Глава 3

В которой довольно много говорится о том, как именно строился город, но при этом остается время и для встреч с иноземцами, ранее в этих краях не виданными. Здесь же, наконец, происходит долго откладываемая беседа и подтверждается поговорка об «одежке».

Мерино вышел на улицу. Встал в двух шагах от входа, укоренившись ногами в землю, глубоко вдохнул морозный воздух и отпустил мысли гулять.

В глухом их Ольховом переулке неспешно текла привычная жизнь. Соседи чистили снег возле домов. Некоторые, завидев трактирщика, выпрямлялись и приветствовали. Подкрадывался к голубю серо-черный котяра. Его шерсть свалялась в неопрятные колтуны, а сам кот выглядел так, будто глупая птица, клюющая сейчас замерзшую горбушку хлеба, была его последней надеждой. Сверкали копейными наконечниками сосульки, свисающие с крыш. С конца проулка, из дома Джованни Пекаря, пахло свежеиспеченными булками с тмином.

Мерино смотрел на все это, подмечал детали, отвечал на приветствия кивком или взмахом руки, улыбался соседкам, выглядывающим из окна, но делал это, не задумываясь, как отработанный за несколько лет ритуал. Настроиться на созерцание не получалось, мысли упрямо возвращались к разговорам с Карлой и Бельком. В голове бывшего дознавателя крутились фразы, аргументы, доводы и контрдоводы, и это его раздражало. Хотелось решения, а его не было.

Что делать с их с Бельком идеей помощи Бенито? Напроситься на встречу с бароном, вывалить ему все мысли, что табунами галопируют в голове, и посмотреть на реакцию? Или выстроить диалог, точнее, использовать проговоренную несколько раз про себя и один раз с Бельком в виде собеседника заготовку? Или признать-таки, что Карла права, и он лезет не в свое дело? Не по рангу дознавателю несуществующей Тайной стражи?

И что делать с Карлой и ее просьбой? А ведь делать что-то нужно, женщины вообще, а его, в частности, не лучшим образом относятся к мужчинам, которые не в состоянии принять решения. Ох, демоны всех четырех преисподних! Ну все же так хорошо было! Зачем вот эти сложности? И зачем сейчас? Он же собирался, наконец, собрать волю в кулак и закончить работу над книгой! Первой кулинарной книгой с рецептами распавшейся Империи! И вот тебе!

Мерино тряхнул головой, прогоняя уныние, и решил немного пройтись. Раз уж привычное окружение не приносило желаемого результата, нужно сменить обстановку. Может быть, новые образы и люди смогут избавить голову от тумана сомнений и сделают мысли четче?

Он быстро заглянул в остерию, сообщил, что пойдет прогуляться, накинул подбитый мехом джуббоне и, прихватив с собой трость – скользко! – отправился к центру.

Сольфик Хун строился от побережья, обрастая домами и улочками вокруг стоящего в устье притока реки Рэй замка Инверино. Как и каждое поселение, которое рождалось из военного лагеря, а затем превращалось в обиталище множества совершенно не военных людей, город не имел четкого плана застройки, разрастаясь так, как нужно было в конкретный отрезок времени. Позже, когда из крепости с посадами Инверино превратился в Сольфик Хун, когда обзавелся вторым кольцом крепостных стен, а разбогатевшие на торговле жители создали городской совет, рост его стал менее хаотичным и даже некоторым образом упорядочился. От второй стены к третьей улицы были ровными, как полет стрелы. Всегда можно было понять, где кончается одна и начинается другая. Да и дома строились только в соответствии с нормами по высоте и ширине фасадов. От третьего кольца стен посады все еще придерживались заданного плана, но не всегда. Где-то этому мешал рельеф местности, где-то желание хозяина нового дома или имения подкреплялось обильным подношением кому-нибудь из членов совета, в общем, от третьего кольца стен хаос возвращался в свои права.

Хотя до путаницы Старого города, который тянулся от стен Инверино до второго кольца фортификаций, ему еще было далеко. Шагая по узким и тесным улочкам, своими изгибами напоминающим причудливый бег лесной речушки, Мерино пытался вспомнить одну вещь. Сколько раз городской совет ставил перед герцогским вопрос о частичном сносе и перестройке старинных кварталов? Три? Четыре? Никак не меньше! И это только на его памяти! Ответ владетеля города всегда был одним и тем же – нет. Никаких аргументов и доводов. Просто отказ без объяснения причин. Это до крайности злило магистратских, с тоской поглядывающих на другие города герцогства и тех провинций, в которых не герцог или барон, а именно совет богатых и влиятельных горожан определял, как и что делать.

А Мерино Старый город любил. И уважал решение прежних герцогов и нынешней грандукессы^[14] ничего в нем не менять. Ему нравилось блуждать по тесным закоулкам, каждый раз открывая для себя что-то новое, подчас совершенно неожиданное. Однажды, например, он обнаружил между переулками Жестянщиков (где, к слову, уже давно не было ни одного представителя этой профессии) и Водоносов, лавку, в которой среди прочего продавался голубой перец аж из Сатторменаха. Товар был не только редким, но и, мягко говоря, весьма дорогим. А кроме того, не каждый повар мог грамотно использовать эту пряность – в силу ядовитости оной при нарушении дозировки.

Сейчас же Мерино ничего не искал, просто гулял и скользил глазами по вывескам, снующим туда торговцам и разносчикам, и старательно не думал над мучившими его вопросами. В какой-то момент трактирщик зацепился взглядом за странную деталь, явно чуждую в окружении глухих каменных стен и сомкнувшихся боками домов.

Десяток странного вида мужчин, неуверенно глядящих по сторонам, стояли прямо посреди улицы. Спешащие по своим делам обитатели района огибали их, бросая раздраженные взгляды, но никто не спешил остановится и узнать – какого демона они создали здесь затор.

Мужчины были ярко, крикливо, как-то по-женски одеты. Высокие, можно даже сказать, настоящие гиганты – рост самого высокого превышал два метра. Но не это привлекло внимание Мерино – здоровяков ему доводилось видеть и раньше. У незнакомцев была серая кожа. То есть натурально серая кожа, будто обсыпанная тонким слоем вулканической пыли.

Сбившись с прогулочного шага, трактирщик остановился и принялся беззастенчиво рассматривать иноземцев. В глаза сразу бросилось обилие деталей: желтые радужки глаз, крупные черты лиц, забранные в клубок на макушке волосы черного и серого цветов, тонкие и не по-мужски изящные кисти рук, выглядывающие из широких, расшитых цветами рукавов. Странного покроя платья, похожие на халаты с запахом, длиной до середины бедра и широкие шаровары. Обуты иноземцы были в мягкие теплые сапоги, тоже расшитые какими-то узорами. Ясно, что незнакомцы откуда-то с юго-востока, но это все, что могла сообщить логика. Подобных серокожих ему еще не доводилось встречать.

Заметив внимание, самый высокий чужак широко улыбнулся, сверкнул неестественно белыми на фоне серой кожи зубами и приветственно поднял руку.

– Господин! Прошу помощь вам!

Мерино не сразу сообразил, что иноземец не предлагает помощь, а просит о ней. Просто не очень хорошо владеет сегером. Да еще и путает местоимения. Улыбнувшись в ответ, Мерино в три широких шага приблизился к серокожим.

– Мерино Лик, трактирщик, – тщательно выговаривая слова, представился он. Чуть склонил голову, поскольку не знал, с каким сословием имеет дело. – Буду рад помочь.

Ему было безумно интересно узнать, кто эти люди.

Серокожие посмотрели на него, не меняя выражения лиц, явно не понимая ни слова, а вот высокий после его приветствия радостно вскинул руки.

– Жайла Цаарил! Вы потерять путь! Мы помогать вам?

Мысленно переведя реплику: «Мы потерялись! Вы поможете нам?» – и додумав, что этот самый Цаарил был божеством чужака, которого тот сейчас благодарил за неравнодушного местного жителя, Мерино кивнул.

– Очень постараюсь. А куда вы шли?

– О! Вы смотреть наш город! Просто шли, найло Цаарил! Потом смотреть – не видеть назад! Толмач быть, потом нет быть!

Серокожий старательно выговаривал слова чужого для него языка, но все равно получалась полная тарабарщина.

– Кто вы такие? – спросил Мерино, решив для начала выяснить самое главное. Подумал и слегка упросил вопрос: – Откуда вы? Какая страна?

Иноземец выслушал, кивнул, дескать, понял и стал медленно, сопровождая слова жестами, говорить.

– Вы цурандари.

Серая рука указала на собственную грудь.

– Такой народ. Далеко!

Руку взлетела и указала куда-то на восток.

– Очень плыть много. Владыка ваш послы!

И выжидательный взгляд на трактирщика.

«Так, понятно. Какие-то цурандари, с востока. Послы… Торговые послы? Вряд ли. Владыка какой-то их послал. Значит, в Инверино. Но как послы с Востока оказались здесь одни и без толмача?»

В свою очередь кивнув, Мерино стал говорить, старательно сдерживая смех, до того нелепо звучала его речь:

– Правитель наша страна ехать вы?

И рукой указал на троицу чужаков.

– Так! – радостно воскликнул здоровяк. – Так! Наша страна правитель!

– Я, – касание ладонью своей груди, – вас вести правитель. Вы – идти за мной.

– Жайла Цаарил! – с совершенно понятным облегчением выдохнул его собеседник. Повернулся к своим спутникам, выдал совершенно птичью фразу и вновь обратил взгляд на Мерино.

– Вы готовы! Благодарность много вы быть!

Скрывая в бороде улыбку, трактирщик направился к замку, стараясь боковым зрением следить за послами. Те, однако, и не думали отставать, прилепившись к Мерино, словно утята, идущие за кряквой.

У навсегда опущенного подъемного моста стоял знакомый синьору Лику стражник. Лишь на секунду прикрыв глаза, он вытащил из памяти его имя – Джано. Средний сын портнихи из Липового тупичка, неподалеку от Ольховой. Считай, соседи! Приветливо улыбнувшись молодому человеку в кирасе поверх теплого полушубка, Мерино указал рукой на следующих за ним иностранцев.

– Здравствуй, Джано! Вы тут послов иноземных не теряли?

Стражник непонимающе посмотрел сперва на трактирщика, затем на серокожих иноземцев за его спиной. После чего в его голове, видимо, сошлись какие-то факты, и он выдал:

– Ох!..

– То есть теряли?

– Синьор Лик, вы?.. Как?.. – вскричал стражник, когда к нему вернулся дар речи. После чего, не дожидаясь ответа, бросился к караулке, крича:

– Массимо! Массимо, свин такой! Бегом к барону да Бронзино, доложи, что послов нашли!

И лишь после того, как напарник стражника, гремя амуницией, вылетел из караулки и бросился в открытый зев воротной башни, вернулся к Мерино и стоящим рядом с ним серокожим.

– Где вы их нашли, синьор Лик? – спросил он уже немного спокойнее.

– А матушка не учила тебя здороваться? – хмыкнул Мерино в ответ и, как только стражник начал бормотать извинения, вскинул руки: – Да я все понимаю, сынок! Все нормально! Гуляли ваши послы по старому городу, да и заблудились, что в целом совершенно неудивительно! Вот что действительно удивляет – кто же их выпустил из замка без сопровождения и переводчика? Это же совсем без головы надо быть! Мало ли что могло случиться!

Стражник не успел ничего ответить, да и вряд ли смог бы. Ну что мог знать обычный гарнизонный вояка, стоящий на посту? Только то, что у начальства паника и все ищут каких-то послов.

Грохоча сапогами по мосту, из замка выбежал дворянин. Уже немолодой мужчина с непокрытой головой и распахнутом джуббоне. Резко остановился напротив Мерино, выдохнул:

– Вы?

Мерино лишь развел руками, подтверждая этот очевидный факт, и иронично улыбнулся. С начальником городской стражи бароном да Бронзино у него были несколько натянутые отношения, а потому пенять за невежливость, как с Джано, вряд ли стоило.

– Вот, нашел ваших потерявшихся послов.

Да Бронзино на миг сморщился, но тут же лицо его озарила улыбка – явление столь чуждое на грубом лице старого солдата, что могло напугать человека неподготовленного. Разумеется, она была обращена не к какому-то там трактирщику, а к иноземцам, которых тот привез.

– Господа! Прошу следовать за мной! Это ужасное недоразумение!

Барон совершенно не учитывал тот факт, что серокожие, вернее, один из них, на сегере говорили не очень хорошо, и быстрая фраза, не подкрепленная жестами, осталась для них непонятной. Пришлось Мерино вмешаться и, сопровождая слова движениями рук, пояснить:

– Идти этот господин! Все теперь хорошо!

Посол приложил руки к груди и поклонился трактирщику.

– Мы так помогать вам! Хотел благодарность как?

Кося глазом на ошалевшего да Бронзино, синьор Лик не смог отказать себе в небольшой шпильке в адрес солдафона. И ответил послу, старательно коверкая слова на понятный тому манер.

– Нет ничего благодарность! Просто помогать человек!

Просветлевший серокожий благодарно кивнул и вместе со своими спутниками отправился вслед за начальником городской стражи. Мерино дождался, пока все скроются за воротами, и, раз возникла такая оказия, спросил у стражника, в замке ли барон да Гора. Получив утвердительный ответ, трактирщик поблагодарил Джано и уверенно направился искать своего воспитанника. Во-первых, решил он, стоит спросить у Бенито про послов – кто такие, откуда и зачем прибыли, а синьор Бронзино вряд ли захотел бы отвечать на вопросы владельца остерии – не по чину. Ну и во-вторых, наконец обговорить с кансильером коронного сыска то, что откладывалось уже больше месяца.

Замок Инверино был полон людей и бестолковой суеты. В узких каменных коридорах, когда-то созданных для того, чтобы максимально осложнить продвижение ворвавшихся в замок врагов, безостановочно бегали взад-вперед, сталкиваясь, ругаясь, роняя кипы бумаг и какой-то утвари, люди, его населяющие. В основном лакеи и клерки, эти настоящие солдаты невидимой войны. Ведь просвещенному человеку известно, что в современном обществе войны ведут преимущественно гусиными перьями и чернилами, а не мечами, копьями и даже не мушкетами с пушками.

Вся эта разношерстная братия (под разношерстной стоит понимать разнообразие фасонов и расцветок униформы, которую, видимо, никак не могли привести к единообразию) столь плотно заполонила внутренние переходы замка своими телами, словами, запахами и бурлящими эмоциями, что вошедший под серые своды синьор Лик на секунду впал в ступор, не решаясь идти дальше. Будь поблизости скульптор, он сказал бы, что лучше модели для создания памятника «Пророк Кипага в момент Явления» ему не найти. Ну разве что одежду подобрать по эпохе. Скульптора, однако, не было, да и оторопь оставила мужчину весьма быстро.

Его удивление творящимся в замке бедламом было вполне оправдано. Инверино, хоть и являлся центром бюрократической машины Фрейвелинга, все же обычно оставался местом тихим, спокойным и чинным. И тут вдруг такое столпотворение!

Растерянность его прошла довольно быстро. Оглядевшись по сторонам, он вычленил из толпы одного из лакеев, указал на него навершием трости и громко позвал:

– Милейший!

Раз уж надел свой прогулочный джуббоне, делавший его похожим на состоятельного купца, то отчего бы и не позволить себе властный и вальяжный тон?

Лакей моментально натянул на лицо улыбку (без привычки это делать вышло у него ужасно! Видимо, недавний деревенский житель, устроенный в замковые слуги через хлопоты родни), приблизился к мужчине и вопросительно вскинул брови.

– Что тут происходит? – поинтересовался Мерино.

Тот посмотрел на важного господина с тростью с некоторым сомнением, но – можно привезти селянина в город, но село из него никуда не денется – решился-таки посплетничать.

– Так-ить Совет завтра, ваша милость!

«Ого, он меня за дворянина принял?»

– Вот готовимся, так-то вот! Понаедет народу, почитай, со всего свету, а все ж благородные, всем же с обхождением надоть! А мы-то, выходит…

Слугу прервали так резко и грубо, что бедняга даже вздрогнул от неожиданности.

– Алезо! Твою же мать, проклятый лентяй! Какого рожна ты тут торчишь, когда я жду тебя с подушками для сидений?!

Возникший из-за спины лакея старший слуга был невысок, но крепко сбит и, судя по всему, обладал внушительной физической силой. Которую не замедлил продемонстрировать, отвесив лентяю затрещину, да такую увесистую, что беднягу швырнуло на пол. Тот поднялся с обиженным лицом, потирая скулу и пытаясь оправдаться.

– Так я… Господин, вон, интересоваться изволили!

– А ну бегом за подушками, к-корова! – выдохнул старший слуга, и лакея унесло ветром его гнева.

– А вы, синьор, не заслоняли бы проход, – это он уже обратился к Мерино. И тон его был куда уважительнее. Все-таки встречают по одежде, как ни крути. – А то, неровен час, какой-нить остолоп из дворцовых не заметит, да и зацепит. А вы кого ищете, к слову?

– Барона да Гора. У меня с ним назначена встреча. Только я не представляю, где его искать в этом… – Мерино щелкнул пальцами, подыскивая подходящее слово, и, не найдя, оставил фразу незаконченной.

– Я видел его недавно возле малой приемной залы. – Старший слуга неопределенно указал направление взмахом руки. – Позвольте, я провожу вас, синьор…

– Лик. Да, благодарю вас.

Следуя в кильватере своего провожатого, перед которым проход словно сам освобождался, синьор Лик добрался до малой приемной буквально за пару минут.

Малая приемная зала, огромная комната с высокими потолками, обилием картин и портьер на стенах и минимумом мебели (группа кресел и небольшой стол в дальнем углу), была, скорее всего, предназначена для частных и не вполне формальных мероприятий. Бесед, балов, попоек, или чем развлекаются владетели, когда не ведут войн. Несмотря на приставку «малая» была она не меньше, чем обеденная зала постоялого двора. У входа, сразу за открытыми дверями в приемную, стояли два человека: сам барон да Гора, щеголеватый молодой человек в одежде серых цветов, и его собеседник – барон да Бронзино. Синьор Лик чуть замедлил шаг, видя, что начальник стражи собирается покинуть общество кансильера коронной стражи, встречаться с ним снова ему не хотелось.

– Вижу, благодарю! – негромко произнес он своему провожатому. – Без вас бы и не нашел.

Старший слуга с достоинством поклонился и отправился по своим делам, а Мерино остановился, дожидаясь ухода да Бронзино. Тот, наконец, закончил говорить и, кивнув Бенедикту, покинул его. Трактирщик тут же приблизился к оставшемуся в одиночестве воспитаннику.

– Ваша милость? – вкрадчиво проговорил он.

Барон да Гора величественно повернулся на голос. На лице молодого аристократа восковой маской застыло выражение высокомерия пополам со скукой. Которая сохранилась в нетронутости, когда он узнал наставника.

– Синьор Лик? – протянул барон с ленцой. – Что вы здесь делаете?

Вопрос был задан без интереса, исключительно из вежливости.

– Ваша милость! Я встретил на рынке иноземцев! Они оказались послами, потерявшимися на улицах старого города. Вот я и привел их сюда.

– И, вероятно, рассчитываете на награду? Что ж! Идите за мной, синьор Лик.

И воплощение высокомерия, снобизма и скуки развернулось на каблуках и направилось прочь от малой залы. Не планируя проверять, идет ли за ним трактирщик или нет.

Мерино, шагая за Бенедиктом, внутренне посмеивался, но на лице хранил подобающее случаю серьезное выражение. «Никому никогда ничего не показывай!» – один из самых важных уроков, который он дал сыну шефа Тайной стражи много лет назад, был выучен на отлично и отточен многократным применением. Как тут не испытывать чуть ли не отцовскую гордость?!

– Что случилось, Мерино? – спросил Бенедикт, как только дверь его рабочего кабинета закрылась за спиной трактирщика.

– Да, в общем-то, ничего, – тот пожал протянутую руку, второй приобняв воспитанника и пару раз хлопнул его по спине. – Но я правда нашел ваших потерянных послов и привел их в Инверино! Какого демона они у тебя бродят без переводчика и охраны по старому городу?

– Ох, только ты не начинай! – Бенедикт снял шляпу и со злостью кинул ее на заваленный бумагами стол. – Тут последнюю пару дней такой бордель творится, что не удивился бы, встреть ты на улице потерявшуюся грандукессу! Садись уже, не маячь! Вино?

– Днем?

– Ты же трактирщик!

– Значит пьяница?

– Разве нет?

– Уже нет!

– Какой скучный! Разведи водой!

Бывший воспитанник и наставник в последнее время виделись все реже и реже: у одного были государственные дела и тайны, а у второго появилась личная жизнь. Но разговор они вели по-прежнему, будто и не расставались.