Глава пятая

Плотные шторы на окне были задёрнуты, вокруг царил полумрак, поэтому разглядеть что-либо было сложно. К тому же башка раскалывалась от боли, и всё время хотелось зажмуриться. Усилием воли Костя заставил себя сесть, раскладушка под ним омерзительно запищала старыми пружинами. Ступни коснулись холодного линолеума, и этот холодок, пробежав от ног по всему телу, заставил содрогнуться.

– Ты уже встал? – послышался сонный голос Толика.

– Почти.

Костя с трудом поднялся и, пошатываясь, вышел из комнаты. Первым делом он отправился на кухню и, схватив с плиты эмалированный чайник, долго пил прямо из носика. Затем, сполоснув в ванной лицо, сунул голову под холодную струю и стоял так с минуту. Вроде немного полегчало. Костя набрал в рот воды, выдавил туда же большую порцию зубной пасты и долго полоскал.

– Сколько мы вчера выпили? – спросил он, вернувшись в комнату.

– Не помню.

Костя покачал головой и снова почувствовал, как внутри черепа перекатываются из стороны в стороны, громко стукаясь друг о друга, тяжёлые шары. Он отдёрнул шторы, и ослепительно яркое солнце ворвалось в комнату. Толик ойкнул и натянул одеяло на голову. Костя поднял с пола свой пиджак и, отряхнув, надел его.

– У тебя есть зеркало? – спросил он.

– Не-а.

– Как я выгляжу?

Толик выглянул из-под одеяла одним глазом.

– Нормально, – подумав, ответил он.

– А по-моему, я выгляжу так, будто меня корова всю ночь жевала. Где у тебя утюг?

– Там, в шкафу.

Костя подошёл к старому двустворчатому шкафу и открыл скрипучую дверцу.

– Только он не работает, – добавил Толик.

Костя закрыл шкаф и с явным неудовольствием посмотрел на Толика, который снова поспешил спрятаться под одеялом.

– Ну, а пожрать-то у тебя что-нибудь осталось?

– Не знаю, – донеслось из-под одеяла.

На кухне, в облепленном всевозможными магнитиками холодильнике, Костя нашёл пять яиц, открытый пакет молока, остатки сливочного масла в скомканной магазинной упаковке, полбатона хлеба и слегка заплесневевший кусок какого-то сыра.

Недолго думая, Костя взбил яйца, добавил молока, немного очищенного от плесени и натёртого сыра, и вывалил всё это на единственную сковородку. Получился вполне сносный омлет. Костя выволок сопротивляющегося Толика из-под одеяла и притащил на кухню. Взъерошенный, в посеревшей от времени майке и полинялых семейных трусах, из которых торчали тощие ноги, Толик был похож если не на школьника, то лучшем случае на студента, хотя был ровесником Кости. Разве что помятое лицо с намёком на щетину и признаками вчерашней попойки выдавали в нём пусть и не повзрослевшего, но вполне зрелого мужчину.

Они позавтракали. Толик даже приготовил кофе, правда, растворимый – другого в доме всё равно не было.

– Мне пора, – сказал Костя. – Ты мне деньжат не ссудишь? А то я что-то поиздержался.

– Конечно! – отозвался Толик и, вскочив, достал из кухонного шкафчика жестяную банку с надписью «мука». – Тебе сколько? – спросил он и, сунув руку в банку, извлёк горсть мятых купюр.

– Ничего себе! Тысяч десять в твоём банке найдётся?

Толик отсчитал десять тысяч разными купюрами.

– Я тебя не очень… ограбил? – осторожно спросил Костя.

– Да ну что ты!

И Толик продемонстрировал содержимое банки, которая была туго набита такими же смятыми купюрами.

– Спасибо, – неожиданно дрогнувшим голосом проговорил Костя. – Ну, я пойду.

– Погоди, я тебя провожу, – сказал Толик и взял со стола пакет с остатками молока.

– Кис-кис-кис! – позвал он, выйдя из квартиры.

Сверху, с лестницы, ведущей на чердак, спрыгнула наполовину чёрная, наполовину белая кошка и подошла к стоявшей на полу миске. Толик сел на корточки и налил в миску молока.

– Не знал, что ты кошатник, – сказал Костя.

– Я тоже раньше не знал. – Толик погладил кошку по спине. – Она у меня уже год живёт. Я её котёнком подобрал.

– А почему она у тебя здесь живёт? Почему не в квартире?

– Я бы с радостью… Только у меня на них аллергия, на кошек. На собак нет, а на кошек…

– Завёл бы себе собаку.

Толик вздохнул и, покачав головой, сказал:

– Я кошек люблю.

* * *

Отдел полиции находился менее чем в десяти минутах ходьбы. Спросив у дежурного, как найти следователя Воронцова, Костя поднялся на четвёртый этаж, отыскал нужный кабинет и постучал в дверь.

– Войдите! – донеслось изнутри.

Костя вошёл.

– Константин Дмитриевич? Рад что вы пришли, – сказал Воронцов, не вставая из-за стола. – Проходите, присаживайтесь.

Кабинет следователя представлял собой небольшую комнатку с двумя письменными столами, один из которых в это время пустовал. Перед столом, за которым сидел Воронцов, стояли два стула для посетителей. Костя молча вошёл, сел и только после этого поздоровался. Воронцов невольно отпрянул и слегка поморщился.

– Похоже, вы вчера… злоупотребили, – проговорил он.

– А вам-то какое дело? – огрызнулся Костя. – Вы меня вызвали на допрос – допрашивайте. А по поводу того, где я был вчера и что делал, это уже… И кстати, почему моя квартира до сих пор опечатана? Я не могу попасть домой, не могу нормально помыться, переодеться. И после этого вы мне говорите…

– Я пока ещё ничего вам не сказал, – перебил его следователь. – И это не допрос. Пока. А станет ли наша беседа допросом, зависит от вас. Вам ясно?

– Ясно, – буркнул Костя.

– Вот и прекрасно. – Воронцов раскрыл лежавшую перед ним папку и продолжил: – А теперь, в продолжение нашей с вами беседы… – он бросил взгляд на листок в папке, – пятого сентября сего года, прошу вас ответить на несколько вопросов.

Следователь снова спросил, в каких отношениях были Костя и Майя последнее время, что послужило поводом для возникшего между ними конфликта. Костя заявил, что отношения были нормальные, как и все семь лет, что они прожили с Майей, и никакого такого конфликта между ними не было.

– А у меня другие сведения, – сощурившись, сказал Воронцов и постучал пальцем по раскрытой папке.

– Интересно, какие? – спросил Костя.

– Например, что у вас были серьёзные финансовые разногласия.

– Не было у нас никаких разногласий.

– Что вы позволяли себе физическое насилие в отношении своей супруги.

– Чушь! Я её пальцем никогда не трогал.

– Что вы упрекали её в том, что у вас нет детей.

– Да никогда я её в этом не упрекал! – воскликнул Костя, вскочив.

– Сядьте! – приказал следователь.

Костя повиновался.

– У меня здесь… – Воронцов снова постучал пальцем по папке, – имеются весьма серьёзные показания. Против вас, Константин Дмитриевич. И согласно этим показаниям, смерть вашей жены произошла по вашей вине. Так что я могу привлечь вас к ответственности за доведение до самоубийства гражданки Ковалёвой Майи Александровны, понимаете?

– Нет, не понимаю. Я могу взглянуть на эти показания?

– Всему своё время, Константин Дмитриевич.

– Тогда, если вы не хотите показывать мне то, на основании чего собираетесь выдвинуть мне обвинения, я вообще отказываюсь вести эту бессмысленную беседу.

– Отказаться вы, конечно, можете, вот только я вам этого не советую.

– Это почему же?

– Потому что доведение до самоубийства может быть переквалифицировано.

– Что значит – переквалифицировано?

– Это значит, что в крови гражданки Ковалёвой обнаружен флунитразепам.

– Мне это ни о чём не говорит.

– Очень сильное снотворное.

– Ну да, она последнее время принимала снотворное, – припомнил Костя. – У неё была бессонница.

– Ах, бессонница? Вот только концентрация препарата в крови была настолько высока, что такой дозой лошадь можно усыпить. И вам не кажется странным, что принята эта доза не на ночь, а с утра?

– Да, это странно.

– А ещё более странно, что человек принимает это снотворное аккурат перед тем, как собрался покончить с собой, а? И это уже не совсем похоже на самоубийство.

– В каком смысле? – растерянно переспросил Костя.

– В том самом, Константин Дмитриевич, в том самом, – проговорил следователь, пристально глядя на него.

– Не хотите же вы сказать, что считаете, будто я…

– А это вы мне сами расскажите.

– Чушь какая-то! Мне нечего вам рассказывать. И вообще, с этим делом надо разбираться тщательнее. У неё что-то случилось, понимаете? В тот день, с утра, она сняла с моего счета все деньги – два миллиона, между прочим.

– Как же она смогла их снять?

– У неё была доверенность. Я ей когда-то сделал.

– Зачем?

– Не знаю. – Костя пожал плечами. – На всякий случай.

– А у вас была такая же доверенность от вашей жены?

– Нет, а зачем.

– На всякий случай, – повторил за Костей следователь.

– Нет, у меня такой доверенности не было. В этом не было никакого смысла.

– А для чего, по-вашему, вашей жене потребовалось снимать деньги с вашего счёта?

– Понятия не имею.

– И когда вы об этом узнали?

– На следующий день, когда пришёл в банк.

– А может, вы узнали об этом в тот же день?

– Я понимаю, на что вы намекаете, – сказал Костя, глядя прямо в глаза следователю. – Но нет, я узнал только на следующий день, когда выяснилось, что мне нечем расплатиться с ритуальным агентством.

– Но вы же с ними как-то расплатились?

– Я взял денег в долг… Послушайте, к чему вообще весь этот разговор? Вы же прекрасно знаете, что в то время, когда… когда это всё случилось с Майей, я был в суде. Меня там видела куча народа. Разве это не алиби? А после суда я сразу поехал в офис, и это тоже легко проверить.

– Ладно, Константин Дмитриевич, пока можете быть свободны, – помолчав, произнёс следователь. – Подписку о невыезде я с вас брать не буду, но до конца следствия из города попрошу не выезжать.

* * *

Костя вошёл в офис в тот момент, когда из кабинета Игоря выбежала пунцовая Ксения.

– Что случилось? – спросил Костя.

Ксения не ответила. Взглянув мимоходом на него полными слёз глазами, она поспешила скрыться в туалетной комнате. Костя проводил её взглядом и решительно вошёл в кабинет Игоря.

– Тебя стучаться не учили? – взвизгнул Игорь.

Нахохлившийся, взлохмаченный, с толстыми лоснящимися щеками и торчащими из-под вздёрнутой верхней губы двумя лопатообразными зубами, в эту минуту он походил на бобра.

– Кончай эти свои замашки. Лучше объясни, что у вас тут произошло? – потребовал Костя.

Игорь ещё больше надулся и стал похож на хомяка.

– Это у нас произошло? – возмутился он. – Это у вас произошло. Кто тебе позволил обчистить сейф?

– Что значит «обчистить»? Я просто взял деньги на время.

– Ах, на время? Да я заявлю на тебя! За хищение! И на соучастницу твою.

– Ну, ты это, полегче! Мог бы, в конце концов, войти в положение. Ты же знаешь, что у меня случилось и что я не просто так эти деньги взял.

– А меня не колышет, что у тебя там случилось, – заявил Игорь. – Это не даёт тебе права распоряжаться деньгами компании, как своими собственными. Так что можешь искать себе адвоката – будешь уже по двум уголовным делам проходить.

– По каким ещё делам?

– А по таким! За кражу денег из сейфа и за доведение до самоубийства.

– Что ты несёшь? Какое ещё доведение до самоубийства?

– А то я не знаю, что на тебя дело завели. Так что выметайся из офиса! Ты не имеешь права больше тут находиться.

– Что?

– Что слышал! Сдай ключи от кабинета и вали отсюда!

– С какого это перепугу?

– А с такого!

Игорь сунул Косте под нос какой-то документ. Это был договор, который они подписали, когда учреждали свою компанию.

– Пункт пятнадцать три, – подсказал Игорь.

Костя нашёл этот пункт. Он находился в разделе, где оговаривались особые условия, и гласил, что в случае, если на одного из партнёров будет заведено уголовное дело, то во избежание дискредитации компании он обязан будет передать свою долю в управление другому партнёру, а также устраниться от руководства компанией до момента прекращения дела. В случае, если будет предъявлено обвинение или если дело будет вестись дольше полугода, доля переходит другому партнёру навсегда и на безвозмездной основе. Этот же пункт был продублирован в уставе компании «Адрэм».

– Так вот, значит, как? – проговорил наконец Костя.

– Да, именно так, – отозвался Игорь. – Ты сам это подписал.

Костя положил договор на стол и, достав из кармана ключи от своего кабинета, бросил их сверху:

– На, подавись!

И, повернувшись, вышел.

– Сам подавись! – крикнул ему вдогонку Игорь.

Оказавшись на улице, Костя остановился, соображая, куда ему теперь идти и что делать.

– Константин Дмитриевич! – донеслось сзади.

Он обернулся. Из дверей бизнес-центра выбежала Ксения. Лицо у неё было заплаканное, нос красный, но вид решительный.

– Когда вы сможете вернуть деньги в кассу? – спросила она, подойдя к нему.

– Понимаешь, у меня пока нет денег, – признался Костя, – и я не знаю…

– Но это надо сделать срочно! Игорь Сергеевич сказал, что если до завтра денег не будет, он уволит меня и… и заявит на меня, что я…

– Да, да я знаю, он мне то же самое говорил. Но у меня сейчас вообще ничего нет, я немного одолжил у старого друга, а на моём счёте ноль. Когда я узнаю, куда делись деньги…

– Но я не могу ждать! Я же останусь без работы, а у меня ипотека и…

– У меня, кстати, тоже, – вспомнил Костя. – Но я пока ничем не могу тебе помочь. Извини, мне сейчас правда не до этого, и вообще мне некогда.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Что же мне теперь, в петлю лезть?

Костя вздрогнул и обернулся. Ксения стояла перед ним, съёжившись и дрожа, а по щекам её сбегали крупные слёзы.

– Э, ты чего это удумала? Ну-ка перестань!

– Игорь Сергеевич сказал, что… не отдаст документы, пока я… пока вы… – громко всхлипывая, произнесла Ксения.

– Какие документы?

– На мою квартиру.

– Так, погоди. – Костя почесал затылок. – Пойдём-ка куда-нибудь посидим, и ты мне всё спокойно расскажешь.

Они зашли в маленькую кафешку на улице Гагарина. Костя заказал чай на двоих и два пирожных.

– Помните, я недавно квартиру купила? – начала Ксения. – В ипотеку. На первый взнос мне родители денег дали. Ну так вот, а три недели назад появился он…

* * *

Ксения только что пришла с работы. В тот день её отпустили пораньше. Была пятница, никаких незавершённых дел не осталось, а учёба в университете ещё не началась. Так что вечер был совершенно свободен. Она позвонила своей подружке Маше и пригласила её в гости. Ксения уже месяц как переехала в новую квартиру, а новоселье так и не отпраздновала. Кроме Маши, с которой они вместе учились в университете, друзей у неё не было, а Маша половину лета гостила у родственников в Питере и приехала только накануне. По дороге Ксения зашла в магазин, купила бутылку вина и всяких вкуснот.

Едва она успела снять босоножки, замок щёлкнул, и входная дверь открылась. На пороге возник невысокого роста худой парень лет двадцати пяти в джинсах и футболке, с рюкзаком на плече.

– Здорово! – сказал он.

– З-здрасте, – растерянно пробормотала Ксения.

Парень шагнул в квартиру и, скинув рюкзак на пол, спросил:

– Ты кто?

– Я? Ксения.

– А я Шкет… то есть это… Михаил, значит.

– Очень приятно, а что вам, собственно, нужно?

– Мне что нужно? Это тебе что нужно? Ты кто такая?

– То есть как кто? Я хозяйка, это моя квартира.

– Ты хозяйка? А я, по-твоему, кто?

Только сейчас Ксения заметила у него в руках ключ. Ключ был точно такой же, какой ей вручили, когда она купила квартиру. Сказали, что комплект, к сожалению, единственный. И вот теперь перед ней стоял совершенно незнакомый человек с ключами от её квартиры, и это вызвало у неё панику.

Ксения постаралась напустить на себя всю грозность, на какую была способна, и громко произнесла:

– Немедленно уходите! Иначе я вызову полицию.

Для убедительности она зачем-то схватила стоявший в углу зонт-трость, который ей подарила Маша и которым Ксения никогда по назначению не пользовалась. Шкет – почему-то именно это прозвище, а не имя незваного гостя врезалось ей в память – несколько опешил, однако, судя по всему, не захотел обострять ситуацию.

Он медленно поднял с пола рюкзак и вышел из квартиры.

– Ещё поглядим, кто отсюда уйдёт, – проворчал он, уже стоя на лестничной клетке.

Ксения поспешила закрыть дверь. Её трясло. Она поставила зонт на место и опустилась на пуфик. Когда дрожь наконец удалось унять, Ксения пошла на кухню и машинально стала накрывать на стол. Однако не успела она закончить сервировку, как в дверь позвонили.

Ксения подошла к двери и посмотрела в глазок. Искажённое оптикой, на неё смотрела плоская голова с неестественно большим носом, в синей пилотке, из под которой торчали иссиня-чёрные локоны.

– Кто там? – дрожащим голосом спросила Ксения.

– Старший лейтенант Груздева, ваш участковый, – послышался снаружи хрипловатый женский голос.

Ксения осторожно открыла дверь и выглянула. Это действительно был полицейский. Точнее, полицейская. Довольно крупная круглолицая женщина в форме. Позади неё топтался давешний незваный гость, назвавшийся Шкетом.

– Я могу войти? – строго спросила участковая и, не дожидаясь разрешения, вошла в квартиру.

Шкет было шагнул за ней, но Ксения преградила ему путь.

– Так, гражданочка, не препятствуйте! Гражданин Букин имеет полное право находиться на этой жилплощади, – заявила участковая.

Шкет, ухмыльнувшись, вошёл в квартиру.

– Я не понимаю, что здесь происходит! – возмутилась Ксения.

– А это мы сейчас выясним, – сказала участковая. – Предъявите-ка для начала ваши документы.

– Да пожалуйста!

Ксения достала из висевшей на вешалке сумочки паспорт и протянула его участковой.

– Та-ак, – протянула та. – Волкова Ксения Борисовна. Всё верно, адрес этот. А можно документы на квартиру?

– Сейчас.

Ксения принесла прозрачную пластиковую папочку. Участковая внимательно изучила документы, при этом её густые брови то сходились над переносицей, то взмывали вверх. Наконец она пожевала свои пухлые губы и произнесла:

– М-да.

– Может, вы всё-таки объясните? – потребовала Ксения.

Участковая на мгновение замялась, потом откашлялась и сказала:

– Ксения Борисовна, похоже, произошло какое-то недоразумение.

– Ну вот видите! Я тоже так считаю…

– Дело в том, что… Михаил Степанович, можно ещё раз ваши документы?

Михаил Степанович, он же Шкет, скинул с плеча рюкзак и вытащил из него слегка помятую, сложенную вдвое пачку бумаг.

– Вот, – продолжала участковая, взяв у него бумаги, – здесь документы, подтверждающие право собственности на эту квартиру, которую гражданин Букин получил в наследство от своей…

– Тёти, – подсказал Шкет.

– Да, от тёти.

– Погодите! Какая ещё тётя? Я купила эту квартиру через риелторское агентство, они сказали, что квартира юридически чистая. И банк проверял, я же в ипотеку её купила.

– Мне жаль, но до выяснения всех обстоятельств вам всё же придётся впустить гражданина Букина, поскольку другого жилья он не имеет.

– А где же он был всё это время?

– На зоне, – как что-то само собой разумеющееся бросил Шкет.

– На какой зоне? – не поняла Ксения.

– Гражданин Букин отбывал срок, – пояснила участковая.

– И вы хотите, чтобы я пустила к себе в дом уголовника?

– Ну ты, полегче! – огрызнулся Шкет.

– Так, ты тут тоже не выступай! – рявкнула участковая, внезапно перейдя с ним на «ты». – А вы, Ксения Борисовна, должны понять, что гражданин Букин, отбыл свой срок и освободился на законных основаниях. И теперь имеет полное право находиться здесь, а если вы будете этому препятствовать, то сами нарушите закон и можете быть привлечены к ответственности. Комнаты у вас, вон я вижу, не смежные. Как-нибудь устроитесь.

– Да вы что! – воскликнула Ксения и чуть не заплакала.

– И прекратите, пожалуйста, истерику. Всё, я вас оставляю. Не вздумай мне тут устроить, а то я тебе… – обратилась она к Шкету и погрозила пальцем. – Ясно?

– Ясно, – буркнул тот.

И участковая ушла.

– Ну, и куда мне? – спросил Шкет, покосившись на Ксению.

Она не ответила и, зайдя в комнату, закрыла дверь.

– Ясно, – снова проговорил Шкет и, сняв кроссовки, пошёл в другую комнату.