– Это ничего не меняет! Все равно, вам надо говорить. Объяснись честно, не держи это в себе. А, ей уже решать, с кем быть. Это честно! По-людски! Не лишай ее этого выбора! И с самим собой нужно быть честным, Ваня тебя эта ситуация просто «сожрет» с потрохами.

– Чего ей выбирать то? Тоже мне выбор? Где я и где он?

– А, это не тебе решать, а ей. Ей решать с кем из вас быть. И никто знать не может, кого она выберет. А может сразу двух?

– Это как?

– Маленький ты еще совсем, подрастешь поймешь, как. Вот так! Жизнь, Ванечка, прожить не поле перейти, как говорят. Поговоришь? Обещаешь?

– Хорошо, поговорю. Завтра поговорю.

– Я, хочу, чтобы ты на лето к деду уехал! Уговаривать не буду, просто очень прошу.

– Сговорились уже. Спелись.

– А, хоть и так, у тебя прекрасная мама, чего ж с ней не спеться. Так как,

– Пообещал же, чего еще тут говорить. Слово дал, умри, но держи.

– Вань! Не надо умирать, надо уехать и все. Вернешься будем думать, как тебе помочь. Останешься колонии не миновать.

– Я понял, пойду я. Можно!

– Да, иди. Маме привет передашь.

Иван кивнул головой. Елена отвернулась к окну. Когда он уже почти вышел из кабинета она не поворачиваясь сказала.

– Старшина!

Иван остановился и удивленно посмотрел на нее. Но Елена не повернулась.

– Что? Кто старшина?

– Дед твой не сержант. А, командир взвода роты разведки, войну закончил в звании старшина и не в Берлине, а в Праге в 45-м.

Иван удивленно смотрел в спину Елены. Он вдруг сделал шаг вперед и возбуждённо сказал.

– Я докажу и вам и всем, что я смогу все исправить. Вот увидите. Докажу.

Елена повернулась к нему

– В нашей стране, Ванечка, порой, чтобы что-то доказать, человек должен геройски умереть, и ему все почести, положенные ему при жизни, будут нести к памятнику и сожалеть тихонько, что они не ценили и не понимали его живого. Не нужно ничего никому доказывать. Просто поговори с Ксюшей своей, и маму не обижай. Больше пока ничего от тебя и не нужно. Все твои подвиги еще впереди. А сейчас ты геройски должен вступить в битву с собой за самого себя.

– Вы такое мне говорите! Не боитесь?

– Нет не боюсь. Мы же теперь с тобой сообщники.

Елена подмигнула парню и махнула рукой на дверь.

Иван вышел из кабинета, пригладил рукой волосы. Какое-то волшебное чувство легкости переполняло все его тело. Он чувствовал себя на седьмом небе. Какой-то тяжелый груз свалился с его плеч и ему хотелось бежать, прыгать от радости, лететь. Он вышел из здания перешел улицу и шел по тенистому скверу городского парка. Как-то легко дышалось полной грудью, какие-то мелодии кружились в голове. Интересно, а битва с самим собой уже началась? А чего это такого знает Елена Петровна, чего он не знает. Вот смешная! Поеду к деду, отдохну, по рыбачу! Свобода! Ни матери! Ни Елены! Ни ментов! Ни дружков! Никого! Дед и я! Красота! Он, интуитивно почувствовав какое-то внимание к себе повернул голову в сторону ровно подстриженных кустов, высаженных по краям аллеи. В метрах трех от него стояла красивая палевая хаски с голубыми как небо глазами. Она теребила в зубах свой поводок и не сводила с Ивана пристального звериного взгляда. Он оглянулся по сторонам. Чего ей нужно от меня?

– И чего тебе? Зверюга.

Собака странно вильнула хвостом и подошла ближе, от поглаживания отпрянула, но не отходила от Ивана. Он удивлено смотрел то по сторонам, то на собаку. Ситуация начинала его забавлять. Он пытался понять, чего же нужно от него собаке, чего она пытается ему показать. Мама дорогая! Вот идиот! А, ведь он знает эту собаку. Она его не знает, а вот он знает ее прекрасно. Как же сразу не догадался. Иван занервничал, ведь он отлично знал не только собаку, но и ее хозяйку. Только этого еще не хватало. День каких-то страшных откровений сегодня. По спине парня пробежали приятные томительные «мурашки». Он помахал собаке рукой, та приветливо вильнула хвостом.

– Пальма! Красавица! А хоз…, – договорить он не успел.

С одной из боковых тропинок на аллею выбежала девушка.

– Пальма! Что еще за фокусы? Чего ты тут откопала?

– Меня, похоже.

Иван смущенно поднялся с лавки. Он просто не знал куда в данном случае себя деть, только если провалиться «сквозь землю». Он переминаясь топтался на месте и не представлял себе с чего начать разговор.

– Ой! Привет, Вань! Гуляешь?

– Нет…. Гуляю, не совсем……, ну почти.

Девушка засмеялась, понимая истинную причину растерянности Ивана.

– Мы помешали?

– Нет! Что ты? Присядешь?

– Ну, наконец-то, сообразил. Оттаивай уже быстрее, нам нужно решить несколько важных вопросов, а тебя переклинило. Это Пальма, наверное, сразила тебя своей красотой. Дааа, она у меня такая, ну просто очаровашка!

Иван стоял ни живой, ни мертвый. Он не верил своим глазам, не верил своим ушам, осталось только ущипнуть. Он схватил себя за руку.

– Да, я это, я! Вань проснись! Надеюсь меня щипать ты не будешь? Ну хотя бы не сегодня.

Иван присел рядом на лавку и повернулся к Оксане с видом обреченного на казнь мученика. Оксана улыбаясь смотрела ему в глаза. Пальма уперлась в колени хозяйки и положила мордочку.

– Почему?

– Что почему?

– Ты сидишь вот тут на лавке, рядом и разговариваешь со мной?

– Хочу и разговариваю, тебе не нравится?

Иван напрягся, щеки его зарделись, прошлый разговор он запомнил хорошо.

– Нравится.

– Ну вот, мы плавно и не принужденно подошли к первому вопросу. Ваня я лично от всего сердца хочу попросить у тебя прощения за тот случай. Вань! Я полная, круглая дура, ну не знаю, что на меня нашло. Я места себе найти не могу, я была просто сволочью! Прости меня, Вань, а!?

У Ивана все поплыло перед глазами. Эти слова девушки словно колокол, в который опустили его голову оглушили его. Она взяла его за руку. И посмотрела на него. Пальма жалобно тихо заскулила. Иван наклонился к собаке.

– А ты то, за что просишь прощения?

– Она тоже за меня, за свою непутевую, хозяйку!

– Я не сержусь, Ксюш, не сержусь…давно.

– Как ты меня назвал? Меня так только мама называет, больше никто. Только Мама и …ты.

Последние слова девушка произнесла каким-то волнующим полушепотом. Иван положил на их рукопожатие вторую руку. Что это? Очередная унизительная шутка? Или он и впрямь ничего не понимает в этой жизни. Оксана освободила руку, оглянулась по сторонам, подсела еще ближе и поцеловала Ивана в щеку.

– Мир!?

– Конечно мир! У меня и был мир. Почему ты вообще заговорила. Ребята ругать тебя будут. Со мной нельзя разговаривать. Я изгой в классе.

– А, мы им не скажем ничего. Правда?

– Теперь, когда я нахулиганю чего-нибудь, я тебя поцелую, а ты меня будешь прощать, всегда, всегда. Правда?

– И часто будешь хулиганить?

– Ну, жизнь длинная, а я такая глупенькая, все время со мной чего-то не так. Все время, Вань. А, ты хороший пообижаешься немножко и простишь.

– Больше тридцати секунд обижаться на тебя не могу, прости.

Иван вдруг вскочил с лавки.

– Да неправильно все это! Не правильно! Так не бывает!

– Что неправильно!?

– Вот это все сейчас не ты должна говорить, про длинную жизнь, про нас. Не ты! Это все должен говорить я тебе!

– Ну, так и говори! Кто тебе мешает? Ты молчишь и молчишь!

– Ксюш! Я хочу, что бы мы дружили, ну….встречались, ну в общем….вместе как бы!

– Да уж. Сказал так сказал! – Оксана засмеялась, – Пальма может ты переведешь?

Собака непонимающе посмотрела на хозяйку, и встала лапами ей на колени. Девушка обняла ее.

– Что? Думаешь надо согласиться на эту вот всю абракадабру, которую произнес этот пылкий юноша? А если он обманет нас? Если он плохой? Ты его съешь? Вань! Я ничего не поняла, чего ты там пробубнил, но я согласна!

Иван оторопел. Он присел перед девушкой и обнял собаку.

– На, что согласна?

– Ну как на что? На все, что ты там пролепетал, как бы дружить, как бы вместе, как бы встречаться. На все! Иван Титов! На все! Но у меня одно условие.

– Какое?

– Пусть это будет наша тайна и никому об этом знать необязательно. Никому. Справишься?

– Я понял, это из-за него? Из-за Сереги?

– Отношения с Сергеем, это мое личное дело и тебя, дорогой вообще не касаются. Хорошо?

– Хорошо! Он твое личное дело, а мое личное дело тогда что?

– Не что, а кто, двоечник! Я твое личное дело. Он мое личное дело, а ты моя личная жизнь, так понятно? Ну со вторым вопросом тоже покончено. Какие мы с тобой Пальмуша молодцы, сколько дел сегодня полезных сделали!

– Вы не молодцы?

– А, кто же мы?

– Вы у меня умнички!

– Наконец-то! Проснулся наш айсберг! Не прошло и полгода!

Теперь они уже засмеялись вместе. Лайма радостно запрыгала вокруг них виляя хвостом. Иван усадил ее рядом на лавку и все пытался рассмотреть, как будто видел впервые, как будто не знал ее десять лет. Она смеясь отводила его лицо. Он держал ее руки и тоже смеялся. Теперь это была его Ксюша. И ему казалось, что вместе они уже целую вечность.

– Я не знаю вообще, как мне быть. Как все это пережить? Блин зачем я тебе? Меня посадят ни сегодня, так завтра!

– А, ты не садись!

– Ну из школы выгонят точно!

– А, ты не выгоняйся! Вань, ну сделай что ни будь!

– Что!? Что сделать то!?

Оксана положила голову ему на плечо. Взяла его руку.

– Я знаю, что! Не нужно мне ничего. Ванечка, просто сделай так, чтобы я тобой гордилась. Больше мне ничего не нужно.

У Ивана дыхание перехватило. Вот они главные слова. Главные и правильные слова! В них и есть весь смысл. Жить надо так, чтобы близкие гордились тобой. Можно сколько угодно падать и подниматься, ошибаться и исправляться, беспощадно колотить себе шишки, но жить нужно именно для них своих близких и любимых людей. Всегда! И никогда для себя. Как просто все! Как просто!

– Я все сделаю как надо, можешь не сомневаться.

– Уверен?

– Конечно уверен. Все! Прозрел, мне кажется окончательно!

Они сидели на лавочке. Эта аллея укрывала их солнечным светом, душевным теплом. Слабое шуршание листвы пело им песни из их сердца, которые слышали только они вдвоем.

– Вот ведьма милицейская! Как же это все у нее получается?

– Кто?

– Елена! Инспектор мой. Она сегодня мне приказала пойти и сказать тебе, что я жить без тебя не могу. А, я упирался как сумасшедший.

1 2

Стандарт

(2 оценки)