Сознание вернулось волной тошноты и ломоты. Каждый ушибленный сустав, каждая содранная кожа горели. Затылок пульсировал тупой, размазанной болью. Лора лежала на липком, холодном полу пещеры-подъезда. Воздух был пропитан сладковатой вонью кипящей смолы из ямы и чем-то еще – запахом старой, заплесневелой крови и влажной глины.
«Максим…» – первая мысль, острая, как нож. Она вскочила, игнорируя боль. Глаза, привыкшие к полумраку, выхватили из тьмы два предмета: маленький ключ от квартиры, лежавший рядом, и грязного плюшевого зайца, валявшегося чуть поодаль. Она схватила их, прижала к груди. «Жив. Он должен быть жив.»
Воспоминание о фигуре в кепке дяди Пети и его искаженном голосе – «Ты… же… не…» – заставило ее содрогнуться. Галлюцинация. Отравление газом. Стресс. Должно быть. Она огляделась. Пещера была пуста. Черная яма булькала и дымила, как гигантский гейзер нефти. Знак над аркой – весы с ножом – казался, мерцал в багровом свете, пробивавшемся извне.
Бежать. Отсюда. Сейчас. Найти Максима. Найти людей.
Она выскочила из костяного подъезда в "двор". Багровый свет резал глаза. Красная горка стояла, скрипя на ветру, как больное животное. Лора метнулась к груде обломков, которую ее разум упорно называл "разбитыми машинами". Может, там… аптечка? Рация? Что-то полезное?
Роясь в ржавом хламе (обломки странных механизмов, покрытые струпьями металла, кости нечеловеческих размеров), она наткнулась на кусок фанеры. На нем было что-то нацарапано гвоздем. Не буквы. Знак. Угловатый, напоминающий переплетенные молнии или сломанную лестницу. Он был выцарапан грубо, с остервенением.
– Граффити… – пробормотала она, но холодок пробежал по спине. Откуда она его знала? Ей казалось, она видела его во сне. Или… до всего этого?
Внезапно, из глубины груды обломков донесся шелест. Не крыс. Скорее, как будто кто-то ковырял глину ногтями. Лора замерла, сердце в горле.
– Кто здесь? – крикнула она, стараясь звучать твердо. – Максим? Это ты?
Шелест усилился. Затем из-под ржавого листа что-то выползло. Не мутант. Не человек. Тень. Плоская, черная, как вырез из бумаги, но пугающе густая. У нее не было лица, только намек на голову и слишком длинные, тонкие руки-щупальца. Она скользила по камням, не издавая звука, направляясь прямо к ней.
Лора отпрыгнула, споткнулась. Тень проплыла мимо, будто не замечая ее, и влилась в стену костяного дома. Там, где она коснулась глины и костей, поверхность вздулась на мгновение пузырем, а потом застыла, оставив темное, маслянистое пятно в форме… того же знака.
Беги! – закричал инстинкт. Она рванула прочь от дома-монстра, от ямы, от теней. Бежала по "улицам" этого безумного места, мимо стеклянных черных скал, отражавших ее искаженное, испуганное отражение. Багровый свет делал тени живыми и агрессивными. Каждый темный проем казался пастью. Каждый шелест на ветру – шагом погони.
Она свернула в узкий переулок между двумя глыбами обсидиана. Стены были покрыты странными наростами – бугристыми, влажными, цвета запекшейся крови. Они пульсировали слабо, как спящие сердца. Воздух здесь был особенно тяжелым и сладким, вызывая головокружение.
И тут она услышала. Плач. Тонкий, жалобный. Детский плач.
– Максим?! – Лора бросилась на звук, забыв об осторожности. – Сынок! Мама здесь!
Плач доносился из-за поворота. Она влетела в маленький тупичок. В центре, на камне, сидела… кукла. Тряпичная, грязная. Но не заяц. Кукла. Изображавшая маленького мальчика. Черты лица были смутно знакомы… Слишком знакомы. Максим. Его глаза (пуговицы), его неуклюжая стрижка из пряжи. Кукла была новой, почти чистой, по сравнению с окружающим хаосом. И она плакала. Тоненько, жалобно, как живая.
Лора подошла медленно, сердце колотилось. Это была ловушка? Галлюцинация? Но плач был таким реальным.
– Максим? – шепнула она, протягивая руку.
Кукла повернула голову на тряпичной шее. Пуговицы-глаза смотрели прямо на нее. И плач… стих. Кукла просто сидела, смотря на Лору своим страшным, узнаваемым лицом.
– Где ты? – прошептала Лора, охваченная леденящим ужасом и безумной надеждой. – Кто тебя сделал? Кто взял тебя?
Она потянулась, чтобы схватить куклу. В этот момент из щели в стене прямо над куклой хлынула черная, густая жидкость. Она обрушилась на куклу, заливая ее, поглощая. Лора вскрикнула, отпрянула. Жидкость зашипела, поднимая едкий пар. Через секунду, когда пар рассеялся, на камне не было ничего. Ни куклы, ни жидкости. Только камень, темный и мокрый.
Безнадежность, черная и тяжелая, накатила волной. Лора прислонилась к холодной, пульсирующей стене, закрыв лицо руками. Слезы текли сами собой, смешиваясь с грязью на щеках.
– Где ты… – всхлипнула она. – Где мой мальчик… Что они с тобой сделали…
Голос. Он прозвучал прямо у нее в ухе. Тихий, шелестящий, как сухие листья. Женский голос. Знакомый. Такой знакомый, что сердце сжалось от боли.
– Лорочка…
Лора вскинула голову. Вокруг никого. Только стены, камни, багровое небо.
– Доченька… Почему ты не смотришь?
Это был голос… ее матери. Умершей пять лет назад от рака. Голос из прошлого, из самой глубины памяти.
– Мама? – прошептала Лора, озираясь в панике. – Ты… где ты?
– Здесь, рядом… Всегда рядом… В темноте… – голос звучал печально, но в интонации была ледяная, чужая нотка. – Ты потерялась, Лорочка… Как же ты далеко зашла…
– Что это за место, мама?! – закричала Лора, чувствуя, как разум начинает скользить по краю. – Где Максим?! Скажи!
– Мальчик… – голос стал тише, перешел в шепот-шипение. – Он… ждет… Но тебе… нельзя… к нему… Ты же… не…
«Не…»То же слово, что прошептал "дядя Петя".
– Не что?! – взвизгнула Лора, ударяя кулаком по мерзкой, живой стене. – Не что?! Говори!
Но голос растаял, как дым. Осталось только глубокое, гнетущее молчание и нарастающий гул из глубины каньона, похожий на стоны гигантской машины.
Лора сползла по стене на корточки, сжавшись в комок. Ключ впивался в ладонь. Заяц пах пылью и тоской. Рациональные объяснения трещали по швам. Мутанты, авария, похитители… Как это объясняло голос мертвой матери? Куклу-Максима? Тени, сливающиеся со стенами? Она чувствовала себя мухой, попавшей в паутину неведомого чудовища. Каждая нить – знак, шепот, видение – затягивала ее глубже в безумие, в котором не было места надежде на спасение, только на отчаянное, бессмысленное выживание ради возможности увидеть сына.
Она не знала, сколько просидела так. Время текло странно, то ускоряясь, то замирая. Багровый свет не менялся. Внезапно, из глубины тупика, куда исчезла кукла, донесся звук. Не плач. Смех. Детский, звонкий, беззаботный. Смех Максима. Тот самый, когда его щекотали.
Лора вскочила, кровь ударила в голову.
– Максим!? – Она бросилась туда, туда, где смеялся ее сын. – Сынок! Я здесь!
Тупик был пуст. Только на том самом камне, где сидела кукла, лежал маленький, белый камушек, похожий на зуб. А детский смех… раскатистым, неестественным эхом отразился от черных стеклянных скал, превратившись во множество жутких, визгливых голосков, смеющихся уже не над щекоткой, а над ее отчаянием. Смех заполнил переулок, давил на барабанные перепонки, вползал в мозг.
Лора зажала уши, прижалась спиной к мерзкой, дышащей стене. Смех не стихал. Он звучал внутри. В ее собственной голове. И вместе с ним нарастало осознание, страшное и неотвратимое, как падение в ту яму с кипящей смолой: она застряла. Навсегда. В этом кошмаре без названия, без правил, без выхода. И самое ужасное – Максим был здесь. Где-то в этом безумии. И она не знала, живой ли он… или уже часть этого жуткого места, как та кукла, как тень дяди Пети, как голос ее матери.
Она сжала ключ до крови. Ключ от квартиры, которой, возможно, больше не существовало нигде, кроме ее снов. И впервые настоящая, глубокая безнадежность, холодная и тошнотворная, как запах гниющей плоти, заполнила ее полностью, вытесняя даже страх. Она зажмурилась, но смех сына, превратившийся в кошмарный хор, не умолкал. Он звучал. Он звучал везде.
Детский смех, превратившийся в визгливый адский хор, впился в мозг. Лора сжала голову руками, вжавшись в пульсирующую стену переулка. Казалось, кости черепа вот-вот треснут от давления. «Прекрати! Прекрати!» – хрипела она, но голос терялся в какофонии.
Внезапно, стена за ее спиной дрогнула. Не просто пульсация – содрогнулась, как живое существо. Из влажной, темно-бордовой поверхности выдавилось что-то. Не тень. Рука. Слепленная из той же липкой, кровавой глины, что и стены. Грубая, без пальцев, лишь тупой отросток. Она ударила Лору в спину, не сильно, но с отвратительным хлюпающим звуком.
Лора вскрикнула, отпрыгнула вперед. Рука не преследовала. Она медленно втянулась обратно в стену, оставив темное, мокрое пятно. Но на спине Лоры, на растянутом свитере, осталось липкое пятно глины, холодное и живое на ощупь. Оно потянулось тонкими нитями к коже. Лора в ужасе сдернула свитер, швырнула его на камни. Пятно глины зашевелилось на ткани, пытаясь сформировать нечто… знакомое. Намек на глаз? Рот? Она отвернулась, чувствуя, как ее рвет сухими спазмами.
Смех стих так же внезапно, как начался. Остался только глухой гул каньона и ее собственное прерывистое дыхание. Бежать. Куда угодно. Прочь от этих живых стен. Она схватила ключ и зайца, рванула из переулка, не разбирая направления. Ноги несли сами, по извилистым "улицам" между стеклянными скалами, мимо зияющих проемов, похожих на черные рты.
Она выбежала на открытое пространство – край гигантского колодца. Не ямы с кипящей смолой, а именно колодца. Его края были выложены огромными, неровными блоками из той же костяно-глиняной смеси. Вниз уходила абсолютная тьма. Ни звука. Ни движения. Просто бездонная чернота, всасывающая в себя багровый свет с поверхности. Напротив, на другом краю колодца, Лора увидела фигуры. Несколько теней. Они стояли, неподвижные, спиной к пропасти, смотря в ее сторону. Слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но их позы излучали жуткое, выжидающее внимание.
Лора хотела отступить, спрятаться, но стена позади нее снова ожила. На этот раз из нее вылезли десятки глиняных рук, тянущихся к ней, медленно, но неотвратимо. Они не хотели ударить. Они хотели схватить. Утащить.
Выбора не было. Она метнулась вдоль края колодца, подальше от рук. Фигуры на другой стороне повернули головы, следя за ней. Одна из них подняла руку – длинную, слишком длинную, и указала на нее костяным пальцем.
Вдоль стены колодца, куда бежала Лора, зиял узкий проход. Темный, пахнущий сыростью и плесенью. Вход в него был обрамлен двумя грубыми каменными столбами. На них – снова и снова, вырезанные ножом или когтями – тот самый знак. Переплетенные молнии. Сломанная лестница. Он был здесь повсюду – на камнях, на стенах, теперь на столбах. Как клеймо. Как предупреждение.
Лора нырнула в проход. Глиняные руки снаружи не последовали. Они замерли у входа, как стражи. Проход вел вниз, по крутой, скользкой лестнице, высеченной в скале. Воздух становился тяжелее, гуще, пропитанный запахом застоявшейся воды, гнили и чего-то сладковато-медицинского, как в морге. Багровый свет с поверхности почти не проникал. Она спускалась на ощупь, цепляясь за холодные, влажные стены. Каждая ступень казалась шагом в могилу.
Лестница вывела в обширную пещеру. Источником света здесь служили странные грибы. Они росли кучками на стенах и полу, излучая тусклое, зеленовато-желтое свечение, отбрасывающее прыгающие, уродливые тени. Воздух звенел от тишины, но не пустой. Она была напряженной, как струна перед разрывом. И наполненной… шепотом.
Сначала это был едва различимый гул, как отдаленный прибой. Но чем дальше Лора шла, тем громче он становился. Не один голос. Тысячи. Мужские, женские, детские, старческие. Они шептали, бормотали, плакали, смеялись без радости. Слова сливались в неразборчивую какофонию, но интонации были ясны: боль, страх, отчаяние, безумие. Шепот исходил со стен, из грибов, из самой тьмы между ними. Он вибрировал в костях, заполнял череп.
– Прекратите… – прошептала Лора, прижимая ладони к ушам. Но шепот проникал сквозь кости, звучал внутри. – Я не хочу слышать… Отстаньте!
Она побежала сквозь лес светящихся грибов, спотыкаясь о неровности пола. Шепот нарастал, превращаясь в навязчивый рой. Отдельные слова начали пробиваться сквозь шум:
«…виновата…»
«…вернись…»
«…больно…»
«…мама…»
«…почему ты…?»
И вдруг – ее имя. Ясно, отчетливо, знакомым голосом.
– Лора…
Это был Максим. Но голос… не детский, не испуганный. Старый. Измученный. Полный невыразимой тоски веков.
– Лора… иди… сюда…
О проекте
О подписке
Другие проекты