Глава 3
Обращая вспять

I

Красный Лондон

Кошмар начался как обычно: Келл стоит в людном месте – иногда в таверне «В двух шагах», иногда в Каменном лесу перед крепостью Данов или в Лондонском святилище – среди толпы и при этом одиноко.

Сегодня он очутился посреди Ночного рынка.

Народу было много, куда больше обычного, люди плечом к плечу теснились вдоль берега реки. На миг вдали показался Рай, но не успел Келл окликнуть брата, как тот растворился в толпе.

Вдруг неподалеку он увидел темноволосую стриженую девушку, окликнул: «Лайла?» – но, едва сделал шаг, как толпа поглотила и ее. Все кругом казались знакомыми и в то же время чужими, мелкие частички в колышущейся людской массе.

Потом, словно удар, – копна белых волос: сквозь толпу по-змеиному скользила бледная фигура Атоса Дана. Келл зарычал, потянулся за ножом, но у него на руке сомкнулись холодные пальцы.

– А, цветочный мальчик! – проворковал голос над ухом. Он обернулся и увидел Астрид, покрытую трещинами, словно кто-то собрал ее расколотое тело из кусочков. Келл отшатнулся, но толпа сгустилась еще сильнее, его толкнули в спину. Когда он пришел в себя, Даны уже исчезли.

Вдалеке опять мелькнул Рай. Он озирался, будто искал кого-то, произнес какое-то имя, но Келл его не расслышал.

На Келла налетел еще один незнакомец.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Прошу…

Слова рассыпались бесконечным эхом: люди проталкивались мимо, будто не замечая, будто его здесь и не было. Потом, стоило ему подумать, все замерли на ходу, обратив к нему лица, и на каждом были написаны гнев, и страх, и боль.

– Простите, – снова сказал он, поднял руки и увидел, что вены окрашиваются в черный цвет. – Не надо, – прошептал он, глядя, как магия рисует свой след. – Не надо, пожалуйста. – Тьма бурлила в крови, поднимаясь все выше. Толпа снова пришла в движение, но не отстранилась, а наоборот, стала наступать. – Уйдите, – взмолился он и хотел убежать, но ноги не послушались.

– Поздно, – донесся откуда-то голос Холланда. – Раз уж ты впустил ее, тебе конец.

С каждым ударом сердца магия проникала все глубже. Келл попробовал отогнать ее, но она уже засела в голове, заговорила голосом витари.

«Впусти меня».

Тьма проникла в сердце, и рвущая боль ударила в грудь. Где-то вдалеке Рай упал без чувств.

– Нет! – закричал Келл и ринулся к брату, бессильно, отчаянно. Рука задела кого-то поблизости, и тьма, словно огонь, перескочила с его пальцев в грудь случайного прохожего. Тот содрогнулся всем телом и рассыпался в пепел. Со всех сторон вокруг него люди падали один за другим. Смерть покатилась по толпе, как волна, неслышно поглощая всех на своем пути. Посыпались здания, рухнули мост и дворец. Келл остался один посреди опустевшего мира.

В тишине послышался звук – не всхлип и не вскрик, а смех.

Келл не сразу узнал этот голос.

Смеялся он сам.

Келл вырвался из тисков сна, хватая воздух ртом.

Из-за дверей пробивались солнечные лучи, отражаясь от свежего снега во дворе. Яркий свет резнул глаза; он зажмурился, прижал ладонь к груди и стал ждать, когда успокоится сердце.

Оказывается, он уснул в кресле, одетый. Голова после вчерашних излишеств раскалывалась.

– Чертов Рай, – буркнул он и с трудом поднялся на ноги. Голова гудела, болью откликаясь на все, что происходило за окном. Удары, которые вчера достались ему – точнее, принцу, – остались в прошлом, но последствия попойки оставались весьма чувствительными, и Келл подумал, что лучше уж резкая, но недолгая боль от раны, чем тяжкие, бесконечные муки похмелья. Он плеснул холодной водой в лицо, оделся, утешаясь лишь надеждой на то, что принцу сейчас еще хуже.

За дверями стоял на страже суровый воин с седеющими висками. Келл поморщился. Он всегда надеялся увидеть Гастру, но ему присылали Стаффа. Того, кто его терпеть не может.

– Доброе утро, – поздоровался Келл, проходя мимо.

– Добрый день, – поправил его Стафф (или Серебряный, как прозвал Рай стареющего стражника) и зашагал следом. Когда после Черной ночи к Келлу приставили Стаффа и Гастру, он не обрадовался, но и не удивился. В конце концов, не стражники виноваты в том, что король Максим больше не доверяет своему антари. Точно так же и Келл не виноват, что стражники не всегда могут уследить за ним.

Он нашел Рая в солярии – внутреннем дворике под стеклянной крышей. Королевская семья завтракала. Принц переносил похмелье на удивление стойко, хотя Келл чувствовал, как пульсирует в голове боль брата вместе с его собственной, и отметил, что принц сел спиной к стеклянным панелям, из-за которых лился яркий солнечный свет.

– Келл! – бодро приветствовал его Рай. – Я уж думал, ты до вечера проспишь.

– Прошу прощения, – сухо ответил Келл. – Кажется, я вчера ночью немного перебрал.

– Добрый день, Келл, – промолвила королева Эмира, изящная дама с кожей цвета полированного дерева и золотым обручем на черных как смоль волосах. Ее тон был добрым, но отстраненным, и казалось, прошло много недель с тех пор, как она протянула руку и коснулась его щеки. На самом деле прошло намного больше. Почти четыре месяца миновало после Черной ночи, когда Келл тайком пронес в город черный камень, и магия витари вихрем прокатилась по улицам, и Астрид Дан вонзила кинжал в грудь Рая, и Келл отдал частичку своей жизни, чтобы вернуть принца.

«Где наш сын?» – спросила она тогда, как будто сын у нее был только один.

– Надеюсь, ты хорошо отдохнул, – сказал король Максим, поднимая глаза от вороха бумаг.

– Да, сэр. – На столе лежали фрукты и хлеб. Келл тяжело опустился в кресло. К нему подошел слуга с серебряным кувшином и налил горячего чаю. Келл осушил чашку одним глотком, обжигающим губы. Слуга посмотрел внимательно и оставил кувшин рядом – незаметный жест, за который Келл был очень ему благодарен.

За столом сидели еще двое – мужчина и женщина в одеждах разных оттенков красного, с золотыми фибулами в виде печати Марешей с чашей и восходящим солнцем. Фибулы говорили о том, что это друзья короны, они открывали вход во дворец и призывали слуг и стражников оказывать их носителям не только сердечный прием, но и всяческое содействие.

– Добрый день, Парло, Лисане, – приветствовал их Келл. Это были остра, помогавшие организовывать турнир, и Келлу казалось, что в последние недели он видит их чаще, чем короля и королеву.

– Мастер Келл, – дружно поклонились они с дежурными улыбками и точно отмеренной вежливостью.

На столе была расстелена карта дворца и окрестностей, один угол прижат тарелкой с пирожными, другой – чашкой чая. Лисане указывала на южное крыло.

– Принц Коль и принцесса Кора разместятся здесь, в изумрудных покоях. За день до их приезда будут выращены свежие цветы.

Принц Рай выразительно посмотрел на брата через стол, но Келл так устал, что даже не пытался разгадать смысл его взгляда.

– Лорд Сол-ин-Ар, – продолжала Лисане, – поселится в западном зимнем саду. Мы, по вашим указаниям, свезли туда побольше кофе и…

– А что же вескийская королева? – проворчал король Максим. – Или фароанский король? Почему они не почтили нас своим присутствием? Не доверяют? Или у них нашлись дела поважнее?

Эмира нахмурилась:

– Они выбрали достойных посланников, которые будут их представлять.

– Мама, – усмехнулся Рай, – у вескийской королевы Ластры семеро детей, ей нетрудно на время одолжить нам парочку. А у фароанцев лорд Сол-ин-Ар – известный задира, последние два десятка лет разжигает недовольство везде, где только может, надеясь скинуть с трона своего братца и захватить власть в Фаро.

– С каких это пор ты стал интересоваться имперской политикой? – поддел его Келл, приступая к третьей чашке чая.

К его удивлению, Рай сурово нахмурился.

– Я интересуюсь своим королевством, брат. И тебе советую.

– Я не принц, – ответил Келл. У него не было настроения терпеть насмешки брата. – Я всего лишь тот, кто подчищает за ним.

– Как будто сам никогда ни во что не вляпывался!

Они впились друг в друга горящими взглядами. Келл боролся с искушением ткнуть себя вилкой в ногу, чтобы посмотреть, как брат поморщится от боли.

Что с ними случилось? Они никогда не были жестоки друг к другу. Но, видимо, боль и радость – не единственное, что передается через магическую связь. Страх, раздражение, гнев – все это пульсирует на невидимой струне, многократно усиливаясь. Рай всегда отличался переменчивым настроением, и теперь Келл сполна ощущал скачки его темперамента, и это бесило. Расстояние между ними не имело никакого значения. Они могли сидеть бок о бок или находиться в разных мирах – спасения не было.

Магическая связь все больше и больше напоминала цепь.

Королева Эмира кашлянула.

– Мне кажется, лорду Сол-ин-Ару больше подойдет восточный зимний сад. Он лучше освещен. Но как же быть со слугами? Вескийцы всегда путешествуют с полным комплектом…

Королева разрядила атмосферу, опытной рукой направив беседу в другое русло, но в воздухе повисло слишком много невысказанных слов. Келл встал и шагнул к двери.

– Ты куда? – спросил король Максим, передавая бумаги слуге.

Келл обернулся:

– Хотел понаблюдать за строительством плавучих арен, ваше величество.

– С этим справится Рай, – ответил король. – У меня для тебя поручение. – Он протянул Келлу конверт. До этой минуты Келл и не догадывался, как ему хочется сбежать – не только из дворца, но и из города, из этого мира.

Адреса не было, но он и без того прекрасно знал, куда следует доставить письмо. Трон Белого Лондона стоял пустым, и страну впервые за семь лет раздирали войны за власть, поэтому контакты были приостановлены. Келл побывал там всего один раз, в первые недели после свержения близнецов Данов, и чуть не лишился жизни, после чего было решено на время оставить Белый Лондон в покое.

Значит, Серый Лондон. Примитивный мир без магии, полный угольного дыма и прочного старого камня.

– Я отправляюсь немедленно. – Келл подошел к королю.

– Будь осторожен с принцем-регентом, – предостерег король. – Эта переписка – дань традиции, но его вопросы становятся все назойливее.

Келл кивнул. Ему часто хотелось спросить короля Максима, что он думает о правителе Серого Лондона. Интересно, о чем пишет регент? Расспрашивает ли короля-соседа столь же въедливо, как и Келла?

– Он хочет как можно больше узнать о магии, – сообщил он королю. – Я изо всех сил стараюсь не давать прямых ответов.

– Он глупый человек, – сказал король. – Будь осторожен.

Келл приподнял бровь. Неужели король Максим и вправду заботится о его безопасности? Но, протянув руку за письмом, он заметил в глазах короля недоверие и приуныл. Максим не прощает старых обид. Они для него как шрамы – со временем блекнут, но никогда не исчезают совсем.

Келл понимал, что сам виноват. Много лет он, путешествуя в ранге королевского посланца, тайком переносил из мира в мир запрещенные предметы. Не будь у Келла репутации контрабандиста, черный камень никогда не попал бы к нему в руки. Не погубил бы множество людей, не погрузил бы Красный Лондон в хаос. Может быть, Даны нашли бы и другой путь, но Келл был бы к этому непричастен. А он оказался пешкой, глупцом, и теперь расплачивался за это, точно так же, как и Рай расплачивается за свою роль – за талисман обладания, который впустил Астрид Дан в его тело. В конечном счете виноваты оба. Но король по-прежнему любит Рая. Королева по-прежнему рада его видеть.

Эмира протянула второй конверт, потоньше. Записка для короля Георга. Дань вежливости, не больше, но дряхлый король дорожил этими посланиями, и Келл тоже. Больной король и не догадывался, какими короткими они стали, и Келл не собирался ему это открывать. Он сплетал для старика долгие витиеватые рассказы об арнезийских правителях, о подвигах принца, о жизни самого Келла при дворе. Может быть, в этот раз он расскажет Георгу о турнире. Король будет доволен.

Он взял письма, шагнул к дверям, уже сочиняя в уме рассказ, и вдруг Максим остановил его:

– В каком месте думаешь вернуться?

Келл едва заметно насторожился. Этот вопрос давал понять, что отныне он на коротком поводке.

– Дверь откроется у выхода из Нареш Каса, возле южного края Рынка.

Король бросил взгляд на Стаффа, ожидавшего у двери, и тот кивнул: слышал, мол.

– И не опаздывай, – приказал Максим.

Келл отвернулся, оставив королевскую семью обсуждать гостей турнира, постельное белье для них и их предпочтения – кто любит кофе, кто – крепкий чай или вино.

В дверях солярия он оглянулся и поймал взгляд Рая, в котором, кажется, читалось «прости», а может быть, «проваливай» или даже «поговорим позже». Келл спасся бегством, сунув письма во внутренний карман. Он стремительно пересек дворцовые залы, вернулся к себе и скрылся в небольшой задней комнате, плотно закрыв за собой дверь. Рай, вероятно, держал бы в такой кладовке обувь или пряжки для плаща, но Келл оборудовал здесь небольшую, хорошо продуманную библиотеку, где хранил тексты по магии. Тут были книги и по философии магии, и практические руководства, что-то подарено мастером Тиреном, что-то взято из королевской библиотеки, но были тут и дневники самого Келла, заметки о кровавой магии антари, о которой мало что было известно. Одну тонкую черную тетрадку он посвятил витари – черной магии, которую он открыл, разбудил и уничтожил год назад. В этой тетради вопросов было гораздо больше, чем ответов.

На обратной стороне двери виднелось с полдюжины символов, старательно нарисованных кровью, – ярлыки, ведущие в разные места города. Одни потускнели от редкого использования, другие были свежими. Один из символов – круг, перечеркнутый двумя линиями, – вел в святилище Тирена на другом берегу. Келл обвел метку пальцем, и ему живо вспомнилось, как Лайла помогала тащить умирающего Рая. Другая метка вела в личную комнату Келла в «Рубиновых полях» – единственное место в городе, которое он по-настоящему мог назвать своим. Теперь от него не осталось и следа.

Келл осмотрел дверь и нашел символ, который искал: звезду из трех пересекающихся линий.

Эта метка притянула за собой другие воспоминания. Старый король в запертой каморке, его скрюченные пальцы сжимают красную монету, а губы шепчут что-то об угасающей магии.

Келл достал кинжал, спрятанный под манжетой, и царапнул запястье. Выступила кровь, густая и красная. Он обмакнул палец и заново обвел метку. Закончив, прижал ладонь к символу и произнес:

– Ас тасцен.

«Перенеси»

И шагнул вперед.

Мир вокруг его ладони стал мягким и прогнулся, он вышел из полутемной библиотеки в солнечный свет, такой яркий, что полузатихшая боль в голове вспыхнула с новой силой. Келл стоял в точно рассчитанном месте посреди внутреннего двора. Он был еще не в Сером Лондоне, а в саду одного из остра, в уютной деревушке под названием Дисан, знаменательной не своими плодовыми деревьями или стеклянными статуями, а тем, что в Сером Лондоне на этом же месте стоял Виндзорский замок.

На этом же самом месте.