Что за чудо эта Земля!

Каких только нет красивых растений! Каких только нет полезных ископаемых! Это все запасы Земли. А что только на ней не растет! От хлеба насущного до самых прекрасных цветов!

И кто только не живет на этой прекрасной Земле, в воде и на суше! И все красиво, рационально, обоснованно. И сам человек, казалось бы, порождение самого космоса! И все ему дано на этой Земле – бесплатно. Казалось бы, бери сколько надо тебе, но не более.

Но человек стал алчным до бесконечности!

Если мы не остановим свою неудержимую алчность, мы погибнем, перегружая себя добром природы и загрязняя ее вредными отбросами.

Мы изо дня в день ежеминутно увеличиваем и распространяем вредные для жизни, для себя, для Земли и всего, что на ней живет, микробы и вирусы. Земля уже не может сопротивляться человеку.

Ну что ж, если мы не хотим умерить свою алчность, не хотим отвечать за свои вредные отбросы, то человечество, взрастившее себя до космической красоты и цивилизации, само же от себя и погибнет. И если оно так – туда ему и дорога!

Мурка слезливая

Поскольку у дочери Тани первым в жизни котенком был маленький пестрый Мурчик, всех последующих кошек она называла Мурками. А первого она сама отпоила красным вином!

А эту кошку мышиного цвета Таня с мамой подобрали в соседнем дворе. Из глаз у кошки постоянно текли слезы: то ли ее били по голове, то ли что другое – неизвестно. Таня сразу назвала ее Муркой…

Мы тогда построили одноэтажный дом, и без кошки стало жить невозможно – мыши одолели. А Мурчик куда-то сбежал насовсем. Мы его долго ждали…

Мурку я после умного Мурчика сразу не залюбил. Она могла ни с того ни сего залезть по спине и сесть на плечо. А если я без пиджака!! В ней была сиамская кровь. Хотя порой она мяукала, просилась на руки, сидя рядом.

Немного попозже, когда поправилась, она стала уходить на неделю, а то и на две. Потом родила одного котенка. Когда он подрос, снова стала уходить. Вот нет ее сутки, двое. Потом приносит хомяка. Котенок явно не справляется – большая добыча. Половина осталась.

Таня смотрела-смотрела и принесла двух городских кошек. А я как раз поймал двух живых мышей. Выпустил их из старой, еще решетчатой мышеловки. Они разбежались в разные стороны. А кошки – мама и дочка – только посмотрели им вслед. Я тогда сказал дочери:

– Что это за кошек ты принесла? Две мышки обхитрили их.

Таня с мамой приучали этих городских кошек пользоваться унитазом. И те вдруг быстро все поняли. Старшая, видно, показала младшей…

И тут наша старая Мурка явилась – не запылилась. Надрала новую. Маленькая сидела в углу. Я побил Мурку ремнем, чтобы знала, как уходить надолго, и выбросил в сенцы.

Через какое-то время она снова зашла. Мне ее стало жаль. Я ее напоил молоком, впустил в дом, она села потихоньку под стол в уголок.

Я ей дал белого хлеба с маслом, а затем все-таки выкинул в сенцы. Она ушла и больше не приходила.

Кошки, видимо, все понимают: Мурка поняла, что перестала быть хозяйкой, и ушла насовсем.

Трава-мурава

Так мы любовно называем полянки, поляночки по деревням, селам и даже городам, любуясь и вдыхая свежесть маленькой зеленой травки, особенно ранней весной. Боже ты мой! Ведь еще кое-где снег не растаял, а травка на проталинках-полянках уже зеленеет слабым нежно-салатным цветом.

Когда ты успела вырасти, зазеленеть, до боли напоминая детство, нежная, шелковистая зелень?! Да, да, если внимательно наблюдать, сначала она как зеленые бусинки, разбросанные щедрой рукой, прорывалась сквозь серую прошлогоднюю траву. Через день-два она вдруг показалась сплошным светло-зеленым покрывалом. А еще день-два – и вот уж стала яркой-яркой от весеннего солнца!

Так молодая девушка, казалось, еще вчера бывшая неуклюжим подростком, вдруг покажется стройной, обаятельной девушкой, чарующей своей молодостью! Кто-то скажет про нее: «Посмотри-ка, да она же красавица, невеста!»

Вот и полянка перед моим окном вдруг однажды оказалась сплошным предвещающим жаркое лето зеленым ковром, на котором так хочется растянуться, поваляться, отдохнуть безмятежно от всех беспокойных будничных хлопот.

Все это благодатная природа…

Огромное спасибо нашему доброму волшебнику – солнышку, безвозмездно дарящему красоту и жизнь всему живущему, в том числе и людям.

Как я приготовился к смерти

У меня с детства часто болел желудок, а ближе к пенсии и вовсе. И вот меня стало рвать, рвет, что бы ни поел! День, другой рвет, даже от лекарств. Началась слабость, руки дрожат. Немного повысилось давление. «Ну, думаю, приходят кранты. Наверное, рак желудка. Рвота – это первый признак рака. Не за горами и смерть. Что ж, мне уже пятьдесят девять. От рака умирают и более молодые. Немало моих друзей и знакомых – даже и косточек не осталось. Вот и моя пора приходит».

Грустно, конечно. Но что делать, как утешить себя? Хотя бы малым: и лет порядочно прожил, и жизнь видел со всех сторон, и у смерти близко бывал. Стал вспоминать – раз пять! Но выходил из таких ситуаций невредимым.

И вот – рак. Жаль, если не успею приготовиться. Надо бы хоть как-то вещи продать, что ли – ведь все уйдет куда попало, разве что раздать родственникам…

А впрочем, что жалеть: сдохнешь – ничего не надо, не я первый, не я последний. Это живым все надо. Жаль, что много не успел. Да и пожить для себя толком не успел… Впрочем, и все ведь так…

Я стал вспоминать других умерших близких и очень знакомых. «Что странно, – мысленно анализировал я, – часто бывает, что человек погибает именно тогда, когда становится можно пожить да порадоваться, при каких-то успехах, особенно материальных.

Ну что ж, умирать – так умирать. От судьбы, как говорится, не уйдешь, поболею, сколько-то протяну как-нибудь… Как другие… Но через пару дней мне стало легче, рвота стала проходить, я начал понемногу есть. Но почувствовал боль под ребром, отдавалась она в левом боку.

«Так ведь это с печенью что-то, а вовсе не рак желудка! Так вот чего надо было лечить!» – подумал я.

Вероятно, у меня было какое-то отравление. Я начал вспоминать, как выпил где-то рюмку коньяку, а это оказался вовсе не коньяк, а какая-то гадость. После запил кисло-ядовитым соком.

«Точно, отравление, – немного воспрянув духом, рассуждал я, – надо теперь лечить печень, а не желудок. От печени так сразу не умирают».

Настроение стало подниматься, появилась надежда на выздоровление. Значит, еще поживу сколько-то!

Я сходил в больницу. Дали проглотить что-то типа резиновой трубки. Дали рецепт на лекарства от печени, прощупали живот. Вроде все хорошо. «Теперь возьмусь за себя. К черту курение, острую пищу, да и вообще, что попало и как попало есть не буду. Если чего-то захочется вредного, то съем чуть-чуть.

Ну вот, а я уж совсем хотел богу душу отдать. Нет, я еще поживу!..

Так первый раз в жизни я по-настоящему готов был умереть.

Как приходит старость

Старость – она приходит к человеку постепенно, потихоньку, исподволь, как осень. Недаром старость человека часто называют осенью.

Все, наверное, замечали, как после жаркого лета становится все холоднее и холоднее: утренние зори, холодные росы, чаще дожди. Не заметили, как пожелтела березка под окном, а уже краснеет на опушке осинник.

Так и человек. Вдруг обнаружит однажды в зеркале заботливые морщинки на лбу, у глаз. «Все, появились морщины», – скажет про себя или вслух. Но знает, что до старости еще далеко-о!

Дальше постепенно, но неизбежно приходят болезни – все чаще болит поясница или желудок. Нет уже той свежести по утрам…

Вот так однажды обнаруживает человек признаки надвигающейся старости – морщины, седину, болезни. А ведь он еще даже не на пенсии!

Всему свое время

Всему свое время, повторяют все, но быстро об этом забывают. Между тем, и правда – каждому овощу свое время. И рыба ловится тогда, когда и должна.

В лес за грибами, когда уж время их прошло, отправился я осенью в бабье лето. Вспомнил, что много было нынче грибов, год урожайный.

И вернулся пустой из леса. Ну как же так? Ведь столько было грибов!

Подумал – и сказал себе: «Нет – всему свое время! И грибам время, и ягодам, и любви время, и смерти».

Промелькнувшая любовь

Я ехал домой в совсем пустом вагоне поезда. Со мной в купе ехала только одна маленькая, полненькая девушка. А я тогда только что женился.

Девушка позволила себя целовать. Рассказывала про старшую сестру, передовую работницу, в газете была ее фотография и коротко о ней: что живут они без отца и матери, вдвоем с младшей сестрой.

Видно было, что я этой девушке очень нравлюсь, и она готова отдаться мне. Я перебрался на ее полку. Ну и, конечно, сна не было, хотя была глубокая ночь…

Но я побоялся последствий, тогда было очень строго. По ней было видно, что она еще ни разу не целована. И я не сделал ей ничего плохого.

Вспоминала ли она меня потом, помнила ли? Возможно, я больше пожалел Настю – свою молодую жену. Конечно, я и сам сильно увлекся, чуть не потерял голову и вполне мог рискнуть уехать с ней в неизвестность. Но, повторяюсь, побоялся последствий.

Так что извини меня, дорогая. Видит бог, как говорится, но тогда, в то время, я любил тебя. А по вагону без конца взад-вперед ходила проводница…

Любовь

Звали ее Любой. Я приехал домой на зимние каникулы. Шло как раз отчетное собрание. Выступили, высказались почти все, кроме нас, конечно. Ладно, что нас не выгнали! Я для них был чужой, а Люба недавно начала работать.

Мы понравились друг другу, познакомились. Оказалось, она старше меня на год. Я тоже был на третьем курсе. Оба мы были молодые, я немного повыше ее, хотя и невелик ростом, а она – полненькая брюнетка. В общем, пара, да и только!

Заговорили мы о житье-бытье.

– Ты что закончила?

– Да вот, после десятилетки пошла в агрономический на факультет «курица», – она улыбнулась, показав маленькие зубки.

– А мне вот еще год надо было учиться, но я пошел в музыкальное училище.

– Ну, так вы молодец. А меня вот направили в ваш колхоз, руководить двумя женщинами – они ухаживают за птицами, а я яйца собираю. – Она опять показала два ряда мелких зубов…

Люба немного стеснялась своей профессии. Ну как же! Я-то ведь музыкант! Но мне важно было, что Люба простая деревенская девчонка, ничем не избалована, как некоторые городские.

Мне нужно было завтра ехать, каникулы у меня заканчивались. И я уехал в надежде, что Люба дождется меня. Где она еще возьмет музыканта? Мы договорились, что писать друг другу не будем.

– Я скоро приеду на летние каникулы.

– Ну и ладно.

– Но учти, мы сделаем свадьбу небольшую…

Она промолчала. Ранней весной я узнал от родственников, что моя Люба умерла.

– Как?! – не выдержал я.

– Да очень просто. Заразилась куриной болезнью. Куриц всех сожгли вместе с курятником. А она умерла в больнице. Вот и все…

Скажу только, что это было шестьдесят лет назад.

Осенний заказ

Осень в человеческом понимании ассоциируется с плохой погодой, холодом, слякотью – и, думается, справедливо.

Но мы все также помним «…в багрец и в золото одетые леса, в их сенях ветра шум и свежее дыханье, и мглой волнистою покрыты небеса»… А я скажу еще: солнца, солнца много, холодного осеннего солнца. Это признаки осени. Это осень гуляет, празднует, так же как люди гуляют свои любимые праздники после утомительных будничных трудов.

Вот, наверное, за что многие из нас больше всего любят осень, а не только за запах первого выпеченного хлеба, за обилие осенних даров природы.

Что я чувствовал и думал во время военного переворота в России (ГКЧП)

Утром, случайно включив радио, я услышал информацию ТАСС: указы, приказы нового правительства по случаю будто бы болезни Президента. Читал их Янаев.

Я сразу понял, что это липовое правительство, военный переворот.

Я пал духом, буквально заболел, впал в апатию, лежал и думал: «Зачем работать – ведь эти сволочи могут сделать все что угодно с моими деньгами – отобрать, удешевить. Опять начнется неправда, вранье, цензура, – все старое, что было всю жизнь на моем веку. Мелькнула вдруг надежда – и опять фига.

Я знал, что это ненадолго, что сейчас другое время и люди не те, они хлебнули правды и свободы. Но на сколько они пришли к власти, кто их выбирал, черт его знает! Вот в чем беда.