Велик с мотором

Однажды, в детстве я увидел старика. Он проехал мимо нашего дома на велосипеде с мотором. Я долго смотрел ему вслед, и думал:

– Мне бы такой!

Прошли годы, я давно забыл о детской мечте, сменил много разной техники. Были у меня и мотоциклы, и машины, но вот однажды, я снял домик на пасеке и случайно увидел в сарае старый велосипед, на котором стоял мотор.

Пасечник Егорыч долго смотрел то на меня, то на мой «Опель», то на велосипед, после того, как я попросил его продать мне этот старый, сломанный велик. Долго думал, но потом, хитро прищурившись, выдал: «Литр».

– Согласен – улыбаясь, ответил я.

Он увидел мою улыбку, склонил голову на бок, скривил губы, посмотрел в небо и добавил:

– Не, лучше два, за два точно отдам. Сам посмотри, машина что надо, и права не нужны, и в любом состоянии за руль можно.

– Согласен, «два», – еле сдерживая смех, ответил я.

Егорыч вообще человек не жадный, недорого домик сдал и мёдом угостил бесплатно, но иногда, его не узнать. Особенно, когда ему выпить хочется. В первый мой приезд принёс мне несколько досок, и целый час их расхваливал: «Липа. Хочешь, полки собери, а можно лавочку сделать. Посмотри, какой материал».

Я, конечно, купил их. А когда снова на пасеку приехал, то увидел старика мрачным. Оказывается, на следующее утро, после моего отъезда, одна бабка самогон ему принесла и попросила Егорыча сделать вешалку. Он за досками пошёл и вспомнил, что продал их мне. Расстроился. А потом целую неделю на них смотрел и мучился, но так и не решился взять. Ну, а когда я приехал, тут он мне всё и высказал.

Старик долго думал и решил, что два литра за велик с мотором нормально. Хитрый, знал ведь, что я его отремонтирую, но в город не увезу. Поэтому, дед сразу предупредил, что будет иногда брать его, и ездить куда-нибудь по делам.

Я отправился в деревенский магазин, купил водки, а когда вернулся, то получил от старика протертый тряпкой велосипед. Мне хотелось скорее сделать его и прокатиться. Я бережно закатил велосипед за дом, и поставив его у лавочки, взял из машины нужный инструмент и принялся за восстановление.

К вечеру, грязный, но довольный, я залил бензин, и, выкатив велосипед на дорогу, стал, со всей силы раскручивая педали разгонять его. Проехав несколько метров, я отпустил сцепление. Раздался оглушительный треск. Окрестных ворон как ветром сдуло. А я помчался по грунтовой дороге мимо жужжащих ульев и мрачных елей. Нарушая спокойствие леса, я, вращая ручку газа, усиливал грохот, выдавая огромные клубы дыма. Проехал метров двести, притормозил, медленно развернулся, слегка заехав на лесную поляну, и вернулся на пасеку к лавочке.

– Я просто не верю своим ушам! Неужели этот маленький моторчик так громко тарахтит и дымит? Как трактор! – Возмутилась жена.

– Нет, трактор тише работает, – вставил Егорыч. – Конечно, если бы у него был глушитель, он бы так не трещал. А дымит он оттого, что зажигание неправильно выставлено, – добавил старик.

Жена посмотрела на меня, усмехнулась и поняла, что остановить это безумие не получится. Но я, успокоил её:

– Не волнуйся, я по полям кататься буду.

А Егорыч, видя моё счастливое лицо, пожалел, что мало водки взял. Так как всё это дело придется обмывать. И меня тоже придется отмывать – в бане, которую теперь ему готовить надо.

Я ещё немного покатался, задымил всю пасеку и, загнав велик в сарай, пошёл мыться в баню.

После бани, за ужином, старик долго рассказывал о том, как он сам когда-то с грохотом ездил на этом велосипеде в деревню. За ним гонялись бабки и даже один раз окатили водой, после чего он упал и вывихнул ногу. Обмыв удачную покупку и ремонт, мы решили ещё раз прокатиться. На пасеку опустилась ночь. Я выкатил из сарая велосипед, завёл его и подъехал к крыльцу. Егорыч уселся на багажник, и мы помчались по лесной дороге к полю. Заржавевшая фара слабо освещала нам путь. А мы, сильно подпрыгивая на кочках, летели, нарушая тишину спящего леса. Дед запел песню, пытаясь переорать треск двигателя. Эта тряска и прохладный ночной ветер, прогнали из головы хмель. Егорыч, закричал ещё громче, показывая дорогу. И вскоре, мы ворвались в вечернюю тишину деревни и разбудили всех. Собаки с разных сторон лаяли на нас, а в некоторых избах загорелся свет. Старик показал на дом, возле него стояла женщина и смеялась. Мы затормозили рядом с ней.

– Ты что, старый развратник, молодость вспомнил? – Усмехнулась женщина?

– Принимай гостей, Семёновна! – Закричал старик, ещё не отвыкнув от треска мотора.

Мы прошли в дом. Хозяйка быстро накрыла стол.

Грибочки, капуста, картошка. Она поставила в центр стола огромную бутыль, наполовину заполненную мутной жидкостью.

– Или может вам магазинную, с картинкой? – Спросила хозяйка.

– Нет. Эта лучше. Почувствуй разницу, – добавил Егорыч словами из рекламы, и засмеялся.

Тут-то мы с ним расслабились.

Во время ночного застолья он рассказал, как много лет назад ездил к Семёновне на этом велосипеде. Она, заранее знала, что он едет, и встречала его. Потом судьба развела их. Егорыч уехал, а Семёновна вышла замуж. Прошли годы, Семёновна осталась одна, дети разъехались по городам, да и Егорыч живёт один на пасеке. У каждого своё хозяйство, которое никто из них бросить не может. Так и встречаются по праздникам и при случае.

После продолжительного застолья старик повеселел ещё больше и, решив показать чудеса вождения, угодил в канаву. А Семёновна подшучивала над ним, приговаривая: «Постарел, но не поумнел». Мы долго смеялись над пьяным дедом, а заботливая хозяйка смазала ему содранную руку йодом. Вскоре, он успокоился, и мы легли спать.

Проснулся я к обеду, встал, оделся и увидел Семёновну и Егорыча за столом в кухне. Они пили чай с вареньем. Вчерашняя недопитая бутыль стояла на столе. Старик немного подлечился. Спросил меня, не болею ли, но я, на удивление, чувствовал себя хорошо и похмеляться не стал. Решив ехать, мы попрощались и поблагодарили хозяйку. Я завел велосипед, а дед, крепко ухватившись за сиденье, устроился на багажнике. Мы поехали на пасеку.

На дорогу выбежали деревенские дети, они смеялись, размахивали руками, но один мальчик просто стоял, широко раскрыв глаза. Я заметил этот взгляд и вспомнил себя, как когда-то мальчишкой смотрел на такой же велик с моторчиком и мечтал о нём. Мы остановились, Егорыч подошёл к мальчугану и спросил:

– Как поживаешь, Лёшка?

Но тот, смотрел только на велосипед. Дед негромко шепнул мне на ухо – мол, мальчишка сирота и живёт у хороших, но чужих людей. Я посмотрел на старика, на Алёшку и спросил мальчика:

– Нравится?

– Ага, – не отрывая взгляд от велосипеда, ответил он.

– Забирай его, он твой, – сказал я.

– Это правда, мне? – Заикаясь от волнения, выдавил из себя Лёшка.

– Тебе, тебе, бери, пока не передумал, – произнёс я и отдал велосипед мальчику.

– Слушай! Ты настоящий мужик, – хлопнув меня по плечу, произнёс Егорыч. И тяжело вздохнув, добавил – Аж сердце защемило.

Я посмотрел на него и увидел в глазах старика слезы. Положил ему руку на плечо, и мы пошли, обнявшись, пешком на пасеку, счастливые и довольные.

Дед щербатый

Жил да был в одной деревне дед щербатый. Любил он возле своего дома на лавочке сидеть. Как ни приеду к его соседям, на пару дней отдохнуть, каждый раз его встречаю.

– И когда он только делами занимается? – Поинтересовался я у хозяйки дома.

У него все в порядке, – ответила она мне. – Дед встает рано, на заре. Все дела переделает, а потом целый день сидит на лавочке, всех кто мимо него проходит, разными прибаутками смешит. Люди его уважают и даже побаиваются. Он ведь насквозь видит, а уж если что посоветует, или предупредит о чем, все сбывается.

– Интересно, – подумал я, – наверное, стоит с этим дедом пообщаться. Может, и мне что хорошее скажет? – Подумал, да и забыл об этом.

На следующий день, встал рано, позавтракал и пошел на Луг. В этой деревне Лугом местные жители называют место, где река Бесядь на пару километров выходит из берегов. Основное русло, как бы растворяется в поле, превращаясь у ближнего от деревни берега в небольшие речушки, заводи и мелководья, а у дальнего в широкие разливы. Вода в них темная и чувствуется глубина, которая к себе тянет. На мелководье, кое-где между речками растет кустарник и камыш, а с другой, глубокой стороны начинается старый лес – Дубрава. Темный, высокий, если на него издали смотреть, кажется, что его мрачная синева вонзилась верхушками своих огромных елей и сосен в небо и силой удерживает его. В детстве я очень любил это место, а леса боялся. Местные мальчишки пугали, страшные истории о нем рассказывали. Но, грибы и ягоды собранные в Дубраве ценились даже среди местного населения.

Попасть в этот лес, всегда было непросто. Бывало, сделают мужики временную кладку через весь луг и так, запросто по ней бегают, что кажется – я бы тоже смог. Но что такое кладка? Это низкий в одну доску мостик, к которому с одной стороны прибит шаткий поручень. Мальчишкой, я пробовал пройти по этой кладке, но не смог – страшно. Она скрипит, шатается, а черная вода затягивает и пугает своей глубиной. Я всегда любил ближний берег. Его мягкий песочек, солнце, теплую воду мелководья, молодой ельник, в котором можно маслят набрать, березовую рощу и лесополосу вдоль дороги. Все эти места были исхожены мной вдоль и поперек. Но, однажды, мой отец, нашел с этой стороны молодой березняк, открыл там место богатое грибами, про которое даже деревенские грибники не знали. Бывало, проснемся поздно, пойдем в лес, после того, как местные уже прошлись, и домой с грибами вернулись, но там, в этом березняке, мы целую корзинку всегда набирали. И грибы все хорошие, большие и конечно не червивые. Назад возвращаемся, а местные бабки за глаза бормочут: «Гляди-ка, городские, грибы нашли? Надо же?» А иногда, устав от хождений по лесу зайдем на Луг искупаться и отдохнуть. Расстояния-то приходилось преодолевать большие. От деревни до леса только километра три, да по лесу все пять намотаешь пока все грибные места обойдешь. Вот бывало, выйдем из леса, а тут и Луг – вот он!