Кристиану вдруг вспомнилось, как в детстве они с Марго часами слушали рассказы Изабель о далекой стране, в которой она родилась… Она показывала Францию на политической карте мира. Тогда еще ни он, ни Марго даже не знали, что этого государства больше нет. Они легко находили на карте Париж, где родилась бабушка, и Бордо, где родился дедушка. Бордо, край вина… Почти полвека ушло на создание виноградников здесь, на этой земле, в добровольном изгнании.

– Ты обратил внимание, что бабушка чем-то расстроена? – тихо спросила Марго.

– Тебе показалось, просто Клод может вывести из равновесия кого угодно. Я каждый раз удивляюсь терпению сестры…

В наступившей тишине прозвучал голос Шарля:

– Оставим это. Ты видел наш подарок?

– Еще нет.

– Я хочу, чтобы ты открыл его при нас.

Они вернулись в дом, и Марго дала ему небольшой сверток. Кристиан открыл его и увидел книгу, на обложке которой был с детства знакомый рисунок. «Маленький принц»! Он всегда любил эту книгу. Это была одна из тех двух книг, которая всегда лежала у него столике возле кровати.

– Посмотри на год издания, – не унималась Марго.

Кристиан открыл книгу. Год был 193…, издание увидело свет еще при жизни Сент-Экзюпери.

– Где ты достала ее? – Кристиан не мог оторваться от книги.

– Это Шарль. Он купил ее по Интернету.

– В Интернете проводился книжный аукцион, – уточнил Шарль.

Кристиан показал книгу бабушке. Она пролистала ее:

– Удав, проглотивший слона. Как это реально.

– Нет, определенно Марго права, – подумал Кристиан. – Бабушка чем-то расстроена. Но чем? Вряд ли из-за Клода. Его демагогию уже давно никто серьезно не воспринимал.

– Я устала и хотела бы отдохнуть, – бабушка встала с дивана.

– Ты можешь подняться на второй этаж и прилечь, – предложил Кристиан.

– Я предпочитаю отдыхать у себя дома.

– Мы вас подвезем, – предложил Шарль.

Еще не было шести, когда Кристиан остался один. Он быстро подготовил комнату для включения приборов очистки, убрав все, что ему было нужно, в холодильник и шкаф. Собрал подарки и поднял их наверх. Очистка первого этажа занимала около полутора часов, которые он решил провести у себя в кабинете. Он сидел в кресле, перелистывая пожелтевшие страницы и читая незамысловатые фразы, за которыми скрывался глубокий смысл.

– Мне нужен друг…

– Боже, как все вечно, – подумал Кристиан, он отложил книгу и откинулся в кресле. – Мне грех жаловаться, у меня все есть. Есть любимая работа, которая занимает большое количество времени… А вечера? – вдруг возразил он сам себе.

Иногда по вечерам особенно остро ощущается одиночество. Ему вдруг вспомнился давний разговор с бабушкой о том, почему человеку надо обязательно жениться.

– Я принадлежу сам себе, я свободен и сам распоряжаюсь своим временем.

– Это и плохо, – возразила Изабель. И добавила:

– Паскаль утверждал: "Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо иметь все необходимое".

– Ну, с тем, что нехорошо иметь все необходимое, я согласен: это приводит к лени, нежеланию стремиться к чему-то. Но почему нехорошо быть свободным?

– Когда подрастешь, поймешь, что между полной свободой и ощущением, что ты никому не нужен, почти нет границы. И тогда тебе станет плохо от одиночества.

Вот он и дорос до понимания вреда полной свободы.

Посидев еще несколько минут в раздумье, Кристиан набрал номер Изабель. Она ответила не сразу. Сначала Кристиан подумал, что он разбудил бабушку, но, приглядевшись, понял, – она не спала. Изабель сидела в кресле, держа альбом со старыми фотографиями. Кристиан хорошо знал его содержимое. Это были "фотографии из прошлой жизни" – так говорила о них Изабель, Париж шестьдесят лет назад.

– Что, приступ ностальгии? – он попытался обратить все в шутку.

Бабушка ответила не сразу. В ее взгляде замерла какая-то вселенская печаль.

– Я получила известие из прошлого, – сказала она после паузы. – Оказывается, прошлое действительно существовало.

Первый раз в жизни Кристиан видел бабушку в полной растерянности.

– Я буду у тебя через двадцать минут, – произнес он и, не желая слушать возражений, отключил видеофон.

Кристиан застал бабушку сидящей в кресле – точно в такой же позе, в какой видел ее на экране. Она сидела, рассматривая фотографию. Кристиан подсел к ней на подлокотник кресла. Бабушка не любила этого, но сейчас она даже не обратила внимания, хотя Кристиан готов был объяснить, что ему так проще рассматривать фотографии вместе с ней. Он увидел бабушку в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет с молодым человеком, может быть, на год-два старше ее.

– Это мой кузен, – ответила бабушка на его молчаливый вопрос. – Я не видела его более шестидесяти лет. Его семья осталась в Париже, а мы уехали.

– Так он позвонил тебе?

– Нет. Мне позвонил кто-то другой. Человек, который не назвался. Он спросил, знаю ли я Леона Дефорта. И сообщил, что у него есть письмо от Леона для меня и в ближайшее время он постарается переслать его мне.

– Почему ты не дала e-mail? Эта весть была бы уже у тебя в руках.

– Он этого не захотел. И ничего толком не объяснил. Только сказал, что я получу письмо в ближайшее время. Остается терпеливо ждать…

Изабель стала рассматривать фотографии, объясняя внуку, где сделаны снимки и что на них изображено.

– Неужели ты все еще тоскуешь по Парижу? – спросил Кристиан. – Или это тоска по твоей молодости?

– Даже не знаю, что тебе ответить. Я много лет живу здесь, здесь мой дом. Здесь родились мои дети и внуки. Здесь прожита основная часть моей жизни. Счастливой жизни… Но чем ближе я подхожу к моменту ухода в мир иной, тем больше у меня душа болит. Париж… Наверное, все-таки прав Вольтер: "Отчизна – это край, где пленница душа". Если хотя бы раз перед смертью я могла бы увидеть этот город, в котором я выросла.

– Ну, положим, до смерти тебе еще далеко, и кто знает, может, твоим мечтам суждено сбыться.

Кристиан пытался успокоить бабушку, хотя и понимал, что обещания его пусты.

– Ба, пойдем пить чай.

Он назвал Изабель так, как называл ее в детстве, чтобы отвлечь бабушку от печальных воспоминаний.

– Нет, я не хочу чай, но от бокала вина, пожалуй, не отказалась бы.

– Какое вино ты бы хотела?

– Выбери на свой вкус.

Пересмотрев бабушкины запасы, Кристиан достал бутылку Мерло 2099 года. Это было вино с их виноградников, и он был уверен в его качестве. К нему Кристиан нарезал сыр, у Изабель всегда можно было найти пять-шесть сортов. Классический французский десерт!

Изабель убрала альбом с фотографиями.

– Кстати, как выглядел человек, который тебе звонил?

– Не знаю.

– Разве ты говорила не через видеофон?

– Через видеофон, но, видимо, экран был закрыт с той стороны. Сначала я решила, что это технические неполадки, но потом поняла, что человек с той стороны не хочет, чтоб его видели.

– На каком языке вы говорили?

– На французском. Но он говорил с акцентом, мне незнакомым. Леон просит о помощи, это все, что известно мне на сегодня. Остается ждать подробностей.

Кристиан вернулся домой только после того, как убедился, что Изабель немного успокоилась. Они решили никому не рассказывать об этом, по крайней мере, до того, как что-нибудь прояснится.

И жизнь потекла своим чередом.

Прошло более десяти дней, а Изабель не получила никаких известий. Ей стало казаться, что сам звонок был плодом ее воображения, отражением какой-то внутренней тоски.

Кристиан звонил по нескольку раз в день, но не навещал ее: шел сбор винограда и он был занят с утра до вечера, включая субботы и воскресенья.

К концу третьей недели Изабель почти перестала ждать письмо. Видимо, долгое ожидание утомило ее. Закончился сбор урожая. Кристиан стал чуть свободней. В один из вечеров, навещая Изабель, он обнаружил в почтовом ящике конверт.

– Ты сегодня забыла взять почту, – сказал он бабушке. – Дай ключ от ящика.

– Я брала вечернюю газету в пять часов. Там больше ничего не было.

– Тем не менее, там что-то лежит.

Кристиан взял ключи и принес письмо. Оба с удивлением стали рассматривать большой голубой конверт, на котором не были указаны ни адрес Изабель, ни адрес отправителя. Не было ни одной почтовой печати.

– Оно явно пришло не по почте, – задумчиво произнес Кристиан.

Изабель вскрыла письмо. Оттуда выпало три фотографии и тетрадный лист, исписанный мелким почерком. Они стали рассматривать снимки. На одном были запечатлены сидящие на скамейке Леон и Изабель.

– Это снято на Елисейских полях, – взволнованно сказала Изабель. – Почти перед моим отъездом. Тогда мы долго гуляли по Парижу и думали, что расстаемся ненадолго. А оказалось – на всю жизнь.

На втором снимке Леон был с двумя женщинами. На обороте было написано, что это его жена и дочь. На фотографии стояла дата – 2076 год. Третий снимок, видимо, был сделан не так давно. На этом снимке Леон, уже пожилой человек, стоял рядом с молоденькой девушкой. Снимок был плохого качества. Сзади стояла дата – 2104 год.

– Ты прочтешь письмо вслух? – спросил Кристиан.

Изабель молчала. Она сидела с отрешенным видом, крепко сжимая письмо.

– Я боюсь, – вдруг тихо произнесла она. – Прочти ты.

Кристиан взял лист бумаги и глазами пробежал по строчкам. Казалось, что каждое слово из этого письма плачет. Текст был сумбурен, сентиментальные воспоминания сменялись мольбами о помощи. И главное, просит вывезти к себе его внучку, дать ей убежище, вытащить ее из ада, в котором они находятся. Леон писал, что родители девочки погибли при невыясненных обстоятельствах, когда ей было четырнадцать лет, сейчас ей восемнадцать, и она находится на попечении деда. Но ей угрожает опасность.

– Какая опасность может угрожать молодой девушке? – недоуменно спросил Кристиан.

Бабушка хранила молчание. Кристиан еще раз проверил конверт и обнаружил записку, содержащую только одну фразу: "С вами свяжутся". Не было указано, кто, как и когда.

– Итак, что мы знаем? – спросил он у Изабель.

– Что внучке Леона во Франции грозит опасность и что ее надо оттуда вывезти, – ответила бабушка. И добавила:

– Давай поговорим обо всем завтра. А сейчас я хочу побыть одна.

Кристиан знал, что спорить с бабушкой бесполезно, и, поцеловав ее на прощанье, оставил одну. Он понимал, что впереди у Изабель длинная, бессонная ночь. Возвращаясь домой, Кристиан пытался мысленно проанализировать прочитанное. Итак, Леон, бабушкин кузен, которого она не видела почти шестьдесят лет, просит спасти свою внучку. Видимо, той угрожает серьезная опасность. Скорее всего, девушка находится на территории того государства, где когда-то была Франция. Если он обращается к Изабель после многолетнего молчания, значит, положение действительно серьезное и, видимо, бабушка – последняя надежда. Безусловно, Изабель постарается сделать все, что в ее силах.

Вопрос, что в ее силах. Дома он, прежде всего, включил компьютер и высветил на экране политическую карту мира. У него в кабинете висела карта Европы времен молодости Изабель. Там гордо красовалась Франция. На экранной карте этого государства уже не было. Вместо нее там фигурировал Францистан – мусульманское ортодоксальное государство. Такие же государства находились и на территориях бывших Бельгии и Германии. Границы этих трех стран были практически закрыты для въезда "неверных". Никто точно не знал, что творится на их территории. Эти земли чуть меньше двадцати лет назад были объявлены "Дар Аль-Ислам", "областью ислама" (это понятие возникло в XVIII-XIX веках), в то время как в других государствах Старого Света шла непримиримая война религий. История трех некогда независимых государств, попавших под религиозный гнет мусульманства, ужасала. Их уже было не спасти, но остальные страны, объединившись, вели борьбу за свое существование. Под угрозой жестокого террора и в борьбе за выживание были забыты такие понятия, как гуманизм и демократия. Мелкие государства объединились, чтобы противостоять мусульманскому террору.

Кристиан еще раз посмотрел на карту, висевшую в его кабинете.

– Интересно, когда она была напечатана?

Он подошел ближе и стал искать дату. В левом нижнем углу Кристиан обнаружил имя типографии, тираж и дату – июль 2043 года. Автоматически он подсчитал, что карта выпущена более шестидесяти лет назад. Сколько воды утекло с тех пор…

– Карта бабушкиных воспоминаний, – подумалось ему.

Часы показывали начало двенадцатого. Надо идти спать, завтра обычный рабочий день.

Он уснул почти сразу, хотя почти заставил себя лечь в постель. Сон был настолько глубокий, что он проснулся только от звонка будильника. Такое случалось редко. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить сон. Вернее, его ощущение. Кристиан помнил, что всю ночь он бродил по каким-то развалинам, пытаясь найти из них выход. И вдруг появилась женщина в библейском одеянии. Казалось, сама Дева Мария спустилась к нему с небес. Она знаком указала ему следовать за ней. Кристиан повиновался. Женщина вывела его к морю – это было спасение. Кристиан хотел поблагодарить ее, но видение растаяло в воздухе. Единственное, что он запомнил – это пронизывающий насквозь взгляд серых миндалевидных глаз. И море. Он никак не мог вспомнить, был ли он один или с ним были еще люди. Однако сон оставил ощущение победы над всеми трудностями, ощущение, что он, Кристиан, получил благословение небес. В нем появилась какая-то внутренняя уверенность, что им удастся вывезти внучку Леона. Надо только составить правильный план.

Проведя утро в раздумьях, Кристиан опоздал на работу. Пробыв там около трех часов, он взял день отпуска.

Изабель удивилась, около десяти утра увидев внука, входящего к ней в квартиру.

– У тебя что-то случилось? – спросила она.

– Нет. Просто решил отдохнуть. Как ты думаешь, полагается мне день отпуска?

– Безусловно.

Она была рада его приходу. Вдвоем легче переносить это бесконечное ожидание вестей. За завтраком, который на скорую руку организовала Изабель, они заговорили о вчерашнем письме.

– Знаешь, я думаю, что человек, который его отправил, свяжется с нами сегодня, самое позднее – завтра, – сказала Изабель.

– Почему?

– Вспомни, письмо без штемпеля. Значит, кто-то положил его в ящик. Следовательно, этот кто-то находится здесь. Убедившись, что мы получили письмо, он позвонит или придет.

– Скорее всего, ты права, – задумчиво произнес Кристиан. – Но зачем вся эта таинственность?

– Видимо, вывезти человека из закрытой страны – дело опасное.

Изабель замолчала. Какая-то давящая тишина повисла в воздухе. Кристиан чувствовал, что бабушка хочет поведать о чем-то. В доме почти не упоминалось о том периоде, когда родители Изабель покинули Францию. Вскользь говорилось, что это решение им далось очень нелегко, но другого выхода у них не было.

– Знаешь, – нарушила тишину Изабель, – отец перед смертью очень страдал. Он пытался понять, чего они не сделали, чтобы сохранить родину.

– Но они много сделали для Франции, – возразил Кристиан. – Просто сама ситуация была для них проигрышная. Они были в меньшинстве.

– Может быть. Но отец перед смертью припомнил слова Робеспьера: "Для Отечества сделано недостаточно, если не сделано все”. А мы, видимо, не смогли или не захотели сделать все… Да что уж теперь говорить…

– Ба, а как тебе объяснили отъезд из страны?

– Да никак. Я просто росла среди этих разговоров. О том, что надо сохранить язык, культуру, страну. Потом в нашу жизнь вошла казавшаяся поначалу абсурдной идея отъезда. У нее были приверженцы и противники. А тем временем Франция все больше теряла свое лицо. На улицах все чаще слышался арабский язык. Появились двуязычные надписи. По дороге в гимназию я видела огромное количество женщин с закрытыми лицами и мужчин в национальных костюмах. В школе перестали изучать Библию. Часть церквей пришла в запустение. А уже после выборов сторонники отъезда стали искать земли для покупки и переезда. Они решили построить Францию заново, построить страну для французов. И им это, в общем-то, удалось. Правда, здесь нет Сены…

Телефонный звонок прервал их разговор.

Изабель бросила взгляд на часы – они показывали полдень.

– Это Марго, она всегда звонит в это время.

И действительно, на экране высветилось лицо сестры Кристиана.

– У тебя все в порядке? – спросила она его удивленно.

– Порядок, я просто решил отдохнуть. Как ты думаешь, имею на это право?

– У тебя какие-то неприятности?

– Нет, у меня, правда, все в порядке.

Марго не поверила Кристиану. Она слишком хорошо знала брата. Не задав больше ни одного вопроса, она быстро закончила беседу.

– Марго поняла, что мы что-то скрываем, – сказал Кристиан. – Придется ей обо всем рассказать.

–Конечно, но чуть позже, когда мы узнаем более подробно обо всем, – ответила Изабель. – Мы ведь с тобой пока практически ничего не знаем, кроме того, что Леон просит вывезти из… – она запнулась и через мгновение продолжила, – свою внучку.

Изабель стала рассказывать о Леоне. О том, как они вместе росли, мечтали о будущем.

– А потом мы уехали. Первое время связь была регулярной, но постепенно мы общались все реже. Потом, когда у меня уже были дети, связь прекратилась совсем. Я тогда даже и не заметила этого. И вот сейчас прошлое вдруг напомнило о себе. Я должна помочь Леону. Я обязана ему помочь.

Было непонятно, кому она это сказала, Кристиану или себе самой. Звонок в дверь прозвучал почти одновременно с окончанием фразы.

– Ну, вот и долгожданный гость, – произнес Кристиан и пошел открывать дверь.

На пороге стояла Марго.

– Ну, что у тебя стряслось? Почему ты у бабушки в неурочное время? – сразу атаковала она Кристиана.

– Бабушка тебе все расскажет сама.

Марго опустилась в кресло напротив Изабель и приготовилась к длинному рассказу. Но повествование заняло всего пару минут.

– Пока у нас больше вопросов, чем ответов, – произнесла Изабель. – И сейчас мы ждем встречи или звонка, который расставит все на свои места.

Марго задумалась.

– Это будет совсем непросто – вывезти девушку из шиитского государства. Особенно если она хороша собой. Она – товар. Дорогостоящий товар, но сама по себе ее жизнь ничего не стоит. Потому девушка – товар неодушевленный, «кукла для развлечения».

– Постой, – прервал сестру Кристиан. – У любого человека есть какие-то права.

– Только не в государстве, живущем по законам шариата. Там люди, подобные Леону, относятся к "ахль аль китаб", неправоверным, людям второго сорта. Они обязаны платить подушный и поземельный налоги. Скорее всего, они обязаны носить одежду, цветом отличающуюся от одежды правоверных, и другие отличительные знаки. Вы сказали, что у девушки нет родителей?

– Да, – подтвердила Изабель. – Леон написал, что они погибли при невыясненных обстоятельствах.

– Ну вот, видите! Если убитый не является правоверным, это никого не волнует. А если какой-нибудь мусульманин захочет взять внучку Леона в свой гарем, то дед не сможет помешать этому.

– Ты преувеличиваешь, – тихо произнесла Изабель.

– На самом деле действительность, к великому сожалению, еще ужасней.

– Да, но откуда ты все это знаешь? – удивленно спросил у сестры Кристиан.

– Мы с Шарлем помогали Полю собирать материал для его последней книги. Так что уже пять лет все свободное время мы занимаемся историей Европы ХХI века, или, вернее, историей падения Европы.

Поль был свекром Марго, одним из самых уважаемых ученых-историков. Его труды были переведены на многие языки.

– Почему ты никогда не говорила об этом? – спросила Изабель у внучки.

– Не хотелось тебя расстраивать. Ты ведь не любишь касаться омусульманивания Франции. А Кристиану это было неинтересно. Я как-то упоминала о книгах в разговорах с ним, но ему все это было просто безразлично. Он был занят изготовлением вина.

Кристиан припомнил, что Шарль и Марго действительно иногда говорили с ним о каких-то книгах, связанных с Францией, но его это мало трогало. Для него понятие родины было тесно связано с домом, родительским и своим, с его школьными друзьями. Страна исхода его прадеда не вызывала в нем никаких чувств.

Нельзя испытывать ностальгию по прошлому, так он пытался объяснить самому себе это безразличие. Кристиан вспомнил, как в детстве они вместе с Марго и Франсуазой рассматривали старые фотографии Парижа, Бордо, семейные снимки деда на фоне виноградников. Точно так же он рассматривал художественные альбомы других стран и городов. Без эмоций. Очевидно, Марго смотрела на все это иначе.

Кристиан бросил взгляд на сестру. Перед ним, удобно расположившись в кресле, сидела уверенная в себе женщина. Пожалуй, слишком уверенная… Ему почему-то вспомнилось, что все свое детство и юношество Марго провела среди парней. Мысли нарушил голос сестры.

– Мы должны уйти, оставив бабушку одну.

– Но почему?