Глава 2

Танцы, миллионы слов, напутствий, объятий, вспышек камер, улыбок, выступление артистов, музыки, цветы в вазах, украшения, деньги, милые подарки от сестёр – всё это мимо глаз и ушей проходит. Только танец Фахриды запоминаю: красиво, грациозно и наполнено чувственностью. Я бы тоже так станцевала, с отдачей и наполненностью, если бы смотрел… Я бы всё сделала. Но он не посмотрит никогда, я для него больше не женщина… навсегда кто угодно, но не женщина.

– Ох… какая грустная невеста у нас, – сетует одна из женщин.

Мгновенно подбираюсь, улыбаясь ещё шире.

– Аза просто устала, – отмахивается бабушка, – ты то небось не помнишь уже, как замуж то выскакивала.

Женщина смеётся и машет на бабушку рукой.

– Ещё как помню, Мухаммали был самым красивым у меня, – мечтательно произносит, возводя руки к небу, – даровал Аллах мужа красавца. Помню наш день как сейчас.

Женщины смеются, подшучивают друг над другом. Им весело, мне -неконтролируемо больно. Как же несправедливо! Почему так? Почему брат? Можно же было из другой семьи…

И вдруг, совершенно неуместная мысль приходит в голову: что, если он не женится на мне, потому что любит русскую? Такое может быть?

Мне ли не знать, как наши мужчины падки на их белокурые волосы и голубые глаза!

Сердечко пробивает грудную клетку, лишая воздуха.

НЕТ! НЕТ!!! Не смогу смотреть на то, как он с другой. Пусть даже с той, с которой сочетаться браком не может. Не хочу… не готова!

– Аза, ты чего? Всё хорошо?

Перед глазами возникает обеспокоенное лицо Айше.

– Ты вся побледнела. Тебе не хорошо?

Отрицательно качаю головой. Так углубилась в мысли, что опять забыла, где нахожусь. Айше заключает мои ладони в своих, словно согревая. Контраст зверский. Она горячая, я холодная как лёд.

– Вся холодная, совсем! – наклоняется ближе и провокационно шепчет: – Может быть вина? М-м-м?

Давлюсь воздухом.

– Ты что, нельзя.

– Я знаю, но мы немного. Хочешь?

Отказываюсь. Страшно ослушаться, а ещё страшнее быть пойманной.

– Зря, я бы принесла, – делает ещё одну попытку Айше, присаживаясь рядом.

– Не надо. Поймают, хуже будет.

– Да кто нас поймает? Там капля совсем, в гранатовый сок добавим, никто не поймёт в чём дело, а тебе легче будет.

Легче уже не будет.

– Нет, не стоит.

Сестра обнимает за плечи и целует в щёку, заглядывая в глаза. Мы никогда особо не были близки, но сейчас её поддержка- бесценна.

– Брат говорит, что они как европейцы.

Внутри трещит и плавится. Я воочию представляю её. Представляю именно такой, какие они все могут быть: откровенные вещи, всё на показ, глаза горят и смотрят прямо, без стеснения. Наши девочки «такое» боятся, а они – могут…

– Не понимаю тебя.

Садится удобнее и шепчет:

– Ну, что ты не поймёшь! На родине не живут, весь бизнес в другой стране, тебя туда же… Аз, они по традициям не живут практически, понимаешь? Я вот думаю, что и платок ты носить не будешь. Малик так и говорил про них, мол, зачем жена отсюда, если всё равно они другие.

Шок. Непроизвольно скручиваю пальцами край фаты. Значит, кто-то есть … Он же взрослый мужчина.

А платок…

На мне сейчас тоже не платок, а фата. Мама настояла на этом, отец не хотел.

Как европейцы…Плохо это или хорошо, ещё не ясно. Меня воспитывали как жену человека, что живёт по традициям. Как теперь себя вести?

Гоню мысли прочь, когда подходит мама, чтобы помочь подняться. Сердце в очередной раз галопом. Всё прекрасно осознаю, но верить до последнего не хочу.

– Пора, мила, пора, – тихо шепчет, заглядывая в глаза.

Делаю первый шаг, а потом ещё и ещё, пока не преодолеваю весь живой коридор провожающих женщин.

Это конец… просто конец.

На улице отец подошёл, фату поднял, мама – сняла. Взял мои холодные пальцы в свои горячие, поцеловал в лоб. Он всегда так делал. Чинно и просто, но в этот раз с намёком.

– Будь хорошей женой, дочь.

Покорно опускаю глаза и не смею поднять. Лопатки жжёт от пронизывающих со всех сторон взглядов. Но его, особенно чувствую. Знаю, на свадьбе Шахмалиевы втроём. Три брата, основной костяк, единственные, кто из мужчин остался. Их отец погиб не так давно… Срок траура минул и сразу свадьба. Горько. Я была готова сидеть вечно. Пусть бы у него появились дела, а потом ещё и ещё, и так бесконечно! В идеале до «НИКОГДА»! Моих подруг пугала перспектива остаться «старой девой», я бы поспорила с ними. Пусть лучше девой, чем так.

Отчаянно хочется обернуться, заглянуть в глаза, окунуться в них как в омуты и получить свою дозу счастья. Пусть вот такого, украденного, но всё же счастья. Мне так нужна эта секунда. Всего одна…

Во вместо этого, я ничего не чувствую, когда муж открывает передо мной дверцу автомобиля и помогает сесть. Не поднимаю взгляда, смотрю на колени и сложенные ладони на них. Держу слёзы усилием воли.

Вздрагиваю от оглушающего хлопка, судорожно глотая воздух, понимая, что это не дверца хлопнула – это клетка окончательно закрылась.

Жадно смотрю через тонированное окно, в надежде увидеть то, о чём думала эти долгие минуты, но не вижу… И это ещё одна боль…

От ресторана отъезжает кортеж, я еду одна, спасибо хотя бы за это. Думала муж сядет вместе со мной, но, к счастью, нет. В каждом минусе свой плюс.

Движемся по ночному городу. Красиво. Я всегда любила его ночью больше, чем днём. Возможно, потому что не могла позволить себе выходить так поздно. Только днём, только до заката, а если ночью, то исключительно в сопровождении отца или ближайшего родственника. Меня берегли, как самое великое золото. Отец настолько сильно радел за нашу с сёстрами благодетель, что и выбора не осталось. Мы не спорили. В нашей семье не принято спорить с мужчиной.

После грандиозного скандала в одной из знакомых семей – отец сошёл с ума утроив контроль. Полтора года прошло, так о ней ничего и не слышно. Да и как услышать, если семья, дабы осветлить своё упущение, поспешила откреститься от девушки, как от чумы. У них ещё дочь есть, её тоже нужно выдать замуж. Не знаю, могу их винить или нет… Юна влюбилась по переписке и сбежала… Может быть, она там, где-то далеко, счастливее самой счастливой женщины на земле, а может быть нет. Мы никогда не узнаем этого.

Тихий шелест шин по гравию, а по коже озноб. Свернули к подъездной дорожке коттеджа. Его специально сняли, чтобы новообращенный муж мог привезти жену и скрепить брак. Как представлю… плохо становится.

Если чтить традиции до конца, то в «нашу» комнату, меня должны проводить подруги, а его привести друзья, но этого, слава Аллаху – нет. Вместо этого, при входе в дом меня приветствуют новоявленные родственники и мы спокойно уходим за закрытые двери. Это мне мама рассказала. Так упростила процесс его семья, точнее это ОН упростил, потому что главным в семье считается именно старший сын. Теперь, я всецело подчиняюсь их законам, какими бы они ни были.

Глубоко вдыхаю, стараясь унять дрожь, мне придётся встретиться с ними лицом к лицу. И это, пожалуй, самый трудный момент всего вечера.

Вздрогнула всем телом, когда распахнулась дверь и мне протянули руку. Беглый взгляд и точное узнавание мужа. Принимаю помощь, но в глаза не смотрю. Слишком больно. Он не испытывает радости от нашего союза, не скрывает, но и не выпячивает на показ. Наверное, это честно с его стороны, было бы хуже, если он имел желание и потребность находиться рядом. Меня должно оскорблять такое поведение, вот эта стена, но всё, наоборот – я рада.

Молча двигаемся к дверям, смотрю чётко под ноги, в очередной раз, до боли прокусываю внутреннюю часть губы. Плакать нельзя категорически. А так хочется… Меня ведут как козу на убой. И я иду покорно, с обречённостью во взгляде, от того его и пряча.

Первым в дом проходит муж, я ведомая за руку, следом. Отпускает пальцы, как только переступаю порог и тут же мои ладони обхватывают чьи-то горячие пальцы, а потом я слышу голос:

– Добро пожаловать в семью, сестра.

Арман! И сердце в груди встрепенулось в ту же самую секунду. Наплевав на всё вокруг и в первую очередь на приличия, поднимаю взгляд. Его легкое: «сестра» убивает живые клетки. Замираю, рассматривая мужчину напротив. Он так сильно изменился… а ещё он так близко…Всего в метре от меня. Мягко улыбается, касается кожи и глухую тоску размазывает по всему моему нутру. Сердце вдребезги. Я впитываю каждую чёрточку его мужественного лица, каждый миллиметр, каждый изгиб. Не знаю о чём рассказывают мои глаза, но сама я растекаюсь лужицей у его ног… Растекаюсь и мысленно умоляю: «Не отдавай меня ему…»

Вот тут, в светлой гостиной, начинающейся от самой входной двери, произошёл ядерный взрыв. Меня на атомы разметало по всей территории. Нужно собраться, нужно вести себя достойно… но кто бы смог? Пять лет… долгих, тоскливых лет…

Смотрела не мигая, не в силах оторваться, пока мой хрупкий, практически счастливый мир не разорвало деликатным покашливанием.

– Арман, ты тут не один, – возмущается младший из братьев и перетягивает мои руки на себя.

Не могу оторваться и ничего не слышу, в ушах кровь бурлит. И взгляд мы друг от друга не отрываем, вопреки всему. Светло-карии глаза смотрят на меня с интересом, в них есть огромное количество эмоций и одна из них – покровительственная… Для него я маленькая, глупая женщина, ставшая женой брата….

Брата… ненавижу это слово. НЕНАВИЖУ!

Только я всё равно продолжаю смотреть, даже тогда, когда обязана отвернуться.

Это грань, но я переступаю, несясь на космической скорости вниз. Плевать. На всё плевать. Я хочу на него смотреть, вопреки всему. Пять лет агонии. И да, я имею право на минуты счастья. Это всего лишь минуты… Навсегда сохраню в памяти наше первое прикосновение и то, как он улыбался. Это восхитительно до какой-то изощренной боли.

Он изменился, стал выше, крепче, матёрее. Аллах… это он должен быть моим мужем… Почему же ты так жесток?!

– Я надеюсь, ты на меня не в обиде?

Нехотя отрываюсь, буквально отдираю взгляд от любимого мужчины, чтобы посмотреть на того, кто бесцеремонно перетянул мои ладони в свои.

Мальчишка совсем, высокий, худощавый с чёлкой на глаза и ухмылкой на губах. Он не скрывается и не юлит, разглядывает меня как куклу, по-хамски и откровенно. Максимально неопрятно становится.

Отрицательно качаю головой. Хочу вернуться взглядом к Арману. Позволить себе попрощаться, но не успеваю. Муж отнимает мои ладони и полноценно взяв за руку ведёт к лестнице наверх. Всё молча. Подчиняюсь. Дрожащими пальцами подхватываю юбки, чтобы не упасть. Огромных усилий стоит не обернуться назад.

Ступив на первые ступени, мы резко останавливаемся, потому что этот мальчишка будь он не ладен, внезапно весело выкрикивает:

– Постарайся брат, семье нужен наследничек!

Муж одаривает брата убийственным взглядом. Кровь мгновенно приливает к лицу. Утыкаюсь взглядом в ступени. Аллах…

Муж ничего не говорит, а вот Арман… он глухо произносит:

– Угомонись, придурок.

Внутри вспыхивает смущение и благодарность. Отрываю глаза и встречаюсь взглядом с мужем, он как я и ожидала: непробиваемо спокоен. Мурашки по коже от его отсутствующей реакции. Как только Фархад отворачивается, меня попускает.

Мужчины играю в гляделки несколько секунд, пока младший не хмыкает, принимая поражение.

– Пойдём?

Киваю не глядя.