Глава 10

На остановке были только двое Болотников и пожилая женщина в плаще болотного цвета. Прибыл трамвай. Болотников вошёл в трамвай и занял свободное место. Впереди он заметил затылок и часть спины девушки, которая ему показалась его одноклассницей Катей Изотовой. Она ему очень нравилась, но он мало с ней общался в период учёбы в школе.

Трамвай подъехал к остановке, на которой нужно было выходить Василию. Девушка встала и пошла к выходу. Точно, это Катя.

Василий вышел в другую дверь трамвая. Он догнал Катю, кашлянул в кулак. Катя обернулась.

– Вася?

– Привет.

– Давно не виделись.

– Да, сколько уже лет прошло после окончания школы.

– Ты не замужем?

Катя улыбнулась.

– Нет.

– Ты стала ещё лучше выглядеть. Странно, что ты одна.

– Почему одна?

– Значит у тебя всё-таки кто-то есть?

Катя снова улыбнулась своей соблазнительной, как казалось Василию, улыбкой.

– Нет.

Они остановились в сквере у скамейки и продолжили разговор.

– А ты где работаешь, если не секрет? – спросил Василий.

– Гидом-переводчиком.

– Ого. Это круто. Я тебе завидую. Честно.

– А ты?

– Я?.. Я в милиции служу.

– Как это тебя угораздило попасть в эту помойку?

– Почему помойку? Есть в милиции и нормальные люди.

– Извини; знаешь, столько много сейчас говорят про милицию, сам понимаешь…

– Да, я и не обижаюсь. Я же сам сталкиваюсь со многими этими как это назвать-то? Злоупотреблениями вот.

– И сам остаёшься честным?

– Да. А что?

– Я думала это просто невозможно.

– Возможно.

– Ловишь бандитов настоящих?

– Типа того.

– И как? Получается? Ты вроде не так грозно выглядишь, чтобы бандиты тебя боялись.

– Работа сотрудника милиции, чтоб ты знала, заключается не только в том, что ему приходится ходить с пистолетом на бандитов.

– Ой, ой, ну не будь таким серьёзным, раньше ты был гораздо веселее.

– Да жизнь делает наверно нас жёстче.

Они расстались. Василий пригласил Катю на сеанс в кино, которое в это время не пользовалась большим спросом, как в былые времена; кинотеатры почти пустовали. Они договорились встретиться на следующий день.

Василий пришёл домой. Мать накрыла на стол на кухне. Ужинали всей семьёй: Василий, мать Анна Григорьевна и отец Павел Николаевич. Мать Василия работала учительницей в школе, отец был военным пенсионером. Он служил в танковых войсках и много лет провёл вдали от жены и сына. Он из жалости не стал брать с собой в военные городки жену-москвичку в отдалённые уголки Советского Союза. Павел Николаевич был крайне противоречивой натурой. Среди военных людей трудно встретить такого демократа, как он. Он никогда не строил своих близких, не включал дубового солдафона, где надо и где не надо. Он на самом «наелся» всего этого военного на службе и старался отгородить от этого свою семью, которую очень любил. Он не обрадовался, когда его сын выбрал тоже службу. Ему хотелось, чтобы тот был гражданским человеком, но видимо гены сделали своё дело. Павел Николаевич никогда не наказывал сына. Он привил ему любовь к чтению, у него была очень хорошая библиотека. Больше всего Василий любил читать мемуары.

Ели макароны по-флотски. Болотниковы жили скромно не по-московски. Болотниковы отец и сын были крайне непритязательны в быту и жизни.

После макарон пили чай с вишнёвым вареньем.

У Болотниковых была двухкомнатная квартира. Василий имел свою комнату без телевизора, в котором не особо нуждался, предпочитая чтение книг.

Василий упал на кровать, включил светильник на стене. На тумбочке лежала книга. Василий взял её и принялся за чтение. Он читал биографию известного английского писателя Сомерсета Моэма – агента британской разведки, гомосексуалиста. Благодаря чтению подобных книг можно было узнать не только историю человек, но и стран, и обществ, в которых был, вращался герой книги.

Спустя полчаса Василий отложил книгу на тумбочку. Он встал, подошёл к окну. За окном лил дождь. Весна, свежо. Весна будто открывает дверь чувствам и мыслям, которые некоторые люди умело сдерживают под замком в своей душе.

Путаные мысли мешали нормальному спокойному чтению. Все мысли в голове вертелись только вокруг одной Кати. Её образ стоял перед глазами, будто она сейчас стояла напротив него. Её круглое симпатичное лицо, серые глаза, волнистые русые волосы. Она была склонна к полноте и у неё была не идеальная фигура; но, тем не менее, она всегда нравилась противоположному полу.

Как это странно, что у неё сейчас никого нет. Такая красивая девушка и одна. Может быть, у неё был какой-нибудь очень драматичный роман. Василий начал думать о Кате уже не как просто влюблённый мужчина, а как оперативный сотрудник милиции, которому за каждым необычным явлением, кажется скрывается что-то нехорошее или противозаконное.

Глава 11

– Где эти пидорасы? – спросил Захаров. Он сидел на переднем пассажирском сиденье служебной «девятки».

За рулём был Зудин. Сзади сидели Молчанов и Валерий Мухин.

– Не должен подвести Мишка. Он у меня крепко зажат в руках, – сказал Валерий.

– Может он обосрался и подался в бега? – предположил Молчанов.

– Нет. Не тот человек, слишком безвольный, – сказал Мухин.

«Девятка» стояла напротив дома, где на четвёртом этаже жил со своей семьёй стоматолог Блохин, которого должны были ограбить Шаров и компания. В пятнадцати метрах от подъезда, в который должны были уже пять минут, как войти грабители, тёрся молодой парень в чёрной пидорке и голубом коротком пуховике.

– Это наш? – спросил Захаров.

– Наш, – ответил Мухин. – Славка Огурцов из нашего чопа.

Огурцов должен был по плану стать свидетелем нападения бандитов на квартиру Блохиных и вызвать милицию. Весь план был шит белыми нитками, но по мыслям муровцов всё должно было пройти ровно. Раньше они проворачивали дела шитые более толстыми белыми нитками, и ничего им за это не было.

– А вот и они, – сказал Зудин.

К подъезду быстрым шагом двигались пятеро: Шаров, здоровый мужик в серой кепке и три пэтэушника. Они были вооружены двумя пистолетами, сделанными из газовых Зудиным.

– Блядь, крадутся, как малолетки какие-то, за версту видно, что какие-то воры или лихие люди, – заметил Захаров.

Семья Блохиных была в полном составе в трёхкомнатной квартире: отец Семён Блохин – сорокавосьмилетней сильно лысеющий мужчина с большими очками в роговой оправе, его жена Ольга его ровесница миловидная женщина в пёстром махровом халате, мать Семёна Нина Ивановна и дочь его Настя.

Нина Ивановна и Ольга пили чай на кухне. Семён Блохин читал нотацию Насте в её комнате.

Настя лежала на животе на своей кровати и листала толстый глянцевый журнал. Ей было девятнадцать лет. Она училась в институте.

– Настя. – Отец стоял около дочери с газетой в руке.

– Чего, пап.

– Мне нужно с тобой серьёзной поговорить.

– О Костике?

– Да. Ты сама всё прекрасно понимаешь, что он тебе не пара.

– Почему?

– Ты же сама знаешь, что он крутится в плохой компании. Тётя Маша сказала, что он дружит с бандитами, а может быть он и сам бандит…

– Ой, господи, кого ты слушаешь… Эта тётя Маша ваша…

– Ты скажи, где он работает?

– Он не работает?

– Как можно в возрасте двадцати лет нигде не работать? Объясни мне пожалуйста.

– Он ждёт, когда появится хорошая работа с хорошей зарплатой. Зачем на дядю за копейки горбатиться?

– Дочь ты меня с ума сведёшь когда-нибудь, и мать, и бабушку. Это же тунеядец или бандит, скорее второе. Одевается он неплохо.

– Ему родители помогают…

– Родители. Он – бандит. Бандит! Ты будешь ему передачки на зону таскать? Или хочешь, чтобы тебя грохнули вместе с ним?

– Пап, а даже если бандит… это же сейчас такая жизнь или ты волк или овца…

– Это он тебя научил такой философии?

– Папа, у меня есть свои мозги.

Раздался звонок в дверь.

– Кого там ещё принесло к нам? – проворчал Семён. – Мы никого сегодня не ждём.

– Семён, открой дверь! – крикнула из кухни Ольга.

– Сейчас.

Семён направился к входной двери, но остановился на выходе из комнаты. Он обернулся назад.

– А мозгов у тебя дочка нет, – сказал он.

Повторно позвонили в дверь. Семён подошёл к двери, глянул в глазок. За дверью стоял Шаров. Он держал в руках свёрток.

– Вам кого? – спросил через дверь Блохин.

– Блохина Семёна Львовича, – сказал Шаров. – Ему посылка.

– От кого?

– Не знаю, я не читал.

– На посылке должен быть написан обратный адрес.

Шаров завозился с посылкой.

– Тут как-то неразборчиво написано.

– От Женьки что ли? – предположил Блохин и открыл дверь и получил удар ногой в грудь от пэтэушника Влада.

У Влада и здорового мужика в серой кепке Семёна Бычкова были в руках пистолеты. Грабители не воспользовались масками.

– Лежать, сука! – скомандовал Олег Барсуков и поставил ногу на грудь стоматологу.

На кухне завизжали Ольга и Нина Ивановна. Туда бросился Бычков. Он направил на женщин пистолет и скомандовал:

– Молчать, падлы, а то разнесу бошки.

Женщины замолчали. Третий пэтэушник Николай Головин вытащил, держа за длинные волосы, Настю из её комнаты.

– Ну что, может позабавимся с этой сучкой? – предложил Головин.

– Некогда! – скомандовал Шаров. – Надо брать ценности и бабки и сваливать скорее.

– Пожалуйста, отпустите меня, – взмолилась Настя.

– Отпустить? Тебя? Такую красивую?

Головин запустил ладонь между ног Насте и сжал.

– Нравится?

Настя заскулила и заплакала.

– Не трогайте её. Пожалуйста. Я скажу, где деньги, – попросил Блохин.

– Где? – спросил Шаров.

– В большой комнате в шкафу книжном, в Джеке Лондоне, в третьем томе.

– Колька, Олег, быстрее в комнату, – скомандовал Шаров. Те бросились исполнять указание.

– Здесь пачка, не очень толстая, русских денег и баксы есть! – крикнул Олег из комнаты.

– А золото?! Драгоценности! – Влад навёл дуло пистолета на лоб Блохина.

– В секретере.

– Олег, в секретере! – Влад дал новую наводку друзьям.

Входная дверь с треском распахнулась.

– Всем лечь на пол! – проорал Зудин. – Милиция! МУР! Бросить оружие!

Влад выронил пистолет и поднял руки. Из кухни выбежал Бычков и направил пистолет на милиционеров.

– Суки, лежать, бросайте стволы! Завалю!

– Сам брось пистолет, урод! – Захаров держал в руке пистолет. Он был вальяжен: в белом плаще и тёмных очках.

Бычков выстрелил два раза, но его пистолет был заряжен холостыми, как и пистолет Влада. Потом им подсунут магазины с настоящими патронами. К Бычкову подбежали Захаров и Зудин. Зудин двинул грабителю ногой между ног. Бычков скрючился, и его быстро скрутили…

Головин и Барсуков лежали в большой комнате лицами виз, на их руках за спинами были застёгнуты наручники. Влад лежал в прихожей в таком же положении. Шаров быстро скрылся. Ему позволили уйти незаметно.

Зудин подошёл к Бычкову, который лежал в коридоре, и пнул его ногой.

– Этот наверно у них главный, – сказал он.

– Тут ещё был пятый, – сказал Семён Блохин.

– Как пятый? – удивился Мухин.

– Точно был пятый, – сказал Блохин.

Молчанов по рации вызывал бригаду для конвоирования задержанных.

Захаров подошёл к плачущей в прихожей Насте. Он чуть приобнял её, погладил по волосам.

– Не плачь, маленькая, всё хорошо, – сказал он. – Тебя кто-то обидел?

Настя согласно кивнула головой.

– Кто он?

Настя головой кивнула в сторону большой комнаты.

– Я его уничтожу. Будет спать под шконкой.

– Как вам так быстро удалось прибыть сюда? – спросил Блохин.

– Добрые люди, – сказал Зудин. – Один человек увидел подозрительных людей, заходивших в подъезд, зашёл за ними следом и всё услышал; потом позвонил в милицию.

– Господи, неужели такие люди ещё есть, – сказал Блохин. – Я хоть неверующий, но пойду в церковь и поставлю свечку за его здоровье.