Цитаты из книги «Остановись, мгновенье…»

Что такое старость? Это усталость и отсутствие желаний. Маме все стало до фонаря. К тому же Катя разбогатела и взяла маму на крыло. В страну пришел капитализм, и жизнь Кати перевернулась на сто восемьдесят градусов. Можно долго рассказывать подробности, но не в них дело. Дело в том, что Катя и Денис окунулись в другую жизнь. В стране – революция. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет всем». Посол и Раиса канули в Лету. Эмилия с мужем как были никем, так и остались никем. Но Денис разгорелся ярким костром. Он возглавил у себя на работе демократические силы, оказался самый горластый (прорезался социальный характер, потребность власти). Околачивался на митингах, вылезал на трибуну, потрясал кулаками, зажигал, завораживал. Катя спрашивала: – Ты не стесняешься? – Это мое место. На трибуне я как рыба в воде, – отвечал Денис. Начались выборы в Думу. Дениса выдвинули. И выбрали. Денис оказался у власти, а это значит – у кормушки. Денис – префект центрального округа. А это значит – деньги, недвижимость, квартира в Москве, дом на земле – коттедж. Это нарядное название появилось вместе с капитализмом, позаимствовали в Европе. У Кати и Дениса образовалась целая вилла, как в Голливуде. Подземный этаж – бассейн. Первый этаж – кухня, зал, зимний сад. Второй этаж – спальни. Третий этаж – спортивный зал. Это вам не убогая кухня ее детства, не голубая рубашка на свадьбу. И даже не квартира около Таврического сада. Пространство – вот где счастье. Стены – сплошное стекло. Времена года приглашаются прямо в дом. К хорошему привыкаешь быстро. Катя привыкла к комфорту и к деньгам. Самое главное – их не замечать. Деньги – это средства, и все. Идешь по магазинам и покупаешь все, что тебе нравится, и столько, сколько хочешь. Деньги не считаешь. Что их считать? От счета больше не станет. Катя обожала путешествия. Путешествия – это пятизвездочные отели, изысканная еда, впечатления, расширение кругозора. В Испании ее разочаровало море: в середине лета двадцать четыре градуса – это мало. В довершение наступила на морского ежа, тоже не праздник. На территории отеля – кусок моста четвертого века до нашей эры. Ничего особенного, камни. Единственное, понимаешь, как давно существует человечество. И ты сама, как песчинка, оказалась в двадцатом веке уже нашей эры. И тебя тоже время смоет. Что же делать, такой порядок. Для тебя никто не сделает исключения. А когда-то Кате казалось, ничего не было до нее и не будет после. А оказывается, было, было и будет… Обедали на свежем воздухе возле воды: то ли широкий ручей, то ли узкая речка. В ручье – утки. На тарелке – морепродукты. Счастье. Но через десять дней хочется домой. Почему? Непонятно. Наверное, потому, что все это не твое – и роскошь, и морепродукты. Все это временное, напрокат, как маска на карнавале. К тому же Катя скучала по своей работе. Праздность ее утомляла.

однажды специально села перед телевизором, чтобы послушать речь Горбачева. Послушала, сделала вывод: шестьдесят процентов лишнего текста. Как специалист, работающий со словом, я не люблю лишнего текста. Это брак. Ельцин, который пришел следом, говорил коротко и ясно. Слишком коротко и слишком ясно. Как дикарь. Лучше других говорил Гайдар. У него прозвучало слово «отнюдь» – это свидетельство интеллигентности.

Приятно? Приятно. И нечего пердеть», – заключил Казаков.

Откуда столько гонора у людей с голым задом

В Библии сказано: «Где ничего не положено, нечего взять».

Короче, семья была ранена. Эмилия действительно была хороша и неглупа, но в ней жила потребность говорить правду в глаза. А правд много. И у всех она разная. Правды Эмилии и Раисы не совпали.

Однажды в моем доме раздался звонок, и мужской голос сказал: «Это звонит васа китайская перевосиса Андрей».

Кино, как известно, синтез искусства с производством. Я поехала подгонять одно к другому: искусство к производству.

Тем не менее Данелия согласно улыбался и кивал. Я поняла, что он – дипломат. Не лезет на рожон, иначе окажется рядом с Даниэлем.

Параллельно с кино я писала свои рассказы. Они складывались в книги. Книги покупают до сих пор. Почему? Потому что в них зашифрована моя душа. Хорош этот шифр или плох, не мне судить. Но люди хотят читать, значит, сверяют свои сигналы с моими.