– К нему! – Андрей чуть ли не прыгает, но заставляет себя сидеть на месте. – Он позвонил – сам позвонил, представляешь? Я думал, его секретарь позво́нит, скажет, что нужно, а он сам, представляешь?

Мамуля кивает еле-еле, трогает себя за лицо, расправляет морщинки засевшие, как грязь в коже.

– У тебя, получается, теперь его номер есть?

– Ну… – Андрей и задуматься не успел об этом. – Наверное, это его рабочий номер. Не стал бы он звонить мне с обычного, да?

– Д-даже если рабочий… – Мамуля опускается к повязанному бантиком поясу. – М-можешь дать мне его? Я бы… хоть звонила… звонила узнать, как ты… Я бы не стала, – оправляет мамуля плечи, – звонить по всякой мелочи. Только если важное. И ты… т-ты же сам мне пишешь… Для крайнего случая…

– Да… – Андрей сам и не замечает, как это говорит. – То есть… да, это логично. Сейчас возьму телефон…

Он ждёт, когда мамуля отойдёт от дверного проёма и только потом встаёт, чтобы не задеть её, не вломиться в её личное пространство, которое она с таким упорством защищала. Принёс, продиктовал, сам добавил к себе в контакты. Даже если рабочий, с ним можно поговорить, но мамуля верно заметила, по мелочи не стоит, только по важным делам. Самым важным.

– Т-ты уже покушал? – спрашивает она.

Андрей жалеет, что думал именно о Матвее Григорьеве в этот момент. Голос мамули звучал тихо, он его почти не разобрал.

– Давно ел… Я поем с тобой?

Она лишь кивает и достаёт кастрюлю. Знает, как накладывать: сыну в два-три раза больше, чем самой себе. Ест мамуля катастрофически мало, но на замечания и беспокойства она говорила, что её телу больше и не нужно. Ест больше, будет мутить, тошнить, она этого не хочет, пусть сын поест побольше, ему это нужнее, его звёздам это необходимо.

– Т-ты и тортик ешь, – говорит мама, клюя картошку, – я не б-буду… много мне этого. Да и от усталости… не очень хорошо.

– Полежи тогда потом, мам, хорошо?

Та лишь безучастно кивает и продолжает ковыряться в еде, а Андрей смотрит на её токую фигуру, собирая на лбу морщины. Не может он так спокойно на неё смотреть, понимать, что ей плохо и он ничего не может с этим поделать.

Посуду сам вызывается мыть, мамулю отправляет лежать в кровати, но перед тем, как уйти, мамуля роняет:

– Удачи тебе…

Андрей схватывает слова, прижимает их к сердцу, но не находится даже с прозаическим «спасибо». Сан мяукает под ногами, знает, что эта «удача» стоит слишком многого.

Первый день стажировки полон путешествий на лифте, ходьбы по коридорам и чтения табличек с именами и должностями. Их Андрей фотографирует себя, хоть и без смысла, без осознания того, что потом снова откроет и будет их перечитывать. Игорь – помощник Матвея, который сидел в кабинете перед кабинетом самого Матвея, скинул достаточно много файлов, в которых была и эта информация: множество имён, множество людей, которых Андрей, возможно, никогда не увидит.

У помощника Матвея трекера на руке не было: ни белого, ни прозрачного, ни такого, который теперь был у Андрея. Он был обычным человеком. У многих людей в «Орионе» трекеров не было, наоборот, все они были не-Звёздами, которые решили помочь Звёздам функционировать в этом обществе: работать в отделе кадров, на ресепшене, в финансовом отделе, в столовой… Андрей улыбался, когда не обнаруживал браслетом на запястьях, и в нём разливалась солнечная благодарность. Как и его друзья, эти люди были за Звёзд, за альф, омег, за то, что общество меняется, за то, что люди бывают настолько разными, что ради них нужно создавать целые государственные службы.

По пути домой Андрей завалил чат с друзьями, который они скромно наименовали «СуПеРлЮдИ!», фотографиями «Ориона» и тем фактом, что его директор не Матвей Григорьев.

Вася:

Ты не знал???

Он же за Пояс

А начальник там какой-то дядька

Андрей:

НЕ ЗНАД

Я ДУМАЛ

ЧТО

МАТВЕЙ

В СМЫСЛЕ

Аня:

Чей-то мир сейчас слмоался

Ангелина:

пазхпзхапзха

андрей как всегда

ты бы хоть прочитал чтобы не стыдиться

Алина:

Лина, не будь занозой

Я тоже думала, как Андрей

Андрей, ты не один! Я с тобой!

Вася:

Приехали

Вы чем новости читаете?

Андрей:

Я ТОЛЬКО ВИДЕО СМОТРЮ

Вася:

Тогда я отзываю свой последний вопрос

Мне этот мир абсолютно понятен

Ангелина:

азахпзахпах

я не могу уже ребят вы чо

Алина:

А ты фото, случайно, Матвея не делал?

Вася:

Погнали…

Алина:

Ну а что?

Андрей:

А

Ой

Нет

Я не думал об этом

Там столько инфы

Кстати

Андрей фотографирует свой новый трекер и показывает друзьям.

Это от Ориона.

Ангелина:

ну панты ваще

Алина:

А у Матвея он красный?

Значит, можно поменять, да?

Будешь менять?

Андрей:

Я на стажировке

Надо

Чтобы меня потом ещё взяли на работу

Алина:

Тоже верно…

Вася:

Удачи, боец!

Ангелина:

goodu rakku

Андрей улыбается своим друзьям и лайкает их пожелания, а потом спрашивает, как дела у них. Все друзья празднуют последнее лето. Кто-то празднует перед тем, как пройти практику перед первым курсом (оказывается, у кого-то и такая была). ААА присылают фотографию совместного времяпрепровождения на речке, в купальниках, мокрых футболках, с чипсами и газировкой. Вася жалуется, что его там нет, а потом думает о том, сколько сообщений разбирать Стёпе и Грише.

Если они ничего не напишут, не пожелают удачи, не скажут, как у них дела, Андрей не расстроиться – все заняты своим. Все начинают свой собственный путь. Важнее всего было рассказать мамуле… Сообщение вчерашнее она прочитала только сегодня утром. Наверное, когда ехала в метро. Отвечать уже не стала, всё сказала уже.

Уставшая от ожидания Сан набрасывается с порога, запрыгивает на плечи и трётся о затылок, крепко впиваясь когтями.

– Изголодалась, подружка? – смеётся Андрей, снимая кроссовки и откладывая очки. – Сейчас покормлю.

Он так и идёт полусогнувшись до кухни, чтобы не уронить кошку, открывает холодильник, достаёт пакетики и только когда открывает, Сан разрешает себе спрыгнуть на пол. На еду не кидается, ест аккуратно, без претензии на недовольство. Сам Андрей моет руки, смотрит, что есть в холодильнике, обнаруживает остатки картошки и развороченного торта. Проверяет, что по полкам, в морозилке, сверяется с временем и решает не кулинарничать сегодня: макароны и сардельки вполне сойдут на ужин.

Как раз, когда он сливает воду, приходит и мамуля.

– Привет, мам, – говорит лишь тогда, когда она заходит на кухню.

У той хватает сил только бы кивнуть и заметить тарелки на столе.

– Я не буду… – поникше отзывается она. – На р-работе поела… аппетита нет…

– Хорошо… – Андрей только касается её тарелки, чтобы раскидать сваренное обратно, как мамуля делает громкий вздох:

– Как… как твоя стажировка?

Он поднимает широкие глаза. Мамуля его спрашивает, интересуется, ей любопытно.

Он готов к ней подлететь, взять за руки и всё-всё рассказать: какой Матвей классный, взрослый, как он умеет шутить, какой у него прикольный помощник, вроде бы парень, а секретарь, но при этом не производит впечатления какого-то наивного мальчишки… И вообще в «Орионе» классно – последний пик современных технологий – один лифт, который бесшумно передвигается за стёклами, чего только стоит…

– Н-ну… – Андрей запинается от предвкушения и снова делает неправильный шаг, сам отступает назад, прежде чем мамуля заметила своими маленькими глазами. – Там так классно… Столько всего есть, такая большая компания… И… мне дали новый трекер. – Он показывает его мамуле. Та признаёт, потому что видела такие по новостям. Андрей и сам такие видел, но никогда не думал, что у него будет такой же.

– Новый? – Мамуля неожиданно взбодрилась, сама чуть не подступила на шаг. На непозволительный шаг, только глаза прекрасно видели с расстояния. – А как… поменяли?

– Матвей сделал запрос вчера, как я понял… А сегодня мы пришли в отдел, мой старый синхронизировался с этим, и все данные в него перекачались. И надели. Старый у них, если что, остался!

– А зачем… з-зачем новый нужен?

– Матвей сказал, что у него другой порог восприятия альфа-распределения. Думаю, что и омега-распределения тоже другой. Я использовал силу, и он не отреагировал.

Мамуля замирает, хватается за розовые ворот халата.

– Но всё записывается! – спешит напомнить Андрей. – То есть если я буду использовать силу не при Матвее или не на стажировке, то об этом, скорее всего, придётся докладывать! По сути, всё осталось, как было… Мам, всё хорошо!

Но та уже сера, как стёршийся металл.

– П-понятно… Не злоупотребляй этим… – Она резко разворачивается и убегает, закрывается в своей комнате, а Андрей остаётся наедине со своими макаронами.

Зря сказал про этот трекер… Он поджимает улыбку и смотрит на Сан, которая будто бы плечами жмёт: она тоже не знает, как поступила бы в этой ситуации. Рассказала бы, промолчала бы… Мамуля бы всё равно заметила сине-красные полосы на трекере, заметила бы, что это новый… Всё равно бы нужно было рассказать, поздно или рано… Но Андрея одолевало разрушительное сомнение: снова всё сделал неправильно, навредил мамуле… А она убежала. Убежала от него, её единственного сына.

Сан запрыгивает на стул, на мамулин стул и тянет лапу к тарелке.

– Нельзя, Сан. – Андрей берёт кошку, думает отпустить, но руки не разжимаются, и он прижимает этот тёплый дышащий тихой силой комок к себе.

Берёт за лапку и покачивается из стороны в сторону, а затем делает шаг назад – от мамули, и шаг вперёд – снова к ней, только она от него. Один, второй, третий, а Андрей всё танцует медленно с Сан, которая послушно сидит на руках и вбирает тоску и грусть хозяина, чтобы залечить своим шершавым языком, который скользит по коже.

Андрей качает головой, телом, качает Сан, как на люльке, ждёт, когда она занервничает, перестанет спокойно полусидеть. Но её всё устраивает. Или терпит. Андрей целует её в чёрную, блестящую шёрстку и отпускает, а кошка хвостом задевает по лицу.

Есть уже и самому не хочется, только звёзд в глазах это не касается. Они хотят.

Это был самый безвкусный ужин, несмотря на кетчуп, майонез, на то, что приходилось отгонять Сан и выплёвывать шерстинки изо рта. В комнате Андрей берёт свой бордовый ноутбук и устраивается на кровати. Скидывает новые данные с трекера и понимает, что такого объёма данных он не ожидал. Его же не считают омегой, которая может поглотить сколько угодно информации за один час? Андрей только читать это всё будет несколько дней, а учить когда? Это вообще возможно?.. Матвей, конечно, говорил, что сразу никто ничего просить не будет, но чем быстрее, никто этого отрицать не будет, тем лучше.

Файлы с именами Андрей оставляет на потом, как и устройство «Ориона», а потом документы хочется и вовсе закрыть. Один беглый просмотр заставляет голову напрячься. Он сегодня сделал то, чего не делал почти никогда – узнавал новое. Если оставит на завтра, это же не страшно? Тем более что завтра у него выходной, нужно его чему-то посвятить. Например, горе документов.

Вот и решили.

Только утро начинается совсем не так, как Андрей себе его представлял. Спал до обеда. Когда залезает в холодильник и тянет кастрюлю, роняет её и вспыхивает альфа-распределением, совсем незаметно, но ощутимо для внутреннего съёживания органов. Макароны не рассыпались, слиплись из-за масла, выпавшую сардельку Андрей просто моет под краном.

Когда ставит кастрюлю обратно, замечает, что одного элемента не хватает – мамулиного куска торта. Съела, тарелку помыла и убрала ещё утром. Либо… Андрей открывает мусорку и там лежат разволоченные куски белых сливок и светлого бисквита. Буквально как развалины падшего замка на горе очисток от картошки, упаковок и зубочисток.

Андрей лишь выдыхает и уходит к себе, садится за компьютер, но никакого продвижения нет. Дома совсем нерабочая атмосфера: не тот свет, не то место для сидения, не та обстановка, что осталась со школьных времён, ещё холодильник бурчит рядом, но никто не спрашивает о кофе или чае. Если бы было можно, Андрей бы пришёл в офис «Ориона» и сидел там вместе с бумагами. А бумаги-то он куда дел? Только сейчас о них вспомнил.

Перешаривает ящики стола, разбирает все тетради, бегает по квартире под взором золотоглазой Сан, но ничего не находит. Пытается вспомнить вчерашний вечер: помнит, что брал с собой бумаги, а потом что переписывался с друзьями. Руки тогда были свободны. Он отложил бумаги на соседнее место? Отложил и оставил?

У Андрея по спине прошлись мурашки. Он оставил документы «Ориона» в метро… В лучшем случае их выкинули, в худшем – кто-то прибрал к рукам. Надо позвонить Матвею. Нет! Лучше написать. Это всего лишь имена, там не было личных телефонов, только корпоративные, и такая же почта… Почта, там была почта… Наворотил же дел!

Так и пишет Матвею, перед этим приветствуя, что документы оставил. Потерял. Всё, его можно казнить, хоть и казнь запрещена в их стране, но Андрею было так стыдно, что даже улыбка поползла вниз. Как он мог…

– Сан, что же делать? – завывал он, бродя по квартире, ожидая ответа и от кошки, и от куратора.

Матвей говорил, что у него будут дела, вот он ими и занят. Нет времени отвечать. Нету! Андрей падает на кровать животом вниз и бьётся об одеяло лбом.

– Ну и дура-а-ак!

Андрей беспрерывно обновляет телефон и даже не верит, что Матвей ответил. Записал голосовое, наверное, и печатать времени не было:

– Андрей, не беспокойся. У всех спаммеров и так есть наша почта, но номерами не воспользоваться. Имена людей масс-медиа знает, а остальные отделы навряд ли кого-то сильно заинтересуют. Остальное… спрошу у Игоря, что точно там было, но не думаю, что тебе следует из-за этого убиваться. Отпусти и забудь.

Андрей нажал на микрофон и готов был записать благодарственное голосовое с последующим видеообращением на коленях, но остановил себя:

Спасибо!

Я очень переволноваля

Друзьям написал

Отвлёкся

И забыл

Извините!

Мне очень стыдно!!

– Это всё мелочи. Лишние черновики только потеряли, – продолжил Матвей. – Я получил ответ касательно просьбы о митинге, помнишь ещё? – усмехнулся его голос, и Андрей раскрывает глаза шире, навостряя уши. – Добро дали. Начало завтра в десять утра, нужно будет подойти за час. Там на месте я тебя проинструктирую и познакомлю с коллегами. Насчёт одежды, я заметил, что у тебя она оверсайз. Ты ещё дело не имел в ближнем бою, верно? Такая одежда будет мешать. Найди что-то комфортное, что не будет сковывать движения, но при этом не будет… таким свободным. Надеюсь, понятно, о чём я. С очками тоже стоит вопрос, но пока оставь их. Завтра нам нужно будет лишь проследить за ЧД. Биться мы ни с кем не планируем. Всё понятно? Девять утра, свободная одежда, очки, адрес пришлю в чат.

Матвей уже всё подготовил! Он был занят, но уже всё сделал. Андрей не может поверить, как можно так ловко справлять со всеми обязанностями, которые есть. Матвею удаётся. Андрей сможет так же? Через сколько?

«Хорошо», – только печатает он, получая адрес ГСАО.

Быть Звездой на службе у государства – это беспрерывно выполнять обязанности и постоянно быть с кем-то в контакте. Терять документы, даже которые не так сильно важны, не стоит. Не позволительно.

Андрей выдыхает и прижимается носом к одеялу. Сан запрыгивает на кровать и скрывается под боком, растянувшись в длину.

– Ну и хорошо же тебе! – жалуется Андрей. – Вот сидишь дома и всё. – Он дует улыбающиеся губы и трёт кошку по мягкому пузику, а та жмуриться от довольства.

Больше одной ошибки Андрей не потерпит. Больше не сделает.