Тот выдержал минуту, затем открыл глаза и заерзал по полу, пытаясь освободиться.

– Ты кто?

– Конь в пальто! И запомни. Вопросы здесь задаю я! Ты только отвечаешь! Понял?

– Да.

Кричать и звать на помощь он не стал, но честно говорить отказался, врал и изворачивался, поэтому, чтобы не тратить время, мне пришлось вспомнить кое-какие методы, широко практикуемые при допросах в полевых условиях. Осознав свою ошибку, хозяин дома сразу стал отвечать быстро и без запинок.

Назвался Мефодием Архиповым, но было ли это его настоящее имя, меня абсолютно не волновало. Бывший кулак, который отсидел свои пять лет. Когда возвращался после отсидки, то случайно познакомился с человеком, который предложил ему помощь, но не безвозмездно. Бывший кулак, злой на Советскую власть, не раздумывая, дал согласие, а спустя какое-то время получил новые документы, прописку в Москве и деньги на покупку дома. Это было почти два года тому назад. Долгое время к нему никто не приходил, и он почти успокоился, вот только зря. Три месяца тому назад к нему пришел человек и назвал пароль. С этого дня его дом стал шпионской явкой. Передает, что ему поручено, держит у себя различные грузы, иногда у него день-два живут незнакомцы.

Он чуть ли не со слезами на глазах рассказывал мне, как ему страшно, и сообщил, что даже решился сбежать куда глаза глядят, но от страха перед своими хозяевами не решился этого сделать. Да и вообще, он хороший и пушистый, как маленький беленький кролик, вот только если судить по тем яростным огонькам, которые горели у него в самой глубине глаз, было видно, что стоит развязать ему руки, как он тут же попытается меня убить.

– Сочувствую. Так что тебе на этот раз привезли?

– Не знаю. Ей-богу не знаю.

– Я не гордый. Сам посмотрю.

Спустился в подвал. Нашел в углу мешки и ящик. Раскрыл первый мешок, потом второй. Вскрыл ящик.

«Что мы имеем? Рация. Несколько комплектов батарей. Три офицерские формы. Одна железнодорожника. Документы. Бланки. Динамит. Капсюли. Оружие. Боеприпасы. Ракетницы. Два финских ножа. Добра много, а толку мало. Где деньги, мать вашу?»

Прихватив пистолет, несколько коробок патронов и ножи, я, сильно разочарованный, вылез из подпола. Теперь оставалась только надежда, что удастся что-нибудь вытрясти у хозяина дома.

– Где деньги храните? Только не говори, что в сберегательной кассе.

Тот, уже придя в себя, нагло рассмеялся:

– А если и так?

– Зря ты это… – сказал я укоризненно, затыкая ему рот. – Я же по-хорошему хотел.

Спустя десять минут его тело непроизвольно затряслось мелкой дрожью, а в широко открытых от боли глазах застыл ужас. Я поинтересовался:

– Еще?

Он закрутил головой. Я вытащил кляп. Чередуя стоны и слова, он выложил мне, где хранит свои личные сокровища.

– Речь не б этом! Меня интересует место, где ваш главный хранит деньги. Адрес. Понял? Если прямо сейчас не скажешь, возьмусь за тебя по-настоящему.

При моей угрозе его лицо прямо посерело от страха.

– Не знаю! Христом Богом клянусь, не знаю! Человек время от времени приходит, передает для меня деньги и «посылки», как он их называет. Чемоданчик-посылку я должен передать человеку, назвавшему пароль. Это все, что знаю! Поверьте мне! Чем хотите поклянусь!

Я задумался. В его словах была логика. Деньги, как основной инструмент управления, действительно должны быть только у резидента.

– А кто ваш главный?

– Не знаю. Истинный крест, не знаю!

– Знаешь, я тебе начинаю верить.

Найдя его тайник, выудил оттуда четыре пачки пятирублевок и около десятка царских золотых монет. Вернувшись к пленнику, спросил:

– Золото откуда?

Что-то мелькнуло в его глазах, но после моего покачивания головой, означающего, что если соврет, только хуже будет, он быстро ответил:

– Мне месяца два тому назад приказали найти человека, через которого можно будет доставать золото и драгоценности. У Соньки Завирухиной, из шестого дома, есть брат. У него есть двое сыновей. Один из них работает в комиссионном магазине. Она сама хвасталась своим племянником. Тот, говорила, живет, словно сыр в масле катается. Про золото она, конечно, не говорила, но догадаться можно было. Идти мне к нему было не с руки, поэтому я просто передал адрес комиссионки, а также имя и фамилию племянника.

– Почему не с руки? Ты же честный советский труженик. М-м-м… «Денег я накопил – мешок золота купил». Как тебе?

– Теряюсь я в этом проклятом городе. Улица на улице, где что – не поймешь. Люди непонятные. Бога забыли! Тьфу, нехристи!

– Адрес и фамилия продавца!

Он сказал.

– Ручка и бумага есть?

Нашелся чистый лист и карандаш. Четкими, почти печатными буквами я вкратце изложил на бумаге все то, что мне рассказал Архипов. Практически он мало что знал. Дописал адрес второго агента, квартирующего у бабушки Тимофея. Отложив листок, встал из-за стола, подошел к Архипову. Достал нож.

– Ты чего, паря?! Я тебе все как на духу рассказал! Не бери грех на…

Я проехал несколько остановок, пока не увидел на углу деревянную будку телефона. Спрыгнул. Набрал номер. Сонный голос дежурного произнес:

– Милиция. Дежурный…

Не дав договорить, перебил его:

– Дом двенадцать по Домогаровскому переулку! Там человека хотят убить! Срочно езжайте! Дом двенадцать! Домогаровский переулок!

Вернулся в общежитие уже за полночь. Дежурный вахтер, тетя Клава, перед тем как меня впустить, целую лекцию прочла о шалавах. Дескать, пока еще молодой, сначала жизнь свою правильно выстрой, специальностью обзаведись, а вот когда выучишься, человеком станешь, тогда и по девкам можно шастать. Как можно вежливее поблагодарил ее за наставления и отправился в свою комнату. Ребята уже спали. В темноте осторожно подобрался к своей кровати и вдруг увидел, что какая-то наглая свинья на ней спит! Резко схватил за плечо и развернул лицом к себе.

«Так это Костик! Чего он тут? А запашок… Перегар на гектар!»

Присел на край кровати, потряс за плечо. Тот чего-то буркнул, не открывая глаз, и опять повернулся на бок. Выхода не было, и я лег рядом. Как лег, так и уснул. Разбудил меня Сашка Воровский.

– Идешь на лекции?

Я помотал головой, просыпаясь. Тот стоял у моей кровати уже одетый. Смотрел с усмешкой.

– Что уже? – тупо спросил я.

– Уже. Так идешь?

– Позже.

– Как знаешь.

Когда ребята ушли, я растолкал Костю.

– Вставай, пьянчуга!

Тот приоткрыл один глаз и какое-то время смотрел на меня. Потом подскочил на кровати и оглянулся по сторонам. Я с интересом наблюдал за ним.

– Это что? Я в общаге?

– Ты с чего так нализался? С радости или с горя?

– Ох! Голова как болит.

– Пить надо меньше!

– Тебя бы из дому выгнали, ты бы еще не так запил!

– Не понял. Тебя из дому выгнали?

– Не тебя же, – буркнул тезка, морщась и потирая виски. – Сколько времени?

– Время в институте на лекциях сидеть.

– Сам чего там не сидишь?

– Ну ты и нахал. Сначала узурпировал мою кровать, а сейчас на лекции гонишь!

– Извини. Просто поздно было, и я не знал, куда ехать.

– У тебя что, подруг мало?

– Так мне посоветоваться надо было! Черт! Как в горле пересохло! У тебя попить ничего нет?

– Водка.

Костю передернуло.

– Ну и шутки у тебя. И так тошно, а…

Я достал задвинутую под кровать сумку и вытащил оттуда буханку хлеба, три банки тушенки, сало, завернутое в тряпицу, и бутылку водки. Все эти продукты я реквизировал у немецкого шпиона, полагая, что мертвецу они не понадобятся.

– Верю. Не шутишь, – скривился Костя. – А чай есть?

– Все есть. И даже какао с коньяком, – я на секунду задумался. – Черт с тобой! Заодно и сам поем. Одевайся, умывайся и пойдем.

Пока тезка приводил себя в порядок, я думал, что делать с оружием. Расставаться с ним не хотелось, словно ребенку с любимой игрушкой.

«Возьму с собой».

К удивлению Кости, я повел его не в студенческую столовую, а в кафе. Тот сначала залпом выпил два стакана яблочного сока и только потом принялся есть омлет, запивая горячим чаем. Свою порцию я съел быстро и теперь смотрел, как тот нехотя доедал омлет.

– Рассказывай, что ты там натворил.

Оказалось, что вчера вечером его отец пришел злой и совершенно неожиданно приревновал сына к своей молодой жене. Оленька и Костик клялись и божились, что ничего между ними не было и быть не может. Папа Костика выслушал их, потом заперся в своем кабинете и, как истинный интеллигент, начал пить горькую. Оленька все это время плакала навзрыд под его дверями, а Костик сидел в своей комнате тихо-тихо, изображая мышь под веником. Ближе к ночи папа вывалился из кабинета, затем пришел в комнату сына и патетически заявил, что змея, которую он согрел на своей груди, больше не может жить в его доме.

– Так и сказал? Змея?

– Да. Так и сказал. А что?

– Ты же он, змей…

– Змей! Змея! Какая разница! Главное, что он выставил меня за дверь!

Правда, сын ушел не просто так, а сумел прихватить с собой бутылку вина, выдержанного марочного портвейна. Половину бутылки выпил на улице, а с остатком приехал в общежитие и стал меня ждать, а так как ребята от вина отказались, он и прикончил бутылку в одиночку.

– И что дальше будет? – поинтересовался я.

– Может, он так спьяна зверствовал, – предположил Костик.

– Считаешь, передумает?

– Не знаю, – помрачнел тезка.

– А причина есть?

– Поверь! Мне-то тебе зачем врать! Не было у нас с ней ничего! Не было!

– Чего ты кричишь? Не было так не было. В общем так. Тебе надо выяснить свои отношения с отцом сегодня. Сегодня! Койка одна, и я не собираюсь ее с кем-либо делить. Встретимся часов… В четыре. В общаге. Позже не получится. У меня сегодня тренировка. Деньги есть?

– Ну…

– Держи, – я отсчитал ему несколько бумажек. – Здесь двадцать рублей.

– Спасибо. Не знаю, как тебя…

– Обойдусь. В институт идешь?

Он покачал головой:

– Настроения нет. Обдумать все это надо.

– Тогда в четыре.

Комната была почти пустая, не считая Костика, сидевшего на моей кровати с гитарой в руках. На грифе инструмента был повязан шикарный красный бант. Он что-то негромко напевал, аккомпанируя себе. Причем, судя по его физиономии, похоже, не грустил. Увидев меня, выдал замысловатый аккорд и запел во весь голос:

 
В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешевом электрическом раю
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою!
 

– Это что за бред?

– Сам ты бред. Это Вертинский. «Желтый ангел».

– А гитару где взял?

– Девочки дали.

Я сел на соседнюю кровать. Открыл тумбочку.

– Есть будешь?

– У девчонок перекусил.

– Ну-ну.

Я достал тушенку и хлеб. Вскрыл банку. Намазал тушеное мясо на ломоть хлеба. Не успел я это сделать, как Костик схватил мой бутерброд и откусил большой кусок.

– Это как понимать?

– Вкусно пахнет.

– Вот бы и нюхал, а чего в рот тянешь.

Сделал второй бутерброд. Откусил один раз. Второй раз. Прожевал и спросил:

– Чего молчишь? Рассказывай.

– Это все случилось из-за этой дуры. Оказывается, Олька вчера приходила к отцу в институт за деньгами. Присмотрела что-то в магазине, хотела купить, а тот ей отказал, в ответ она решила сцену ему устроить. Дескать, сидит она целыми днями одна-одинешенька и тоскует, только с Костиком и может тоску развеять. Она хотела сказать, что ей одиноко и скучно, в гости и театры не ходим, а папаша понял по-своему. Я ему поклялся, что между нами ничего не было, он мне вроде поверил…

– Слушай, а чего ты его папашей зовешь?

– Ты знаешь, сколько он баб к себе перетаскал, пока мы вместе с ним жили? И после этого я его уважать должен?!

– Понял. Рассказывай дальше.

– В общем, он предлагает мне переехать в двухкомнатную квартиру одного его коллеги по работе. Тот женился и переехал к супруге, а квартиру сдает. Я так понимаю, до этого мой папаша использовал ее для своих любовных утех. Предлагаю поселиться там вдвоем. Ты как?

Предложение меня больше чем устраивало. Еще неделю тому назад я бы не подумал об этом варианте, но теперь у меня были деньги.

– Сколько платить надо будет?

Лицо Костика приняло задумчивое выражение.

– Папаша сказал, что платить будет только половину. То есть за меня. Поэтому мне надо найти интеллигентного мальчика, который мог бы оплачивать вторую половину суммы.

– Почему ты решил, что у меня есть деньги?

– Ничего я не решил. Просто подумал и предложил тебе первому.

– Потому что я интеллигентный мальчик? – усмехнулся я.

Костя засмеялся.

– И это тоже. Так как?

– Согласен.

Спустя две недели. Где-то на Лубянке.

Кабинет комиссара государственной безопасности третьего ранга

– Что ты мне принес, майор? – Хозяин кабинета ожег подчиненного злым взглядом. – Решил красиво расписать о своей выполненной работе?! А может, уже дырку в кителе для ордена проколол?!

Майор никак не ожидал гневной вспышки от начальства. Довольное выражение лица мгновенно увяло, в глазах притаился страх. Неужели узнал?!

– Дугин, ты где был три месяца тому назад?! Я тебя спрашиваю! Где был, когда они начали работать! Тут под боком у тебя окопались! Ты думал, я не узнаю! Праздничную рапортичку он мне написал! Раскрыта и арестована шпионская сеть! – Хозяин кабинета перевел взгляд на лежавшие перед ним бумаги. – Как ты тут пишешь?.. Ага! «Благодаря тщательно скоординированной и проведенной операции под кодовым названием „Ответный удар” нам удалось выявить и пресечь подрывную деятельность шпионской группы в составе шести немецких агентов!» Захвачено то-то и то-то! Только где тут у тебя написано, что они уже три месяца вели свою подрывную деятельность?! Почему об этом ты забыл упомянуть! Забыл?! Отвечай!

– Виноват, товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга! – вытянулся в струнку майор.

– Виноват! Тебе, наверное, майор, надоело в Москве служить! Так выбирай! Урал или Средняя Азия?! Там постоянно работников не хватает! Будешь радовать своими рапортами местное начальство! Что молчишь?! Язык проглотил?!

– Виноват…

– Знаю, что виноват! Тебе просто повезло, что я уже начальству доложил и что операцию вы провели чисто, никого не упустили! – Комиссар сбавил тон. – М-м-м… Как там с убийством Архипова? Ты обещал разобраться с этим еще три дня назад!

– Не Архипов он, а Иван Сенин. Бывший кулак. Получил пять лет. После отсидки исчез и вот выплыл уже в Москве с поддельными документами. Только вчера получили на него данные. Теперь об убийстве. Взятые нами агенты утверждают, что к его смерти отношения не имеют. Заварзин и Клямов подтверждают, что привозили к нему в тот вечер груз, но при этом в один голос говорят, что почти сразу уехали. Исходя из показаний арестованных агентов, ни у одного из них не было никаких разногласий с убитым. Да они с ним особо и не общались, считая темным, забитым крестьянином. Таким образом, у нас осталась только одна версия. Убийцей является тот мужчина, который звонил дежурному. Вот только его никто не видел.

– Прямо невидимка какой-то! Кто он, майор, как ты думаешь?

– Не знаю, что и думать, товарищ комиссар. С одной стороны, он выдал нам шпионскую сеть, оставив письмо, содержащее сведения, полученные им после допроса Сенина. С другой стороны, найдены следы пыток на теле убитого, и кроме того, сам факт убийства… Исходя из этого, можно сказать, что это хладнокровный, опытный, не боящийся крови человек, при этом обладающий специальными навыками. К нам, в госбезопасность, не обратился. Боится… или не доверяет. Склоняюсь к последнему варианту. Мне лично кажется, что убийца, ранее осужденный как «враг народа», вышел на свободу и случайно наткнулся на немецких агентов. Если это так, то с его подготовкой вся эта история легко объясняется. Да и то, что он взял, говорит о его опытности. Ничего лишнего, только деньги и часть оружия.

– Что именно?

– Из чемоданчика – браунинг с глушителем и три пачки патронов. Из подвала дома Сенина – пистолет ТТ. Три пачки патронов. Два финских ножа.

– Хм. Из бывших, говоришь, а теперь еще и с оружием…