– Первый раз был где-то через месяц после того, как мы с тобой начали встречаться, – отрапортовал он, как старательный школьник. Мне захотелось отвесить ему подзатыльник, но большого смысла в этом не было, пока его голову закрывала плюшевая махина. – Ты ж была гордой, и мне это нравилось, а секса хотелось, а тут оказия появилась…

– Как ты сказал?! – взвизгнула Оля. – Оказия?!

Ну, теперь мы знаем победителя в номинации «Самый неудачный выбор слов года».

– Да я даже имя ее не помню! – оправдывался Алексей. – Встретились бы на улице – не узнал бы! Ей хотелось, мне хотелось, мы оба были почти свободны…

– У тебя была я!

– Котя, я ведь тогда не знал, что все так серьезно!

– Не знал?!

Ясное небо, лишенное солнца, покрылось свинцовыми тучами. Этот комок искусственного меха не упрощал жизнь не только себе, но и нам.

– Сколько их всего было, этих измен?! – допытывалась Оля.

– Всего три, золотце!

– Всего?! Я тебя сейчас убью!

Она даже не подозревала, насколько пророческими могли стать ее слова: на нас полетели первые колючие снежинки.

– Да вторая была такая же, как первая! Помнишь, мы коттедж снимали, когда был день рождения у Ваньки? Я тебя пригласил, а ты сама ехать не захотела!

– Потому что Ванька твой – пошляк и извращенец!

– Это да, – с готовностью согласился Алексей. – Он и доказал это, когда девочек пригласил.

Ну а если он угощает, что мне, не пробовать было?

Я устало закрыла лицо рукой. Какой балбес, мамочки… И ладно бы у них тут было обычное выяснение отношений, так нет же! Беременную Олю надежно укрывало здание, а на нас уже образовывалась снежно-ледяная шапка. Я раздраженно смахнула ее, пытаясь очиститься, но результат был так себе: ветер налетал со всех сторон.

– Ты можешь что-нибудь изменить? – спросила я у Шена. – Ты же все это создал!

– Это уже законченный мир, я не могу его глобально перекроить. Супер… Куртку он себе сделать может, а спасти нас от смерти – нет.

– День рождения Ваньки был, когда мы готовились к свадьбе! – вспомнила Оля. – Поверить не могу!

– Свадьба – серьезное дело, я волновался, мне нужно было снять стресс.

Я ни на секунду не забывала, что гора не позволяет ему лгать. Получается, Алешенька действительно верил в это. Мол, вообще изменять невесте нельзя, но если очень надо, то можно. Так, получается?

Тут он задел меня за живое. Но разбираться с этим клоуном мне не хотелось, он и так получал свое, поэтому я гневно посмотрела на Шена.

– Ты тоже так делаешь?!

– Что делаю? – смутился он.

– Изменяешь направо и налево!

– Мне некому изменять.

– А если бы было – делал бы? А потом находил этому дурацкие оправдания?

– Не считаю нужным обсуждать бредовые гипотетические ситуации. Лучше поговори с ней, ты ведь тоже женщина.

– И что? Все женщины мира связаны на уровне матрицы?

Вокруг нас выла, наслаждаясь неожиданным дебютом, полноценная снежная буря. Она волнами налетала на здание, билась о кабинки фуникулера, с детской радостью закапывала маленькие деревянные постройки. В горном мире вроде как продолжался день, но мы погрузились в штормовые сумерки.

– Когда была третья измена? – пророкотала Оля.

– Ты ведь уже знаешь, что на прошлый Новый год.

У Алексея было такое выражение лица, будто он только что сунул голову под лезвие гильотины. Что ж, он был недалек от истины.

– С кем?

– Со стажеркой нашей, Нинкой… Оля, да она нимфоманка была! Сама на меня кинулась, а я уже пьяный был, мы еще в таком ресторане праздновали… Короче, я и сам не понял, как это случилось!

Слушайте, а как ладно у него все получается, а? Сначала он переспал с безымянной звездой, потому что еще не определился, серьезные у него намерения в отношении Оли или не очень. Потом у него стресс, да и вообще, бесплатной проституткой угостили, кто ж от такого отказывается! А дальше на него напала нимфоманка и коварно изнасиловала бедного маленького двухметрового Лешеньку.

Короче, под конец его исповеди я была готова убивать, да и Оля тоже. Ветер завывал вокруг нас раненным зверем, снег в воздухе превращался в лед.

– Слушай, а курорт этот может рухнуть? – опасливо поинтересовалась я.

– Само здание – нет, ни в коем случае, – отозвался Шен. – Оно вынесет любые удары стихии. Но у нас не такое завидное положение, предполагалось, что в момент бурана все будут внутри.

– А мы не можем вывести их отсюда силой?

– Нежелательно, да и вообще, пусть помирятся. Они семья, у них ребенок, зачем все рушить?

Этими словами он застал меня врасплох.

– Ты издеваешься? Он с тремя бабами спал, пока с ней встречался, он даже право оправдаться не заслужил!

– У каждого есть шанс на вторую попытку. В этой семье все было бы нормально, если бы не моя ошибка.

– В этой семье уже все ненормально! Давай просто заберем отсюда Олю и оставим его здесь, пускай исчезает с этим миром!

– Ты на самом деле так не думаешь, не настолько ты кровожадная, – слабо улыбнулся Шен.

– Оправдывать его я не буду. Но я считаю, что из каждой ситуации нужно извлекать лучшее. Эта гора не была создана для таких откровений, она должна была принять совершенно другую семью. Но раз уж здесь оказались эти двое и все открылось, пусть попробуют очистить свои отношения от того, что было, и начать с чистого листа.

Я сильно сомневалась, что такое возможно. Жалкие попытки Алексея оправдаться переплетались с моими собственными печальными воспоминаниями, и я была убеждена: он неисправим. Все, гиблый случай, пора подавать на развод и алименты!

Но тут Алексей удивил меня. Не отступая от стекла, он крикнул:

– Оля, ну прости меня! Мне правда жаль, что так вышло. Про первую бабу я не жалею, потому что я тогда не знал тебя настоящую, не думал, что ты – моя половинка. Вторая… да я даже не воспринимал ее как измену. Мне сейчас стыдно за это, но тогда я не думал о ней как о женщине. Она была… ну вроде как… развлечение.

– Это человек для тебя – развлечение?!

– Ты хотела честности – и я говорю с тобой честно. Я тогда был не в себе, боялся, что ошибаюсь, что мне еще рано жениться. Но с тех пор я понял, каким лохом был, не ценил то, что мне досталось. Ну что Ванька со своими телками? Так и тусит – и будет тусить до старости. Никого он не найдет, потому что не ищет. А у меня есть ты и наша девочка! Тот прошлый Новый год… не знаю я, как это произошло, клянусь, не знаю! Мне так стыдно было… Я не решился сказать тебе, потому что боялся, что ты бросишь меня! Я больше смерти боюсь тебя потерять. Но после того раза я понял, что в жизни больше не коснусь другой ба… другой женщины. Оля, я люблю тебя!

– Врешь!

Я бы на ее месте тоже думала, что он врет, слишком уж стандартный набор отмазок он составил. Но я-то была на своем месте и знала, что в этом мире невозможно врать.

Он и правда любил ее. Я понимала это с горько-сладкой смесью радости и грусти.

Радовалась я за них, а грусть… это уже мое, личное, к ним не относящееся.

Знала бы она, что он впервые в жизни оказался на территории, очищенной от лжи, и теперь отдавал ей правду, мучительно вырывал из самого сердца, и ему было нелегко – потому что есть мужчины, которые просто не умеют говорить о своих чувствах. Но он пересиливал себя, заставлял, чтобы не потерять ее.

Да, они могли бы разойтись, но тогда это были бы три несчастных человека – мужчина, женщина и ребенок. Получается, Шен прав? Можно все-таки стереть прошлое, отбелить его, начать с чистого листа? Пожалуй, можно, но только один раз. У кого-то получается, у кого-то – нет, но глядя на этих двоих, я не сомневалась, что у них получится.

Жаль только, что Оля этого не замечала, она перла в наступление разъяренным быком.

Очень маленьким, разгневанным беременным быком.

– Езжай обратно к маме, знать тебя не желаю!

Так, с этим нужно было заканчивать. Она-то злилась, пусть и справедливо, из теплого уютного дома. А я наблюдала за этим красная от холода, продрогшая, с обледеневшим помпоном на шапочке. Да и вообще, времени оставалось все меньше, Шену еще нужно спасти десять других миров, а он застрял здесь!

Поэтому я решительно подошла к стеклу и спросила:

– А что, ты никогда не сомневалась? Не думала о том, правильный ли выбор делаешь, не засматривалась на других мужчин?

Вот тут уже соврать захотелось Оле, и теперь она почувствовала на себе непреодолимую силу горы. На ее покрасневшем от слез личике ярость сменялась удивлением, а удивление – испугом.

– Я… да! – не выдержала она. – Да, сомневалась, и подруга хотела познакомить меня со своим братом, когда узнала, что я выхожу замуж за тебя!

– Это Светка, что ли? – нахмурился Алексей. – Да она ж кривая, и брат у нее, наверно, такой!

– Да какая разница, какая она и ее брат? Хоть бы она меня с принцем познакомила, плевать!

Я ведь уже тогда тебя любила, а ты мне изменял!

Я не позволила ей снова соскочить на гордый образ прокурора:

– Ну а сейчас ты его любишь? Или уже прошло?

– Люблю, конечно! – всхлипнула Оля.

– И он тебя любит.

– Он врет!

– Да не врет он, гарантирую, – отрезала я.

– А ты откуда знаешь?

– Ты еще не поняла? Это из-за меня вы тут, так что я разбираюсь в том, что здесь происходит!

Я прекрасно понимала, что они поймут меня неправильно, решат, что это я волшебница или вообще Снегурочка. Но какая разница? Я-то сказала правду, так что гора мне это позволила, а что они там навоображают – не мое дело.

– Вы действительно стали красивой парой и замечательной семьей, – продолжила я. – Да, он виноват перед тобой, и я не отрицаю, что за свои прошлые подвиги он заслуживает почетное звание козлины. Зато он научился ценить тебя и теперь уже не бросит!

– Верно, – поспешно закивал Алексей, да так активно, что с него чуть не свалилась плюшевая голова. – Вот точно, не брошу!

Она понемногу начинала верить, и шторм успокаивался, но, увы, слишком поздно. Яростный порыв ветра снова хлестнул по горе – и она не выдержала. Откуда-то сверху, с острого пика, белым шарфом соскользнула лавина.

Оля тоже заметила ее.

– Лешенька! – ойкнула она.

Мгновенно сообразив, что добраться до двери ни он, ни она уже не успеют, Оля распахнула большое окно и втянула отца своего ребенка под защиту здания. Втянула здоровенного мужика в плюшевом костюме, да. Беременность творит чудеса.

Мне повезло не так, как Леше, меня никто никуда втаскивать не собирался, да и стояла я на самом углу. До меня вдруг дошло, что я могу умереть прямо сейчас – в ненастоящем мире под ненастоящим снегом. Кого-то другого это сподвигло бы на подвиги, а я замерла на месте, как перепуганный барашек.

И вот тут судьба решила сжалиться надо мной, подбросив мне Шена. Точнее, он сам подбросился – ровно между мной и лавиной. Снег накрыл нас обоих и должен был перетереть в крошку, но этого почему-то не случилось. Вокруг меня было темно, что-то жужжало и гудело, и стонало, и громыхало, но сама я оставалась невредима. Я слушала голос лавины, застыв от ужаса, но чувствовала не ее сокрушительную мощь, а только две сильные руки, поддерживавшие меня.

Все это длилось целую вечность, никак не меньше, прежде чем шум наконец утих. Я обнаружила, что лежу под снегом – но не на убийственной глубине, а у самой поверхности, припорошенная легким белым пухом, живая, невредимая и даже не замерзшая.

Выбравшись, я увидела, что все закончилось. Лавина снесла нас вниз, почти к подножию горы, а потом исчезла вместе с бурей. Возле курорта, теперь бесконечно далекого, мельтешили две точки – Оля и Алексей, видно, озаботились нашей судьбой. То, что они держались рядом, означало, что она передумала убивать супруга.

Шен тоже был здесь – и ему тоже повезло. Он стоял на одном колене в паре шагов от меня и деловито искал что-то в снегу. Даже обидно: мог бы поинтересоваться, как у меня дела!

– Мы выжили, – гордо объявила я. – А они, похоже, помирились. Что с ними будет дальше?

Ведь они теперь тоже знают про магический мир!

– Собственно, про магический мир они как раз не знают, – возразил Шен. – Они только сейчас закончили выяснять отношения и у них появились предсказуемые вопросы.

– И ты им ответишь?

– Нет. Я верну их во внешний мир и сотру им память. Опаньки… Вот такого поворота я не ожидала!

– Ты что, умеешь это делать?!

– У меня есть подходящий артефакт.

– То есть, и мою память ты можешь стереть? – ужаснулась я.

Не то чтобы я так отчаянно держалась за знания о магическом мире, просто мне претила мысль, что кто-то будет копаться у меня в голове. Вот уж нет!

Однако ответ Шена меня успокоил:

– Нет, твою стирать уже поздно, ты слишком много знаешь. Попытка стереть так много может непоправимо повредить головной мозг. А эти двое не знают почти ничего, для них риска нет.

– Получается, они забудут все, что здесь было? – разочарованно протянула я. Значит, Алексей снова будет хранить в себе ложь и стыд, а Оля так и не узнает, что он сделал! Где здесь тогда вторая попытка и чистый лист?

– Не забудут. Они будут помнить этот разговор, но считать, что он произошел у них дома, пока они готовились к Новому году, – пояснил Шен. Он переместился на несколько шагов в сторону, продолжая раскапывать красными от холода пальцами жесткий снег.

Я с любопытством подошла ближе и обнаружила, что его глаза закрыты. Он полагался только на осязание, но его руки казались такими болезненно обмороженными, что они вряд ли что-то чувствовали.

– Ты что делаешь?

– Очки ищу.

Его очки и искать было не нужно – они, как ни странно, валялись на поверхности метрах в пяти от него. Ему достаточно было один раз открыть глаза, чтобы увидеть их!

– Да вот же они!

– Где? – оживился он. – Дай мне их, пожалуйста.

– Они прямо перед тобой, посмотри – и увидишь.

– Я не могу открыть глаза. Саша, дай мне, пожалуйста, очки, – повторил он. – Я без них ничего не вижу.

Какое интересное открытие… Я подошла к очкам, подняла их, отряхивая от снега, но отдавать ему не спешила. Очки казались самыми обычными, от известного мне бренда. Дорогущие, как и его часы!

– Они что, магические? – поинтересовалась я, примеряя очки.

– Обычные, но они мне нужны. Теперь отдай.

– Зачем они тебе нужны? Что с твоими глазами?

Он пытался отмолчаться. Он боролся с собственной магией, лишь бы не говорить мне правду! Ему снова было мучительно тяжело, я видела это по его лицу, и мне даже стало неловко, но отступать было некуда.

Гора победила.

– Десять лет назад я получил серьезную травму глаз. Мой клан не только создает артефакты, мы изобретаем их. Я тогда едва стал полноправным магом, перестал повторять известные заклинания и начал разрабатывать свои собственные. Не рассчитал энергию, перемудрил с зельями – так бывает. Только для кого-то это оборачивается безобидной порчей имущества, а для кого-то – выжженными глазами.

– Но ты же видишь, – еле слышно произнесла я. Очки в моих руках вдруг показались мне бесконечно тяжелыми. Хотелось бросить их в снег и сделать вид, что я их вообще не находила, но он-то знает, что они уже у меня.

– Да, магия сильна: то, что осталось от моих глаз, кое-как восстановили. Но даже магия не всесильна – я не переношу яркий свет ни в каком проявлении. От этого спасают самые обычные очки, так что все не так уж страшно.

Я вдруг разозлилась на него. Не знаю, почему, но меня жутко задело то, что он рисковал собой так глупо. Он мог остановить лавину и создать целый мир, однако его делала беззащитным такая простая штука, как упавшие в снег очки!

– Тебе нельзя было отправляться на такое опасное задание без напарника! – возмутилась я.

– О чем ты только думал?

– О том, что у меня нет и не может быть напарника. Никто в моем клане не знает о том, что случилось с «Новогодней коллекцией».

– Как это?

– А вот так. Правда известна лишь мне и моим подчиненным. Но они слишком слабы, чтобы что-то исправить, они только портить умеют, а я несу ответственность за жизни людей. Если бы я попросил клан о помощи, меня могли наказать, лишив самой возможности колдовать в будущем. А кто я буду без магии? Просто калека?

– Но ты же можешь погибнуть!

Он резко, зло поднял голову и наконец посмотрел на меня. Я в ужасе отшатнулась: мне почему-то казалось, что его глаза, пусть и покалеченные, все равно будут обычными. Ну, или закрытыми бельмами, на крайний случай. А вместо этого я увидела что-то странное: узкие, едва различимые зрачки на исчерченном красными и белыми пятнами глазном яблоке. Полноценных белка и радужки у него не было, только эти жуткие кровавые переливы.

Взгляд был страшный, завораживающий, но длился он всего секунду. Потом Шен не удержался, болезненно вскрикнул: снег слепил его сильнее света, он и меня слепил. Маг упал на оба колена, прикрывая глаза рукой.

– Да я уж лучше погибну, чем буду просто жить вот так, – тихо, но твердо сказал он.

Теперь мне было дико, чудовищно стыдно. Что за демонстрацию я устроила? Мне нужно было сначала отдать ему очки, а потом уже начинать тут допрос с пристрастием! А я заставила его чувствовать себя уязвимым, воспользовалась тем, что он не может промолчать или соврать мне из-за горы. Вот ведь безмозглое создание! Но я совсем не того хотела…

Получив пинок от собственной совести, я опустилась на землю перед Шеном, осторожно надела на него очки, а потом перехватила его руки, замерзшие в снегу, чтобы согреть в своих руках. Мне хотелось хоть как-то искупить свою вину перед ним.

– Я даже не знаю слов, которые могли бы выразить, как мне жаль, – признала я.

Он не смотрел на меня. Он и руки попытался одернуть, но я держала крепко – ему нужно было тепло.

– Не стоит в спешном порядке увеличивать словарный запас, – усмехнулся Шен. – Извинение принято, расстанемся без обид. Сейчас вернем примирившуюся парочку, закопавшую топоры войны, домой, я поколдую над их памятью, а потом провожу тебя. Список у меня есть, больше я тебя беспокоить не буду.

Список он, по большому счету, добыл сам. Я бы не смогла назвать ему все имена, но он неплохо разбирался с поисковыми программами – подозреваю, что незаконными, а может, и нечеловеческими. Теперь он знал, где находятся все елочные игрушки, когда они были куплены, и нужно было просто забрать их.

Ну а мне полагалось вернуться домой. Еще недавно я этого хотела: я устала, замерзла, меня чуть не похоронила лавина. Говорят ведь, что как Новый год встретишь, так его и проведешь – и я не хотела проводить его вот так!

Но за считанные минуты все изменилось. Я не столько поняла, сколько почувствовала, где должна быть. Пусть и в дурацком костюме Снегурочки, пусть и с угрюмым колдуном, который вне зачарованной горы перестанет раскрывать мне свои секреты. Плевать! Мне нужно дойти до конца, ведь не зря же «Новогодняя коллекция» оказалась у меня. Может, это знак? Но пойми тут, какой… вот и разберусь!

Глядя на Шена, застывшего на фоне этой искристой белизны, как будто беспомощного среди древних гор, я знала, что не должна бросать его одного в этой странной партизанской войне, или шпионской миссии, или чем он там занимается.

– Зомкисов вернем домой, – кивнула я. – Пусть придумывают имя дочке под тазик оливье.

А меня провожать пока не надо, я иду с тобой.

– Исключено, – отмахнулся Шен. – Это опасно!

– Жить вообще опасно. Вдруг я сейчас домой приду – а в окно петарда залетит! Класса «земля-воздух-квартирка». Нет уж, я лучше побуду за спиной колдуна, создающего миры. Если что, прикроюсь тобой! Что я теряю? А то, что Новый год пропущу, так это ерунда – я его все равно не люблю!