Глава 3

1

Изабо приникла к окну. Несколько секунд всматривалась в темноту, освещенную всполохами факелов. Там всхрапывали кони, и позвякивало оружие, и уверенный голос отдавал приказания. Несколько пар сапог загрохотали в сторону черного хода. А несколько лучников – я был в этом уверен – взяли под прицел окна. Люди Рыжего хорошо знали дело.

– Его там нет… – прошептала Изабо. Прошептала не нам с орком – сама себе. Эйниса она в лицо, конечно же, не знала – никто не видел это лицо без маски. Но копну развевающихся по ветру огненно-рыжих волос бандитский предводитель никогда и ни чем не прикрывал.

Инквизиторша отпрянула от окна – не иначе как моя догадка о лучниках угодила в точку. Метнулась к двери – в коридоре послышался шум, и звон разбитого стекла, и перекрывший всё рык барона сюр Шарлоэ. А затем в гостинице началась схватка на мечах – если я хоть что-то понимаю в мечах и схватках.

– Совсем разучилась инквизиция вести допросы, – тихонько сообщил я паучку. – Она язык сносила, выспрашивая: где Эйнис? – и не додумалась спросить то, что я знал: где Иветта…

Затем я сказал громко, вслух:

– По-моему, самое время развязать мне руки, сестрица. Мы сейчас в одной лодке – эти ребята выпустят кишки нам обоим.

– Не дождешься, подонок! Ты знал, ты все знал заранее!

Ну, знал… Так ведь никто не просил ее влезать и портить мне всю охоту. Без нее я спокойненько проследил бы бандитов до их логова… Но времени выяснять отношения не осталось.

Я торопливо сказал самым примирительным тоном:

– Согласен на твои условия. Если дело выгорит – я забираю Иветту и ухожу. Всё остальное – твоё.

Она остановилась посреди комнаты, взглянула на орка – тот торопливо закивал. Сестрица наморщила лобик – ее мимика смотрелась бы комично, если бы счет не шел уже не на минуты – на секунды.

Без сомнения, у Изабо имелись в запасе заклятия, способные усмирить нагрянувшую в гостиницу ораву. Но она наверняка берегла их для рейда в лес. Истратит здесь – и что останется для Эйниса и лесных тварей?

Она должна, просто обязана была в этой ситуации принять мое предложение. И – развязать мне руки.

Не приняла.

Не развязала.

С раннего детства Изабо отличалась ослиным упрямством…

– Взвали его на плечо! – скомандовала она орку. – Я займусь лучниками. Уходим через окно.

Идиотка! Собьет прицел одному, другому – и даже не увидит третьего, который всадит в нее трехфутовую стрелу! А потом вторую – в меня! Прорываться – так уж через дверь…

Звуки схватки в коридоре стихли. Судя по треску вышибаемой двери и негодующим крикам, бандиты ворвались в мою комнату, – но не обнаружили ни меня, ни золота.

Брок посмотрел на меня полными тоски глазами – не исполнить приказ он не мог. Двинулся в мою сторону – торопливо и неуклюже. Зацепил огромной лапищей столик, опрокинул… Скатерть со всем содержимым сползла на пол, вино разлилось бледно-розовой лужицей. Грохот, по-моему, был слышен во всей гостинице.

– Утопись в болоте, сын древесного питона!!! – яростно прошипела Изабо.

А я помчался к двери – пригнувшись, стараясь проскочить мимо орка. Бац! – траектории моего бега и орочьего кулака пересеклись. Я отлетел, упал – на пол, как раз туда, где валялись остатки ужина… О-у-у-у… Спина с хрустом приложилась обо что-то твердое – не то графин, не то соусницу.

Молодчина Брок, подумал я, подцепив пальцами связанных рук нож. Не нарушил ни единого приказа хозяйки – но сделал всё как надо.

– Идите вдвоем, – сказал я, стряхивая с рук разрезанные путы. – Коронованные особы в окна не лазают…

Сапоги грохотали по коридору – на этот раз к нам. Похоже, мэтр Кошон, хозяин «Дракона», сдал всех постояльцев до единого…

Изабо поняла – все ее козыри биты. В оставшиеся секунды Брок меня не скрутит… Ей осталось одно – уносить ноги, бросив меня.

Не унесла.

Не бросила.

С раннего детства я не понимал порой Изабо…

– Здесь они-и-и! – проорал обладатель косматой головы, просунувшейся в дверь.

Дзинк! – ответил графин с длинным горлышком, сжатый в моей руке – и превратился в горлышко без графина.

Обнаруживший нас тип рухнул, обливаясь кровью и вином. С двумя его приятелями расправился орк, моментом выскочивший в коридор. Хрясь! Хрясь! – еще два неподвижных тела. Я подхватил валявшуюся рядом секиру.

А затем за нас взялись по-серьезному. Две первых стрелы Изабо отклонила, третью отбил дубиной орк. Четвертая пробороздила мне щеку… Ничего, шрамы украшают мужчину.

На этом стрельба закончилась – на нас навалились подбежавшие с другого конца коридора.

Моя секира звенит о сталь. Потом – скрежещет о кость. Чей-то хрип. Меч – прямо мне в грудь. Дубина орка у него на пути. Снова что-то мягко раздается под секирой. Сапоги скользят по крови. Орк рычит. Я тоже. Изабо швыряет заклятие, чуть не снесшее мне полчерепа. Секундная передышка. И снова: сталь о сталь, о плоть, о кость… Кто-то вопит – пронзительно, долго, на одной ноте. Рукоять мокра от крови, скользит в руках. На лице тоже кровь – чужая. Пронзительный вопль смолкает. Изабо что-то кричит, я не слышу слов, и…

И всё заканчивается. Красный туман перед глазами рассеивается – медленно, неохотно.

– Зачем ты убил его? – кричит Изабо. – Это последний! Он показал бы нам путь…

– Не последний, – понуро отвечаю я. По лестнице черного хода вновь грохочут сапоги – много сапог. Вооруженные люди опасливо заглядывают в коридор – залитый кровью, заваленный трупами. На прибывших одинаковые сине-красные плащи. Люди королевского прево… Как всегда, вовремя…

2

– Я с раннего детства знал, что вся твоя стервозность – лишь маска, – совершенно серьезно сообщил я Изабо. – А на самом деле ты, Иза, добрая и самоотверженная.

– Заткнись! – прошипела добрая и самоотверженная, осторожно накладывая на мою рану затягивающее заклятие. – Не дергай щекой! Криво зарастет – так и будешь всю жизнь ходить!

– Ты полюбишь меня и таким, правда? – не унимался я (однако щекой старался не дергать). – Шрамы украшают мужчину.

– Тебя украсит лишь один – от секиры палача!

Нашу пикировку прервала чья-то уверенная поступь в коридоре. Затем в дверь осторожно постучали. Я изумился. В этой гостинице вышибание дверей – обыденное дело, а простой удар сапога в дверное полотно – верх вежливости.

Впрочем, изумлялся я недолго. Подошедший к номеру человек вошел, не дожидаясь ответа на свой стук.

– Сенешаль Ги де Маньяр, служба королевского прево, – отрекомендовался пришелец. На вид было ему лет тридцать. Чуть выше среднего роста, худощавый, пластика движений гибкая, отточенная, опасная… На пальце сверкал перстень с камнем рубинового цвета. Но был то не рубин – орханит. Вот даже как… Неплохо для провинциального сенешаля.

– Можете не представляться, я посмотрел ваши имена в гостиничной книге. Лихо вы разобрались с людьми Рыжего, поздравляю…

Изабо буркнула что-то неразборчивое. Оставшийся сейчас в ее распоряжении арсенал позволял штопать рассеченные щеки – и не более того. Хотя, может быть, сестричка и затаила что-то на черный день… Но едва ли. Трудно придумать что-то чернее того переплета, в который мы угодили тут по ее милости.

– Вы захватили кого-то из тех, кто оставался на улице? – спросил я.

– Увы… – помрачнел Маньяр. – Кони у них оказались не в пример нашим.

– Вообще-то я знавал здешнего сенешаля… – осторожно сказал я. Обвинять в самозванстве человека, чьи солдаты наводнили гостиницу, не хотелось.

– Старика Роже Ютена? – уточнил Маньяр. – Он-то мне и продал должность два месяца назад. Я, знаете ли, сын владельца старинного, и, скажу не хвастаясь, весьма богатого майората. Но – третий сын. Вот и приходится искать счастья на чужбине.

С этими словами сенешаль занялся странным делом – внимательно осмотрел один угол номера Изабо, второй… Словно надеялся, что именно здесь притаилось ожидающее его на чужбине счастье.

– Вы что-то ищите? – спросил я, уже зная – что.

– Где-то тут должен быть мой любимый ручной паучок… – ничуть не смутился Маньяр.

– Не этот ли? – Я поднял крышку с медальона матери (лишь его я успел взять с собой перед попыткой прорыва). Под крышкой оказалось достаточно места – и там удобно устроился паук – тот самый, с рубиновой искрой на брюшке.

– Именно он, – подтвердил сенешаль. Осторожно отлепил от брюшка крупинку орханита, убрал в крохотный серебряный футлярчик. И небрежным щелчком отправил «любимого паучка» на пол.

Изабо медленно багровела от злости. Поднеся к уху свой перстень, Маньяр мог с расстояния в пару лиг прекрасно слышать все, что говорилось поблизости от крупинки… Вот так-то, сестрица. Не стоило брезгливо воротить нос от обитателя паутины, стоило присмотреться повнимательнее.

Но теперь игра пошла в открытую. Сенешаль знает, что мы знаем, что он знает…

– Кстати, мессир Арноваль, – Маньяр изобразил широкую и добрую улыбку, – повторите еще раз, что вы говорили о местонахождении принцессы Иветты?

Конец ознакомительного фрагмента.