Глава 2
Капитан Штерн: бои за город Дмитров

Мчались годы в простреленных верстах

По друзьям, не вернувшимся в ряд,

Что застыли в серебряных росах

За Отечество и за царя.

Штаб Самурского пехотного полка.

22-26 октября, 1919 год.

Капитан Штерн снова назначен командиром батальона в Самурском пехотном полку дивизии имени генерала Дроздовского.

Полк этот стал одним из элитных подразделений Добровольческой армии и получил название в честь 83-го пехотного Самурского полка Русской императорской армии. Дело в том, что в августе 1918-го года в состав 1-го солдатского полка, составленного из пленных красноармейцев, был введен батальон в 200 штыков, многие из которых ранее служили в Самурском полку и сохранили его боевое знамя. Сам Дроздовский настоял на присвоении полку имени – Самурского.

Полк отлично сражался в рядах 1-ой и 3-ей пехотных дивизий, участвовал в боях на Кубани и в Ставрополье. В сентябре взял город Суджу.

Ныне командиром полка стал подполковник Нелидов.

Он встретил Штерна с радостью. Дельных офицеров с опытом не хватало.

– Много наслышан о вас, капитан! Вы отлично командовали батальоном. И ваша должность ныне вакантна!

– Рад заступить на прежнюю должность, господин подполковник!

– Вы привели пополнение?

– Двести бойцов. Они выстроены перед штабом!

– Давайте посмотрим.

Подполковник вышел к солдатам.

Перед ним ровными шеренгами стояли бойцы в шинелях. На фуражках и шапках были кокарды и у каждого на рукаве треугольник – русский триколор. Это все что выдавало в них бойцов Добровольческой армии. Погон у многих не было.

– Смирно! – подал команду Штерн.

– Здорово, молодцы! – приветствовал пополнение подполковник.

– Здравия желаем, господин подполковник! – хором ответили солдаты.

– Поздравляю вас с прибытием в славный Самурский полк дивизии генерала Дроздовского! Вам выпала честь служить в полку, который покрыл себя славой на этой войне! И скоро наш полк пройдет под стенами Древнего Кремля!

Последнее заявление не вызвало былого энтузиазма. В скорый поход на Москву мало кто верил.

Нелидов отдал приказ накормить солдат. Затем они со Штерном вернулись в задние штаба полка.

– Что за внешний вид у ваших солдат, капитан? Многие без погон. А офицеры?

– Их даже переодеть не смогли, господин подполковник, – ответил Штерн. – На наших складах для Самурского полка ничего нет. Но разве дело в погонах? У нас по пятьдесят патронов на брата, господин подполковник. Гранат нет. Пулеметов два, но патронов и лент нет.

– Это пленные красноармейцы?

– Так точно, господин подполковник. Они сами сдались под Курском и их отправили на фильтрацию. И вот поставили в строй.

– Как настроение солдат?

– Какое настроение, подполковник? – Штерн стал фамильярным. – Они сдались, ибо не хотели умирать за красных. Но я не думаю, что они горят желанием умереть за белых!

– И как воевать, капитан? – Нелидов не обратил внимания на тон. – У меня половину офицеров перебило. Офицерская рота ныне всего 24 человека. Они первыми идут в атаку и показывают другим примеры мужества и полного презрения к смерти! Но их убивают! Командиров рот нет. Вернее есть мальчишки без боевого опыта.

– А что в моем батальоне?

– У вас в батальоне всего 145 человек. Но с вашим пополнением 345 бойцов. А это уже что-то.

– Боеприпасы?

– Я прикажу выдать вашим бойцам еще по сотне патронов.

– Вы шутите?

– Какие шутки, капитан? Патронов нет! Для моих пушек по два ящика снарядов! Гранат двести штук на весь полк.

Штерн был поражен услышанным.

– Но у нас важный участок обороны, подполковник! Как же нам сдерживать красных без боеприпасов?

– А как мы это делаем, капитан? Штыковые атаки!

– Но какие будут потери!

– В вашем батальоне нет ни одного фронтового офицера с германской войны, капитан. Вы единственный.

– На германской войне так не воевали, подполковник. Много было тогда неразберихи и воровства тыловиков. Но то, что происходит теперь…

– Так не только у нас, но во всей армии, капитан. Ваш штаб в селе Бычки. Там ныне временно командует поручик Рончевский, командир первой роты.

– Это кто такой? Ранее в моем батальоне его не было.

– Ранее он был командиром роты у красных.

– Час от часу не легче! – вскричал Штерн.

– А что вы хотите, капитан? У него опыт войны и смелости хватает. К нам перешёл сам. Добровольно. Ему вернули звание поручика, которое он имел в старой армии…

***

Батальон Штерна был на линии села Бычки. В одной из хат капитан нашел поручика Рончевского, командира первой роты.

– Господин капитан…

– Бросьте, поручик! Не на параде!

– Командир роты поручик Рончевский, – представился тот.

– Капитан Штерн. Ранее командовал этим батальоном. Если честно, то я сам и формировал его в Екатеринодаре. Тогда его именовали – резервным. И вот я снова на месте. Привел пополнение.

– Это хорошая новость, господин капитан. Людей почти нет!

– У вас 145 человек, поручик.

– Никак нет. Девяносто шесть, господин капитан.

– Как? Но в штабе полка мне сказали что 145-ть!

– Пятнадцать ранены и отправлены в госпиталь. 13 дезертиров. Остальные убиты за последние дни. Просто их еще не вставили в сводку.

– Черт знает что такое! Что с офицерами?

– Я и поручик Мотенков, командир второй роты, имеем опыт командования. Остальные недавно произведены в прапорщики. Юнкера.

– Гимназисты? Что унтер-офицер Слуцкий? С вами?

– Прапорщик Слуцкий, господин капитан. И скажу вам по чести. Воюют эти гимназисты отлично! И я рад, что командовать нами в такой час будет настоящий фронтовой офицер.

В хату вошел в сам прапорщик Слуцкий.

– Господин капитан! Рад вас видеть!

– И я рад, что ты жив, прапорщик. Слышал о твоих подвигах. Теперь вместе служить будем.

– А что поручик Лабунский? – спросил Слуцкий.

– Он ныне в Воронеже в адъютантах у военного коменданта. Там тоже работы хватает.

Рончевский сказал:

– Говорят в Воронеже часто балы дают. Шампанское и дамы. Вальсы и мазурка. А вот я уже год на позициях. Но еще хорошо, что жив. Многие мои товарищи давно лежат в земле.

– Ты не завидуй Лабунскому, поручик. Его судьба тоже тяжела. Я и сам служил в Воронеже. Напросился сюда. Обратно в свой батальон.

– Господин капитан, – Слуцкий отвлек Штерна от неприятного ему разговора. – Я ведь не просто так сюда зашел. Солдаты моего взвода, видели в соседней деревне красных.

– В Сосновке?– спросил Рончевский.

– Да.

– И что там делают красные? Это ведь совсем рядом с нами.

– Да, господин капитан. Это рядом. Они приезжают на тачанках за самогоном.

– На тачанках?

– Наши подметили, что там можно засаду устроить и те самые тачанки захватить. Не посмел я без вашего приказа.

– Что думаете, поручик? – Штерн посмотрел на Рончевского.

– У них на тачанках пулеметы. Это нам совсем не помешает. Нужно все обдумать.

– А чего думать? – спросил Штерн. – Прапорщик, у вас есть двадцать надежных парней?

– Наши юнкера, господин капитан. Ныне пулеметная команда.

– Пусть снимут знаки различия. Я сам возглавлю их. И мы всё сделаем быстро и тихо…

***

Червонные казаки из бригады Хотиненко на пяти тачанках и в сопровождении трех десятков конных вошли в деревню Сосновка. Командовал ими Назарук, который некогда был в отряде «царя Глинского и всея Ворсклы». Замашки повстанца он так и не бросил. Любил погулять.

В деревне его хорошо знали и встретили достойно. Были накрыты столы. Назарук говорил крестьянам, после доброй чарки водки:

– Ранее был я среди казаков атамана Гордиенко. Того самого, кто именовал себя царем Глинским. Эх, и жизнь была у батьки! Совсем не то, что у комиссаров! А все почему? Знал батька Гордиенко нужды крестьянские!

Крестьяне зашумели.

– Кто ныне думает про нуждишки наши? Ни красным, ни белым дела до нас нет!

– Верно говорит!

– И те и те грабят! Хлеба им дай! Сала дай!

– А наши детишки пусть с голодухи пухнут!

Назарук стукнул по столу, требуя тишины.

– Думаете, что я сам захотел от батьки сбежать к большевикам? Батька тот мог и белякам отпор дать! И красные были у него вот где! Но ведь убили батьку! А после батькиной смерти повел нас другой наш атаман Иван Хотиненко к красным.

– А чего к красным то? – спросил кто-то.

– Дак они землицу-то мужику дали! Как ни посмотри, а все нам на пользу.

Штерн приказал тихо убрать часовых. Юнкерам делать это не понадобилось. Красные казаки набрались водки и караульной службы не несли.

Назарук еще долго рассуждал бы о бедах и горестях жизни крестьянина, но его прервали…

***

Штерн сказал Слуцкому.

– Все вышло даже лучше чем мы предполагали. Но дело еще не завершено, прапорщик.

– Что вы хотите сказать, господин капитан?

– Большевики валяются пьяные в сарае. Но утром они проспятся. И у нас возникнет проблема – что с ними делать?

– Мы забрали у них тачанки и пулеметы, личное оружие. Пусть убираются.

– Вы предлагаете их отпустить, прапорщик?

– А вы, господин капитан?

– Я ваш командир, прапорщик, но в этой ситуации приказывать не могу. Да и не хочу, если честно. Но я бы оставил всех красных в ближайшем овраге.

– Расстрелять? Но что скажут крестьяне о нас, господин капитан?

– Мы без знаков различия. Местные даже не поняли кто мы. Мало ли вольных отрядов рыскает по тылам красных и белых?

– Крестьяне хорошо поняли кто мы такие. Вы посмотрите на юнкеров, господин капитан.

– В этом вы правы, прапорщик. Но я все равно поставил бы этих «казаков» лицом к оврагу. Пора перестать думать о том, что скажут про нас, прапорщик. Если мы победим в этой войне, то мы будем писать то, что станут говорить потомки. А если победят они, то все равно нас «обольют чёрной краской». И большевики не станут её жалеть. Можете мне поверить, прапорщик.

– Значит…

– Вам решать, прапорщик. А еще лучше спросите юнкеров.

– Хорошо, господин капитан. А что делать с лошадьми?

– С какими лошадьми? – не понял Штерн.

– Упряжки тачанок мы забираем, но есть еще лошади их конных в количестве 30-ти голов.

– Ах, вот вы о чем! Отдайте их крестьянам.

– Крестьянам? Кавалерийских лошадей?

– Нужно же нам хоть что-то им отдать. Тем более что для нас это ничего не стоит. Трофеи. Будь здесь мой друг поручик Лабунский, он бы порадовался такому решению…

***

Утром тачанки с юнкерами умчались в расположение Самурского пехотного полка. Крестьяне Сосновки, получившие такой подарок от белых как тридцать лошадей, собрались на сходку. В сарае все еще находились связанные казаки Назарука. Вопрос был один – что с ним делать?

– Коли отпустить, то они и коней заберут, – сказал один.

– Непременно заберут. Нам что ли оставят? И чего беляки их сами не постреляли?

– Придется нам самим их упокоить, мужики. Коней-то мы уже поделили.

– А как это сделать?

– Чего проще? Они связанные в сарае. Переколем вилами по-тихому и всего делов.

– А трупы?

– В рощу сволокём и прикопаем. А в случае чего все на беляков свернем.

Крестьяне это не юнкера Слуцкого. Они не колебались ни секунды, когда вопрос стоял о тридцати хороших лошадях…

***

В пятницу утром Штерна разбудил курьер из Дмитрова от полковника Туркула, который был командиром 1-го пехотного полка Дроздовской дивизии. Ранее это был 2-й офицерский полк, но с сентября 1919 года он был переименован в 1-й генерала Дроздовского полк.

– Господин капитан! Курьер от полковника Туркула.

– Что? – Штерн сел на кровати. – Что случилось?

– Полковник Туркул прислал курьера. Это по поводу увеличения боезапаса.

– Боезапас? У меня нет ни патронов, ни снарядов для пушек в достаточном количестве.

– Командир Самурского полка Нелидов говорит, что у вас появился транспорт, – сказал курьер.

– Транспорт? Вы про тачанки, которые мы захватили у красных? Есть пять конных колесниц с пулеметами.

– Вот подполковник Нелидов и предлагает вам съездить в Дмитров за боеприпасами…

Город Дмитров.

Бои за город.

28-30 октября, 1919 год.

Командир Самурского полка Нелидов успел убедиться в способностях своего нового командира батальона. Штерн всегда был готов сунуть голову в пасть льва. Вот полковник и отправил капитана в сопровождении двадцати бойцов прапорщика Слуцкого на пяти пулеметных тачанках в опасный вояж.

Капитан Штерн прибыл в город Дмитров, где стоял 1-й полк Туркула, 28 октября.

На заставе его остановили:

– Кто такие?

– Капитан Штерн. Самурский полк.

Капитан показал документы и предписание.