Открылась дверь. Офицер Стивенсон подошел к столу, поставил передо мной пластиковый стаканчик и бросил на стол папку. Я вздрогнула от порыва воздуха. Потом он достал из кармана ключи и отстегнул наручники. Запястья покраснели, отлично дополнив еще не зажившие ладони. Только сейчас я рассмотрела Стивенсона как следует: выцветшие волосы и обветренное лицо придавали ему незадачливый вид, словно офицер очень любил солнце, но оно не отвечало взаимностью. Наверное, поэтому он переехал в дождливый Портленд.

Он сел напротив, с интересом разглядывая меня, словно незнакомое животное в зоопарке.

– У тебя целая куча неприятностей, – довольно сообщил он, откинувшись на стуле. – Хочешь услышать весь список?

Я отвернулась к стене.

– Кроме незаконного проникновения на частную территорию и нападения на офицера, на тебе еще подозрение в краже и бродяжничестве. Если скажешь свое имя и дашь телефон родителей, будет проще. – Он подождал. – Надеюсь, капитан полиции девятого участка прольет свет на загадку. – Он открыл папку, там лежала фотография, которую они отняли, и ткнул в нее. – Один из моих людей узнал Ника Эберта. И он уже едет сюда.

Чем Ник так известен, что его узнают в лицо? И Рыжий неспроста был у того дома. Словно знал, куда идти. Он тоже знает Ника? Даже если не знает, я приведу убийц прямо к нему. И никакой капитан полиции девятого участка не поможет.

Офицер Стивенсон вопросительно поднял бровь, когда я на него посмотрела. Что же делать? Перевела взгляд на закрытую папку. Если в ней лежала фотография, то нож и кулон наверняка тоже там.

– Откуда у тебя фотография? – Офицер подвинул ее в мою сторону.

Я сгребла со стола все улики и кинулась к двери. Офицер Стивенсон отреагировал слишком поздно, попытавшись поймать мою руку, но я уже распахнула дверь и вывалилась наружу.

Коридор в обе стороны. Куда бежать?

Я ринулась направо и оказалась в большой комнате с кучей людей в форме. Они ходили, стояли или сидели за столами. В противоположном углу виднелась дверь. Вдруг это кладовка? Но назад тоже нельзя. Я двинулась через комнату, делая вид, что меня здесь нет.

– Остановите ее! – донеслось за спиной, и все полицейские, как по команде, посмотрели на меня. – Остановите!

Я попыталась прошмыгнуть мимо, но меня ухватил за рубашку ближайший полицейский. Чужое недовольство садануло по нервам, как удар грома. Я дернулась в сторону и услышала треск ткани. Хватка ослабла. Я нырнула под стол от очередных рук и пробралась по полу до следующего прохода. Почувствовав, что меня тянут за штаны, я вцепилась в ножку стола и брыкалась что есть мочи. Отстаньте, мне нужен выход!

В этот раз победа осталась за мной. Выставив перед собой и полицейским стул, я нырнула обратно под стол. Папка выпала из рук, и я не успела ее подобрать, уворачиваясь от очередного ловца.

– Да поймайте ее уже кто-нибудь! – басил офицер Стивенсон. – Не участок, а детский сад.

Стол, под которым я пряталась, окружили. Со всех сторон раздавался гомон, топтались ботинки и заглядывали лица. Фотография смялась в руке. От всей моей жизни остался только клочок скомканной бумаги. Я все потеряла, меня загнали в ловушку, но сдаваться я не собиралась.

– Вылезай!

Офицер Стивенсон заглянул под стол и тоже попытал счастья, потянувшись ко мне. Я цапнула его изо всей силы.

От неожиданности он взвизгнул и отскочил.

– Забудь о социальной службе! – вопль раздался прямо над моим укрытием. – Угодишь в колонию для несовершеннолетних!

Стол неожиданно пропал, когда его сдвинули в сторону, и офицер Стивенсон схватил меня за плечо. Его гнев прошил тело, как тысяча мелких иголок, и я невольно завопила от злости и возмущения, цепляясь за столы и стулья. Они с грохотом тащились по полу вслед за мной, туда, куда меня волок офицер Стивенс.

В комнате с зеркалом меня снова пристегнули наручниками к крюку. Я дергала цепь, пинала ножки стола и рычала. Стаканчик упал на пол, вода разлилась, но я не могла остановить злость. Заболела голова, я осипла, от света резало глаза. Горел каждый дюйм кожи, словно я попала под облучение. И где чертова фотография? Я злилась на себя и на весь мир, жалея, что отправилась на поиски Ника. Нужно было остаться в лесу, переждать пару недель. Или месяцев. Или вообще никогда не приходить в город. Келли была права, когда говорила про изоляцию и осторожность – люди для меня опасны. Особенно их эмоции.

– …и перевернула весь участок, – донесся голос офицера Стивенсона. – Надеюсь, вы ее не знаете, потому что я гарантирую ей неприятности.

Пусть все убираются к черту! Рык уже зародился в горле, но тут я разглядела вошедших. У меня перехватило дыхание, когда я узнала Ника. Тот самый юноша с фотографии, но лет на пятнадцать старше. Он выглядел как взъерошенный щенок, только выросший и набравшийся мудрости. Он озадаченно смотрел на меня, и на его лице все больше проступали изумление и растерянность.

– Тереза? – еле слышно произнес Ник, и я удивилась тому, что он меня узнал. Его фотография была со мной, сколько себя помню. А что ему известно обо мне? Он окинул меня цепким взглядом. – Как ты здесь оказалась? Что произошло?

Офицер Стивенсон с готовностью открыл рот, но Ник поднял руку.

– Вашу версию я уже слышал, – он многозначительно посмотрел на Стивенсона, – и методы обращения с задержанными отметил. Я спрашиваю у нее.

– Удачи, – фыркнул Стивенсон. Наверняка выставил меня воровкой и чудовищем. – Она ни слова не сказала.

Ник подошел и присел на корточки. Он так внимательно заглядывал мне в глаза, что сумел погасить злость офицера Стивенсона, которая все еще бурлила внутри, не находя выхода.

– Тереза, ты знаешь, кто я? Что случилось?

– Меня прислала Келли. – Сухие губы с трудом разомкнулись. Казалось, я не говорила тысячу лет. – Я шла к тебе.

– Я так и понял. – Ник мягко кивнул и повернулся к офицеру Стивенсону, произнеся совсем другим тоном: – Снимите с нее наручники. Вы совсем из ума выжили?

Офицер Стивенсон возражал, но Ник настаивал. Забрал у офицера ключи и открыл замок, а потом тревожно наблюдал, пока я потирала запястья. Они узнают его по фотографии и слушаются приказов? Может, стоит рассказать ему о Рыжем с дружками, а не ломиться в лес? Вдруг он поможет?

– Прости, мы переехали несколько лет назад, а от вас долго не было вестей. – Ник выглядел подавленно, разглядывая меня и нервно подергивая пальцами.

Они ждали от нас вестей? Кто «они»? Келли общалась с сыном чаще, чем я думала?

– Раз вы ее знаете, то вразумите, – начал офицер Стивенсон. – Со мной она разговаривать не хочет.

– Оформите перевод, я ее забираю, – отрезал Ник. Я подняла глаза на офицера, опасаясь его реакции. Конечно, он разозлился. Его злость, словно эхо, поднималась и во мне, и я изо всех сил пыталась ее унять – задержала дыхание и зажмурилась. Пока они пререкались, представила, что я в лесу, сижу в засаде и караулю жулана, слышу только трепетание листвы и пение птиц.

– Тереза… – Беспокойство и волнение коснулись меня вместе с рукой Ника. Я открыла глаза. – Где Келли?

Я растерялась. Как сказать человеку, что его мать мертва? Особенно если офицер Стивенсон буравит недовольным взглядом, а на улице рыщут убийцы?

– За нами следили. Сейчас они в Портленде.

– Люди Виктора. – Ник кивнул и скривился.

– Виктора? – Я открыла рот от удивления.

– Келли тебе не рассказывала?

– Не особо. – Я не могла понять, что чувствую. Страх? Обиду? Меня ищут, а я даже не знаю – зачем. Как можно такое скрыть? Что нужно этому Виктору? Наверняка дело в способностях. От ужаса волоски на руках встали дыбом, и я поежилась.

– А она рассказала тебе, что ты… – он смутился и перебил сам себя. Покосился на Стивенсона и полез за телефоном: – Я должен позвонить, – и направился к выходу.

– Что происходит? – Офицер Стивенсон преградил ему дорогу.

– Просто оформите перевод, – бросил Ник, нажимая на вызов. – Этим займется девятый участок.

– Они знают о тебе, – крикнула я вдогонку. Ник кинул на меня взгляд и быстро вышел. Он не выглядел испуганным, скорее, недовольным, словно ожидал неприятностей, но надеялся, что до них не дойдет.

Офицер Стивенсон тоже выглядел недовольным. Наверное, злился, что я не хотела с ним говорить, но если он думал, что я в курсе событий, то пусть подумает еще. Три дня назад моя жизнь состояла из книг, наблюдений за животными и бесконечной дороги. Сейчас я сидела в маленькой серой комнате со следами наручников на руках и с убийцами на хвосте и совершенно ничего не понимала.

С удивлением я обнаружила, что левый рукав рубашки болтается на паре ниток и вот-вот оторвется. Не лучше чувствовал себя и воротник. Когда это случилось? Наверное, при попытке бегства. Я снова разозлилась, вспомнив недавнее сражение и негодование офицера Стивенсона.

– Вы его слышали, – процедила я сквозь зубы. – И отдайте мои вещи.

Взгляд офицера вспыхнул, он скривил губы и усмехнулся.

– Думаешь, выпуталась? Надеешься, всегда кто-то будет решать твои проблемы? Мир не так устроен, – презрительно добавил он и вышел из комнаты.

Ник вернулся еще мрачнее. Он видел убийц? Узнал о Келли? Снова поругался со Стивенсоном? Я не знала, что и думать, пытаясь прочитать его выражение лица. Вопросы теснились в голове, перебивая сами себя и умирая от страха перед ответами. Ник в раздумьях рассматривал оторванный рукав моей рубашки.

– Где Келли? Вы разделились? – Не дождавшись ответа, он снова заглянул мне в глаза. – Уверена, что они проследили за тобой до участка?

Я кивнула, с трудом проглотив горькую слюну. Сказать все равно придется, но лучше выбрать подходящий момент.

– Я отвезу тебя к отцу. Пойдем, – хмуро бросил он и скрылся из виду. Я нерешительно последовала за ним. Мы просто выйдем на улицу?

Подбирая стулья, полицейские провожали меня косыми взглядами. Ник подошел к офицеру Стивенсону.

– У вас есть свободная патрульная машина?

Я затаила дыхание.

– Ну, допустим, – последовал недовольный ответ.

– Попросите кого-нибудь подогнать ее к черному входу, – невозмутимо произнес Ник и повернулся ко мне.

Я наблюдала за офицером с содроганием. Он явно мечтал, чтобы мы с Ником провалились сквозь землю, и как можно глубже, но просьбу выполнил, кивнув полицейскому за соседним столом. Я уважительно покосилась на Ника. И вздохнула – надо рассказать про Келли. Полицейский участок – совершенно неподходящее место, но я не слышала, чтобы кто-нибудь составил список мест, подходящих для трагичных новостей.

Я набралась решимости и открыла рот, но тут Ник достал телефон.

– Лорейн, – тихо сказал он в трубку, – быстро собери все необходимое, бери детей и поезжай на ферму. – Из трубки донесся недовольный женский голос, и Ник поморщился. – Просто делай как я сказал. Я скоро приеду.

Подошел полицейский и отдал Нику ключи и пакет. Ник кивнул и сунул пакет мне. Я заглянула внутрь: фотография, деньги, нож Келли и кулон. Наконец-то! Только сейчас я сообразила, что вряд ли они находились в папке. Папка была слишком плоская. Чтобы опять не разозлиться, я посмотрела на Ника. Он задумчиво крутил в руке ключи. Сделал было шаг к машине, но тут же остановился и обернулся.

– Где Келли? – Он сжал губы и напряженно ждал ответа. Я должна все ему рассказать. Пока я собиралась с духом, он произнес: – Шестнадцать лет назад моя мать увезла младенца из города – тебя. Мы встречались три года спустя, но вам снова пришлось уехать. Это была наша последняя встреча. Конечно, я надеялся когда-нибудь еще увидеть ее, как и Шон тебя. Где она?

У меня забилось сердце и защипало глаза. Я отняла у Ника мать. Странно, что он еще возится со мной, а не бросил в полицейском участке.

Но я должна сказать это вслух. Только произнесенное вслух становится реальностью.

– Они убили ее. Застрелили.

Ник шумно втянул воздух, гримаса боли исказила его лицо. Он закрыл глаза и склонил голову. Я сжалась в комок и едва дышала, боясь пошевелиться. Сцена убийства Келли, как карусель, прокручивалась и прокручивалась в голове.

– Они хотели ее забрать, но она сопротивлялась. Их было четверо, наверное, я могла бы помочь, но из оружия у меня был только нож. – Я боялась расплакаться, поэтому начала кусать губы. – Наверное, если бы я отвлекла их на себя, они бы не стали…

Он схватил меня за руку, и я вздрогнула. Его скорбь обжигала.

– Ты все сделала правильно, Тереза. Ты правильно поступила, что нашла меня. Ведь Келли именно это и просила тебя сделать?

– Я ошиблась. – Ник расплывался, то ли от слез, то ли от оглушающих эмоций, которые опять превратили мир в размытую дождем картину. Если сейчас мы станем обсуждать Келли, голова разорвется от боли. – Помоги мне выбраться из города, и я уйду.

Раньше, чем Ник ответил, я ощутила его несогласие. По какой-то неведомой причине он чувствовал ответственность за меня. Почти как Келли. Почему? Ведь он меня не знает.

Я выдернула руку и отшатнулась. Было невыносимо ощущать его сочувствие. Словно пытаться надеть чужое платье: вроде оно тебе нравится, но ты всегда будешь помнить, что оно предназначено другому.

– Ты никуда не пойдешь. – Ник шагнул за мной. – Я должен отвезти тебя к отцу. Ты не представляешь, как это важно.

– Важно? – Это звучало бессмыслицей. Важнее куда-нибудь спрятаться. Мысли рассыпались, и подкосились ноги. Мир словно отодвинулся, став отражением самого себя. Меня охватила бесконечная усталость. Так бывает, если проплыть пару миль без отдыха и выйти на берег – мышцы устают настолько, что отказываются держать тело.

Я почти не понимала, что происходит: я куда-то шла, полный скорби и страха Ник тащил меня за собой. Потом он прошептал: «Пригнись и не вставай». Наверное, это машина; вроде бы я упала на заднее сидение. Келли была права. Везде ловушки, люди для меня опасны. Надо бежать!