Но как же трудно было женщинам выстоять и не сдвинуться ни вправо, ни влево! Каким же надо обладать даром, каким стремлением к честности, чтобы не поддаться давлению критики в тогдашнем жестко патриархальном обществе и сохранить свой взгляд на жизнь! Выдержали только Джейн Остен и Эмилия Бронте. И это, пожалуй, самая главная их победа. Они писали, как женщины, а не как мужчины. Из тысячи романисток того времени лишь эти двое не обращали внимания на постоянные начальственные указания: «Пиши так! Думай эдак!» Лишь эти двое остались глухи к несмолкающему голосу, который то ворчал, то был снисходителен, то деспотично давил, то наполнялся печалью, то изумлялся, то кипел злобой, то вдруг становился по-отечески ласковым. Голосу, неотвязно преследовавшему женщин, как слишком усердная гувернантка, которая заклинает их, подобно сэру Эгертону Брайджесу, не терять утонченности, даже в критику поэзии привнося критику пола[9], наставляет, мол, если будут хорошо себя вести и выиграют, смею предположить, какой-нибудь ерундовый приз, придерживаться рамок, обозначенных литературным критиком: «Романисткам следует стремиться к совершенству, лишь храбро осознавая ограничения своего пола и никак иначе»[10]