Женщина кинула взгляд на стоящий перед ней дом и удивилась, он выглядел очень старым. Его каменный фундамент повторял значительный уклон местности, тогда как современные фундаменты всегда были горизонтальны относительно земли. Это было достаточно необычно, но размышлять об этом времени не было. Цыганка ее поторапливала и тянула к небольшой деревянной дверке, примостившейся прямо в основании этого необычного каменного строения.

Тома посмотрела по сторонам и удивилась стоящей вокруг тишине. Ни городской суеты, ни новогодних огоньков. Все вокруг поглотилось тьмой. Сердце ее наполнилось тревогой. Сейчас она узнает что-то такое, что станет для нее страшным открытием. Женщина выдохнула и смело отправилась за ведуньей.

Помещение, в которое они вошли выглядело мрачным. Томин мозг старался анализировать все, что попадалось ей на пути.

«Мрачность, это атрибут всех мошенников, – подумала она, оглядываясь по сторонам, – это фокус, влияющий на подсознание жертвы».

Женщина решила про себя, что будет держаться до последнего, не поддаваясь на провокации. До тех пор, пока не поймет, кто и зачем ее разводит. Хозяйка указала место, где Тома может раздеться и была приглашена во вторую комнату. Здесь тоже было темно, лишь свечи, расставленные по периметру, освещали помещение блеклым незначительным светом. В комнате пахло затхлостью, а обстановка походила на что-то давно вышедшее из моды.

– Садись, – приказала цыганка и Тома послушно уселась на стоящий перед ней стул.

– Перед тем как я начну гадать, – сообщила ей цыганка, – прошу тебя не сопротивляться. Я желаю тебе только добра и не сделаю ничего плохого.

– Что ты знаешь обо мне? – спросила у нее Тома и голос у нее дрогнул.

Ей стало немного жутковато от осознания того, с какой легкостью она оказалась здесь. Шла, никому не мешала и вдруг это мрачное помещение и полоумная гадалка.

– Не думай обо мне плохо, – прошептала цыганка, раскладывая на стоящем перед ними столе какие-то амулеты. – Это мешает моей работе, а значит и тебе тоже.

– Что ты знаешь обо мне? – повторила свой вопрос Тома и неожиданно пришла в себя.

«Это блеф» – подумала она и встала со стула.

– У тебя есть дочь и сын, – сообщила ей гадалка, беря ее за руку, – над сыном нависла опасность и только ты сможешь его спасти. Нужно только открыть ему свое сердце.

– Я люблю его, – прошептала Тома, – что нужно еще?

– Ты по какой-то причине держишь свою любовь взаперти. Ты любишь его, но не отдаешь ему своего тепла. Поэтому тебя ждет большое и трудное испытание. Отпусти свою любовь наружу, пока не поздно, и все наладится.

Цыганка внимательно посмотрела в глаза Томе, и та поняла, что ведунья просто дурит ее. Она блефовала, кидаясь общими фразами. Томе нужна была конкретика, чтобы поверить всему тому, что с ней сейчас происходит. И вообще не понятно было, почему ведунья выбрала именно ее?

– Я не обманываю тебя, – сказала цыганка и Тома снова вздрогнула.

Неужели та умеет читать ее мысли.

– Ты просто шла и была очень счастлива. Но над твоей головой уже сгустились тучи. И чтобы обезопасить тебя, я заговорила, но ты продолжаешь сопротивляться и не верить мне. И это очень печально.

– Я могу идти? – спросила Томочка, – или я вам что-то еще должна за ваше представление?

– Ты уже со мной расплатилась, – серьезно ответила ей мошенница. – Расплатилась своим добром, а в ответ я дарю тебе эту информацию. Ты вправе воспользоваться ею или жить как раньше.

Гадалка подняла свою руку и провела ею вдоль Томиного лица, и та погрузилась в глубокий сон.

Очнулась она на улице, у той самой двери в которую ее пригласила цыганка. Женщина дернула головой пытаясь снять наваждение. Вокруг сновали люди, все также горела праздничная иллюминация, только состояние счастья покинуло ее. Где-то там, в самом потаенном уголке ее души поселилась тревога.

Томочка открыла сумочку и пересчитала свои деньги. Все было на своих местах. Тогда она попыталась снова войти в деревянную дверь, но та была закрыта и у женщины возникло ощущение, что ее очень давно никто не открывал.

– Да что же это такое со мной происходит-то? – сказала она раздраженно и поймала удивленный взгляд проходящей мимо женщины.

– Вы не знаете, чей это подвал? – спросила она у нее.

– Где? – удивилась прохожая, стараясь держаться от Томы на достаточном расстоянии.

Видимо ее ошарашенный вид вызывал испуг у этой местной жительницы.

– Вот за этой дверью? – снова задала свой вопрос Тамара.

– Там ничего нет, – сообщила ей женщина, – когда-то в этом доме жила очень сильная ведунья, но это было лет триста назад. Теперь все двери старого подвала заколочены и только в самом доме живут обычные люди.

Тамара подняла лицо вверх и увидела весело горящие огоньки приветливых окон.

«Странно, – подумала она, – когда я шла за цыганкой, свет в окнах не горел».

– Скажите, пожалуйста, – продолжила свои расспросы Томочка, – а что это вообще за такой странный дом? И почему он так выглядит?

– Это самый старый жилой дом в России, – ответила ей женщина и отправилась по своим делам.

– Спасибо, – крикнула ей вдогонку Тома и пошла в обратный путь, к мужу.

С ней произошла какая-то чертовщина и она никак не могла понять в чем тут подвох…

Домой, на этот раз, они вернулись загодя, дня за четыре до Нового года. В квартире царил идеальный порядок. У Томы даже закралась мысль, что дети не ночевали дома, пока они с Валерием путешествовали, но это было абсурдом и женщина выкинула свои подозрения из головы. Ее дети всегда соблюдали приличия и просто не могли ночевать вне дома.

В день приезда их ждал наваристый куриный бульон и безмятежные лица сына и дочери. Значит в их жизни все было хорошо, и Тома успокоилась. После сытного ужина все расползлись по своим комнатам. Тома уставилась в телевизор, а Валерий отправился по своим мужским делам.

По телеку шел какой-то старый ужастик про всякую нечисть. Этот фильм женщина уже смотрела и не раз, но, иногда, когда его крутили по телевизору, она его пересматривала снова. Тома щелкала соленые орешки и вполглаза наблюдала за происходящим. Неожиданно один из кадров фильма напомнил ей ту самую странную комнату, в которую ее привела цыганка, а через пару минут в кадре появилась, и она сама. Женщина пристально посмотрела на Тому с той стороны экрана, и Тамара вздрогнула.

«Так вот откуда ты пришла, моя милая, – прошептала женщина и расслабилась, – а я-то думала, что ты настоящая»

Все оказалось гораздо проще, чем она предполагала. Все, что случилось в Выборге ей просто привиделось. Видимо обстановка и атмосфера старых улиц сыграли с ней злую шутку. Мозг женщины спроецировал отрывок из этого фильма в ее настоящее и это и стало ответом на все произошедшее в Выборге.

Женщина сладко потянулась, заноза, сидящая в ее сердце, растаяла и мир снова наполнился праздничным настроением. Тамара тихонько подошла к двери дочери и заглянула туда. Дочка корпела над учебниками. До сессии осталось каких-то пару недель, а там не за горами были и госэкзамены.

Тамара тихонько прикрыла за собой дверь и отправилась в комнату сына. Он тоже готовился к своей первой сессии.

Неожиданно Тамару охватила огромная любовь к своему достаточно взрослому ребенку и ей захотелось крепко прижать его к себе, чтобы защитить от всех невзгод. Но женщина сдержала себя и подойдя к нему лишь слегка приобняла за плечи.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

– К философии готовлюсь.

– Ну готовься, не буду тебе мешать, – шепнула Тома, в очередной раз подавив неожиданно нахлынувшие на нее чувства.

Обратив внимание на лохматую макушку сына, она подумала о том, что его нужно срочно отправить в парикмахерскую и не удержавшись чмокнула в голову.

Парень удивленно посмотрел на мать. Ей не свойственны были такие проявления чувств.

– Учись, – сказала она, похлопав его по плечу и вышла из комнаты.

В доме царила гармония и покой. Тамара ощутила спокойствие в своей душе и выкинув слова цыганки из головы, погрузилась в просмотр любимого ею сериала.

2016

Все случайное не случайность.

Антон стоял перед домом на Смоленской 10 и готовился к встрече с матерью.

После приезда в Москву страсти по его родословной поубавилось. У брата и сестры на носу маячила сессия. Обоим стало не до расследования. Впрочем, Антон все время думал о матери, и эта мысль не давала ему покоя.

За последний месяц он много размышлял. Перебирал в памяти полученную в Перми информацию и все больше и больше убеждался, что его мама перед ним ни в чем не виновата. У нее просто не было другого выбора, – оправдывал ее парень, после чего ему все чаще хотелось порадовать ее сворим присутствием.

Он понимал, что у одинокой женщины с ребенком было не так много шансов на выживание. Она могла оставит его в приюте или умереть с голоду. И если бы мама выбрала второй вариант, то пострадали бы оба.

Она же не бросила его на улице, а отнесла к дверям приюта? – рассуждал парень снова и снова, – а значит беспокоилась о нем и знала, что его скоро найдут. К тому же, у нее ведь был и еще один вариант, который решил бы все ее проблемы. Это аборт, но тогда бы Антон просто не появился бы на белый свет. Но мама подарила ему жизнь, и он был ей за это очень благодарен.

Хотя второе его «Я» иногда осуждало поступок матери. Он понимал, что будь он на ее месте, то никогда бы не поступил так со своим ребенком. Мать вынашивала его все девять месяцев, родила и даже нянчила.

«Разве возможно быть такой бессердечной? – спрашивал он себя, – чтобы оставить свою плоть и кровь на пороге детдома?»

Эта половинка Антона не могла принять поступок матери и осуждала его, тогда как первая всегда находила ему оправдание. Но он никогда не был на месте матери, а значит, не имеет права ее судить.

И действительно, останься он один с ребенком на руках, ему бы помогли. У него столько родных и близких ему людей, которые никогда бы не оставили его в беде. А вот у мамы таких друзей, возможно, и не было. Единственно близкий ей человек, не подал ей руку помощи, а отца, к тому времени уже не было в живых.

Промучившись целый месяц, Антон решил действовать и отправился по известному ему адресу. Нужно было, наконец-то, поставить все точки над «Ы» и принять мать такой, какой она является на самом деле.

Антон взглянул на обшарпанную металлическую дверь достаточно потрепанного дома, выдохнул и нажал на кнопку домофона с цифрой 220. Было немного страшно и у него от волнения дрожали руки.

– Кто там? – услышал он старческий немного дребезжащий голос, и сердце его ушло в пятки.

Сейчас он познакомится со своей мамой.

Запищал домофон и Антон, перепрыгивая через две ступеньки, домчался до третьего этажа. Дом был старый, и лестничные пролеты здесь были высокими, но парня это не смутило. Впереди его ждала родная мать, и ничто не могло помешать ему с ней познакомиться.

Заскрежетал замок и перед ним появилась дородная старушка со светлой косынкой на голове.

– Антон? – услышал парень голос бабы Маши, уборщицы из больницы и обомлел.

– Баба Маша, это вы? – вторил он ей.

Они оба удивленно уставились друг на друга. Одна стоя в квартире, второй на лестничной площадке.

– Ой, что же ты стоишь на пороге-то, проходи, – пригласила его в квартиру пожилая женщина.

Антон вошел и огляделся. Старые бумажные обои и неяркий свет в прихожей. Все вызывало уныние.

– Раздевайся, а я сейчас чайник поставлю, – сказала баба Маша и кинулась на кухню.

Антон прошел вслед за ней и, поставив тортик на стол, отправился мыть руки.

Это была обычная коммуналка. Вся огромная прихожая была заставлена велосипедами разных мастей и детскими санками, а на кухне стояло несколько столиков. Судя по всему, у каждого хозяина он был свой.