Бросить тень

Зверь остался доволен разговором, точней, собой.

Амбициозный Рияд во власти своей безумной идеи. Мировое господство? Надо же такое выдумать! Надолго ни ресурсов, ни народной веры, ни самого князя не хватит. Рияд даже городской совет распустил. Но Зверю нужно всего лет десять-пятнадцать, чтобы встать на ноги, научиться использовать могущество, контролировать его, а не пускать слюни на каждую шлюху – в плохом смысле. Он чувствовал в себе огромные силы, но с армией вряд ли пока бы справился, а вечно прятаться не по нему.

«Убедил, почти обманул, – думал Зверь, усиливая ещё и ещё магический огонь в камине, чтобы спалить кости стражника. – Небольшой спектакль для нашего впечатлительного князька. Я и не надеялся, что всё так легко получится – ведению разговора и прочим этикетам не обучен». Он не надеялся, поэтому подготовил ещё план.

* * *

Перед пиром хозяин цитадели пригласил гостей на балкон – совместно поприветствовать народ, тем самым показывая, что встреча прошла успешно. В древности, кажется, делали групповые снимки.

Уставшие политики взбодрились от старлайтекса, которым их обрызгало при выходе на свежий воздух. Рияд вытянул руку, успокаивая радостную толпу. Молодого князя большей частью обожали. Ворчали на повышение налогов, суровую «политику нравов», но соглашались – избранный народ достоин большего! Сколько можно быть униженными «Большеротыми» странами?

Охрана контролировала покорную толпу, стрелки засели на каждой крыше.

Шикнув на девчонок, Мариэтта посмотрела на Повелителя с обожанием и предвкушением, гладя животик. Обратил ли на него внимание Рияд?!

Князь не замечал ничего. Торжественно поблагодарил гостей, объявил сбор князей плодотворным и… завершённым. Обыватели могли спокойно расходиться по домам.

Выдохнув, главы государств переместились в залу для застолья. Рияд, пропустив всех вперёд, отослал охрану. Заметив это, Мари поспешила к нему, призывно улыбалась.

Но князь отправил Мариэтту контролировать её работниц. Она беспрекословно подчинилась, надеясь на свидание с Повелителем хотя бы ночью.

Рияду нужно было побыть наедине с собой пару минут – настроиться на застолье со своими «коллегами». Для него оно та ещё пытка! Не в его привычках было проверять себя на прочность, тратить драгоценное время. Он даже отменил древнее испытание, в котором вступающий на трон правитель должен провести ночь со своей Пустыней. Среди песков всмотреться в страну, соединиться с ней, ощутить в себе силы…

Запретил Рияд и более страшный обычай, перешедший от бедуинов. Ежегодно в бухту загоняли дельфинов и горожане, включая детей, шли на них врукопашную. Вода становилась красной от крови. Дикость!

А вот испытание застольями отменить пока не удаётся. Выдох-вдох. Вдох-выдо…

Рияд услышал свист летящего клинка. Увернулся. Тень метнулась от балкона, бросилась в сторону жертвы. Блеснул второй клинок, третий.

Князь выхватил кинжал. Звать охрану? Не при гостях.

Тело пронзила вспышкой боль. Рияду показалось, что он теряет сознание, но спасла мысль: «Только не сейчас!»

Вдруг другая тень – знакомая. Зверь… сдавил руками голову незадачливого убийцы.

– Кто тебя подослал?! – зашипел Рияд, чувствуя, как сочится кровь из зажатой раны.

– Псих! Погубишь Чёрный песок! – обвинил нападавший, и его голова вдруг повернулась затылком к Рияду. Это Зверь свернул нападавшему шею и бросил «тень» к ногам Повелителя.

– Всё равно его надо было бы казнить! – пожал плечами незваный помощник. – Зови лекаря, крови много.

– Да. Ты. Будь… в кабинете, – Рияд спешно обдумывал, как не показать, что в цитадели небезопасно: перевязать рану, принять обезболивающее, скрыть бинты под одеждой, выйти к гостям… Как бы ни стало тяжело, он вытерпит. Всё вытерпит ради цели!

– Спасибо. Спас меня, – обратился князь к Зверю. – Новый охранник ты… но без приказа не… убивай.

– Как скажешь, – слуга с поклоном растворился в тени.

Зло на службе у добра?

Легко быть слепым, когда есть на чей голос идти. И всё же политика нового князя не каждому в стране пришлась по вкусу, и достаточно было тех, кто искренне желал ему смерти. Найти отчаянного, который возьмёт на себя покушение, и устранить незадачливого убийцу на глазах князя оказалось для Зверя несложной задачей. А Рияд теперь будет больше верить новому слуге.

Князь знал, что на мировой арене его страну никогда не воспринимали достаточно серьёзно. Его княжество слишком мало в масштабах даже Пустынь, где остатки человечества выживали на осколках древнего мира. Но его просвещенный народ достоин того, чтобы встать над всеми остальными и начать новую эру.

В «троице» Больших стран шутили, что лишь постоянная занятость мешала им захватить эту курортную зону. Но Рияд знал, что никто ни разу не сумел вознести флаг на цитадель его страны.

Даже самовлюблённому князю приходилось признать, что в Чёрном песке есть особая, тайная сила. Наступавшие с моря корабли уносило штормовым ветром, на берегу вражеские отряды попадали в песчаные бури, обходившие города и поселения стороной. Тайно высадившихся на его берег охотников за артефактами атаковали ядовитые змеи. Казалось, пустыня на территории Марсилии защищала своих детей. Может быть, поэтому в Чёрном песке находили больше всего артефактов из Кофейной эры?

Если даже у Пустыни есть воля и разумение, как лучше для её людей, то что уж говорить о том, кто стоит во главе государства. Рияд имел крепкую волю, ясное разумение и твёрдо верил, что выбирал лучшее для народа. Неважно, что некоторых подданных не всё устраивало в нём и его политике. Он сила и разум, он Свет. Повелитель соберёт оставшееся наследие великих эпох и понесёт его через своих граждан вперёд, в Мир.

На этом пути Рияд будет пользоваться всеми доступными средствами… Даже магией, хотя никакого таланта ни у него, ни у его родственников к ней не было. Он соберёт и прочтёт все запретные книги без помощи колдунов, не желая делить власть. Рияд сам справится и с любым волшебством, и со своей Пустыней. Вот она идёт ему навстречу, привела Зверя служить.

Забавно получалось: Зверь воплощал зло. Как хищник, он любил свежую кровь, страх в глазах жертв, их предсмертные хрипы… Он всегда жаждал смерти для них. Но любое зло можно использовать во благо – приручить, дрессировать, сделать подходящим для себя оружием. И не придётся искать топлива или патронов. Танки, пушки, лазеры древних эпох тоже сильны, но их вечно охраняли выжившие из ума ай-дроиды.

Зверь старался выслужиться перед князем. Слуга прекрасно показал себя при усмирении диких кочевников, вот где ему было раздолье… Он освободил народ Марсилии от пиратского гнёта: вызвал на бой пару капитанов, загрыз их, а после ни одна шхуна не показывалась близ их берегов. Князю нравились нечеловеческая сила, ловкость, безжалостность верного слуги – и всё вкупе с верностью.

В городе Зверь тосковал, поэтому Рияд иногда выдавал ему бесполезных после допроса пленных бедуинов, иногда выводил его на окраины. На их прогулках охрана была бы излишней. И если на пустыре им попадался койот или другая бездомная тварь, то князь без тени сомнения спускал его. Тому – вкус крови, Рияду – развлечение. И в некотором смысле они делали доброе дело – занимались чистками.

Однажды им попался на пути пьяный бродяга… Зачем по темноте шастал? Старая развалина, забулдыга, ему только улицы своим видом портить да заниматься воровством и драками. Толку от таких никакого, один вред для мирных горожан. Так зачем ему было ждать тюрьмы и суда-следствия, если вопрос можно было решить здесь и сейчас. Зверь убил быстро – слишком долго до этого сдерживал инстинкты. Рияд брезгливо смахнул с плаща каплю крови, пусть слуга уничтожит улики, не оставив ни следа от преступника.

Возможно, князь поторопился решить судьбу несчастного… Но Рияду нравилось то, как быстро Зверь устранял любого неугодного. В награду разрешал своему воину чуть больше положенного.

Так в княжестве постепенно, год за годом люди привыкли не выходить на улицу в темноте. От греха… Война не прекращалась, политика становилась жёстче, отношения внутри Четвёрки накалялись – торговля ухудшалась, ведь купцы всё с меньшей охотой ехали в Марсилию. Здесь всё чаще случались неурожаи, жрецы твердили о наказании голодом за народную гордыню. Рияд быстро убедил их, что это был знак расширять границы княжества. Тучи сгущались над страной. Человеку и расслабиться стало негде… Бордель и тот один, а попробуй туда попади! Тяжёлые времена давили.

Кровавая луна не ошиблась.

От ворот приворот

Из-за дверей, как бывало, раздавался спор. На этот раз целитель и его дочь дошли до крика. Первой повысила голос Мариэтта.

Рафа: «Не могу помочь! У меня плохое предчувствие».

Мариэтта: «Па, мне очень нужно его приворожить, пожалуйста!»

Рафа: «Мари, это грех – уводить человека с пути».

Мариэтта: «Нельзя уводить, скажешь тоже! И поздно меня пугать грехами! Я ведь не виновата, что твоё зелье так сразу подействовало».

Рафа: «Ты сама просила средство посильней!»

Мариэтта: «Допустим. Но приворожить князя нужно. Я ведь беременна!»

Рафа: «Вот и не волнуйся. Я тебе успокоительный отвар приготовил…»

Мариэтта: «Да что мне твой отра… Мне нужен Рияд!»

Рафа: «А точно он или положение и деньги?»

Мариэтта: «Он ещё и молодой, умный, привлекательный… Шикарный! И ребёнку нужен отец».

Рафа: «Ещё скажи «официальный», будто тебе есть дело до людского мнения… Ты с князем хоть говорила?»

Мариэтта: «Да! Соблазняла, умоляла, угрожала… А он… Заладил «пусть родится, посмотрим». Ему всё равно, в каком состоянии сейчас я! То есть его ребёнок».

Рафа: «Доченька, но вы зачали не по обоюдному согласию».

Мариэтта: «Я не могла упустить такой шанс! Нечасто ко мне Повелитель заходит… Спасибо Лилии, что своей смертью мне помогла! Или как её…»

Рафа: «Извини, но… У меня всё равно нет в приворотах опыта, так что…»

Пациентам ведь Рафа отказывал. Когда к целителю возвращался человек, который не соблюдал режим, не делал упражнения, не следовал рекомендациям целителя, то Рафа мог его вежливо, но твёрдо отослать… Ни деньги, ни уговоры нерадивым пациентам не помогали его переубедить. Он объяснял, что не может «тащить» всех на собственной энергии.

Вообще, целительство забирало у Рафы много сил, но таков был путь искупления его, как он считал, грехов. Вот почему целитель не мог принять всех желающих – нужно было восстановиться в духовой практике. Если вдруг видел, что вся работа насмарку из-за человеческой лени, то даже злость накатывала… От негативных эмоций Рафа старался уйти, ведь для целительства нужно спокойствие, умиротворение. Лишь Мари теперь могла Рафу вывести из себя, но ей всё сходило с рук. До поры…

Мариэтта: «Со мной ему будет лучше. У него появится семья! Я и так иду на жертвы: отёки, полнота, роды… А там ещё и грудью кормить?!»

Рафа: «Приворожим, но… другого!»

Мариэтта: «Колдун, ты шутишь надо мной?»

Рафа: «Нет, я серьёзно. Ты мне говорила… Робин?»

Мариэтта: «Он Роберт».

Рафа: «Вот, дельный, как я понял. Трудолюбивый. Тебя обожает, станет хорошим отцом».

Мариэтта: «В смысле «станет»?! У этого ребёнка есть отец!»

Рафа: «От некоторых отцов лучше держаться подальше».

Мариэтта: «Это ты о себе?»

Рафа: «Дочка…»

Мариэтта: «Маму загубил! Мне жизнь испортил!»

Рафа: «У меня плохое предчувствие! С этим князем…»

Мариэтта: «Да что с Повелителем может быть не так?! Представь, какой княгиней я стану… А если что, так и страной управлять смогу – тот ещё бордель! А Роберт этот совсем не святой!»

Рафа: «От князя исходит негатив, опасность… То есть не от него, но с ним тесно связанного… человека. Зверя?»

Мариэтта: «Человек-зверь, что за ерунда! Вот волос Рияда – я позаботилась. Готовь зелье или что там… Хорошо бы на расстоянии действовало».

Рафа: «Милая, не настаивай. Поверь мне!»

Мариэтта: «Избавлюсь от ребёнка!»

Рафа: «Ты что?! Как ты?.. И такой срок!»

Мариэтта: «Тогда приворот!»

Рафа: «Мари! Нет. Я сказал».

Вдруг Мариэтта схватилась за живот и, хоть и не побледнела, начала опускаться в удачно подвернувшееся кресло. Рафа забегал вокруг неё.

– Ха, мне плохо! Видишь, чего добился ты?! Мой ребёнок не может без отца…

– Я сделаю, сделаю, как ты хочешь. Дыши… Вот водичка. И ритуал будет тебе.

– Изволь!

Мариэтта лежала под одеялами, страдала, а целитель видел – притворялась. Она вела себя как ребёнок, который наивно обманывает, чтобы получить варенье. Слишком часто Рафа шёл на поводу у милой дочери, ведь по его вине она и лишилась мамы. Но как истинно любящий родитель он должен защищать свою Мари. И так не сберёг, не уберёг от борделя… Пусть это её выбор! Но сейчас Рафа предчувствовал нечто тяжёлое, давящее, пугающее от этого Рияда. Связанный с ним… Зверь, монстр. Пришла пора Рафе поступить, как он считал, правильно, по-отцовски. Речи нет о том, чтобы делать приворот к хозяину Зверя! Но переубедить Мари можно… никак. Придётся обмануть дочь: ради её же блага сделать подмену.

Рафа решил, крутя в руках волос князя: «Лучше поставлю в ритуале защиту ей и ребёнку лет на десять-пятнадцать!»

Воющий гусь

Дощатый пол, запах старлайтекса и трав, остывший очаг. Я сижу перед ним… точно несколько дней. Не ем и не пью – это мой первый пост. Мне шесть лет. В окна заглядывали: солнце, месяц, солнце… луна. Я не могу сказать точно, сколько времени назад дедушка стал мёртвым. Это ведь так называется, когда дыхание прекратилось, сердце не бьётся… и холод.

Я боюсь, что дедушка потеряет свой облик, как умершие фенеки или другие животные. Но он сидит с безмятежным выражением на лице, откинувшись в кресле, будто задремал. Жду, что он очнётся, но не решаюсь беспокоить.

Идти через пустыню к людям никак не соберусь. Я почти их не знаю и не хочу оставлять деда. То сплю, то впадаю в транс, порой даже кажется, что меня наполняет знание, которое пока не могу сформулировать.

Меня может спасти лишь одна богиня. И она появляется.

Без стука распахивает дверь, снимает плексипластиковые очки, сбрасывает меховую накидку – дар из земли Олифер, надевает шпильки, хотя они всегда застревают в этом полу, а она привычно возмущается. Рост у неё даже выше среднего, но она считает, что женщина всегда должна быть на высоте.

Звенят браслеты, домик наполняет сладкий запах духов.

– Вла-а-ад! Рафа-а! Что меня никто не встречает, мальчики?!

Её сумка тяжело падает на пол. Не подарки для меня, а её вещички на сутки.

– Владька! Ты чего расселся?! Отец, сколько раз я тебе говорила, что с ним надо построже! Совсем избаловал, – раздражённо вбивает каблуки в пол. – Что, и кофе мне никто не подаст?! В моём же доме, святой Локи и демоны Пустыни!

Смотрю на неё, как на небожительницу. Суровую, капризную, но единственную богиню. «Она редко приезжает… Ко мне? К отцу? К себе! И остаётся ненадолго. Мне её не хватает, даже когда она здесь», – думаю я обычно, но сейчас лишь выдавливаю из себя:

– Дедуля…

Скоро закончится моя попытка продлить нашу с дедом жизнь: прогулки, разговоры, сказки. Но я должен обратить её внимание на тот факт, что он умер. А то она ещё два часа будет мёртвому рассказывать о своих «бедах».

– Что у вас опять?! – она успела зажечь сигарету, вставив её в красивый мундштук длинными ногтями, хотя дедушка всегда запрещал ей курить в доме. – Ты простыл, что ли? ВладИслав, отвечай! – щурит синие глаза, бледнеет. Видимо, моё лицо красноречивей, чем я сам. – Папа?.. Папочка!

Шестилетним я провёл неделю рядом с мертвецом. Без еды и воды в каком-то трансе.

Его тело совсем не испортилось, в отличие от мёртвых фенеков, которые попадались мне. Значит, столько времени уделял духовным практикам он не зря.

* * *

Когда мы с мамой выехали к ней из дедушкиного дома, я не хотел ничего, даже смотреть на унылый, особенно после привычной мне зелени, пейзаж, так был убит смертью Рафы. Я ещё никогда не видел окружающий наш оазис мир и подозревал, что он таит много опасностей.

Дом Рафы находился на границе Марсилии, рядом были только горы и пустыня. Оттуда до города, как мне и пришлось убедиться, было полдня на верблюде. По дороге мама поила меня из фляжки водой с вином, отчего я в основном дремал. Лишь бы у меня не началась пустынная болезнь!

В Европейском квартале маме взбрело в голову заглянуть в трактир со странным названием «Воющий гусь», хотя до её заведения, как я вскоре узнал, оставалось минут пятнадцать.

Наверное, ей хотелось выпить именно здесь за упокой отца и начало своей новой жизни – со мной. Трактир был расположен на таком расстоянии от порта, что матросня сюда не доходила, а богатые иностранцы легко могли добраться. Здесь пили и за встречу, и перед расставанием.

Мы подошли к барной стойке. Мариэтта откинула капюшон, и все обернулись. С восхищением посмотрели на её серебристые волосы, синие глаза, светлую кожу, белизну которой подчёркивало чёрное платье… Я глядел на людей вокруг. Столько сразу я никогда не видел и не понимал, как себя вести, поэтому жался к маме.

Она заказала у поспешившего на её сияние Роберта – хозяина заведения – кофе, вина и воды. Разбавлять алкоголь она не собиралась, вода предназначалась мне. Пока мы ждали лучшую, по словам мужчины, бутылку, мама пыталась пить кофе. Я смотрел на Мари, чтобы не видеть ничего вокруг: всё казалось таким огромным, непонятным, угрожающим.

Губы её чуть дрожали. Я позвал её. «Не смей мамкать! – с беспокойством оглядевшись, прошептала она. – Считай, что ты мой паж. Дед совсем тебя разбаловал!» Она прикрыла глаза, и в чашку скатилось несколько слезинок. «Ма… Мариэтта». – я хотел обнять её колени, но понимал, что для пажа это была бы непростительная дерзость.

Сквозь слёзы она улыбнулась себе в зеркальце, быстро поправила макияж, сделала глоток кофе, поморщилась: «Остыл». Достала мундштук, и сразу несколько клиентов устремились к печальной красавице. Я пытался схватиться за мамину юбку, но меня оттеснили, а Мариэтта вручила мне недопитый кофе с её слезинками. Несмотря на них или благодаря им кофе, который я пробовал впервые, показался мне напитком богов.

Я устроился у очага, ночью в пустыне бывает ещё тот перепад температуры. От усталости и вина, разморенный в тепле, задремал. Меня разбудил скрипучий голос:

– Твоя мамаша северянка?

Оказалось, что принадлежал он мощному загорелому старику с огромными руками.

– Н-не знаю, – пробормотал я.

– Как так-то? – он неодобрительно покачал головой. – И у тебя синие глаза – редкость здесь, – обвёл он взглядом, будто всё княжество, а не только таверну. Радужка у него самого была голубоватой. – Что ты так смотришь, будто людей не видел ни разу?

– Видел! И не по одному!.. – заявил я. – А с полсотни. И вот сейчас наблюдаю.

– М-м, – но дед не засмеялся, – тяжело тебе здесь придётся, малец, раз ты народ не знаешь, – он отхлебнул вонючий напиток из чаши, больше похожей на ведро. – У вас здесь людишки хитрые, коварные… Никому лучше не доверять! Сколько тут живу, никак не привыкну! А вот у нас в олиферской стороне бывало…