Глава 2. Альфред Хайндс

У Леона никогда не было много друзей, да он в них и не нуждался. Приятели были. Были сослуживцы. Были когда-то и однокурсники. Те, кто встречается на пути каждого человека, и с ними Леон прекрасно ладил. Но близкие друзья… зачем? Просто чтобы были, чтобы изобразить ту норму, о которой любил разглагольствовать его брат? Нет, до этого он так и не дошел.

Он прекрасно знал, что мало кто поймет и примет его настоящего. Леон слабо представлял себя изливающим душу за барной стойкой или посреди ночи умоляющим друга приехать и подержать его за руку, потому что у него депрессия. Со всеми проблемами, большими и маленькими, он справлялся сам, так уж привык.

Первой, кто пробился через этот барьер, была Анна. Нет, с ней он по-прежнему не откровенничал, однако это оказалось и не нужно – она понимала его без лишних слов. Но Анна Солари и не была ему другом… Вначале – может быть, но не теперь, эта роль быстро отошла на второй план. В любом случае, ей Леон доверял, а всем остальным – и не собирался.

Пока не появился Ярик. Точнее, когда на горизонте возник его бывший сослуживец Ярослав Мазенцов, Леон и не думал воспринимать его как друга. Они просто стали партнерами по бизнесу, точка. Ситуация изменилась, когда Ярик сам влез в расследование и познакомился с Анной.

Он, в отличие от Леона, не тратил время на сомнения и душевные метания. Что хорошо, что плохо, что норма – Ярика все это мало интересовало. Он относился к тем редким людям, которые умеют жить настоящим днем и не задумываются о правилах. Он даже опасное расследование воспринимал как занимательное приключение.

Леон не был уверен, что это правильно, но он, в отличие от своего брата, и не рвался устанавливать границы для других людей. Ярик оказался чертовски полезен, сейчас только это имело значение. В конце концов, он взрослый мужчина, бывший солдат. Если он готов рисковать, несмотря на все риски, это его выбор.

Вот и теперь Ярик с готовностью втянулся в дело Вадима Смоленского. Пока Леон разбирался с рабочими проектами, он сидел в интернете, звонил старым знакомым и просматривал криминальные сводки, пытаясь определить, не засветился ли где-нибудь уважаемый бизнесмен.

Наконец он с восхищением объявил:

– Ничего! Абсолютно ничего!

Они встретились в офисе фирмы. Просторный зал, где они обычно беседовали с клиентами, был залит солнечным светом. В город пришло настоящее летнее тепло, пока не заставляющее включать кондиционеры. Леон старался думать только об этом: о самой прекрасной поре года, а не о том, что Анна задержалась в своем путешествии и вестей от нее не было уже давно.

– Если ты ничего не нашел, то почему ты так радуешься? – проворчал Леон.

Он сидел за рабочим столом, разбирая бумаги, для этого он сюда и пришел. А у Ярика определенно не хватало терпения оставаться на месте, он метался по офису, как щенок лабрадора, пытающийся поймать солнечный зайчик.

Очень большой, похожий на викинга щенок лабрадора.

– А потому что ничего в наши времена – это уже очень много, – пояснил Ярик. – Это целое искусство! Вся система устроена так, что правила рано или поздно придется нарушить.

– Давай ты не будешь судить систему только потому, что у тебя семь штрафов от ГАИ за полгода!

– Нет, серьезно! В бизнесе, на дороге… Везде! Если жить по правилам, придется делать это очень скучно и бедно. И уж точно нельзя выйти на тот уровень бизнеса, где находится твой уважаемый птах Вадим Смоленский! Но если судить только по тому, что о нем известно, то он – святой, слеза которого исцеляет все болезни.

– Да я уже понял, что он умело зачищает следы, – указал Леон. – Этим ты меня не удивишь. От тебя я, если честно, ожидал большего.

Ярик на секунду замер, бросил на Леона возмущенный взгляд, но, не выдержав, тут же продолжил наматывать круги по офису. Значит, что-то важное он все-таки откопал.

– К хорошему быстро привыкают! – заявил он. – Вот я приучил тебя, что многое могу, и ты этого ждешь безо всякой благодарности!

– Вот тебе спасибо – волшебное слово. А теперь давай по делу.

– Короче… На Смоленского ничего нет, с этим я давно смирился. И тогда я решил провести поиск не по имени, а по лицу. У Вадима Смоленского, если задуматься, нет биографии. Точнее, она такая шаблонная, будто сочиняла студентка первого курса журналистики. Но этот тип наверняка привык жить на полную катушку, раз у него такие возможности! И я начал искать, не засветилось ли где-то это благообразное лицо.

Ярик метнулся к проектору, который они обычно использовали в переговорах с клиентами. Надо же, да он презентацией озадачился! Он – человек, который никогда не делал этого ради бизнеса. Похоже, история Вадима Смоленского успела его захватить.

Поначалу Леон не понимал, чего он мечется. Но вот на белом экране одна за другой начали появляться фотографии – и стало ясно, почему Ярик так гордился собой.

Это не был тот Смоленский, которого недавно показывали в новостях. Но это были люди, чертовски на него похожие! Вот этот отвлекает внимание ярко-рыжей бородой, однако если присмотреться – черты лица те же самые. Этот похож на Вадима, только вот лет на тридцать старше. У этого один глаз закрыт черной повязкой, яркая черта, которую все запомнят, а все остальное забудут. Но это все равно знакомое скуластое лицо!

Леон и раньше неплохо разбирался в гриме, а уж знакомство с Анной вывело его на новый уровень. Парики, цветные линзы, пластический грим, полностью менявший черты лица, накладки под одежду, позволяющие казаться полнее – она все это умела. И Вадим Смоленский, похоже, тоже! Хотя вряд ли это было его настоящее имя…

Ярик, словно прочитав это мысли, сказал:

– Вот тут он Михаил Козлов. Вот это – Всеволод Черемухин. Это и вовсе сэр Уолтер Доннаван, гражданин Британии.

– Черт, британца-то ты как вычислил?

– Места знать надо! – гордо ухмыльнулся Ярик. – Фишка в том, что у каждого из этих типов свое имя, своя история и все такое, но никто не может сказать, где они сейчас! Леон, ты реально откопал что-то большое… Этот парень не просто создал себе идеальную личность. Он создал много таких личностей! И все они, по большому счету, еще активны, он может использовать любую из них!

Это делало Вадима Смоленского еще опасней. Понятно, почему Анна назвала его талантливым преступником! Гением даже… Он был человеком из ее прошлого. Он умел то же, что и она. Возможно, они где-то научились этому вместе? Они были по-настоящему близки? Леону не нравилась эта версия, однако отвернуться от нее он не мог.

Его успокаивало лишь то, что Анна, похоже, не была шокирована ранами Смоленского. Да, она помогла ему – спасла его! Но она злилась на него, это точно. Не боялась, а именно злилась, как ни на кого больше. Он был ее врагом, что уже неплохо, если они и были близки когда-то, то все закончилось.

Но почему она улетела?..

Ярик был далек от размышлений о чувствах Анны и ее общем прошлом со Смоленским. Он продолжал рассказывать:

– Между прочим, не все его личности так же чисты, как господин Смоленский! Есть и преступники!

– У него были проблемы с законом? – насторожился Леон.

– Проблемы были, хотя до катастрофы не дошло. Примерно половину личностей, которые я нашел, в чем-то да обвиняли. В краже, в шантаже, мошенничестве, похищении…

– В убийстве?

– В убийстве – никогда, – покачал головой Ярик. – Да и наказания за все остальное ему удалось избежать.

– Каким это образом, интересно?

– Похоже, твой новый друг неплохо знает законы – причем разных стран. В тех случаях, когда его все-таки умудрялись схватить за хвост, он сам себя защищал на суде. И защищал всегда блестяще – он знает такие тонкости закона, которые даже судья с прокурором потом находят со справочником.

– То есть, даже в случаях, когда все знают, что он виноват, он умудряется выйти сухим из воды? – догадался Леон.

– Именно! Чувак реально гений!

Вот уже второй человек называет его гением. Плохая тенденция.

– Но пару раз сухим из воды он все же не выполз, – продолжил Ярик. – И что он сделал тогда? Правильно, слил две личности, которые прокололись!

Он вывел на экран две фотографии – смуглого чернявого мужчины и рано поседевшего качка, покрытого татуировками. В этих двоих можно было распознать Смоленского, но с большим трудом, и Леону оставалось только догадываться, как Ярику удалось найти их в бесконечной череде снимков, заполонивших интернет.

– Что значит – прокололись? – уточнил Леон.

– Тут было обвинение в избиении, а тут – в шантаже, и в этих случаях нашлись доказательства, а может, просто суд наплевал на законы и признал его виновным из принципа. Дело было в жарких странах, а там, сам знаешь, свои законы чести и все такое. Его должны были посадить, а он просто сбежал! Один раз – во время перевозки в тюрьму, от конвоя, второй – прямо из тюрьмы. Причем никто толком не может объяснить, как он это сделал! Ему не помогали, не было отряда вооруженных громил, вызволявших его. Он просто исчезал – и ищи ветра в поле!

Портрет незнакомца становился все мрачнее – и в этом совпадал с тем, что говорила о нем Анна. Получается, он не просто умен. Он еще и ловкий, явно тренированный. Он знает законы этого мира: цивилизованный подход не всегда работает, поэтому он готов, если надо, пойти другим путем.

– А я знаю, на кого он похож! – заявил Ярик.

– На отрицательного персонажа из комикса?

– Черный гений? Очень может быть! Но вообще, я имел в виду конкретного человека. Он похож на Альфреда Хайндса!

– Не знаю такого.

Да и Ярик не должен был знать. Но стоило ли удивляться? До того, как он увлекся расследованиями, у него было немало свободного времени. В их проектах Леон брал на себя разработку стратегий проверки безопасности, за которые им платили, а Ярик просто болтал с клиентами, и это у него отлично получалось. Словом, каждый занимался своим делом, но дело Ярика отнимало куда меньше времени.

Поэтому он от скуки сидел в интернете, читая все подряд, находил то, что казалось ему любопытными фактами, и сообщал о них Леону, совершенно не интересуясь, нужны они собеседнику или нет.

Вот и теперь Ярик вдохновенно вещал:

– Альфред Хайндс был преступником, да еще каким! Его даже звали «Гудини Хайндс». Он трижды сбегал из тюрем усиленного режима, годами избегал наказания. А даже когда его посадили, он использовал пробелы в законодательстве, чтобы ему дали смехотворный срок. Понимаешь, что это значит?

– Что законы раздражающе несовершенны.

– Ну, и это тоже. Но я про то, что твой этот тип, хрен его знает, какое имя у него настоящее… Он такой же! Он смеется над системой, потому что в системе он идеален!

Это означало и кое-что другое. Если Смоленский так хорош, если уделяет такое внимание мелочам, он быстро заметит, что кто-то собирает о нем информацию. Так что все это были не просто занимательные факты, это была опасная игра.

Леон готов был принять риск – но не готов подставить Ярика. Поэтому просто гнаться за Вадимом Смоленским уже не получилось бы, однако и сдаться он не мог.

Ему нужно было найти другой путь к этому «неуловимому гению».

* * *

День обещал быть спокойным. Спокойствие, похоже, надолго вернулось в его жизнь, и Дмитрию Аграновскому это нравилось.

В какой-то момент ему казалось, что спокойствия больше не будет. Как балансировать, если у него теперь две семьи, а он привык к тому, что одна, да еще и идеальная? Но раз как раньше уже не будет, нужно приспосабливаться.

Он был рад, что ему удалось вернуть прежнюю семью. Шутка ли – он с женой половину жизни прожил! Они будто стали единым целым, срослись, сделались по-настоящему родными. Мила уже не была для него женщиной-любовницей, женщиной-мечтой. Зато она была его самым преданным другом, которому он доверял, как себе. Ну и конечно, он любил своих старших детей, свой дом, он не хотел все это терять. Он знал, что тень, брошенная изменой, вряд ли когда-нибудь исчезнет. Но и он, и Мила делали все, чтобы преодолеть этот этап и двигаться дальше вместе. Пока, кажется, получалось неплохо.

И была еще Лидия. Лидию он по-прежнему любил, хотя старательно скрывал это и от нее, и от жены. Дмитрий, пожалуй, сумел бы расстаться с ней, наступить на горло собственным чувствам – он бы справился! Но у них был общий ребенок, и это все меняло.

В какой-то момент Лидия кричала, что никогда не подпустит его к малышу, а теперь, кажется, успокоилась. Она изменилась после родов, все замечали это, хотя и не стала другим человеком. Она принимала помощь и от Дмитрия, и от Леона. Но если Леон ограничивался деньгами, то Дмитрий старался навещать ее не реже раза в неделю.

Ему нравилось смотреть, как растет его сын. Старшие дети появились у него, когда сам он был совсем юным, вечно занятым. Он, конечно, любил их, однако многое пропустил, потому что это не казалось ему по-настоящему важным. Отцовство в зрелом возрасте было другим, оно давало ему силы, о которых он раньше и не подозревал. Ему несложно было любить и первую свою семью, и Лидию с ребенком. Он не знал, как долго продлится эта удивительная гармония – все ведь когда-нибудь кончается! Но Дмитрий надеялся, что произойдет это не слишком скоро.

И уж точно не сегодня. Он привык составлять планы на всю неделю, и этот день обещал быть предельно спокойным, скучным даже. Дмитрий не собирался осматривать тела, ему нужно было разобраться с накопившимися документами. В такие моменты он был даже благодарен за извечную бюрократию, она давала ему необходимую передышку.

Утро и правда прошло быстро, незаметно, тихо. День должен был стать таким же, но к обеду в его кабинет вошел Алексей Рыбников, и Дмитрий сразу почувствовал: быть беде. Не важно, что он там запланировал, на что рассчитывал. Беда – вот она, сама пришла.

С Рыбниковым они были знакомы давно, хотя и не слишком хорошо. Алексей Петрович мог бы стать ранним пенсионером, если бы захотел, выслуга лет позволяла. Но он даже не собирался на покой. Зачем ему? Он был в великолепной форме, его даже седина не старила, а уж над его острым умом время и вовсе было не властно. Рыбникову доверяли самые сложные и опасные дела, за обычные преступления он даже не брался.

Поэтому его визит не сулил ничего хорошего. Дмитрий отложил в сторону документы и кивнул своему неожиданному гостю. Рыбников, не спрашивая разрешения, пересек кабинет и уселся в гостевое кресло. Походка у него была военная, как и раньше, лицо оставалось непроницаемым, и невозможно было понять, в каком он настроении.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался Дмитрий.

– Срочная командировка. Нужно ваше содействие – и вашего брата. Это можно обеспечить?

– Что?.. Но Леон давно не работает в полиции!

– Поэтому я и спрашиваю, – указал Рыбников. – Если бы он все еще работал на нас, его мнением никто бы не интересовался. Приказ есть приказ! Но, поскольку он теперь вольная птица, понадобится ваше содействие. Ну а вы едете в любом случае.

– Простите, но я ничего не понимаю! – нахмурился Дмитрий. Рыбников всегда внушал ему определенную настороженность, однако пугаться его старший эксперт не собирался. Тоже ведь не вчера на службу пришел! – Куда я еду? Какая командировка? И причем здесь Леон?

Болтать Рыбников не любил, это чувствовалось. Слова он отмерял скупо и после каждой фразы пристально смотрел в глаза собеседнику, словно пытаясь понять: догадался тот, о чем идет речь, или нужно дать еще одну подсказку.

– «Дело тридцати семи» вам известно?

– Не слышал.

– Это то, что сейчас показывают во всех криминальных новостях.

– Я не смотрю криминальные новости.

Дмитрий не врал, он в последнее время действительно старался как можно реже включать телевизор. Ему хватило криминала с лихвой, чуть с жизнью не распрощался! Да и потом, он, связанный со смертью на работе, в свободное время хотел думать только о своих близких.

– Плохо, – поморщился Рыбников. – Непрофессионально.

– Вы сомневаетесь в моем профессионализме?

– Его могло быть больше, но будем работать с тем, что есть. Пять дней назад в городском парке одного из областных центров обнаружили тридцать семь тел. Все эти люди были убиты в срок от пятнадцати до пяти лет назад, все похоронены. Подробности мы стараемся не разглашать и не подпускаем журналистов к месту работы, но вы их знаете – они, как тараканы, везде пролезут. То, что сообщают в новостях, вам не сильно помогло бы, но вы хотя бы были готовы к этому.

Тут он не ошибся – Дмитрий оказался не готов. Тридцать семь тел?! В городском парке? Немыслимо, невозможно! Нельзя устроить целое кладбище так, чтобы этого никто не заметил!

Ситуация была настолько дикой, что Дмитрий даже не знал, с чего начать.

– Почему их вдруг обнаружили? – растерянно спросил он.

Возможно, сейчас это был не самый важный вопрос, но он первым пришел на ум.

– Сильный ветер повалил несколько деревьев, одно выкорчевал с корнями. Среди корней были обнаружены первые кости. Позже организовали поиск с собаками и специальной техникой, нашли остальные тела. Поэтому и ушло несколько дней, но сейчас высока вероятность, что все трупы обнаружены.

– И опознаны?

– Нет, – ответил Рыбников. – Опознать удалось меньшинство. Там… много не совсем обычных деталей. Но ознакомиться со всеми этими деталями вы сможете на месте. Нужно спешить, свяжитесь со своим братом.

– Так, стоп, подождите! – опомнился Дмитрий. – При чем здесь я и Леон?!

– Вы нужны, потому что считаетесь одним из лучших судмедэкспертов. Хотя скорость вашей реакции сегодня заставляет меня усомниться в этом. Вашего брата приглашают как консультанта. Он участвовал в раскрытии трех громких дел, связанных с серийными убийцами, и неплохо зарекомендовал себя.

– Вы считаете, что за этим стоит серийный убийца?

– По предварительной оценке, все тридцать семь жертв были убиты одним человеком.

Менее дикой ситуация не становилась, причем во всех отношениях. Дмитрий еще мог мысленно отстраниться от преступления: там и правда какая-то чертовщина творится, если удастся разобраться, то только на месте. И все равно не понятно, при чем здесь Леон!

Это ведь не американская полиция, где привлечение сторонних консультантов – привычное дело. По крайней мере, если верить сериалам. Во время предыдущих расследований далеко не все были довольны тем, что делали Леон и Анна Солари. Их спасло лишь то, что победителей не судят, они и правда помогли. Но их успех многие все равно считали чистой случайностью, даже после третьего расследования. А уж следователи старой закалки, такие, как Рыбников, и вовсе не приглашают посторонних, никогда! Он мог пойти на такое, только если получил приказ сверху. Тогда, нравится ему это или нет, Рыбников должен был смириться.

Получается, Леона в это тащит кто-то из начальства. Но с чего бы? От всего этого веет каким-то подвохом!

Дмитрий знал, что, гадая, ни в чем не разберется. Лично он предпочел бы, чтобы его младшего брата не втягивали в такие истории, он по старой привычке еще надеялся защитить его от криминала. Но он уже знал, что это вряд ли возможно. Если он откажется звонить Леону сейчас, его не накажут, просто позвонит кто-то другой.

А уж Леон такую возможность не упустит! Он все равно ввяжется в это, и Дмитрий решил, что будет лучше проследить за братом лично. Поэтому он с тяжелым вздохом достал телефон.

Как и следовало ожидать, его брат за криминальными новостями как раз следил, поэтому мгновенно понял, о каком деле идет речь. И все равно Леон был поражен:

– Тридцать семь?! Даже в интернете пишут, что нашли «несколько тел». Но тридцать семь – это не несколько, это толпа! Как такое вообще возможно?

– Я знаю не больше, чем ты. Возможно, даже меньше. Леон, мне кажется, это не совсем… хм… обычно, что тебя вызывают.

– Да, это что-то странное, – согласился Леон. – Но какая разница?

– То есть – какая разница? Речь о тебе, если ты еще не понял!