Глава 10

За углом стояли трое.

Всего в нескольких шагах от меня.

Двух из них я не очень хорошо знала, но не раз видела и уже успела пообщаться. Это были те самые водители-наёмники, которые следили за мной и привезли сюда. Один из них, который не особо меня жаловал, был, скорее всего, дагестанцем, а другой, который более общительный – русский.

Ну и третий, которого принято называть господином Фархадом, выделялся среди них высоченным ростом и поистине медвежьей комплекцией. У этой скалы, высеченной из смеси различных наций, как ни странно, не имелось ярко выраженного акцента. Фархад не был выходцем из кавказских народностей, и точно имел африканские корни или даже кубинские, где-то в далёком прошлом.

Какая-то помесь в нём интересная, от того и внешность особенная. Не похожая ни на кого здесь.

Но габариты этого дикаря и грубияна просто поражали своим величием. Фархад был настолько огромен, что те двое вполне себе стандартных мужчин казались хлюпиками по сравнению с ним.

При виде него возникал и напрашивался на ум вполне посредственный вопрос: где Фархад закалил свои мускулы? В боях или спортзалах, или на скотобойне, или же это наследственность, наряду с выносливостью, так повлияла на стальные рельефы – неважно. Но лучше бы под его руку не попадать, чтобы не отмерять, с какой массой он привык наносить удар.

Фархад, несмотря на свою очевидную тяжеловесность, а на вид он был не легче ста пятидесяти килограммов, если не больше, постоянно крутился из стороны в сторону. Как будто заведённая игрушка ростом под два метра, движущаяся по заданной производителем амплитуде.

Что-то Фархада не устраивало. Куда-то он торопился или кого-то ждал, а тот опаздывал… Не понятно было, что его тревожило. Но он почему-то продолжал стоять тут и болтать с наёмниками.

Фархад снова без футболки; только штаны на нём прямого кроя с толстым кожаным ремнем на бёдрах, и черные, высотой до середины икр, шнурованные до конца ботинки с протекторами и металлическими носами.

Эти ботинки, а также приметный рост Фархада, его широкая рельефная спина, вытащили из моей памяти визуальный фрагмент дежавю, когда я шла по коридору нижнего яруса в первую ночь здесь. Причем настолько ярко это всплыло и ощутилось, что я будто слышала его тяжёлые шаги сейчас, эхом отдававшиеся стенам тускло освещаемого тоннеля.

Холодок пробежал по моей спине.

Я видела Фархада перед посвящением. Именно его. Фархада, а не Палача, как подумала изначально. Да и наблюдения девчонок по поводу Палача, его комплекции и причины, почему он порой ходит полуобнажённый по особняку, смущая рабынь и слугу моего, представили моему разуму то очевидное умозаключение: Фархад и Палач – это один и тот же человек.

Вряд ли кто-то ещё из наёмников "Иллюзии" обладал такими внешними данными и привычками, как Фархад.

Разве что, только если Палач и Фархад – не родные братья, и Фархад в ту ночь просто заходил к Палачу поглазеть на чью-то казнь, а потом сам выбросил тело.

Либо у "Иллюзии" целый штат подобных монстров и мутантов.

Сомневаюсь. Таких, как Фархад, попробуй сыщи, раз – и обчёлся.

Почему Фархада не было на моем посвящении, если он настолько важная фигура в игре? Как и Палач почему не явился посмотреть на мой позор? Но насчёт второго более-менее понятно – потому что тот был занят. А вот Фархад…

Нет.

Скорее всего, это и есть Палач.

И какой из этого умозаключения вывод? Я оскорбила самого Палача, когда тот пытался взять меня силой. А ещё я думала о том, как бы с ним сдружиться по совету "второй"…

Да никак. Пропала я.

Раз Палач – это Фархад, то вообще никак с ним не сдружиться.

Его смуглые плечи и спину покрывали множественные татуировки. И теперь мне ничего не мешало, если не считать повышенной осторожности, из-за которой я постоянно пряталась, когда Фархад поворачивался боком, стоять и разглядывать его расписное тело.

В основном, на смуглой коже Фархада преобладали изображения черепов.

Но одну из татуировок, самую крупную, значимую и зловещую, от плеча до запястья, невозможно было не заметить: полуобнажённый палач, меч которого имел округлое лезвие, украшал правую руку Фархада. Чуть ниже ног палача, лицо которого скрывала легендарная маска до плеч с прорезями для глаз, как раз на наводящей страх кисти Фархада со сбитыми костяшками пальцев, располагались цифры 666.

И как я не заметила этого кошмара, когда Фархад зажимал меня? Жуть просто берёт с этого монстра и того, что на нём набито.

Он же реальный монстр! Он не человек!

И судя по всему, этому монстру есть чем хвастаться. У него, помимо имени, даже есть прозвище по роду занятий. То самое прозвище, от которого кровь застывает в жилах.

Никаких сомнений больше. Фархад – и есть Палач.

– Так как всё прошло, брат? – спросил Фархада один из наёмников.

– Как по маслу. – отвечая, вертелся тот, как уж на сковородке. Что-то доставляло ему явный дискомфорт. – Такой простой работы давно не попадалось.

Я смотрела на Фархада с ужасом, понимала, кто он, и всё равно не верила собственным глазам.

Неужели этот похотливый монстр, дикарь, весь украшенный атрибутикой смерти, и есть тот, которого следует бояться больше "Иллюзии"?

Неужели я оскорбила Палача? Неужели у него мне стоит искать пристанища и падать к нему в ноги, чтобы спас и пощадил от заговора против меня?

Это худшее, что могло со мной случиться.

Пока я занималась бесполезным делом – сокрушением собственных нервных клеток и надежд на спасение, Фархад повернулся спиной и на какое-то время замер. На шее его крупными буквами была нанесена зэковская аббревиатура "МИР".

Я знала, что это такое. Однажды к нам домой пришел знакомый Андрея, зэк со стажем. У него была точно такая же наколка, только на руке. И означала она вовсе не мир, как таковой, а "меня исправит расстрел".

– Тебе прям подфартило, брат! – русский наёмник позавидовал Фархаду и принялся жаловаться о своем наболевшем. – А нам с Самиром тяжеловато пришлось. То погоняйся, то в кустах полазай, то покарауль сутками без сна и обеда…

– То мужа её обработай, чтобы злой ходил. – продолжал оглашать список жалоб другой наёмник. – То взбеси его, и сначала придумай чем, то бабу под него с «венерой» подложи, то конского возбудителя подсыпь. Да так это сделай незаметно, чтоб этот хмырь ленивый, неработающий, не видел, как у него дома посторонние шарятся, пока он у телека валяется в жопу синий.

– Конский возбудитель? – переспросив, громоподобно расхохотался Фархад. – Бедняга! Ну правда, он же несчастный. Мне его прямо жаль стало. А я думаю, что у него стоит и стоит? Его – чик, а он стоит… Вот же, думаю, феномен попался! – со смехом и в деталях рассказывал он, как убивал моего мужа. – Оказывается, это вы его накачали возбудителем. Ах, вы негодяи… Зачем, кстати? У него на баб заразных х*й не стоял?

– Надо было срочно сделать так, чтобы х*й его стоял сутки. – брезгливо пояснял русский. – Чтобы жена пришла и подумала, что он ребёнка трахнуть захотел.

Фархад, услышав про ребёнка, в миг стал серьёзен.

– И она пришла вовремя, надеюсь? – строго поинтересовался он.

– Вовремя. – кивал дагестанец. – Он такой, что и не полез бы на дочь никогда. Не тот тип.

Мне было очень тяжело всё это слушать, не менее жаль Андрея и очень страшно находиться даже на одном этаже с тем живодёром, кто его убил.

К тому же, ещё и "Иллюзия", подставив меня, солгал во второй раз. Он дважды приказал мне выполнить задания и дважды меня обманул, не выполнив в ответ свою часть договора.

Как же я могла быть такой дурой, которая повелась на то, что какой-то маньячелло вдруг станет исполнять мои желания?

Как же я укоряла себя за то, что доверилась "Иллюзии". Мне ведь уже приходила в голову эта мысль, что он специально подстроил мои, шедшие одним за другим, беды.

Ну почему я тогда не прислушалась к этим мыслям??? Теперь по моей вине нет в живых уже троих человек. А кто третий? По-моему, "первая" говорила, что это был какой-то парень, которого казнили в ночь моего посвящения.

– А ещё приходилось переписываться с ним под бабским ником. – русский всё жаловался о том, как трудно ему приходилось крушить мою жизнь. – Это ужасно унизительно, Фархад. Еле уговорил этого поджопника. Он вообще не хотел ни с кем знакомиться. Но и жену почему-то не трахал. Странный тип, короче. Пусть земля ему будет пухом.

– Ну да, о мертвых же – либо хорошо, либо ничего. В общем, вам досталось… – Фархад вновь заметно развеселился от столь мерзкого нытья наёмников.

А ведь у них имелись жены и дети. И они так просто, зная, что такое семья, коверкали мои будни? Ладно я, которая не знала, куда деться от жестокости мужа, которого они же успешно вздрачивали… Но эти папочки, любящие своих детей, не подумали ни разу, что мой младенец мог пострадать или заразиться от их экспериментов.

Да как же они могли так поступить, проклятые… Им жаль только себя и свои семьи. А мы, остальные, для них – пушечное мясо.

– Да уж. – продолжали они, дополняя слова друг друга. – Досталось, это, мягко говоря. Думали, поседеем, пока дождёмся. Но всё случилось так, как и должно было. Всё согласно плану. Кстати, ты знаешь, брат, сколько планов мы составляли и рвали ежедневно, так как эта мамзель Ткачёва вообще не думала к нам вступать?

Фархад едва не пустил слезу от своего громкого и продолжительного хохота.

– Амирхан уже говорил, что выпишет вам премию за особые условия? – спросил он, когда немного успокоился.

– Ещё нет.

– Тогда требуйте. Чего стесняться? Вон сколько нервов потрачено, и дома вас не видели вообще. Что жены скажут? Им внимания куда больше надо. Они его заслужили, в отличие от русской шлюхи с её мужем-алкашом. Детей порадуйте. И про жён своих не забывайте. Вот они это заслужили. Они женщины, и им нужно дарить внимание. Не то, что эти побл*душки наши, которые детей своих побросали и пришли к нам – содержи их теперь, корми, одевай, обувай… – Фархад повысил голос, с едким гневом обсуждая гарем. – А они чего могут? Да ничего. Сосать только и могут. Больше никакого толку нет от этих содержанок. Хоть в чем-то были бы полезны, а то так… Пользы ни малейшей не приносят. Дай им, и всё. Терпеть их не могу. Всех бы поубивал. Вот зачем нужны такие бабы, не понимаю?

– Да уж, экземпляры попались занятные…

– Что в них занятного, Шурик? Самые обыкновенные бл*ди. А вы это, скажите Амирхану, чтобы досыпал деньжат за вредность. И впрямь, работёнка тяжелая попалась с этой "девяткой". Вот число это несчастливое какое-то. Нафиг она сдалась Амирхану? Что он за ней охотился столько времени?

– По мнению босса, она – высший сорт.

– Высший сорт, говоришь? Ну, гм-гм… – Фархад ненадолго замолчал, а потом выдал нечто гадкое. – Как по мне, так тусклый середнячок. Бюджетный вариант принцессы. Такой себе, вместо сдачи. Ну может, она чем-то и лучше остальных. Не знаю, не знаю…

– Олеся, конечно, интереснее. – высказал свое мнение русский, по всей видимости, Шурик. – Внешность у неё необычная. Отличается от всех. Да и редко таких встретишь на улице.

Как я поняла, они имели в виду "вторую" – девушку-альбиноса и фаворитку Палача, который ей же отрезал язык. От большой любви, видать.

Ох, какой же он кошмарный, этот Фархад…

– На вкус и цвет, как говорится. – скривился Фархад, перебирая женскими "харчами". – Олеся не в моем вкусе. Не особо привлекают блондинки. Приелись. Я ближе к чему-то родному тяготею.

– Ну, "девятка" вроде похожа. – высказал свое мнение насчёт меня дагестанец. – Что-то в ней из экзотики есть. Может, бабка её из Армении была или кто-то ещё?

– Наверное, ты прав. Что-то я проглядел этот момент. На другое смотрел… – Фархад озадаченно почесал затылок. – Заинтриговали вы меня. Прям ой-ой-ой как заинтриговали. Неужели, алмаз посреди говна сыскался?

– А что ты так, брат? – дагестанец похлопал Фархада по спине. – Ты ж вроде с ней это самое… Ну типа, уже готов там… Тоси-боси…

– Пока не определился, надо оно мне или нет. – Фархад заговорил тихо. – Это Джамалу надо, а не мне. Если меня устроит качество товара, а пока не было времени проводить оценку, то с меня вам будет премия дополнительно.

Качество товара?

Товара???

Это он обо мне так сказал? Будет лично проверять мой сорт? По каким критериям, интересно?

Вряд ли этот монстр имел в виду продукты питания или что-то ещё из продовольствия. Хотя я же животное, как он выразился. Может, по типу ослика я для него. Какие качества присущи ослику высшего сорта?

Попробовала я себя развеселить, но чересчур много случилось плохого, из-за чего это сделать никак не получалось.

Слуга мой, незаметно подошедший сзади, без лишних слов, но с укором во взгляде, поторопил меня идти дальше. Нечего, мол, стоять тут, и уши греть.

И мне пришлось, смиренно опустив голову, идти мимо этих сволочей и делать вид, что я ничего не слышала.