– Не о том думаешь, Лада Калинина! – продолжала читать нотации веректрисса, морща прямой нос. – Какая любовь, когда ты последняя Яга изнанки? О продолжения рода задумайся, да крепко, пока совсем Яги в сказочной нави не повымерли. Тогда зло точно восторжествует. А она – как маленькая – любовь да любовь… стыдно, эгоистично и безответственно. И… грязно для девицы. О бабке своей покойной подумай, жизнь свою, чтобы границу защитить, отдавшую. О матери. Что ей теперь – на склоне лет от сына отказываться, от мужа, семьи обретенной и проходить обучение да инициацию, жизнью рискуя, бросив все, так трудно добытое. Ты такой судьбы своей матери желаешь?
И все это было сказано при остальных девицах. Так что мне сразу становилось ясно по их брезгливым лицам – дружбы нам с ними не видать.
В единый миг я стала фигурой нон грата и белой вороной. И все стараниями веректриссы, мухомор ей в глотку!
– В общем, найди себе богатыря и задумайся о продолжении рода, крепко так задумайся, последняя Яга изнанки! – коротко закончила веректрисса.
Обиднее всего было то, что каждое слово из сказанного являлось правдой, и от этого становилось не по себе, ведь против замужества восставало все мое естество.
С Кощеем и свадьбой с ним я как-то примирилась под видом перевоспитания злодея, но чужой, незнакомый мне богатырь – это уже ни в какие ворота!
И ведь права веректрисса, сотню раз права, не могу я изнанку без Яги оставить, по всему получалось – дочь мне нужна. Только не была я готова к этому. А выбора не было совершенно. Или я подведу всех, или переступлю через саму себя. А в конце концов один исход – я буду несчастна, и выхода иного нет. И от этого так нестерпимо обидно было, что хоть вой.
Только не в моих правилах сдаваться. Не за то меня Кощей полюбил. Сам же говорил, что его во мне неугомонность восхищает, а значит, надо, чтобы веректрисса, все местные адептки и преподы тоже в изумление от моей восхитительности пришли.
План побега нужен и строгий список мероприятий, разбитый на пункты со способами избавления от навязанных женишков. Где там моя брачная косметика была? Не захватили с собой Финисты ясно-соколы? Это они зря. Так я подручными средствами обойдусь, так женихам «понравлюсь», что они от меня, роняя портки, убегать будут!
А пока осмотрюсь. Раз уж меня здесь за почетную пленницу держат, попытаюсь-ка я себе выбить все лучшее. Общая комната – это ни в какие ворота. Где вообще почет, уважение и особый пиетет к будущей дипломированной Яге изнанки? Обстоятельства не просто требуют, а вопиют, чтобы я себя в академии поставила так, что каждый зачуханный препод к Яге на «вы» обращался, да еще с большой буквы!
– Как это понимать?! – начала качать права я сразу же, как нас попытались заселить в одну на всех горницу. – Я последняя Баба Яга изнанки, редкий зверь, можно сказать, занесенный в Красную книгу…
– В черную, ту где некрологи, – ничуть не смутилась веректрисса моему возмущению, – или в семейный альбом, тот, что посмертный.
– А пусть даже и так! – огрызнулась я. – Почему я должна ночевать в общей спальне? Неужели ваша хваленая академия не может выделить своим адептам помещения получше?!
– Почему же? – Веректрисса, разорвав непреклонный калач, в который были сплетены ее руки, демонстративно открыла дверь в коридор. – Вон их сколько, комнат этих, заселяйся в любую по своему вкусу, только потом не плачь и обратно не просись.
Под испуганными взглядами остальных адепток я подхватила с пола своего фамильяра – ежика, который обмотал вокруг своего экватора за неимением талии и шеи веревочку, изображающую поводок, – и направилась прямиком в светелку напротив, поманив за собой кивком домик.
Адептки переглянулись, стоя с открытыми ртами и глядя на подобный оголтелый индивидуализм.
– Только ты все равно к этому дортуару приписана, – припечатала веректрисса и ушла, гадина, прыснув ядом напоследок.
Я, изображая из себя самого уверенного человека на свете, начала раскладывать свои скромные пожитки, то, что посчитали нужным взять с собой чертовы нещипаные Финисты. Негусто они прихватили вещей, скажу я вам.
Адептки в третий раз в страхе переглянулись, пожали плечами и занялись раскладыванием привезенного, косясь на меня. Впрочем, я занималась тем же, нет-нет да и посматривая на тех, кто добровольно согласился учиться в академии ведовства, которая так настойчиво занимается будущим девушек.
Адептки вытворяли совсем странные вещи, одна прятала пироги да баранки в прикроватную тумбочку и на висячий замок их запирала. Это потом я поняла, что на местных харчах далеко не уедешь, даже если на практике каждую былинку на приварок собирать будешь. А сейчас мне это показалось до ужаса странным, но девица скорчила мне рожу и сунула ключ себе за пазуху.
Остальные занимались кто чем, стелили постели, доставали одежду. Даже аристократок устраивала общая спальня, что вообще поражало больше всего!
– Мы дверь открытой оставим, робко предложила одна из адепток – та, что меньше всего задирала свой неаристократичный нос-пуговку к потолку. – Если что – беги к нам…
Такая забота меня просто возмутила. Я, между прочим, целого оборотня победила! С чего это мне бояться пустой комнаты?
Я подошла к двери и демонстративно хлопнула ей, отрезая себя от добреньких жалельщиц и показывая всем, что их забота мне не нужна, и вообще, я тут вся пленница такая, обиженная и оскорбленная. Какая Яга в гневе – они чуть попозже увидят.
Избавившись от посторонних глаз, я встала посередине и осмотрела светелку. Ничего так, просторненько, пыли, правда, много и мебель доисторическая, вытесанная из цельного массива дуба. Дерево как таковое здесь преобладало везде. Скрипело тоже всюду.
Доски пола заливались соловьем и пели на все голоса, дверцы шкафа, вырезанного прямо в бревнах стены, посвистывали, лавки и стулья поскрипывали, и вообще, горница не собиралась молчать, издавая шуршаще-стонущие звуки, будто была наполнена невиданной жизнью. Даже сами стены светелки с жалобами покачивались от неведомого потустороннего ветра.
Не удержавшись, я, не без труда открыла дребезжащее окно и выглянула наружу. Уходящий в облака деревянный терем, собранный без единого гвоздя из посеревших бревен, с недовольным ворчанием качался на ветру, но не падал. Похоже, вся академия с башнями, куполами, резными крылечками, коньками и наличниками держалась только на одном – на магии, а вернее на силе и воле женщины, создавшей это заведение.
От обилия вливаемой магии кое-где терем пошел в рост, выпустил из бревен раскидистые дубовые ветки и попирал ими облака, осыпая округу желудями.
Короче, мне досталась не самая лучшая комната, грязная, пыльная, с паутиной и пауками по углам, почти без мебели. Зато с собственным резным балкончиком под коньковой крышей, большими окнами, из-за которых зимой здесь, должно быть, невероятный дубак. Но поворачивать оглобли уже было поздно и стыдно. Так как я не планировала столь долго здесь задерживаться, холод меня не должен был волновать.
Первый урок оказался домоводством, и вела его низенькая и плотненькая домовичка. Все сорок пять минут мы учились складывать салфетки лебедушками, рачками, уточками и ласточками. По причине первого дня разрешалось быть без обязательной формы.
Потом на следующей паре мы учились взбивать перины, вышивать рушники, мести пол и ставить квашню.
Короче, хитрожопая веректрисса под видом уроков припрягла адепток убирать помещения. И тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – академия испытывает трудности с финансами, иначе веректрисса просто наняла бы прислугу из тех же домовых, например, или иных сказочных и волшебных существ.
Официально это объяснялось так: в жизни всякое может случиться и надо быть готовым ко всему.
И вот диво, даже самые титулованные аристократки самозабвенно драили палубы этой скрипучей академии.
Только зачем мне, Яге, готовиться в уборщицы, я не знала и поэтому спросила у веректриссы. После чего она срезала меня ловким «Яга – санитар изнанки!» и заставила убирать вдвое упорнее, совершенно без магии!
Ну теперь у меня к жестокосердечной веректриссе еще и бабаягские счеты есть помимо личных. Яга, значит, санитар? Ничего, я вам тут приберусь и порядок наведу!
Когда драили кухню, я «убрала» под сарафан чугунную сковородку, пару вилок, ножей не досталось. Пяток яблок, тарелочку, увы, без каемочки, под конец от нечего делать засунула под юбку швабру, не торчит и ладно. Пусть все думают, что у меня такая гордая осанка, а не деревяшка спину подпирает.
Когда к вечеру девицы вконец уработались, нас повели в дортуар, общую светелку, которую адептки, подражая веректриссе, называли обязательно на иностранный манер.
Проходя по открытой всем ветрам галереи, одна из адепток истошно завизжала, да так громко, что я, выхватив из-под юбки швабру, встала в боевую позу и закрутилась вокруг себя, ища опасность.
Вслед истеричке принялись вопить на все голоса и остальные адептки, совершенно дезориентируя меня в пространстве.
Девицы, прыгая на месте и завывая, как морские свинки, тыкали пальцами куда-то вниз. Отдышавшись, одна из них сумела выкрикнуть:
– БОГАТЫРИ! – И вновь завопила сиреной, скача от восторга.
Только сейчас я рассмотрела, что в туманной низине в ворота терема въезжали конные всадники. В шлемах и латах, с копьями, на которых развевались орифламмы.
Я сощурила глаза, всматриваясь. Некоторые богатыри дымились, у одного вместо тряпицы на копье пылал пожар. Часть лошадей, что старалась браво вышагивать, откровенно хромала. Да и шлемы с нагрудниками богатырей при ближайшем рассмотрении оказались посечены и помяты.
Это их так в Черно Были отделали? Я сглотнула. И передумала бежать через выезженную пустошь, предпочтя поискать иной путь исхода из академии.
А девицы чуть ли не выпрыгивали с открытой галереи, строя глазки предполагаемым защитникам и женихам. Отчего потрепанные богатыри приосанились и заиграли мускулами.
Безобразие пресекла веректрисса, разогнав девиц по светелкам. Как после оказалось, бабок-ежек, а по-ихнему, заграничному, колдуний и ведьм, принимали в академию за магическую силу и мощь.
Богатыри же должны были проложить путь себе сами, иначе какие они после этого богатыри? Только после преодоления трудностей те, кто не сошел с дистанции и выжил в Черно Были, добирались до академии и имели право стать защитниками и названными супругами, временными женихами, короче.
Добрых молодцев удалось увидеть только одним глазком: несмотря на запрет веректриссы, все девицы побежали подсматривать. А чем я хуже? Яга должна быть в курсе всех дел!
Поэтому я побежала вместе со всеми остальными удовлетворять свое любопытство.
Богатыри были на любой вкус.
Только вкус этот был какой-то уж слишком извращенный. Глядя на дымящихся героев, сразу становилось понятно, что выживает далеко не сильнейший или умнейший. Надо обладать неким иным качеством, а именно неубиваемостью, непрошибаемым упорством, внешностью далекой от человеческой и максимально приближенной к неандертальцам. Вот кто спец по выживанию. И вели они себя соответственно – почесывали обожженные и поруганные неприятелем места, ловили блох, ковырялись в носу.
Впрочем, не все богатыри были похожи на горилл, сбежавших из цирка. Как и обещала веректрисса, имелись среди добрых молодцев и заграничные экземпляры. Худосочные англицкие рыцари – соплей перешибешь, французские мушкетеры, одеты и накрашены лучше девиц. И, конечно же, добры молодцы из чайной страны тоже не могли пропустить подобного мероприятия. Присутствовали тут и сказочные твари, волшебная жить, перешедшая на добрую сторону: эльфы, гномы, был даже один дриад.
Короче, в первых пунктах на повестке дня у добрых молодцев было умение выживать, а все остальное, типа воспитания или хороших манер, по их мнению, приложится как-нибудь само собой потом, на худой конец, заведется от сырости.
Богатырский цветник пестрел всеми оттенками кожи, фасонами тел и калибром конечностей.
По беззубым улыбкам и растрескавшимся губам было видно: этот путь богатыри проделали с одной определенной целью и класть они хотели бирюльку на борьбу добра со злом, они сюда приехали с определенной целью – размножаться.
Угу, если только почкованием, потому что ничего большего этому разукрашенному Черно Былью цветнику не светило. Тем не менее цветики-семицветики не оставляли надежды продолжить свой род, несмотря на большие увечья, начинали заигрывать с выглядывающими из-за угла девицами.
Увы, когда я составила только половину пунктов плана по избавлению от женихов, нас обнаружили и, пристыдив, погнали в спальни.
Напахавшись, как домовой, и удовлетворив любопытство, – своего жениха (читай между строк – врага!) надо знать в лицо, – я, постанывая, приползла в свою комнату, другие адептки выглядели и чувствовали себя не лучше.
Планов была масса, но ни на что не было сил. В очередной раз я убедилась, что этой академией управляет иезуитская женщина. Все было спланировано заранее, и девицы, упахавшись за день, не должны были придать особого значения тому, что продемонстрированный им богатырский товар явно лежалый, пользованный, а местами некондиция и вообще частично выведен из строя.
Мужские и девичьи спальни были на разных этажах. Когда адептки в следующий раз увидят богатырей, у тех будет время привести себя в порядок и начистить перышки, как это сделали Финисты ясно-соколы. Ушибы и ссадины в короткой девичьей памяти при помощи буйной фантазии превратятся в знаки доблести и победы, а адептки охотнее выберут себе защитника и мужа. Тем самым исполнив золотую мечту веректриссы. А там и вся недолга: наплодят много маленьких деток-ежек и богатырчиков! Всем известно, как это бывает от скуки. Длинными долгими вечерами совершенно нечем заняться.
Меня передернуло. Нет уж, у меня дел по горло и планы имеются!
Но как же все ловко спланировано!
И в этот брачный вертеп меня зашвырнули, схватив как бессловесную зверушку. Ну ничего, мы и тут поборемся. Где наша Раша не пропадала! В реальности и сказочной изнанке бывало и пострашнее. Просто надо верить, что Кощей за мной придет, вот и все!
Поэтому я решила, что утро вечера мудренее, и постелила себе на ближайшей широкой лавке. Под охраной сторожевого домика и рыцарского ежика легла спать.
Ночью я проснулась от того, что мой самопальный матрас начал двигаться. Целенаправленно так, набирая скорость в сторону балконных дверей.
Следом за мной летел ежик, держа за косу и тщетно пытаясь остановить мой стремительный полет.
Но вот чудо – и мой домик комнате пришелся не по вкусу! Несчастный избушонок, скребя курьими лапками по доскам, также двигался в направлении «на выход»!
Вся эта ситуация меня несказанно стала бесить. Домовые духи бунтуют! И это их хваленое гостеприимство?
А еще становилось понятно, что имела в виду стеснительная адептка, предлагая оставить мне дверь открытой. А остальные-то! Нет бы помочь своей сестре, вроде бы одно дело делаем, хоть и прибыли из разных стран, а они?! Иностранки – одним словом!
С домовой нечистью и чистью справиться трудно. Но возможно.
Во-первых, надо определить, кто недоволен твоим присутствием и чем ты им не угодила. Гаже, когда это не домовой или домовиха лютуют, а заграничная нечисть поселилась, наподобие полтергейста. В волшебной книжице рецепты были всякие, видимо-невидимо вариантов избавления и способов устранения всякой нечисти, да вот беда, без пяти минут битые перьевые мешки не прихватили мой бабаягский скарб.
Ну вот за что мне эта напасть? Как раз тогда, когда я так сильно устала и вымотана дурацкими домоводческими уроками веректриссы!
Но кричать, а тем паче бежать, звать на помощь или не дай боже прятаться в общей спальне – ни-ни! Такая трусость смерти подобна. Да и стыдно мне отступать, подумаешь, нечисть! Я с ней и раньше в изнанке справлялась. Не я ли целого оборотня усмирила?
Просто здесь надо было действовать иначе, не силой, а хитростью. Если бы нечисть хотела, она бы давно меня убила, а эти так, по маленькой играют, всего лишь в окно выбросить пытаются. Просто смешно! Я лежала на спине, скрестив руки на груди, упираясь ногами в оконный косяк, и размышляла, пока подо мной матрас двигали туда-сюда. А нечисть-то эта туповата… Раза три меня заволакивали обратно в комнату и вновь пытались вышвырнуть вон, каждый раз я все так же ловко упиралась ногами.
Можно было бы забить на все и спать, задрав ноги к потолку, но мало ли на что еще сподобится домовая нечисть, когда почешет в затылке и обмозгует ситуацию? Вот-вот, и я не знала, а потому резко встала, печальным взглядом проводив летающий матрас, и пошла разбираться с несговорчивыми домовиками.
Было одно универсальное средство против всякой нечисти – хоть нашенские они, сказочные, хоть заграничные, тридевятоцарские, а именно – железо!
Я ринулась прямиком к своим ловко украденным трофеям. Среди них была тяжеленная чугунная сковородка, которую я каким-то чудом пронесла под пышным свадебным сарафаном и не запалилась. Другие адептки давно переоделись в уродливые форменные платья из тяжелой, чернильного оттенка шерсти, с кокетливыми белыми воротничками и широким шелковым поясом-бантом.
А я никак не могла расстаться с последним напоминанием о незавершенной свадьбе. Мне был милее наш сказочный, легкий красный шелк, чем это новомодное заграничное уродство. Казалось, сниму с себя сарафан и Кощея милого забуду! Да и потом в своем как-то спокойнее, яркий цвет придает уверенности и создает боевой настрой.
Я встала посреди горницы в позе «воин во всеоружии готов встретить врага», выставив сковороду, как меч, перед собой.
– А вот я вас чугуном попотчую! – угрожающе гаркнула я на всю светелку особым бабаягским гаком, от которого менее опытная сказочная нечисть в обморок падала.
И тут же сковороду у меня попытались отнять. Началась великая игра «перетяни чугунку». Судя по ощущениям, на той стороне действовала весьма слаженная злобная команда. Гладкая рукоять медленно, но верно выскальзывала из моих рук с каждым рывком распоясавшейся нечисти.
Если эти невидимые твари отберут у меня сковородку и ей же отходят, будет совсем гнило. Первый день в академии – и такой стыд. Что-то мне подсказывало: опозорюсь – не выживу. Адептки, как стая уже спевшихся на предыдущем курсе хищников, сожрут и костей не оставят.
Нехотя с моих губ сорвалась крайне неприличная вереница ругательств и в виде сверкающих знаков улетела в окно. Свою тираду я завершила коронным:
– Мухоморов вам в глотку и побольше! – Сбылось и это. Сказанные слова просто материализовались, они возникали в воздухе светящимися абстрактными знаками, отдаленно похожими на иероглифы чайной страны. И, медленно растворяясь, плыли прочь.
О проекте
О подписке