– Не совсем уверена, что ты понял, – спокойно сказала Мела.

Наконец прекратил издавать непонятный ритм перкуссионист. Вальтер недовольно поднял голову, нашел взглядом «Йожа», выделявшегося длинными, торчащими в разные стороны волосами, указал на него когтем и громко рыкнул:

– Ты – следующий!

Йож подскочил на стуле, вскрикнув что-то непонятное, после чего, с опаской поглядывая на Вальтера, стал неожиданно для всех отбивать ровный ритм на своем барабане, чем-то похожим на винный кубок.

Это было знаком того, что все наладилось.

– О, нормальная пошла! – крикнул кто-то из гостей, потирая руки и наливая очередные пятьдесят грамм. Все участники группы, восхитившись «исправленным» перкуссионистом, стали играть еще веселее, и Тимитра громким голосом пел строки одной из самых популярных песен группы «Жизнь и свобода»:

Устал я звереть от скупых новостей –

Веселый мой друг, сто грамм мне налей,

Больше не страшно душе за других:

Долго был психом, теперь – тоже псих!

– А я тогда, стесняюсь спросить, кто? – задал риторический вопрос Вальтер, смотря, как бурно реагирует народ на песню.

– Тебе самому нужно ответить на этот вопрос, – пояснила Мела.

– Зря ты мне рассказала о восстановлении сердца, – вздохнул профессиональный убийца, и в его глазах была видна растерянность.

– Похоже, ты изменился только внешне, но не внутренне, – сделала вывод девушка. – Это важнее. Со временем привыкнешь к своей настоящей внешности… К тому же она даст тебе больше плюсов. Например, сможешь внедряться к демоноидам.

– Свой среди чужих, чужой среди своих? – усмехнулся Вальтер, и усмешка получилась действительно животной.

– А разве до этого было по-другому?

Вальтер осекся, неожиданно поняв, что Мела права.

– Зверь в человеческой шкуре… Видимо, кровир и должен быть таким.

– Ты стал больше животным, но станешь ли ты зверем – зависит от тебя, – пожала плечами Завидова.

– А ты считала меня зверем?

– Никогда.

– Серьезно?

– Абсолютно.

– Странно, ведь на моих руках застыло много крови…

– Но если бы ты вовремя не вмешивался, продолжила бы течь кровь ни в чем не повинных людей, и вряд ли она смогла бы застыть. Мне кажется, в таком случае ты бы просто не смог спать по ночам.

– Ты слишком добра к убийце.

– Этот убийца меня когда-то спас. Не забывай об этом.

– Сказала та, которую я только что чуть не убил…

– Ты бы не смог.

– Это почему?

– Превращение отняло у тебя большое количество сил, так что я спокойно смогла тебя остановить.

– Вот оно что… – протянул Вальтер, с радостью подумав: «Ты стала куда сильнее, Мела. Не знаю как насчет Берты, но обычного любителя помахать кулаками точно отвадишь… Да и есть ныне кому защищать тебя».

Красавица проводила чудовище до соседнего двора.

– Мне пора. У меня дел теперь много, – сказал Вальтер. – Надо себя привести в порядок, купить новую одежду, начальству показаться, чтобы не испугалось…

– Не беспокойся – я попросила Кирилла помочь тебе со всеми проблемами.

– Так его Кирилл зовут?

– А ты не знал?

– Не обращал внимания – все по фамилии привык звать. Божественный, видимо, знак всем нам, – улыбнулся парень, посмотрев в небо.

– Ты про что?

– Поймешь из учебника истории… Хотя про такое наверняка не пишут.

Мела приобняла Вальтера.

– Вряд ли мы когда-нибудь встретимся лишь вдвоем, волчонок, – сказала она.

– Я никогда не прощаюсь, баронесса, – ответил на это Вальтер и уверенно зашагал куда-то вдаль.

Мела долго смотрела ему вслед, пока к ней не подошел Кирилл:

– Все нормально?

– Да, конечно, – закивала она.

Барон обнял жену, посмотрел в сторону и произнес:

– Такие, как он, найдут способ выйти из любой передряги. Уверен, что мы еще с ним увидимся… Главное, чтоб при хороших обстоятельствах.

«И голос ее – виски»

…И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею.

Книга Екклесиаста, ст. 7:26.

В питейное заведение «Старкойот», которое гордо называлось «территорией развлекательно-культурной» и никак иначе, зашел молодой человек, привлекающий к себе внимание двумя деталями: выкрашенными во все цвета радуги длинными волосами и кожаным, сияющим своей чернотой плащом, скрывавшим тело от шеи до самых пят. Человек уверенным шагом прошел к пустовавшей барной стойке, придвинул к себе стул и присел на самый край. Бармен узнал молодого человека, кратко обратившись к нему:

– Здравствуй, Харя.

Харитон – а именно так звали парня – очень не любил, когда его сокращенно называли «Харя», но ничего поделать с кличкой, данной молвой, не мог, потому старался не обращать на нее лишнего внимания, вместо этого громко произнеся:

– Вильям Лоусон. Пятьдесят.

– Бюджетные напитки не держим, – с некоторой долей презрения произнес бармен.

– Пфф… Тогда Бэллантайнс.

– Закончился.

– А что осталось? – в голосе Харитона стало отчетливо звучать раздражение.

– Джеймсон.

– Давай Джеймсон.

Бармен потянулся к бутылке. Харитон достал из кармана плаща кошелек, вытащил банкноту и небрежно кинул ее на стойку. Бармен взглянул на банкноту и, не сбавляя градус презрения, произнес:

– Сдачи нет.

– Тогда наливай на все, – махнул рукой Харитон.

Светло-коричневая жидкость заполнила практически весь стакан. Харитон аккуратно его взял, жестом поблагодарил бармена, сделал глоток «живой воды», после чего окинул взглядом «Старкойот», громко про себя выругавшись.

Вечер для посещения был явно неудачный.

В одном углу заведения одиноко сидела Хелена. Она не изменяла своему стилю – длинные черные волосы свисали так, что были похожи на лезвия ножей, офисный костюм выделялся острыми углами плеч и локтей, шпильки дорогущих лодочек готовы были проткнуть ногу кому угодно… Хелена и сама отличалась какой-то холодной, даже мрачной угловатостью – может, именно поэтому и отталкивала людей от себя. Компанию ей составляли разве что очередной стакан вишневого пива (и это – после красного вина и рюмки водки) и валяющаяся на столе открытая пачка сигарет, от которой, вопреки известной песне, день лучше явно не стал.

В другом углу «Старкойота» все было совершенно по-другому – за одним столом с Кассандрой сидела группа мужчин, которые уже были под хорошим градусом, как, впрочем, и сама Кассандра, допившаяся до такой степени, что позволяла себе курить прямо в помещении, а не на улице. Женщина поправляла изящными жестами кудри, хохотала, поднимала бокал с чем-то, имеющим ядовито-зеленый цвет (скорее всего, это был какой-нибудь коктейль), острила не хуже собравшихся вокруг поклонников, блистала перед мужчинами своим новым платьем, украшенным рюшечками и цветочками – в общем, казалась намного приветливее, чем сидящая напротив Хелена.

Они ненавидели друг друга, хотя были крайне похожи, особенно в одном – обе относились к Харитону с презрением, граничащим, опять же, с ненавистью. И тот это знал, хотя и не понимал, когда началась эта эпоха взаимной ненависти – впрочем, ему это было уже не важно.

Он не подошел ни к одной, ни к другой – Хелена бы ему сказала: «Пошел прочь», а Кассандра и вовсе обошлась бы одним уничтожающим взглядом. Просто поднялся и прошел к одному из свободных столиков – не хотелось ему сидеть за барной стойкой, глядя на бармена, который тоже его почему-то, да невзлюбил.

Но сесть ему не получилось – стул под ним благополучно развалился, и Харитон плюхнулся на пол, пролив на себя некоторый объем виски.

Кто-то из поклонников Кассандры громко захохотал, увидев сию картину.

– Так тебе и надо, холоп! – торжествующе воскликнул другой умник, и Кассандра его поддержала своим девичьим хохотом.

Чертыхаясь, Харитон поднялся с пола, поставил стакан на стол и попробовал сесть на другой стул. Тот тоже не выдержал вес парня, со стуком лишившись части одной из ножек.

«Старкойот» взорвался еще одним приступом хохота.

Плюнув и справедливо решив, что третью попытку предпринимать не стоит, Харитон вернулся к барной стойке. И тут он не поверил собственным глазам – разваленные на части стулья непонятно как, но стали целыми.

Повернувшись к бармену, Харитон сказал:

– Плесни мне еще.

– Да у тебя и так полный! – возразил тот.

Парень всмотрелся в стакан и удивился еще больше, ибо тот объем, который Харитон пролил на пол, каким-то образом вернулся.

– А ты мне наливал?

– Нет.

– А то, что случилось со стульями, видел?

– С какими стульями? – удивился бармен. – Харя, у тебя уже белая горячка разыгралась, что ли?

– Может быть, – не стал отрицать Харитон, поняв, что этого, кроме него, никто из присутствующих не видел, хотя над эффектным падением смеялись многие.

От мыслей парня отвлек местный конферансье, который вышел на импровизированную сцену и объявил, что сейчас выйдет на сцену новая, «молодая и подающая надежды» певица со странным именем Твения.

Харитон заметил, что Хелена и Кассандра напряглись.

К микрофону вышла девушка в ярком цветочном платье с изящным разрезом до бедра – завидев его, присутствующие мужчины тут же подали одобрительные голоса. Рыжеватые волосы были сложены в сложную прическу, которую поддерживали множество гребней и цветочных заколок. Твения была настолько красива, что, казалось, почти не пользовалась косметикой.

– Добрый вечер, – мягко произнесла она, поразив присутствующих не только красотой, но и голосом.

Хелена и Кассандра, не сговариваясь, заскрипели зубами.

– В начале своего выступления я исполню французский вариант знаменитой испанской песни о любви – думаю, многие из вас ее знают и любят. Итак, «Ле истуа де ун амур».

«Надо же, какой великолепный выбор», – одобрил Харитон, любящий все вариации этой ставшей классической песни.

Твения начала петь, и Харитон внезапно понял, что вокруг начало происходить что-то неладное – стрелки настенных часов стали бешено плясать из стороны в сторону, стаканы нервно подпрыгивали, а бутылки за спиной бармена принялись меняться местами, будто кто-то невидимый использовал их в качестве инвентаря для игры в наперстки. «Вроде выпил-то чуть-чуть, а так колбасит», – подумал парень, на всякий случай держась рукой за барную стойку, чтобы не упасть.

Твения перешла к припеву:

– C’est l’histoire d’un amour, un amour femme fatale…

«Мало того, что не согласованы слова меж собой, так еще и совершенно иные», – возмутился про себя Харитон, осматривая зрителей, которые восприняли искажение песни спокойнее, чем ожидалось. Такая реакция не слишком удивляла – музыкальная образованность людей в большинстве своем упала до такой степени, что для них великими песнями становились опусы в жанрах шансон и трэп, но Харитона поразило отсутствие восклицаний из уст куда более образованных Хелены и Кассандры: уж кто-кто, а они бы не стали молчать да выкрикнули свои замечания, причем не дожидаясь конца песни…

Оставался только один вывод – это слышал только Харитон. И когда он после этой прозвучавшей строчки глотнул виски и внимательно взглянул на Твению, то понял, кто был источником всех странностей, которые творились в течение вечера.

Этим источником была именно певица, и она, судя по всему, не была человеком – более того, поняла, что Харитон ее раскрыл. Парень хоть и не был опытным экстрасенсом, но внутреннее похолодание в районе кистей рук никогда не обманывало…

Твения закончила исполнять песню, и «Старкойот» разорвался громом аплодисментов. Пара мужчин, окружающих Кассандру, бросились к певице, чем вызвали вопль возмущения женщины. Хелена заметно усмехнулась, глядя на провал соперницы.

Но Твения удивила всех. Она вышла со сцены, проигнорировала комплименты слушателей и прошла к барной стойке, заняв место рядом с Харитоном.

– Что желаете выпить? – приподнял бровь бармен.

– То же, что и он, – сказала Твения, указав на Харитона.

Бармен налил «Джеймсон», поставил перед Твенией и зачем-то отошел к дальнему краю своего рабочего места, будто не хотел видеть и слышать того, что произойдет дальше.

– Значит, слухи о тебе не врали, Харитон, – обратилась к парню певица, коснувшись губами алкоголя.

– Это не столь важно, – отмахнулся Харитон. – Ты – действительно НЕ человек?

– Смотря какой смысл ты вкладываешь в это понятие…

– Тебе решать.

Твения глотнула виски, посмотрела на Хелену и Кассандру, после чего сказала:

– Они недостойны тебя.

– Не наоборот ли? – удивился Харитон.

– Странно, что ты так думаешь, если учесть, что они с тобой сделали…

Харитон на пару мгновений замолчал – услышанное явно его поразило до глубины души. Собравшись с духом, он совсем тихо спросил:

– Ты увидела?

– Конечно. Это не так уж сложно.

– Ясно… – вздохнул парень.

– Скрывать подобное долго не получится, а жить с этим крайне опасно.

– Я попытаюсь.

Твения накрыла руку Харитона своей ладонью:

– Я хочу помочь.

– Сомневаюсь, что просто так, – возразил Харитон.

– А ты не сомневайся. Лучше взвесь все «за» и «против».

– Мне кажется, нам стоит продолжить беседу позже…

– Ты про идущих ко мне Хелену и Кассандру?

– К тебе?

– Ты пока пей. Бармен!

Подавальщик алкоголя тут же вырос перед Твенией. Та протянула руку к своему декольте, вытащила из выреза странную черную монету, положила ее на стойку, накрыла рукой и придвинула бармену:

– Налей ему еще.

– Но я не… – собирался возразить Харитон, но ему стало понятно, что это – бесполезно.

Бармен хохотнул, принял монету, после чего плеснул в неполный стакан Харитона совсем другой светло-коричневый напиток.

– Джеймсон? – поинтересовался Харитон.

– Фернет, – сказал бармен.

– Фернет? У вас тут и такое есть?

– Не знаю, про что ты, но есть виски, который так и называется – «Фернет».

– Никогда о таком не слышал…

– Правильно – он не для тех, кто глушит «Вильям Лоусон».

– Да иди ты, – выругался Харитон и глотнул из стакана.

Твения же отвела Хелену и Кассандру в сторону. Первой накинулась на певицу Хелена:

– Ну и какого черта ты к нему лезешь?

– Странно слышать это от тебя – ты же его презираешь, – фыркнула Твения.

– Мы имеем право его презирать, – возразила Кассандра.

– Это вы таким образом самоутверждаетесь? Нашли того, кто для вас является урной для мусора?

– А ты будто сделаешь из этой урны вазу с цветами, – язвительно хохотнула Хелена.

– Нет, – покачала головой Твения, улыбнувшись. – Но я ограничусь тем, что буду кидаться в нее лишь смятой бумагой, а не объедками и плевками.

– Харя не согласится, – довольно заметила Кассандра.

– А вы в этом уверены? Тогда позвольте вам кое-что показать… – и Твения окликнула Харитона: – Харитон, ты допил?

– Допиваю, – ответил парень.

– Давай быстрее, – велела девушка.

– Хорошо…

– Залпом давай! Не будем тянуть…

Харитон послушался девушку – в три глотка осушил стакан и громко поставил его на стойку.

– Подойди к сцене, – сказала Твения, вернувшись к микрофону.

Парень встал и медленно подошел, ибо количество выпитого алкоголя уже ударяло по организму.

Твения окинула Харитона взглядом сверху вниз, после чего громко объявила:

– А теперь я покажу, что от всех скрывает этот парень!

Дальше Харитон не сразу понял, что произошло – Твения коснулась ногтем указательного пальца воротника плаща и резким движением чиркнула им вниз до живота. Плащ слез вниз, завершив свое «падение» где-то в районе локтей – не в последнюю очередь потому, что Харитон вовремя выставил локти так, чтобы плащ удержался. И повод для опаски у парня был, ибо Твения показала, что под плащом у Харитона ничего не было – по крайней мере, верхняя часть туловища была оголена, за что его в принципе можно было прозвать эксгибиционистом. Поразило всех присутствующих совершенно иное обстоятельство.

Прямо посреди груди Харитона зияла заметная, аккуратная и вгоняющая случайных зрителей в обморок дыра.

Народ вскочил со стульев. Хелена и Кассандра, не сговариваясь, ахнули. Бармен выронил из рук стакан, который с заметным «Дзынь!» разбился, стукнувшись о пол.

Отмер один из мужчин, окружающих Кассандру:

– Как это вообще возможно? Ты же не можешь жить с таким ранением! И почему у тебя не течет кровь… И… У тебя же позвонки отсутствуют! Как ты… Как ты пьешь-то?

– Это все, что тебя интересует? – удивился Харитон. – А не интересует, КТО мне нанес такое повреждение?

– Быть того не может… – ахнула Хелена.

– Может, Хелена, может. Ты и Кассандра медленно разъедали меня своим равнодушием, перешедшим в презрение. Вот чего вы добились… И да – тут прозвучало хорошее замечание, что я не могу жить с такой дырой. А кто сказал, что я живу? Я существую, а это – две совершенно разные вещи…

– И сможете ли вы ему залечить эту рану, которую сами и нанесли? Я думаю, нет… – заявила Твения.

Тут отмер кто-то из подвыпивших мужиков, воскликнув:

– Да вы серьезно все ведетесь на такой дешевый прикол?

– Прикол, говоришь? – усмехнулась Твения, после чего просунула руку сквозь грудь Харитона, показав, что определенная часть тела парня и вправду отсутствует. Скептик, завидев это, бухнулся на стул и пораженно произнес:

– Вот черт…

– Но сейчас на ваших глазах я верну ему то, чего он лишился, – сказала Твения, провела изнутри дыры рукой, после чего вытащила ее из тела Харитона и щелкнула пальцами.

– Будто какое-то магическое представление… – раздалось среди зрителей.