– И я только теперь понял, о чем меня просил тот офицер в блиндаже. Точнее понял, для чего он меня просил. Я выдохнул, и мурашки побежали по спине. Я жив. Эта мысль практически вытесняла вторую об эшелоне. Сейчас надо садиться в этот эшелон, который через пять часов будет разбомблен, а многие погибнут, спасаясь от пулемётного огня. Надо было предупредить людей, начальника станции, сказать им, чтобы не отправляли эшелон. Но как я это им скажу? В лучшем случае они посчитают меня сумасшедшим, а в худшем или шпионом, или дезертиром. А по закону военного времени это расстрел. И тут я понял особенность часов. Ты можешь изменить свою судьбу, но не можешь изменить судьбу других. К своему стыду я спрятался в туалете. А потом я долго бежал вслед ушедшему эшелону, разыгрывая великую печаль по поводу моего опоздания. Мне почему-то поверили и даже посочувствовали. Следующий эшелон отправился рано утром, и я сел на него. Он шёл не совсем туда, куда мне было надо, но потом попутками я без проблем и приключений добрался до своего батальона.

4

Сергей Николаевич на минуту задумался, потом взял в руку рюмку с водкой.

– Давайте, Миша, выпьем за ушедших ребят. Чтобы не было больше войны.

Я кивнул. Мы залпом осушили рюмки, и он продолжил.

– Я прошёл всю войну до Берлина. Часами пользовался пару раз, не скрою, но больше они мне пригодились после войны. С помощью часов я освоил много профессий, много где поработал, помогая известным людям того времени. Моей фамилии в истории, конечно, ты не найдешь. Старался быть на подхвате, каким-нибудь помощником в каком-нибудь научном институте, я мог использовать для себя время. Но я не хотел привлекать к себе внимание, чтобы не было лишних вопросов и проблем. Времена были суровые, страна оправлялась от войны и ей требовалось развитие во всех направлениях. Иногда руководство давало невыполнимые сроки на реализацию каких-либо идей. В результате чего очень много хороших и талантливых людей попало в немилость и отправилось в места не столь отдаленные. Вот тут часы и помогли. За одну ночь я переставлял стрелки назад и назад и в итоге реализовывал задуманное. Вот только для всех это была ночь или две ночи, а для меня за это время проходило двадцать, а то и тридцать ночей. Ты думаешь почему у нас страна начала не только восстанавливаться, а ещё и быть впереди планеты всей?

Сергей Николаевич улыбнулся и посмотрел на свое запястье.

– Это все они. Смелые архитектурные замыслы, из которых рождались здания, первый спутник и первый человек, запущенный в космос, ядерная, а потом водородная бомбы. Я могу перечислять и перечислять. Я слушал того или иного гения нашей страны, а потом возвращался назад, вкладывал все это в разрабатываемый проект и это позволяло быстрее решить задачи. Тогда я жил полностью погруженный в дела страны. Мне нравилось заниматься всем этим, видеть, как страна возрождается. А может я просто чувствовал за собой вину перед теми людьми в эшелоне и хотел как-то искупить ее. В годах так семидесятых я поймал себя на мысли что я всё-таки устал от всего этого и решил избавиться от часов. И тут я обнаружил ещё одну особенность часов. Их нельзя было выкинуть или потерять. Как только ты это делаешь, то через какое-то время ты начинаешь плохо себя чувствовать, тебе становится все хуже и хуже. Попросту ты начинаешь медленно умирать. Поэтому никогда, слышишь меня, Миша.

Сергей Николаевич схватил меня за руку и потряс меня за нее.

– Никогда не теряйте часы и всегда заводите их по необходимости. Я вижу в ваших глазах вопрос «Зачем я вам их отдаю?» А вот это ещё одно свойство часов.

Потрясенный рассказом Сергея Николаевича я не сразу понял о каких отданных мне часах идет речь. Поэтому после произнесенных им слов я сразу же забыл о них, увлеченный продолжением рассказа моего собеседника.

5

– В 1976 году я получил от своей работы путевку в Крым и я вместе с моим, на тот момент, другом рванули в Ялтинский санаторий. Отдыхали мы там по полной программе: море, вино, жаркое солнце, палящее твоё тело на каменистом пляже. В один из дней была пасмурная погода и, придя на пляж, мы увидели, что море неспокойно, видать надвигался шторм. Мне было жаль впустую проделанную дорогу, вдвойне обидно, что обратно надо подниматься в крутую горку. Я решил всё-таки искупаться. Плавал я очень хорошо и не боялся, что утону. Тем более я не планировал устраивать заплыв надолго, да и часы я не мог с собой в море взять. Это современные часы воду не пропускают, а вот эти…

Сергей Николаевич показал на своё запястье.

– Ещё как пропускают. Про то, что с ними нельзя надолго расставаться я тогда уже знал. Я отдал на сохранение часы другу, и, зайдя в море, нырнул в волну. Внезапно ветер усилился, и волны начали превращаться в огромные стены между мной и берегом. Вскоре я потерял из виду берег, и перед тем как потерять сознание, подумал о том, что зря я не послушал своего друга. Очнулся я на берегу, когда кто-то меня выловил из моря и вытащил на гальку. Пока то, да се, до друга я добрался уже на второй день вечером. Взяв у друга часы обратно, я только тогда подумал о том, что, если не считать морского приключения, со мной ничего плохого не случилось. Я чувствовал себя неплохо, по крайне мере неплохо для человека, который чуть не утонул. И я понял, что, наверное, от часов нельзя избавиться никаким способом, не причинив себе вреда, кроме одного. Подарить их другому человеку. Я сначала обрадовался этой мысли, так как я давно хотел от них избавиться. Но почему-то именно сейчас, когда я понял, что наконец-то нашёл безболезненный способ избавиться от них, я не хочу этого делать. Это чувство меня одновременно и пугало и радовало. С этим чувством я прожил ещё не так уж и мало лет. И вот буквально несколько дней назад я решил их все-таки отдать первому встречному, на кого упадёт взгляд. Теперь эти часы твои. Ты знаешь их свойства и их особенность. Если хочешь, забирай их. А я закончил свой обещанный рассказ.

Сергей Николаевич замолчал, и мне показалось, что он вздохнул с облегчением и в то же время с досадой. Как будто только что он скинул непосильную, но очень для него ценную ношу со своих плеч.

В свою очередь, я смотрел на протянутые Сергеем Николаевичем часы с нерешительностью. И не знал брать их или нет. Но с минуту подумав я все-таки у него их взял.

До этого момента, слушая рассказ Сергея Николаевича, я думал, что он просто рассказывал интересную историю своего знакомого или пересказывает услышанную им от кого-то вымышленную легенду. Но тут я понял, что он говорил о себе и об этих часах, которые он мне протянул. Я был пьян, да и мой рассказчик тоже был не трезв, поэтому я все это принял за шутку.

– Сергей Николаевич, – начал я в шутливом тоне. – То есть вы хотите сказать, что вы рассказывали о себе?

– Совершенно верно, – спокойным, слегка пьяным голосом ответил он.

– Тогда, если все это правда. Сколько вам сейчас лет. Лет двести?

Сергей Николаевич даже в таком состоянии чувствовал мою иронию в голосе и как-то даже с небольшой обидой или досадой произнёс.

– Миша, вот вы мне не верите? Допустим. Я могу вас понять. Я и сам бы не поверил такому, кто мне расскажи. Но возьмите часы и проверьте сами. Вы ничего не теряете, я их вам дарю. А что касается моего возраста. Мне семьдесят два года биологически, а если судить по временным меркам с отмоткой его назад, примерно сто двадцать четыре. Я не считал. Сергей Николаевич, по-видимому, увидел мое растянутое от удивления лицо. И понимал, что трудно поверить в то, что он сейчас рассказал. Поэтому он взял меня за кисть, в которой я уже держал часы, и произнес вкрадчивым, но твердым голосом. Как будто врач рассказывал пациенту о чудодейственных таблетках.

– Поймите, Миша, часы дают вам бессмертие, если вы постоянно отматываете стрелки назад. Но как только вы их переставите, проживёте до стольких лет, сколько вам отведено судьбой или, скажем так, позволит здоровье.

Я смотрел на Сергея Николаевича и не мог понять, то ли это пьяный бред, то ли я просто сплю и все это сон. После того как часы оказались у меня, Сергей Николаевич сослался на какие-то дела, о которых он совсем забыл, и встав из-за стола, ушёл. Посмотрев на ещё не пустой графин, я вылил остатки водки в рюмку, залпом выпил и пошел домой.

6

Первый раз я попробовал подаренные мне Сергеем Николаевичем часы, когда за мной пришли из военкомата. Да, да. Я вылетел из университета и даже не воспользовался часами, чтобы как-то решить мою проблему с учебой. Я уже говорил, что шли девяностые, и молодежь хотела иметь как можно больше денег, а не знаний. Я барыжил¹¹ валютой у трёх вокзалов со своим другом. И мы довольно-таки неплохо зарабатывали на этом. Вот в это время за мной и пришли. Когда я увидал в дверной глазок человека в форме, решил попробовать магию часов первый раз. Дело в том, что я хоть их и носил, я не верил в их чудесное свойство, а относился как к неожиданному подарку. Я перевёл часы на час назад, скорее, ради любопытства, чем веря во все это. Но когда я по телефону, сидя на диване, разговаривал со своим другом по поводу очередной встречи, я понял, что я с ним разговаривал уже примерно час назад. От неожиданности я замолчал на какое-то продолжительное время.

– Миша, Миша, алло, – услышал я голос друга в трубке. – Ты меня понял?

– Да, встречаемся где договаривались, – ответил я другу и быстро повесил трубку.

Я встал с дивана и поспешно вышел из квартиры. Так я первый раз познакомился со своими часами. В армию я так и не пошёл и скрывался долго, параллельно зарабатывая в это смутное время деньги и откладывая на своё задуманное дело. Через какое-то время я на вырученные деньги открыл точку на рынке и торговал разным шмотьем¹², привезённым из Турции. Дела мои шли хорошо, и я к часам за помощью не обращался. Но я всегда носил их с собой и ухаживал за ними. Однажды я даже пытался выяснить, что это за часы, кто производитель и так далее. Но также, как и Сергей Николаевич, я не смог найти о них хоть какую-нибудь информацию. Ни страны, где они были сделаны, ни мастера, на них даже не было номера. Казалось, что эти часы появились из ниоткуда.

Но вскоре наступило непростое время. При помощи часов я избежал не только военкомат, но и рэкет, который в то время был частым, даже скорее обязанностью того времени. Да, ко мне приходили, вымогали, однажды чуть не украли с целью выкупа жену, но я отматывал стрелки назад и менял место своего жительства, номера телефонов, автомобили. Все это помогало до одного случая, который мне показал ещё на одну способность часов.

7

В 2003 году моя жена забеременела. Схватки начались на седьмом месяце. Это произошло неожиданно для обоих.

Я посадил жену в машину и повез в роддом. Как сейчас, помню было начало одиннадцатого вечера. И когда мы ехали по трассе, то бледное лицо жены при свете фонарей было еще более бледным и даже каким-то зловещим. Я взял ее за руку, чтобы она чувствовала поддержку.

– Дорогая. Терпи. Уже скоро доберёмся.

Мне казалось, что жена меня не слышала. Она только тихо постанывала от боли и периодически била рукой об обшивку двери автомобиля.

Через двадцать минут мы подъехали к роддому. Возле входа стояли и курили медсестры, вероятно они были на дежурстве. Я выскочил из машины и обегая ее чтобы открыть жене дверь, крикнул: – Скорее. Жена рожает.

Они резко бросили окурки. Одна из них подбежала ко мне и стала помогать вытаскивать жену из машины. А вторая подкатила кресло-каталку.

Жена не прекращала постанывать, а на бледном лице выступила испарина. Я катил кресло-каталку по коридору, постоянно бубня то ли для жены, то ли для себя.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Докатив жену до кабинета, медсестры вызвали врача, а меня оставили в коридоре. Время, пока моя жена рожала за дверью кабинета, для меня показалось вечностью. Но дверь кабинета открылась, и вышел врач, на ходу снимая перчатки. Я резко встал и подошел к нему.

– Ну что… доктор?

Врач с минуту молча смотрел на меня, а потом тихо сказал.

– Вы кто будете пациентке?

– Муж.

– Муж, – задумчиво произнес он.

– Как жена, как ребенок? – торопил я его с ответом.

– Как вас зовут? – как будто он не слышал меня.

– Михаил. Так что?

– Михаил, крепитесь. Ваша жена умерла, – сказал он, смотря мне прямо в глаза.

– А… а ребенок? – опешил я.

Доктор отрицательно покачал головой.

– Он уже был мертв. Мы хотели спасти хотя бы мать, но…

Доктор махнул рукой. И, бросив перчатки на скамейку, стоящую в коридоре, достал из кармана пачку сигарет и протянул мне одну.

– Пойдем, Миша, покурим, – сказал он.

Я машинально взял сигарету и пошел за врачом на улицу. Врач мне долго рассказывал, почему так произошло, причины всякие, но я был настолько подавлен, что не слышал его. Я просто стоял и курил. Увидев мою реакцию, он протянул мне всю пачку с сигаретами и, похлопав меня по плечу, ушел в здание. По-моему, я тогда не сдвинулся с места, пока не выкурил всю пачку.

Потеряв жену и ребёнка, я впал в неописуемую депрессию. Все, что у меня было, мне стало ненужным и потеряло смысл в моей жизни. До тех пор, пока я не решился на помощь часов. Я не знал может ли поворот стрелок вернуть мертвых, но у меня не было больше никаких мыслей, кроме одной.

(ПРОСТО ПОВЕРНУТЬ СТРЕЛКИ НАЗАД.)

Я не раз поворачивал стрелки назад, пробовал все варианты, чтобы спасти жену. Даже старался избежать ее беременности. Но, все равно, что бы я ни делал, результат был один: беременность, роды, смерть. Я понял, что часы могут изменить мою жизнь, но не других. Мой страх потерять жену и увидеть ее хотя бы ещё один раз, привёл к тому, что она у меня умирала на глазах вместе с моим ребёнком тридцать шесть раз. Вы хоронили когда-нибудь близкого или любимого вам человека? А теперь представьте, что он умирает на ваших глазах тридцать шесть раз. В итоге моя боль потерять ее сменилась невыносимой болью жить с ней снова и снова, и знать, что она все равно умрет. В итоге я смирился и, похоронив жену на тридцать шестой раз, решил больше не мучить себя и возможно ее душу. Вместо этого, на следующий день, я зашёл в кафе с игровыми аппаратами, где проигрывал полностью все деньги, какие у меня были. Потом отматывал стрелки назад, возвращая обратно этот день, и проигрывал заново, напиваясь перед этим аппаратом в дым. Честно говоря, я не помню на какой из этих дней, меня отпустило. Сколько я перематывал стрелки, я так и не мог вспомнить. Но решил начать новую жизнь.

8

Оправившись от смерти жены, на следующий день, судя по часам, а так могло пройти неделя, месяц или годы, я весь погрузился в свой бизнес. Дела снова пошли в гору, я бросил торговать вещами и стал покупать землю в Московской области и строить жилье. Дело оказалось прибыльным, и я ни в чем себе не отказывал. Но примерно на пятый год я стал замечать, что у меня постоянно стала болеть голова. Сначала боль была едва заметной, и я старался не обращать внимание. Ссылаясь на большую загруженность на работе, где уходило большое количество не только денег, но и нервов. Потом боль становится все сильнее и сильнее. Когда боль стала такой, что ее нельзя было заглушить таблетками, я пошёл к врачу.

Я вошел в кабинет Василия Андреевича. Его я знал примерно три года. Мы случайно познакомились через моего партнера по бизнесу. И после той встречи поддерживали отношения.

– Добрый день! – поздоровался я с порога кабинета.

– А, Миша! Заходи! – весело ответил он мне. – Какими судьбами? Так просто или вопросы какие по здоровью?

– Рад бы просто так зайти. Да вот головные боли замучили. Просто работать невозможно.

– И давно они у тебя?

– Не знаю. Может полгода, может больше. Но сильно стало болеть неделе две назад.

Василий Андреевич сразу засуетился. Предложил мне присесть. Задал пару дежурных вопросов и, выслушав меня, сказал, чтобы я срочно сделал снимки. Я не стал перечить врачу и, к тому же, другу. Сделав снимки, он сказал подойти мне завтра.

На следующий день я зашел к Василию Андреевичу в кабинет и застал его за просмотром моих снимков.

– А, Миша, – увидел он меня. – Ну что же ты не приходил ко мне раньше?

– А что такое? – спросил я.

– Помнишь, я говорил тебе при наших встречах заглядывать ко мне почаще. Хотя бы так просто, для профилактики.

– Да, но… все некогда.

– Да. Да. Понимаю. Времени никогда не хватает. Но свое здоровье надо беречь.