Кошмарные сны старого дома

Теперь я верю, что страшные ленинградские события помнят не только люди, помнят их и старые дома… Но расскажу обо всём по порядку.

Мой дед до глубокой старости сохранил ясный ум. Я не помню, чтобы он хотя бы раз средь бела дня говорил что-то бредовое или безумное. Дед принципиально не смотрел телевизор, но всегда очень много читал, я только и видел его с книжкой в руках.

Даже когда у него серьёзно испортилось зрение, он не смог отказаться от этой привычки и заказал себе очки с очень толстыми линзами, в которых у него глаза были смешными, как у лемура.

Дед всегда казался мне спокойным, редко выдавал эмоции, но выяснилось, что в его поведении была особенность. Об этом я узнал только в студенческие годы. От дома бабушки с дедушкой до моего университета можно было дойти пешком за пять минут, поэтому я часто оставался у них ночевать. Они сами на этом настояли и выделили мне комнату.

Однажды ночью я проснулся от дикого вопля. Это кричал мой дед. Перепугавшись, я вскочил и вбежал к нему. Дед вскрикивал, зажимая уши дрожащими руками, глаза его были как стеклянные.

– Что случилось? – Я тряс его за плечо. – Тебе плохо? Скажи, что случилось?

Дед обратил ко мне своё бледное лицо и сказал:

– Покойников та-тащат! Слышишь? На-на лестнице! Покойников та-тащат! Покойников та-тащат!

Слово «покойников» он каждый раз проговаривал чётко и всегда спотыкался на слове «тащат». Мой дед говорил с заиканием с самого детства…

В ту ночь, когда я сидел на его кровати, а он снова и снова повторял одну и ту же фразу «Покойников та-тащат!», я не знал, что и сказать, подумал, что у старика поехала крыша. Но тут в комнату пришла бабушка и сказала мне, что ничего страшного, случается такое у деда. Прошлое его беспокоило, детство было тяжёлое, страшное, кошмары снились теперь. Бабушка погладила мужа по голове, как ребёнка, сказала: «Не кричи, ложись спать, хорошо всё». Дед сразу успокоился, опустил голову на подушку и уснул.

Следующим днём бабушка рассказала мне, в чём причина ночных пробуждений старика. Он в этом доме родился и прожил всю жизнь. Его детство пришлось на Ленинградскую блокаду. В первую и самую страшную зиму отец умер от голода. Тогда моему деду было только одиннадцать лет. Он остался жить вдвоём с матерью. Они мёрзли, голодали, выживали как могли. Спасло их то, что мать всю блокаду работала на заводе и ей выдавали чуть больше хлеба, чем иждивенцам и служащим.

Как-то раз, ближе к Новому году, одиннадцатилетний ребёнок услышал шум на лестнице. Тук-тук-тук по ступенькам, и снова тихо. А потом опять тук-тук-тук.

Любопытный мальчик выглянул за дверь и увидел, как угрюмые люди в тулупах волокут трупы вниз с верхних этажей. Тощие, замёрзшие тела тянули за ноги, и они ударялись головами о ступеньки с твёрдыми ледяными стуками. Тук-тук-тук…

Тут явилась мать, прогнала сына в комнату и отругала, что он открыл дверь. Она ему строго запрещала это делать. Мой будущий дед спросил, что происходит. Мать ответила:

– Покойных соседей уносят. Помёрзли они, от голода умерли.

– А зачем их так – головами по ступенькам? – спросил мальчик.

– Нет у людей сил, сынок, – сказала мама. – Теперь и ведро с водой дотащить трудно, а тут человека целого…

Тот день на всю жизнь врезался деду в память. Бабушка мне объяснила, что иногда по ночам чудилось ему, что по ступенькам волокли покойников. Вот он и кричал в полусне. Но, как я позже узнал, то были вовсе не кошмарные сны моего деда, а тяжёлые воспоминания.

Моих стариков сейчас уже нет. Они заболели и умерли, можно сказать, в один день. Оба попали в больницу, пролежали неделю в тяжёлом состоянии, после чего ночью скончался дед, а утром, не приходя в сознание, умерла и бабушка. У меня нет сестёр или братьев, поэтому, потеряв их, я лишился сразу половины своей семьи. Пережить такое непросто.

Однако не прошло и месяца, как родители «прогнали» меня в их квартиру. Я думал, что они сами станут там жить, говорил им, куда мне одному трёхкомнатная? Мы-то с отцом и матерью жили в двушке. Дома мне было привычней, и до имущества я не жадный.

Но родители настояли на том, что квартира стариков должна достаться мне. Мол, я человек молодой, женюсь, детей заведу. Семье нужно большое пространство. А я такого в ближайшее время не планировал и не думал об этом даже.

Но переехал. Жаловаться грех, наследство хорошее. Попробуй сейчас сам на жильё заработай. Однако на новом месте мне было так просторно, что я подумывал, а не взять ли кого себе в сожители да и брать с них арендную плату. На это я так и не решился – мне трудно сходиться с людьми. Вот и жил один, устроился в комнате деда. Она была самая светлая, с двумя большими окнами.

Я купил себе новую кровать, и было мне там комфортно, пока однажды ночью меня не разбудили странные звуки за стенкой. Шум был отчётливый и навязчивый.

 
Отголоски страшного прошлого!
 

Тук-тук-тук… Слышал я сквозь сон. Тишина… А потом опять тук-тук-тук по ступенькам. И шаги чьи-то шаркающие, тяжёлые вздохи.

Я очнулся, сел, прислушался. Тихо. В той комнате прямо за стеной была лестничная площадка. Я прижался ухом к обоям – никакого шума.

Неужели показалось? Но ведь я не так крепко спал и ясно слышал эти странные стуки! Будто что-то волокли по ступенькам…

Стояла глубокая ночь, и теперь мне было не заснуть. Я ворочался в постели, невольно прислушивался к каждому шороху, и в голову лезли воспоминания о том, как дед иногда просыпался по ночам от странных звуков. Старик и сам думал, что это всё ему снилось. Но у него на то была причина. А почему меня побеспокоил «призрачный стук»? Неужели унаследовал дедову травму с тех пор, как узнал, что творилось в этом доме?

И снова: «Тук-тук-тук!» – по ступенькам прямо за дверью!

Это было просто невыносимо! Я встал, оделся и пошёл смотреть, что там. А в парадной темнота!

Шагнул за порог, спустился на площадку между этажами, посмотрел вниз. И там темно! Будто отключили свет.

Внезапно стало очень зябко. Меня обдало морозом, хотя секунду назад было тепло. От холода застучали зубы. В темноте свистел ветер с улицы и гремели оконные рамы. Я удивился, почему на улице такая темень? Неужели и уличные фонари погасли? Стало быть, крупная авария где-то!

Решив, что хватит мёрзнуть, я начал подниматься обратно. Чуть не поскользнулся на первой же ступеньке. Вся лестница была покрыта коркой льда. Под ногами хрустел снег.

«Что за чёрт?» – думал я, поднимаясь наверх.

Когда ступеньки успели обледенеть? Разумного объяснения этому найти нельзя. Только что всё было нормально!

Я добрался, как мне показалось, до своего этажа, приблизился к двери и даже в темноте разглядел, что дверь не моя. У меня металлическая современная, а эта была старая деревянная.

Дрожа от холода, я сунул руки в карманы штанов и нащупал зажигалку. Старая газовая плитка у меня дома сама не зажигается, вот и приходилось иметь при себе эту вещицу.

Я чиркнул зажигалкой, стал светить слабым пламенем, огляделся, а на площадке все двери такие. Какой же это этаж? Вижу, и стены страшные, закопчённые, и счётчики старинные, сосульки на них висят.

Вот теперь стало жутковато. Но я успокаивал себя, что просто промахнулся этажом. Раньше-то выше никогда не поднимался и не видел, что там всё осталось, как в советские годы… Хотя как можно было пройти мимо? Я точно помнил, что слишком высоко по лестнице не поднимался. Решил, что потом разберусь! Погасил зажигалку, пошёл вниз по скользким ступенькам.

Спустился на этаж ниже, снова посветил зажигалкой вокруг себя. И тут то же самое! Деревянные двери, у одной из-под порога какие-то грязные тряпки торчали, а ещё одна была не заперта, и ветер дул из тёмной квартиры.

Теперь мне стало ясно, что я не в своём доме. Планировка похожая, но это было какое-то мрачное гетто, а не наша «образцово-чистая парадная».

Только как я здесь оказался? Ведь даже не выходил на улицу! Стал спускаться вниз, цепляясь за перила и держа перед собой зажигалку. Колёсико нагрелось и обжигало мне палец, а сам я продрог насквозь в одной футболке, в домашних штанах и в тапочках на босую ногу. Какой был холод! Неумолимый! Хотя, возможно, дрожал я ещё и от страха.

Спустился на этаж ниже и слышу, как в одной из квартир нескончаемо кашляет какой-то мужчина. Всё кашляет и кашляет с хрипом… Надрывается и не может остановиться. А из-за другой двери доносится детский плач. Какая-то девочка рыдает, говорит что-то, но слов не разобрать.

У меня от страха тряслись колени, я с трудом спускался по ступенькам, удерживая равновесие. Мне хотелось поскорее убраться из этого места. Уже в самом низу я всё-таки поскользнулся и рухнул на ледяной пол. Хорошо, что не отбил себе ничего. Буквально на четвереньках пополз к выходу. Поднялся на ноги у дверей… Это были старые, деревянные, покосившиеся двери.

В своей лёгкой домашней одежде я был готов выйти во двор, но замер на пороге. В ночных сумерках я узнал свою улицу, но она была другой. Вся заваленная снегом, между сугробами тянулась лишь узкая тропа. В белом снегу там и здесь чернели подозрительные силуэты, похожие на человеческие тела. Будто обессиленные люди шли домой, присели отдохнуть и больше не смогли встать…

– Эй! Скажите, что случилось? – крикнул я.

Никто и не повернулся в мою сторону. Я вглядывался, пытаясь понять, люди ли это или мне только кажется. У того, что сидел ко мне ближе всех, от ветра трепыхались завязки ушанки, но сам он не двигался. Человек? Или снеговика нарядили в шапку и пальто?..

Крыши домов были покрыты огромными снежными шапками, и ледяные глыбы свисали вниз на несколько этажей, заслоняя собой окна. Это были знакомые с детства дома. Но какой мрак, какая темень! Где фонари? Почему ни в одном окне нет света?

Я так и не решился переступить порог и шагнуть в этот замёрзший кошмар. Закрыл двери, чтобы не видеть всего этого, и снова оказался во мраке.

Не знаю, сколько так простоял. Может, всего минуту, но казалось, что прошла вечность. Озябший и напуганный, я понятия не имел, что делать. Желая хоть немного согреть руки, стал чиркать зажигалкой. От холода пальцы двигались медленно и не могли сладить с колёсиком, пламя не загоралось, только ничтожные искры вспыхивали и гасли.

При очередной вспышке света от зажигалки мне на миг показалось, что кто-то стоял под лестницей у подвальной двери. Будто чьё-то лицо смотрело из темноты. Женское лицо.

– Помогите, – само собой вырвалось у меня, я почти кричал. – Что тут происходит? Помогите!

Мне никто не ответил. Я чиркал и чиркал зажигалкой, отчаянно пытаясь добыть хоть немного света. Я шагнул под лестницу. Неужели показалось, и нет там никого? Наконец зажигалка вспыхнула тусклым пламенем, и я увидел ту, что сидела под лестницей.

Это была молодая женщина. Мёртвая женщина. Её тело совсем без одежды застыло у стены. Голова свесилась набок, чёрные волосы покрывал иней, безжизненные зрачки, почти неотличимые по цвету от белков, уставились на меня. Я в ужасе отшатнулся, пламя погасло, но в последнюю секунду мне удалось рассмотреть её вытянутые вперёд ноги. На них до костей были срезаны все мягкие части…

Я не смог сдержать крика, стал метаться между лестницей и выходом, поскользнулся и упал лицом на пол. Расшиб нос до крови. И вдруг загорелся свет. Я зажмурился и снова открыл глаза. Я лежал на полу, он был холодным, но не покрытым льдом и даже не мокрым.

Я резко сел, огляделся. Под лестницей не было покойницы, а всё вокруг стало привычным и знакомым: спутанные интернет- и ТВ-кабели на стенах, железная кодовая дверь. Я снова был дома.

Тряхнув головой, я поднялся с пола и пошёл наверх. Сердце всё ещё бешено колотилось, разбитый нос болел, но я испытывал облегчение.

Я не знал, что думать. Всё это лишь привиделось или я ненадолго оказался в прошлом – во времена страшной блокады, среди темноты и голода?

Я замыл кровь, накапавшую из носа, и убедил себя, что всё это мне только показалось. Свет в районе погас ненадолго, а воображение нарисовало страшное. Бывает такое! Этой мыслью я себя и успокаивал.

Несколько дней спустя ко мне в гости пришла мать, и я рассказал ей о своих видениях. Только не стал уточнять, что видел всё наяву. Соврал, что рассказываю сон, чтобы она не подумала, будто я умом тронулся. И про мёртвую женщину под лестницей тоже рассказал. Приснится же такое!

А мама вдруг помрачнела и спросила серьёзно:

– Тебе дед про ту мёртвую женщину рассказывал? Откуда ты это знаешь?

Тут я уже и не знал, что соврать… Попросил маму рассказать подробнее. Оказалось, что зимой сорок первого года здесь под лестницей действительно нашли женщину, с которой кто-то срезал мясо. В городе был страшный голод, ни для кого не секрет, что некоторые, стремясь выжить, не брезговали человечиной…

И одним из первых, кто увидел покойницу, был мой будущий дед. Это так напугало мальчишку, что после того случая он стал заикаться и заикался всю оставшуюся жизнь. Раньше мне об этом никто не рассказывал.

Так я и не признался матери, что увидел всё это не во сне, а собственными глазами.

Я и сейчас живу в этом старом доме, но в комнате деда больше не сплю и вообще стараюсь пореже туда заходить.

Что же это было? Почему мой дед слышал те пугающие стуки по ночам? Почему их услышал я? Как увидел произошедшее восемьдесят лет назад?

Можно предполагать, что время в нашем доме «сбоит», как часы на старой микроволновке. Выдерни из розетки – и снова придётся их перенастраивать.

Может быть. Но я думаю не так!

Что, если запоминать события могут не только люди или животные, но и дома? Есть такое выражение «стены помнят». А вдруг в буквальном смысле помнят?! Старинные дома, будто корабли, плывут сквозь время, мы живём и умираем, а они двигаются дальше. Дома спят ночами и видят дурные сны о своём прошлом. Являют самое страшное, что удалось пережить.

А я, перепугавшись и закричав, пробудил свой дом от кошмара, в котором и сам случайно оказался.

Если старый дом видит кошмары, значит ли это, что он может проснуться в плохом настроении и весь день будет скрипеть половицами?

Однажды я слышал похожую историю про «память стен». О призрачной карусели и парне с большой головой… (Рассказ можно найти в книге «Плачущий монстр».) Похоже, это не самая редкая аномалия.

Влад Райбер