Выделяется в черкесской этике понятие мужества – «тлыгэ\ лIыгъэ». Под ним понимают не столько и не только боевую храбрость, сколько способность к смелым поступкам в решении общественных дел, способность отстоять собственное мнение, защитить угнетённого, спасти терпящего бедствие человека. Для знатных людей в ранге славы отдать жизнь за родину считалось более простым делом, чем добиться репутации знатного наездника. Умер в бою – молодец, вернулся с добычей – герой. На народных собраниях у таких людей авторитет был сильнее всех остальных. На праздниках им приносили чашу героя руками самых известных мужчин и самых красивых женщин. Танцевать с ними почитали за честь, как и принять приз в соревнованиях из их рук. Трусов же гоняли в толпе в безобразном войлочном колпаке и определяли им пеню в пару волов. Пока такой человек храбростью не окупит свою трусость, семья его носила траур, как по погибшему, в социальном смысле.

После Кавказской войны качества храбрости/трусости перестали влиять на судьбу человека, но на репутации сказывались. Например, между аулами Хаджико и Калеж в долине реки Аше Лазаревского микрорайона Сочи расстояние всего один километр. Они практически уже слились, по крайней мере верхними улицами. Сегодня здесь течёт спокойная размеренная жизнь, но ещё несколько десятков лет назад случались настоящие стычки. Правда, все они были потешными – мальчишки выясняли, чей аул более авторитетный. Рассказывали даже историю, будто группа молодых ребят зашла в аул Калеж и наткнулась на старика, сидевшего на лавке у своего дома. Стоило ему узнать, что они из соседнего аула, как старик с поднятой клюкой погнал их обратно, несмотря на почтительный возраст. В этих действиях выражалась черкесская школа воспитания характера. В прошлом не только жители соседних аулов, но и соседних кварталов, например верхнего и нижнего, могли начать кулачный бой. Избежать его считалось трусостью.

Понятие человечности в этикете черкесов обязывало помогать бедным и несчастным – сиротам, вдовам, старикам, поддерживать их личное достоинство. Осуждалось унижение человека, применение силы к слабому. Неприлично было оскорблять или громко говорить с людьми низшего социального статуса. Нормы эти были настолько сильны, что даже в начале XX века богатые купцы черкесского и армяно-черкесского происхождения содержали приюты для бедных и сирот, как меценаты. Например, сын богатого екатеринодарского черкесского купца Гамид Трахов долгое время был председателем Попечительства комитета заботы о заключённых в тюрьмах. Его отец, Лю Трахов, содержал многочисленные приюты для бедных и содержал в городе медицинский фонд для бесплатного лечения соотечественников.

Закрывает список основ черкесской этики понятие чести – то есть способности вести себя достойно и избегать безнравственных поступков. Это понятие подчёркивает умение хорошо пошутить, но не скатываться в пошлые шутки, умение контролировать свою речь и эмоциональность. Существует несколько терминов, отображающих понятия чести: почёт, слава, авторитет, достоинство. Но главное понятие, вокруг которого строится вся жизнь черкеса, – это лицо («напэ»), как отражение совести и репутации. Что-то похожее по смыслу вы можете встретить в знаменитой саге Стивена Кинга «Тёмная башня», где главный герой использовал фразу «Ты забыл лицо своего отца», как выражение позора и бесчестия человека. В русском языке есть схожее по смыслу выражение – «потерять лицо», то есть опозориться в обществе.

В черкесском этикете лицо – это своего рода орган, отвечающий за честь и совесть, который обязывает действовать в соответствии с принципами и установками этикета. Несовместимое с моралью, честью и достоинством человека несовместимо с его лицом. Мысли, слова, поступки – всё это рассматривается с точки зрения сочетания с нормами чести. Потеря лица равносильна уничтожению личности в обществе, что хорошо выражено в поговорке «Отдай жизнь и возьми честь». Честь включала в себя понимание свободы воли, потому ни тюрем, ни телесных наказаний, ни пыток черкесы не знали, хотя далеко не все соблюдали такие понятия в отношении пленных. Для многих была абсурдной сама идея издевательства над человеческой волей. Исключением стал период позднего этапа Кавказской войны, когда в 1850-е годы наиб имама Шамиля Мухаммед-Амин распространил нормы шариата в некоторых горных обществах, а они уже не запрещали нарушение воли и телесные наказания. Черкесы считали эффективной мерой систему штрафов, а в самых крайних случаях просто изгоняли человека из общества. Расстрелять привязанным к дереву или кинуть связанным в реку могли только отъявленного рецидивиста. И даже тогда для исполнения приговора выбирали раба или пленника иной национальности. Даже во время набегов внутри черкесских земель, в случае если всадники крали людей из свободных сословий, они обязывались их вернуть обратно, если этот факт вскрывался.

Все пять норм черкесского этикета составляют основу жизненных принципов и характерных особенностей менталитета черкесского общества. Однако в прошлом существовали ещё более жёсткие правила этикета, доведённые до абсолюта. Соблюдение этих норм касалось только черкесской знати, отчего эти правила Барасбий Бгажноков выделил в отдельное понятие – «уорк хабзэ» («закон знати»). В черкесском обществе знать делилась на несколько условных сословных уровней: князей, уорков по происхождению (первой степени) и уорков по заслугам (второй степени). Причём уорками по заслугам могли стать и крестьяне и даже иностранцы, например черкесские армянские купцы или потомки крымских ханов (хануко). Все они представляли собой свиту князей и часто сопровождали их всюду. В горных обществах, где княжеская система правления не сложилась, уорки существовали как уважаемые в обществе представители знати. Однако в любом из случаев и князья и уорки сильно зависели от народного мнения и сосуществовали с народом в системе сдержек и противовесов интересов обеих сторон, примерно так, как феодалы раннесредневековой Европы или князья Древней Руси. Правила «уорк хабзэ» были по силам знатному наезднику и аскету, а не простому сельскому жителю, с бытом которого они несовместимы. Суть их повторяла общие понятия «адыгэ хабзэ», но доводила все пункты до романтической крайности. Легендарный образ благородного европейского рыцаря или японского самурая хорошо подходит для понимания тех требований, которые предъявляла мораль этих норм. «Уорк хабзэ» – система этических норм, порождённая престижной экономикой, построенной на высшей ценности авторитета и славы перед иными материальными ценностями. Отсутствие стремления к соблюдению этих норм или их грубое нарушение могло привести уорка к лишению статуса и превращению в обычного крестьянина. Также это правило работало и в обратную сторону за счёт проявления храбрости в бою крестьянином. Нормы стирали сословные значения в обществе.

По оценкам специалистов, прослойка уорков в черкесском обществе составляла от 5 до 30% населения в зависимости от социального устройства общины, но авторитет этой прослойки влиял на все аспекты жизни общества. Основной массой всегда оставались свободные или выкупившиеся крестьяне – тфокотли, которые со временем и стали играть решающую роль в горных черкесских обществах с постепенным вытеснением прав и привилегий уорков по мере распространения доступного огнестрельного оружия. Тем более что далеко не все уорки соблюдали правила этикета.

Военно-походное дело касалось преимущественно князей («пши») и уорков. В демократических обществах уорков, после их частичного и кровавого изгнания в конце XVIII века, заменили общественные старшины, но и среди аристократических обществ некоторые крестьяне тоже могли принимать участие в походах. С одной стороны, они могли получать статус уорка за храбрость в походе, но с другой – мотивации могли отличаться от классических. Важно было содержать коня и необходимое снаряжение для похода, а это было многим не по карману. Да и коня у крестьянина уорк мог легко отобрать с заменой на буйвола и под предлогом, что не крестьянское это дело, как писал об этом ещё в XVI веке путешественник Интериано. Знать устраивала походы ради престижа, ей нужен был славный бой и добыча. Мотивация же крестьян могла касаться лишь добычи, а потому они часто не придерживались этических норм, свойственных уоркам. Отсюда и пословица «Что позволено крестьянину, уорку недоступно».

За такими походами с участием крестьян следовали рассказы о жестокости нападений, которыми полны хроники казачьей и русской дореволюционной литературы. Народ приветствовал походную жизнь знати и потакал ей, поскольку это позволяло содержать элиту, способную встать на защиту в случае войны. Этим же объяснялись и ограничения в торговле и роскоши для знати. В разное время и в разных субэтносах участие в мелких групповых походах задевало большую часть мужского населения. Тем не менее было бы ошибочно считать, что походы совершались только лишь ради грабежа. Такие случаи могли быть в голодные годы, но большую часть времени черкесское общество было самодостаточным и походы существовали лишь как культура славы и престижа. Даже после перехода на русскую службу на правый берег Кубани многие черкесские князья продолжали делать набеги на чужих и своих уже с российской территории. И администрация вынуждена была закрывать на это глаза, так как не могла побороть устоявшиеся традиции, определявшие смысл жизни черкесской знати. Занимательный случай с этим связанный, произошёл в 1830-е годы на Кубани недалеко от Ольгинского поста, ближе к Тамани, где местные черкесы, лояльные российской администрации, предлагали русскому коменданту организовать совместный поход против российского генерала Засса на Лабинской линии. В их представлении не существовало никакой иерархии и Засс воспринимался лишь как уорк из соседней провинции.

Культура походов за славой – «зекIуэ» – была очень развита в черкесском обществе, где даже религиозная система выработала отдельный образ покровителя всадников Зекотха. В честь него после похода в священной роще делались жертвоприношения баранов или козлов. Мясо варили и раздавали присутствующим, а головы вешали на деревьях. Лучшие части посвящали богу, их вешали отдельно на деревьях или на каменных крестах, пережитках христианства. В этом смысле походы «зекIуэ» были похожи на классические казачьи походы за зипунами. Была эпоха, когда славные всадники из черкесов и казаков путешествовали по кубанским степям и плавням в поисках достойного поединка. Ведь смерть в бою была более славной, если она была от руки достойного и известного противника. В групповых стычках старались соблюдать баланс – давать противнику равные шансы. Этим был известен народный черкесский герой Кавказской войны Кызбеч Шеретлуко, который при встрече с противником оставлял на поле боя равное ему количество всадников. Бои же знатного и крестьянина исключались – такие конфликты разрешал третейский суд.

Убийство знатного противника в представлении общества передавало победителю его силу и авторитет, победитель как бы забирал себе личность побеждённого. Как в фильме «Горец» про бессмертного шотландца. Люди, которые не понимают этих особенностей мышления, часто трактуют прошлое со значительными заблуждениями, продиктованными современной эпохой и отсутствием знаний. Например, сегодня среди черкесов популярна версия о подлости князя Мстислава, который победил касожского князя Редедю в поединке (касоги – одни из предков черкесов). Эта история известна из старинной русской саги «Повести временных лет». Людей возмущает, что побеждённый и павший на землю Мстислав обманным манёвром зарезал Редедю засапожным ножом, но это считалось нормальным для поединков раннего Средневековья, и потому касоги пошли за победителем Мстиславом. В их глазах он стал новым образом Редеди – полноправным их правителем.

Черкесскую походную систему до середины XIX века стоит понимать как своего рода рыцарскую культуру, обусловленную особенностями престижной экономики – системы экономических отношений в обществе, основанной на дарообмене и распространённой с древности и до середины XX века и впервые описанной известным этнографом Брониславом Малиновским. В этой экономике основным элементом являются не деньги, а уровень авторитета, который делает человека зажиточным. Типичный черкесский князь устраивал поход, в котором проявлял доблесть и славу, а с ними вместе уводил добычу – пленников и скот. По возвращении домой его встречали как героя, а он делал окружающим подарки. Первыми их получали вдовы, любимая женщина или даже крестьянин, который мог попросить князя подарить ему любую часть одежды, и князь обязан был обменять красивую черкеску на рваную рубаху, что считалось честью. Не попадали под обмен лишь конь, шашка и сапоги. Оставшийся скот пополнял стада – признак богатства и эквивалент денег. Пленников князь продавать права не имел. За них назначался выкуп, который оформляли через торговцев, как правило армян. Если выкуп не состоялся, то в зависимости от качеств работника его могли либо продать в Турцию, либо оставить в семье на правах зависимого крестьянина. Со временем такие пленники обзаводились семьями и оставались в хозяйстве князя с полной ассимиляцией. С самого начала их могли приглашать есть за один стол с семьёй, но могли и держать в хлеве на цепи. Всё зависело от личности владельцев пленников, многие из которых не обременяли себя нормами морали и гуманизма. Особенно если дело касалось хорошего выкупа. Тюрем не было, но, пока ждали выкупа, пленник мог годами томиться на цепи. Принятие же ислама в поздние годы Кавказской войны стало обязательным условием условного освобождения, без него пленника могли и убить. Не все стремились бежать, так как на российской стороне могли быть обвинены в дезертирстве. Да и крепостное рабство в России давало о себе знать.

Но что же получал князь в ответ на раздачу подарков? Почёт, уважение и ещё больший доход. Подарки требовали от одаряемого ответного шага. Потому, после похода, уорки могли месяцами мотаться из аула в аул, где в качестве гостей жили в кунацких, получали подарки и ещё больше пополняли тем собственное хозяйство. Когда же поток ответных дел иссякал, начиналась организация нового похода. Минусом такой традиции была вынужденная ответная любезность, которой князь обязывал других и которая порой тяжким бременем ложилась на хозяйство, из-за чего князей порой старались избегать. В свою очередь приезд знатного гостя вынуждал уорка одаривать его большими подарками в соответствии с его статусом. Это приводило к случаям, когда хозяин, не имея достаточного количества подарков, тут же организовывал поход за добычей, пока гость ожидал его в кунацкой. Если князь или уорк был очень уважаемым человеком, он мог ограбить и собственных крестьян, которые шли ему на уступки, поскольку престиж хозяина в глазах гостя касался и его крестьян – они как бы помогали ему сохранить лицо, а он позже благодарил их подарками. Но такая форма отношений считалась исключением, форс-мажором, которым пользоваться часто было нельзя, да и не все имели достаточный авторитет для этого. Крестьяне могли попросту уйти под защиту другого уорка, а то и пристрелить в стычке зарвавшегося князя/уорка. Внутренние правила в отношении собственности были строгими, хотя понятий о земельных участках и границах черкесы не имели. Даже случайно забредший скот нашедший содержал и как минимум три месяца искал хозяина. Если же хозяин не находился, то отдать его можно было лишь бедным. Так формировался культ вечной войны, призванный поддерживать движение колеса славы и уважения в обществе.