Цитаты из книги «О западной литературе»

Чаттерли» должен, как и многие другие заведомо устаревшие литературные произведения, отойти, минуя взрослое, в область раннеподросткового чтения. Правда, пятиклассницы у нас «Иностранную литературу», кажется, не читают, а семиклассницам этот роман будет уже неинтересен. Остается надеяться на шестиклассниц.

Увы, в сердце моем не больше доброты, чем в картофелине, пенис совсем понурился, и я скорее дам его отрезать, чем выругаюсь при матушке или тетушке; они у меня истинные дамы

И вот, перечитывая, понимаешь, что «Тропик Рака» остается живой и прекрасной книгой, великой книгой, а «Любовника леди Чаттерли» давно пора, как молодящегося ветерана сексуальной революции, списать в архив.

Чуть больше трешки стоят два номера «Иностранной литературы», в которых опубликован роман Генри Миллера «Тропик Рака». Чуть больше пятерки – три номера, в которых напечатан роман Дэвида Герберта Лоуренса «Любовник леди Чаттерли

Главная беда современного общества в том, что никто не любит ближнего как самого себя, или, по слову русского классика (с которым, поморщившись, согласился бы и американский классик Перси), «человек человеку бревно».

Обсуждать сейчас эту странность мы не будем. Вот мы ее заметили, а теперь самое время над ней поразмыслить. И сделать это лучше так, как сделал своей избраннице предложение «крокодил Гена» из фильма «Блондинка за углом». То есть молча.

Герои романа тяготятся чем угодно, но только не своей посредственностью

Литературные и научно-гуманитарные познания и тех и других топологически не покрывают духовного пространства

на смену ему пришел человек играющий (Homo ludens), появление которого некогда предсказывал и приветствовал Герман Гессе, – пришел Человек Играющий, а значит, и человек скучающий. Всемирная история закончилась, по слову Элиота, «не взрывом, а взвизгом».

Это – история гуманизма, история гуманистического интеллекта во всей его безысходности. А все прочее, как сказал Верлен, писанина. Или религия – но это уже вопрос отдельный. И еще – язык, пиршество языка, каковым – и только каковым – при всей своей антиутилитарности является истинная поэзия: