Глава 2

Весь следующий месяц Андрей не вылезал из лаборатории. Вообще-то компания не заставляла людей работать сверхурочно, чтобы не оплачивать дополнительное время по полуторному тарифу, но кто ж запретит работать добровольно? Никто и не запрещал. Андрей переселился в комнату отдыха, где стоял старый диванчик, на котором время от времени ночевали новые работники, пытаясь ударным трудом впечатлить начальство. Несколько раз эта возбужденная молодежь пыталась возмущаться, по какому праву Андрей занимает по ночам дефицитное спальное место. На это у Андрея был наготове стандартный ответ, что, если им не нравится, то они могут обращаться в HR (отдел кадров) и жаловаться менеджменту, а у него горит проект. Такой ответ сразу гасил возможные скандалы. Молодая поросль не хотела связываться с человеком, у которого была постоянная позиция, и который, по сути, сам по себе был целым отделом. Но популярности это Андрею не прибавляло. Впрочем, ему самому было плевать на молодых да борзых. Как пел когда-то Летов: «А кто не обломался, тем ещё предстоит».

Несмотря на почти десятилетний стаж в компании – необычно долгий, ибо текучка сотрудников в большой фирме всегда была высокой, – Андрей так и не обзавелся друзьями. Нет, он участвовал в социальных сборищах, но, скорее, как нелюдимый статист. Ему были неприятны пересуды, интриги, а пресловутый смолл-толк, вежливый разговор ни о чем, вообще претил ему. Ещё одна привычка американцев, которую он не перенял. Уж если спрашивают, как дела, то пусть слушают, как они на самом деле. Однажды в ответ на опостылевшее «как дела» он довольно доходчиво поведал, каково это, медленно умирать от нейродегенеративной болезни. С подробностями. С тех пор к нему не лезли с дурацким «а поговорить просто так», и все разговоры были исключительно по делу и по работе. Впрочем, узнав о его проблемах, большинство сотрудников его даже начали жалеть. Даже активная Сьюзен, которую он осадил этим рассказом, сочувственно пыталась его подкармливать, подписывала всякие карточки с пожеланиями доброго здоровья и вообще жалела. Как больную зверушку. Все же большинство американцев в душе были отзывчивыми людьми, а не тупыми автоматами по потреблению гамбургеров, как их зачастую представляли себе те, кто с местными никогда близко не общался. Впрочем, один приятель у него всё же был – Джейсон, здоровенный, как тут принято было говорить, афроамериканец, который попал в их компанию по программе «разнообразия персонала» и теперь всячески пытался доказать, что реально приносит пользу, а не просто присутствует согласно нынешней моде. Джейсон был и в самом деле большим умницей, сумел окончить школу в Браунсвилле и при этом не попасть в банду. Уже нерядовое достижение; но затем он еще с отличием окончил Бруклинскую Технологическую школу, потом выиграл федеральный грант на дальнейшее образование и получил диплом Колумбийского университета по специальности «Биохимия». Андрей знал, каких трудов это Джейсону стоило, однако коллеги считали, что тому просто повезло попасть в струю и выгодно монетизировать свой цвет кожи. Естественно, в лицо этого никто не говорил, но Андрей краем уха улавливал в комнате отдыха подобные намёки. Джейсон был в курсе общественного мнения, но стоически переносил вопиющую несправедливость и вкалывал… Ну, в общем, как негры на плантациях. В данном случае за лабораторным столом. Собственно говоря, с Андреем он сошелся на почве неприятия окружающей их обоих атмосферы в рабочем коллективе. Ведь насчет Андрея тоже бытовало мнение, что его держат вовсе не за гениальность, а за инвалидность, что хорошо сказывается на разнообразии персонала.

Именно Джейсон оказался его помощником во внеурочных экспериментах. Добряку Джейсону было несложно помочь Андрею, чья болезнь серьезно мешала в экспериментальной работе, причем ночные бдения он переносил на удивление прекрасно, отсыпаясь непонятно где и непонятно как. На все расспросы Андрея он только ухмылялся и заявлял что-то вроде «места знать надо».

Их «директор по разнообразию» Триша, крупная черная женщина с приятными чертами лица и неугомонным характером, постоянно спрашивала, нет ли у Джейсона бойфренда, мол для разнообразия в их департаменте не хватает гея. Джейсон от таких вопросов яростно отмахивался. Триша сама себя позиционировала как средний пол, требовала обращаться к ней как «они», но Андрей подозревал, а Мак, процедив социальные сети, подтвердил, что Триша на самом деле предпочитает мужчин, причем самого маскулинно-брутального типа. Но чего только не сделаешь для карьеры!

Вот и сейчас Джейсон, посадив подопытных мышей обратно в клетки и хлопнув Андрея по плечу, заявил:

– Чувак, да твои мыши просто настоящие олимпийские чемпионы, а буквально неделю назад они ж были все полудохлыми! Ты вообще понимаешь, что теперь ты – самый ценный актив компании?

Андрей неопределенно хмыкнул, убирая со стола пластиковый мусор после очередной инъекции, а Джейсон продолжил:

– Энди, ты ж не понимаешь, это не просто лечение! Твои модельные мыши выздоровели все! Кто б мне сказал – я бы не поверил, так не бывает, но вот же они, – Джейсон махнул в сторону клеток, – здоровые и носятся как угорелые. Ты вот что, когда тебя потянут наверх, а тебя потянут наверх, не перебивай! – Джейсон поднял руку, и Андрей, который действительно собирался запротестовать, всё же передумал. – Ты не забудь про Джейсона. Это ведь не только твой шанс, но и мой!

– Не забуду. – Андрей улыбнулся. – Только с чего ты взял, что меня кто-то куда-то потащит? Их устраивает, где я сижу, меня устраивает, где я сижу. Начальство ничего делать не будет, если его не пинать и не угрожать, а меня всё устраивает.

– Нет, ну что вы за народ такой, русские! – Джейсон махнул рукой. – У тебя под носом может быть единственный шанс выплыть наверх, а тебя всё устраивает! Тебя устраивает житуха в твоей бруклинской дыре? Даже подружку не привести, стыдно будет.

Андрей кивнул в сторону ходунков:

– Какая подружка? Я еле ноги таскаю. Ну, может, попрошу прибавку для покрытия лишних расходов на медицину. А в могиле деньги не нужны.

– Извини, бро… – Джейсон смутился. – Я, не подумавши, ляпнул, ты это…

– Да ничего, я привык.

Джейсон еще раз посмотрел на клетки с мышами и улыбнулся:

– Подозреваю, что скоро ты встанешь на ноги, что твои мыши.

– Ну, если встану… Дожить надо.

– Доживешь. – Джейсон помолчал и тихо спросил: – Ты же будешь первым из добровольцев, я все правильно понимаю?

– Да. Ради этого всё и затевалось.

– И ты понимаешь, что мыши – это одно, люди – другое, верно?

– А что мне терять? Сам понимаешь, если ничего не делать, я уже через полгода, самое большое год, пересяду в инвалидное кресло.

– Но ты даже в инвалидном кресле проживешь еще с десяток лет как минимум, а тут, если что-то пойдет не так, можно окочуриться гораздо быстрее.

– Даже если так, я свой шанс не упущу. – Андрей тоже бросил быстрый взгляд на клетки, где мыши бегали, стуча коготками по пластиковому поддону. – Лучше сразу уйти, чем угасать всеми забытым и никому не нужным в муниципальном доме престарелых. Ты ж там никогда не был, а мне один раз пришлось. Это тебе не частная лавочка во Флориде для богатеньких, это… – Андрей замолчал, подбирая слова.

– Это как детский дом для никому не нужных больных детей, – закончил за него Джейсон. – Я там не был, а вот матушка моя там подрабатывала сиделкой, когда собирала деньги, чтобы я мог учиться в Бруклин Тек. – И очень тихим голосом добавил: – Я всё понял.

– Ну раз понял, то сам видишь, что для меня тут все очень просто. Если сработает – я стану здоровым, и это все равно что выиграть в МегаМиллионы. Ну а если загнусь – деньги мне не нужны.

– Это да, – Джейсон вновь заулыбался в свои тридцать два роскошных зуба. – Но! Давай рассчитывать на лучшее! Ты пойдешь на поправку, тебе захочется пригласить девушку к себе домой, и вот тогда тебе понадобятся деньги! Так что попинай там наше начальство и выпроси себе отдел. Ну а я к тебе пойду помощником. Не хочу работать с Питом, ты ж знаешь, он здесь по старой дружбе с кем-то из владельцев и при этом тупой как пробка. Ну как, по рукам?

– По рукам. – Андрей тоже улыбнулся. – Осталось только дождаться. И выиграть МегаМиллионы.

Добираться домой Андрей решил на Убере, поскольку в метро стало довольно небезопасно. Ему, инвалиду, было некомфортно ездить в полупустом вагоне среди бормочущих и разговаривающих с невидимыми собеседниками бездомных, которых в последнее время развелось слишком много. Недешевое удовольствие – такси, но своя шкура дороже. Инвалиды – отличная цель, чтобы поживиться, не получив отпора. Тем более что конечной остановкой поезда L был район Канарси с его гетто, и довольно много пассажиров выглядело так, что рядом с ними находиться было весьма неуютно. У Андрея не было никакого желания проверять, в самом ли деле его спутники члены уличных банд или просто одетые и татуированные по их моде обычные местные работяги.

Выйдя из машины, Андрей оперся на свою палку и, перехватив её поудобнее, перенес вес на перила крыльца. В этот момент сверху загромыхало, послышалась громкая ругань, что-то покатилось, затем что-то упало, раздался то ли громкий всхлип, то ли стон, и опять всё стихло. «Дэн снова бьет свою сожительницу», – грустно подумал Андрей, отпирая внешнюю дверь. Внутри, в коридоре, до него снова донеслась нечленораздельная ругань буйного соседа, а за ней звук удара и удаляющихся в глубь квартиры шагов. Андрей не вмешивался. Ну что мог поделать инвалид? Этот Дэн был опасен, как бешеный пёс. Да он и походил на бешеного пса, причем волкодава. Мощный, поджарый, в шрамах, наколках и с безумием во взгляде. Насколько знал Андрей из разговора со своим суперинтендантом Майком, который приходил однажды чинить кран, Дэн когда-то служил в морской пехоте, причем довольно долго, прошел Ирак и Афганистан, и чердак у него основательно потёк. Словоохотливый Майк по секрету поведал, что этот самый Дэн как-то нехорошо ушел из армии, без выходного пособия и вроде как с понижением в звании и лишением пенсии, а значит накуролесил он славно. И вообще со слов Майка – опасный тип, работающий на бандитов, и лучше с ним вообще не связываться. Андрей покачал головой и протиснулся внутрь своей квартиры. Скинув обувь, он прошел на кухню, закинул пару хлебцев в тостер и плеснул себе холодный кофе.

– Как дела? – «ожил» Мак. – Как самочувствие?

– Ну как-как – хреново самочувствие, ноги скоро совсем откажут. – Андрей делал себе бутерброды, а заодно поставил кружку с кофе в микроволновку. На работе он пить такой вторичный продукт не стал бы, а дома – сойдет. – А в остальном как раз хорошо.

– Я в курсе. Мыши – сто из ста. – Мак, несмотря на строжайший запрет, был подключён к лаборатории и фиксировал всё, что в ней происходит. И никакой самый изощренный файрвол не мог его остановить. Куда файрволу до квантового супергения.

– Да. – Андрей сел за стол, помолчал и добавил: – Завтра. Больше откладывать не буду, да и не могу. Я передал начальству данные по нашему соединению, и они назначили первое испытание на добровольцах, я на него, понятно, тоже записался. Большой босс понимает моё состояние и, несмотря на возможные побочные эффекты, дал добро на моё участие. Джим вообще неплохой мужик, хоть и мажор-карьерист.

– Всё, как договорились?

– Конечно. – Андрей усмехнулся и достал из микроволновки разогретый кофе. Одновременно звякнул тостер, и он занялся сооружением бутерброда, открыв сырную намазку с фисташками. Привычная ночная еда.

То, что результаты их труда нужно как-то замаскировать, для Андрея, в отличие от гениального, но наивного Мака, было очевидно. Не нужны были ни лишние вопросы, ни дотошное расследование. Если все пойдет как надо и Андрей встанет на ноги, возникнут вопросы. Очень неприятные вопросы. Андрей сразу сказал Маку, что «универсальное уравнение» – вещь жутко опасная.

– Ну сам подумай, каким образом наша фирма в первую очередь использует такое открытие? – Андрей задал этот вопрос Маку сразу после того, как суперкомпьютер начал планировать создание лекарства.

– Продаст государству, конечно. За огромные деньги. Очень большие. Больше ни у кого таких денег просто нет. И не продать не сможет – государство в этом случае найдет способ присвоить такую ценность, слишком большие ставки, это же лечение буквально всего. – Мак трезво оценивал ситуацию. Олигархия олигархией, но, когда дело доходило до фундаментальных вопросов, ни одна финансовая группировка из тех, что контролировали федеральное правительство, не позволит усилиться конкуренту настолько, чтобы позволить ему доминировать.

– Это верно. Но скажи мне, а что будет государство делать с таким активом?

– Постарается вылечить как можно больше людей, чтобы снизить нагрузку на бюджет. США тратит огромное количество денег на лечение пенсионеров и малоимущих. Это позволит довольно быстро закрыть дефицит!

– Логично, но неверно. – Андрей покачал головой. – Первое, что сделает правительство, это постарается приспособить открытие для военных нужд.

– Суперсолдаты. – Мак как будто даже кивнул, хотя телом и не обладал.

– Да. Именно. Плюс лечение элиты, которая с точки зрения хозяев жизни заслужила своё здоровье. И не забывай, что большая фарма зарабатывает на лечении, а не на излечении. Понимаешь?

– Теперь понимаю. Фирма «Гилеад» изобрела средство для полного излечения гепатита С, вместо того чтобы изобрести лекарство, всего лишь поддерживающее больного. Как результат, компания потеряла миллиарды на возможном будущем лечении. Случай вошел во все учебники по управлению бизнесом. С пометкой «так делать не надо».

– Именно. И никаких сентиментов. Отберут у нас все права на лекарство, да ещё скорее всего засекретят. И будут дотошно проверять, кто еще может знать, начнут шерстить компьютеры уже всерьез. Могут и до тебя добраться.

– Это вряд ли, – искусственный голос Мака звучал убедительно. – Я смогу замаскировать свои, скажем так, необычные свойства. Но то, что ты лишишься терминала и доступа ко мне, по крайней мере до тех пор, пока я не смогу обойти их глупые запреты и препоны, это точно.

– В любом случае само существование «универсального уравнения» должно быть такой же тайной, как и ты, мой милый друг.

– И что будешь делать? – в голосе Мака звучало явное любопытство.

– А мы поступим так…

Андрей решил совместить применение соединения V, которое он уже несколько лет разрабатывал по заданию АБК для лечения рассеянного склероза, с той дьявольской смесью, что тайно создавал совместно с Маком. Искусственный интеллект выдавал информацию, и человек по ночам тайно творил свою панацею – именно так древние называли универсальное лекарство. Этот адский коктейль состоял из целой смеси вирусов-векторов и мРНК-вакцин, которые, по расчетам Мака, должны были не только остановить развитие болезни, но и запустить механизм восстановления поврежденных нервных тканей.

В день испытаний, непосредственно перед первой инъекцией соединением V, Андрей со словами «Чему быть, того не миновать» собственноручно вколол себе смесь. Через полчаса, подписав все необходимые соглашения о том, что он снимает ответственность с АБК на случай непредвиденных реакций организма на экспериментальное лекарство, он уже лежал на кушетке с подключенной капельницей и смотрел, как в него вливают его «чудо-лекарство». Медсестра деловито подключила монитор, который отслеживал сердечный ритм, давление, насыщение крови кислородом, температуру, и упорхнула за занавеску, оставив Андрея лежать вместе с такими же бедолагами, как и он, которые от безысходности согласились на непроверенное лечение. Большинство из них уже не ходило, так что степень отчаяния и решимости была понятна. Андрея на секунду уколола мысль, что, в отличие от его товарищей по несчастью, у него есть реальный шанс стать здоровым, а их он его лишил. Но тут же он одернул себя – в конце концов, соединение V тоже давало шанс. Пусть не на излечение, но на замедление, а возможно, и остановку страшной болезни.

Постепенно Андрея начало знобить – температура повышалась, организм начал бороться с вирусами. Они с Маком предвидели, что так и будет, но это было неизбежно при таком радикальном лечении. Сердечный ритм тоже стал ускоряться. «Лишь бы выдержало сердце», – подумал Андрей, прежде чем скользнул в темноту забвения, фиксируя на пределе слышимости встревоженные голоса и писк монитора.

Очнулся Андрей в другой палате, подключенный сразу к нескольким капельницам и каким-то приборам, чьего назначения он так и не понял. Вокруг было темно, только где-то горел дежурный свет. Вдалеке ходили какие-то люди, их шаги доносились сквозь ткань занавески, отделяющей Андрея от окружающей палаты, а рядом за другой занавеской то ли стонал, то ли хрипел какой-то человек и равномерно попискивали мониторы. Андрей вдруг почувствовал, что ему хорошо. Ничего не болело и не зудело. Он немного опасался пролежней. Однажды, когда ноги впервые отказали ему и он упал с лестницы, пришлось немного полежать в муниципальном госпитале. И вот там не до конца расправленная простыня оставила у него на спине рубец, который причинял неудобств даже больше, чем растянутая связка. В этот раз тело не болело. Андрей с опаской пошевелил пальцами ног и рук, и они немедленно отозвались. Не вполне понимая, что делать дальше, Андрей осторожно присел на кровати, стараясь не пережать и не запутать многочисленные трубки и провода, подключенные к его телу. Со второй попытки ему это удалось, и он даже попытался немного привстать – и в тот же момент чуть не упал от неожиданности! Его ноги были здоровы! Не было этой слабости, ватности, которая постоянно обитала в его конечностях. Не было ни дрожи, ни каких-то болевых ощущений. «Получилось!» – подумал Андрей и упал обратно на кровать. «Я выиграл МегаМиллионы!»

Несмотря на прогресс, Андрею пришлось задержаться в больнице на неделю, пока ему не прокололи весь курс соединения V. Врачи приходили к нему в палату гурьбой, осматривали, размахивали руками, восторженно говорили на своём врачебном «птичьем» языке, но в конце концов отпустили домой. Со слов главы отделения, который сам приходил несколько раз и присутствовал при снятии показаний МРТ, выздоровление Андрея было просто феноменальным! Нет, даже не так: оно было настоящим чудом! Хотя и у остальных пациентов наблюдалось замедление разрушения нейронов, но у Андрея нервная ткань регенерировала буквально на глазах. Врач просто сиял от радости, гордясь, как будто выздоровление Андрея было лично его заслугой. По словам заведующего, был неплохой шанс на то, что скромная пока положительная динамика коллег Андрея по испытаниям со временем даст такие же великолепные результаты, что и у самого Андрея, – всё же те пациенты исходно поступили в куда худшем состоянии, чем он. Андрей поддакивал, не возражая, в конце концов, чем чёрт не шутит? Лекарство V было вовсе не плацебо, его специально разрабатывали несколько лет для особо тяжелых случаев.