Семейство Ворониных встретило приветливо. Взрослые дети: дочь и сын проявили большой интерес к тайне предков и даже вызвались помочь. Дочь Илона собиралась в гости к отцу в Канаду и была готова разыскать «отставного священника Вербу» в окрестностях Торонто. Галина Алексеевна сдерживала порыв дочери, откладывая решение до обсуждения с отцом. Расстались почти друзьями, условившись о контактах и координации действий касаемо загадок старины. По косвенным признакам у меня создалось впечатление, что на рижской земле мы встречались первый и последний раз, что подтвердилось буквально через полгода. Я был доволен тем, что «процесс пошел» и хартия, созданная (теперь я уверен) нашими предками, начала действовать, как это и предписано. Видимо приближается тот самый «определенный день и час», но общая картина отсутствует.

Воронины

Воронины из станицы Луганская-старинный казацкий род. Семья с добрыми традициями в служении и труде. Жили в основном богато, пользовались уважением.

Казаки традиционно сопровождали обозы в Москву и Киев. С обозами доставлялись продукты, вина, соль для постоялых дворов и кабаков. В станице был установлен порядок подготовки к сопровождению обозов: молодых обучали премудростям несения караульной службы, охране и обороне в пути следования. Накануне, в доме казака, наряженного в обоз, старшее поколение напутствовало молодого. Что-то подобное происходило и в доме Ворониных. Вся семья и родственники, мужская часть в парадной казацкой форме при орденах и шашках сидели за столом и неторопливо вели беседу, вспоминая времена былые…

В августе 1887 году Александр Воронин в составе казацкой полусотни прибыл с очередным обозом в Киев. Казаки ожидали обратного каравана и проводили время «кому-как положил господь на душу»: по кабакам, лабазам, но не забывали и богомолье. Храмы Киева всегда привлекали заезжих и паломников. Случилось так, что 19 августа произошло солнечное затмение, явление которое будоражило воображение людей. Многие видели в событии знак судьбы и связывали с «грядущими делами» в земной жизни. В этот же день и произошла памятная встреча Воронина, Авдеева и Вербы. Обстоятельства этой встречи исчезли в потоке времени, хотя нам известен ее результат: грамота о побратимстве. Рассказы о предках казацкого рода были богаты противоречиями. У прадеда были сложности и семейного толка: тайная женитьба на девице из влиятельного дворянского рода. Прощение и протекция от родителей жены. Перевод из казацкого войска в ротмистры армии. Болезнь жены и кончина. Возвращение в станицу. Единственными бесспорными артефактами, переходившими по наследству: шашка прадеда и плетка. Клинок, хоть и древний, но обычный. Вот плетка представляла собой работу неизвестного мастера: рукоятка была обрамлена серебряным орнаментом. Была и надпись: «Путнику и награда, и помощь». Что это значило – оставалось загадкой.

Теперь, уже в «наши дни», правнук Воронина после окончания школы в станице уехал в Ригу и поступил в политехнический институт. Окончил его и стал отличным специалистом в области механики упругих материалов. Позднее занялся пьезокерамикой и достиг существенных результатов. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Александр Федорович Воронин был активным участником многих проектов и не только национальных. Фирмы и университеты Канады, Франции, Италии и Германии приглашали Воронина «поработать и остаться», но он ограничивался пока годичными контрактами. Настало время «больших перемен»: распался Союз.

Поиски и результаты

Время шло. У меня на руках имелись краткие биографические заметки трех «подписантов хартии». По утверждениям Вербы и Воронина, они искренне намеревались действовать по поиску разгадки побратимства. Наше время не слишком способствует такого рода взаимодействия малознакомых людей, да и цель имеет весьма расплывчатые контуры. Технический прогресс, и его «дитя» интернет в целом оказали существенное содействие: Вербу в Торонто нашли довольно быстро с помощью Илоны и ее отца. К этому времени семья Ворониных переехала в Канаду и переживала трудности первых лет эмиграции.

Алексей Верба довольно быстро освоился в окрестностях Торонто, совмещая заботу об овцах с помощью местной православной церкви. Был замечен священником фермерского прихода и ценился за знания службы, умение общаться с прихожанами.

И так, заполучив довольно отрывистые описания жизней предков Вербы и Воронина, я стал искать ключевые моменты для расшифровки мотива побратимства. Непонятные надписи на артефактах «о путнике» не давали ни малейшего намека на существование «кода» и были вероятно отвлекающим моментом в этой истории.

Второй листок пергамента, обнаруженный в обложке книги, содержал квадрат, по наружной и внутренней сторонам которого располагались цифры и буквы. В центре таблицы был круг, также с цифрами, буквами и даже с маленькими геометрическими фигурками: треугольниками, квадратами, пятиугольниками. Этому произведению криптографии я присвоил условное название «календарь». Я сделал для себя простейший вывод: требуется встреча участников и совместное обсуждение для поиска «намеков на истину». Задача не простая: «Где, как и когда?».

Экскурс в криптографию

Однако существовал еще один вариант, чтобы продвинуться на этом пути. Мои сокурсник по «Свердловскому политеху» был тем человеком, к которому я мог обратиться за помощью в разгадке «календаря». Он был преподавателем компьютерного дизайна на полставки в «Бауманке». В остальное время выполнял заказы по прикладному компьютерному проектированию в различных областях, чем зарабатывал в сто раз больше профессорской ставки. Он был старше меня на шесть лет: служил в армии, закончил техникум, работал на заводе, в институте-староста курса… Георгий Белов (это он) был кладезем знаний (профессия —не в счет), знаний не обширных, не глубоких, но поразительно разнообразных и самым неожиданным образом применяемых. Расшифровка посланий из прошлого его должна заинтересовать, а это уже полпути к успеху.

Извлечения из истории

Ворониным пришлось неоднократно встречаться с Вербой, чтобы заполучить «зарисовки жизни из духовной династии». Волшебным ключиком была находка в обложке книжки и произвела на Андрея сильное впечатление, что существенно продвинула его по стезе совместных действий наследников хартии.

Петр Верба был потомственным священником. Начинали службу его предки при Иване Грозном. Служили в Москве, Александровской слободе и Киеве. Они не достигли высоких рангов в церковной иерархии, но были ценимы в государевом окружении и среди служителей церкви за эрудицию и преданность.

Как это было…

В «заметках», которые прислал Андрей Верба было изложено некое повествование. Он ссылается на отрывки воспоминаний отца, рассказы монахов, служащих и настоятелей храмов Киева, Александровской слободы, Боголюбова.

Первым историческим местом в этих кратких мемуарах являлось Владимиро-Суздальское княжество. 1158—1165гг.– то годы расцвета при Андрее Боголюбском, тогда и возник новый город Боголюбов. Был построен белокаменный княжеский дворец с храмом Рождества Богородицы. Недалеко от княжеского дворца, в устье Нерли при впадении в Клязьму, за один сезон была построена церковь Покрова. Торговые люди с кораблей, которые причаливали к резиденции князя, лицезрели храм и благоговейно любовались панорамой Боголюбова и Владимира. Летописных свидетельств об этом времени мало. Загадкой оставалась связь прадеда Вербы с храмом на Нерли.

Другим объектом внимания в заметках Вербы по «делу о побратимстве» являлась Александровская слобода. Значение Александровской слободы в жизни и правлении российских монархов как резиденции или, в каком-то смысле, убежища, определил великий князь московский Василий III-отец Ивана IV. Славно потрудились русские и итальянские мастера, создавшие Московский Кремль. Они воздвигли в Слободе дворец и Покровский собор, позднее переименованный в Троицкий. В этом соборе 28 октября 1571 года состоялось венчание Ивана Грозного со своей третьей женой, Марфой Собакиной, которая скончалась через пару недель. Царь сильно гневался, подозревая отравление, клялся церкви, что из-за болезни и смерти не успел стать ее мужем. Расследование было жестоким, в ходе которого было казнено до двух десятков человек. Деяние на потребу прихоти: права на четвертый брак, запрещенного церковью, стоило жизни невиновным. Священник Андрей Верба чуть было не попал в число подозреваемых… Зависть и навет не были чужды и духовной среде, но как говорится «бог миловал». С очередным переездом двора Верба вновь оказался в Киеве. При всех перемещениях государей по Руси свиту составляли и люди духовного звания. Верба был один из таковых. Переезды из Киева в Москву, из Москвы в Слободу и обратно не в диковину служивым людям: будь то церковным, или придворным. Ослушаться – и мысли не возникало. Караваны готовились тщательно и осуществлялись в несколько этапов. Ключники составляли описи. Сундуки с ценностями, мебель, одежда и прочее… Церковные принадлежности упаковывались отдельно. Была и путаница, иногда кое-что терялось… Снаряжались и авангард, и арьергард…, да и численность войска была значительной.

Так семья Вербы и их наследники не обзавелись ни домом постоянным, ни скарбом. В двадцатый век они вошли скромными, хотя и уважаемыми служителями церкви в Киеве. Уже в наше непростое время ход преемственности нарушился. «Современный» Верба был изгнан из семинарии «за своеволие и не должное прилежание» и удалился он в пастухи овец, в конце концов, в этническом поселении в пригороде Киева.

Август, 1887 год. Киев

Погода стояла теплая. Небольшая дымка, нависшая над городом, скрывала по-летнему яркое солнце. В трактире, на углу Ильинской и Набережно-Крещатикской улиц, на Подоле, отмечалось прибытие обоза с Дона. Покупатели и поставщики уже «ударили по рукам» и готовились к застолью, которым, по праву, славилось заведение. Прилегающие улицы заполнены экипажами, спешащей по делам хозяйской прислугой, ротозеями и горожанами.

Статный донской казак, сотник, неспешно шел по Ильинской. Постоялый двор, где он квартировал, находился неподалеку. У монастырской книжной лавки стояли и разговаривали монах и мастеровой, ожидая открытия. Сотник приветствовал друзей и был искренне рад встрече. Следующая сцена происходила в небольшом питейном заведении, кабаке, в двух кварталах от Ильинской. Небольшой штоф с горилкой на столе и кружкой кваса перед монахом в сопровождении закусок не мешали разговору казака и мастерового. Монах, а это был Верба, по-видимому инициировал небольшой спор между Ворониным и Авдеевым, со смешинкой в глазах наблюдал за друзьями. Тема была необычной: солнечное затмение, которое ожидалось через два дня. Солнечное затмение – самое поразительное явление, которое человек может наблюдать на протяжении своей жизни. Неудивительно, что в давние времена стремились зафиксировать это редкое событие не только в памяти, но и письменно. Верба излагал свои мысли торжественно как на проповеди: «На Руси авторами летописей были главным образом монахи. Это были наиболее знающие и образованные люди своей эпохи, они много читали, собирали старые рукописные книги и записки отдельных лиц и в тиши монастырских келий обрабатывали весь этот материал, присоединяя и личные впечатления, и собранные наблюдения, в которых их авторы приводят сообщения о наблюдавшихся «знамениях небесных».» «К примеру, «Слово о полку Игореве» повествует о трёх днях боя с половцами, закончившихся поражением русского войска. И было солнечное затмение, и «звезды были видны среди дня». Игорь Святославович накануне битвы с половецкими полками Кончака в лето 1185 года близ реки Донец на сомнения бояр сказал: «Братья и дружина! Тайны божественной никто не ведает, а знамение творит бог, как и весь мир свой. А что нам дарует бог – на благо или на горе нам, – это мы увидим».