Ромка вышел из ванной – хорошо! Душ после зарядочки – это у него железное правило. Потом аккуратно уложил в мешок спортинвентарь. Чтоб протез сидел на ноге как влитой, не болтался, были придуманы разные специальные примочки. Над этим в свое время ломал голову дядя Серега, потом Важен, сейчас даже Циркуль озаботился.

– Тумаган! – Ромка закинул вещмешок за плечи. – Я пошел воду месить. Так говорил один человек. Ты читай книги, смотри телик. На телефонные звонки лучше не отвечай. Все знают мой мобильник и позвонят, если позарез. Дверь открывай только дяде Сереге, Циркулю и мне. Слегка потерпи – скоро вместе будем по Москве мотаться, всю исколесим! Будь!

Потопал на метро.

Тук-так… Так-тук… – мягко постукивают колеса. Народу в метро сегодня не очень: отдыхает народ. Вот и пролетел мимо «Баррикадной».

И вспомнил. Как-то вдруг нахлынуло…

Два года прошло. В веселой компашке, что приваливала к Алисе, часто менялся состав. Только примелькаются, смотришь – почти все незнакомые. Уже нет весельчака Антона и вечного задиры Алика. Зато появилась новенькая – Зина. Ромка, еще до появления ее в доме, кое-что знал: у Алисы с этой Зиной сложные отношения. Главный режиссер театра, где играла Алиса, выкопал ее где-то, и та сразу начала ловко перехватывать роли, на которые могла рассчитывать Алиса.

Ромка иногда устраивался незаметно в темном углу гостиной, чтобы послушать гитару. Почти всегда кто-нибудь из актеров перебирал струны, некоторые довольно неплохо. И пели. Ромке нравилось их пение. А между песнями они до хрипоты обсуждали дела театра. Ромка был в курсе многих проблем: кто кого подсиживает, кто подмазывается к режиссеру, кто с кем спит, кому на сцене вместо воды налили в стакан водку… Они хохотали до слёз и тут же рыдали, обнимались, а то вдруг начинали ругаться, даже драться.

Ромка не спускал глаз с Зины. Ему казалось, что она талантливее многих в этой комнате. Несколько раз они встречались глазами. И она улыбалась – только ему одному улыбалась. Никто об этом даже не догадывался.

Зина редко оставалась ночевать. И в ту ночь он думал, что ее уже нет. Пошагал на кухню, чтобы взять из холодильника компот из сухофруктов. Конечно, было мало надежды, что он остался в целости и сохранности. Господа актеры, закусывая и запивая, обычно подчищали все его запасы, и потому свою еду до их прихода Ромка старался из холодильника убрать. А в тот раз прохлопал, и, конечно, даже следов банки не было. Подмели всё подчистую.

Похромал обратно в «пещеру».

Пробирался по коридору среди спящих на полу, в креслах. И вдруг замер у двери в гостиную – Зина на кушетке. Узнал ее даже в полумраке. Вязанка завернулась, открыв голые ноги. Казалось, они светятся в темноте.

У Ромки даже дыхание перехватило. И громко заколотилось сердце, так громко, что испугался, как бы не услышали.

Он не помнил, как протянул руку и дотронулся до этой красивой ноги. И тут же увидел глаза Зины. Они смотрели на него из темноты и улыбались.

– Иди к себе, – услышал он шепот. – Я сейчас приду…

Как дошел до своего дивана, плохо помнил. И рухнул на него. Тихо скрипнула дверь, и уже рядом с ним горячее тело Зины.

– Малыш… – Ее шепот, ее ласки жаром обдавали его, и временами ему казалось, что он куда-то летит…

Потом никак не мог заснуть, не понимая, что произошло. А может, ничего и не произошло, а просто смотрел по телику забойный фильм про любовь. Такие фильмы пацаны в школе часто обсуждают, вспоминая разные подробности. Вот и он все придумал. И был сон, о котором он мог только мечтать. Нет, не сон, совсем не сон!.. Он чувствовал, так отчетливо чувствовал вкус ее губ!..

Тусовки актеров продолжались. Пели под гитару, хохотали, рыдали, сплетничали, дрались… Но Зина почему-то уже не появлялась. Ромка сумел раздобыть ее домашний адрес и даже собирался пойти туда, чтобы выяснить, почему она не приходит, но однажды услышал голос Зины в гостиной – пришла!

Он вылез из «пещеры» на свое обычное место. Не отрывал глаз от Зины. Та проходила близко-близко, обдавая запахом духов, но даже ни разу не взглянула в его сторону.

Тусовка как-то незаметно исчезла. Никто не остался ночевать. Зина исчезла вместе со всеми.

Ромка ничего не понимал. Всю ночь не спал. Решил написать Зине письмо. Несколько листков исписал, но все было не то. Наконец уже под утро закончил, даже запечатал в конверт. Но, подумав, изорвал его на мелкие клочки. Он понял, что должен встретиться с ней и высказать всё-всё…

Три дня Ромка ждал Зину в ее подъезде. Позвонить в квартиру не решался, да и не было ее дома. Точно знал, что нет.

И вот поздним вечером увидел. Она подъехала на такси. Думал, что одна, но рядом с ней оказался какой-то хипарь, длинный, как макаронина, в очках. Тот волочил большой и, видимо, тяжелый чемодан.

Вот они в подъезде, уже идут в сторону лифта.

– Зина! – негромко позвал Ромка.

Та остановилась, завертела головой.

Ромка шагнул к ней из темноты.

– Ой! Кого я вижу! – заулыбалась. – Ты что здесь делаешь?

– Жду тебя.

– Меня? – Зина повернулась в сторону спутника. – Неси чемодан наверх. Но не открывай! Я сама все разберу.

Лифт утащил хипаря.

– Малыш, так зачем ты меня ждешь? – Она спрятала руки в карманы и смотрела на Ромку уже как-то по-другому, без улыбки. – Если от Алиски, то я ей ничего хорошего передать не могу. Просто слов нет, как она достала меня! Расплевались мы с ней, кажется, надолго! Если не навсегда!

– Я не от Алисы. Я все время ждал… ждал тебя… – выдавил из себя Ромка. Говорить ему было почему-то очень трудно, никак не мог подобрать нужные и важные для него слова. – Ты… ты же мне говорила…

– Что говорила? – удивилась Зина. – A-а… Ой, дурачок! Совсем дурачок! Неужели ты пришел, потому что…

– Но ты…

– Малыш, выброси все из головы. Дошло? – Она смотрела на Ромку, как училка, что-то разъясняющая тупице. – Вы-бро-си!

– Как это – выбросить?

– Да обыкновенно. Мы просто с тобой немного побаловались. А у тебя впереди будет еще и не такое… Ух какой ты миленький! Ну зачем ты так смотришь на меня? Прямо как волчонок.

– Ты… Ты… знаешь, кто ты?! – Грудь Ромки перехватило тугим обручем, и слова вырывались с трудом.

– Ну! Ну давай! Говори! – Зина почему-то страшно обрадовалась, глаза загорелись. – Смелее! Говори! Шалава? Проститутка? Да?! Ну скажи! Выдай!

Зина подошла к Ромке близко-близко и что-то говорила, говорила, блестя зубами. И от запаха ее духов, ее тела у него уже начинала кружиться голова. А глаза… Нет, глаза были плохие… очень плохие… Ему даже стало страшно смотреть в них.

И он оттолкнул ее. Сам чуть не потерял равновесие, а она ударилась о батарею.

– Ты что?! Культяпка! Недоумок! – Ее крик бил по ушам. – Никогда не смей приходить сюда! Урод! Прочь отсюда!

Он зажмурился.

Зина не понимала, что говорит. Она не знала, что он может сейчас ударить ее. За что она так ненавидела его? Что он сделал ей плохого? Зачем? Зачем она так?!

Ромка рванулся из подъезда и едва не упал. Он почти бежал. Ноги его разъезжались. Падал, поднимался и снова бежал. Из глаз текли слезы. Остановился, когда уже не было сил. В голове все смешалось. Вдруг ощутил свою ненужность здесь, на этой земле. Никому, никому не нужен! Можно сейчас броситься под электричку! И всё! И никто этого даже не заметит. Поезда будут мчаться дальше… Люди будут бежать, спешить, толкаться… И всем-всем плевать, что какой-то культяпый грохнулся. И эти тачки вонючие даже на секунду не затормозят! У них тупые безразличные рыла. Страшно захотелось шагнуть на бетонку, навстречу слепящим огням, и крикнуть этим тупым рылам, что он думает о них, как ненавидит. И крикнет! Громко!

Вдруг он четко услышал голос дяди Сереги: «Ромка! Твоя фамилия Зеленский! И всегда иди только на зеленый!»

А перед глазами ярко горел красный свет. Прямо полыхал.

Он не помнил, как спустился в метро. Мимо вагонного окна мелькали станции, люди на перронах. Хлопали двери. Объявляли остановки…

Поезд остановился, его вместе с толпой вынесло из вагона. Теперь надо было куда-то идти. Какие-то одинаковые лица у всех. И куда-то спешат, спешат…

Тюк-тук… Тук-тюк… Это так звонко и весело отсчитывает шаги его костыль. Осталось подняться на эскалаторе, немного пройти – и увидит на дальнем конце пирса Сыроежку. Она там всегда сидит и ждет его, любуется солнечными зайчиками, прыгающими по воде. «Я, – говорит, – играю с ними в догонялки, пока жду тебя».

Потом он влезет в байдарку, приладит культяпку – и вперед.

Тренер разработал для Ромки специальные упражнения; подобные Борис Борисыч давал и Бажену, когда тот тренировался у него.

Сыроежка здорово помогает: она каждые пятьдесят метров контролирует на секундомере, как он выполняет эти спецупражнения, подсказывает, где нужно сделать рывок, где притормозить.

Потом будет передышка, и он сядет рядом с Сыроежкой на берегу, а та расскажет что-нибудь интересное. Она где только не бывала со своим Прокопьичем! Ездили на Байкал, в Красноярск, смотреть на уникальные каменные столбы, на Соловецкие острова, где знаменитый монастырь. И везде с ней были карандаши и краски.

Вот так сидели однажды, Ромка слушал и массажировал левую ногу: устала что-то…

– Ром… – Сыроежка прервала свой рассказ. – А что случилось с твоей ногой? Вот у Васи Бажена после аварии ампутировали…

– У меня другая авария. Похуже. Еще в роддоме.

– Как это – в роддоме?

– Я родился уже с такой ногой. Подобрать к ней протез проблема, и большая. У Бажена там все проще.

– Покажи мне.

– Что показать? – Ромка не понял.

– Вот эту ногу… ну, которая у тебя…

– Может, не надо? – Ромка из-за культяпки даже никогда не купался на общественных пляжах. Никак не мог привыкнуть, что все начинают смотреть на него с жалостью, а то и брезгливо морщатся, будто дохлую крысу увидели. – Зачем тебе это?

– Прошу, Рома!.. Может, я смогу придумать что-нибудь… – Она смотрела на него так серьезно.

Ромка закатал штанину трико и отстегнул протез. Тот отвалился от ноги, и выглянула сразу вся лапушка – подышать! Розовая! Задохнулась она в тесноте, теперь обрадовалась яркому солнцу, синему небу.

– Ой какая! – воскликнула Сыроежка и вся потянулась к лапушке. – Какая ножка! Да нет, это же ручка! Вон какие пальчики… – Сыроежка ласково коснулась лапушки. – Маленькая ручка, здравствуй! – и пожала пальчики. Лапушка ответила Сыроежке пожатием. Девочка удивленно взглянула на Ромку. – Ой-ой! Да она у тебя какая сильная!

– А то! Здороваться так здороваться! Она все может. Даже рисовать! Правда, получается не совсем как у тебя. И писать мы умеем.

– Вот это да! А от протеза ей, наверно, больно? Давит?

– В этом вся проблема. У Бажена там ровно. Мы с дядей Серегой всех профессоров в Москве объехали: предлагают операцию, чтобы снять проблему.

– Так надо сделать операцию!

– Но тогда придется все отрезать.

– Как это – отрезать? Вот эту славную ручку?

– Ну да. Ко всем чертям! И сделают там ровненько. И бери любой протез тогда.

– А нельзя, чтоб не отрезать?

– Пока никак… А мне жалко: она ведь живая.

– Да, живая. Совсем как моя рука. – Сыроежка покачала головой, прикусила губу. – Значит, не могут придумать протез для тебя, миленькая, чтоб не натирал…

– Эти профессора не могут.

Тюк-тук… Тук-тюк… Вот уже совсем рядом спортклуб.

И Сыроежка на месте.

– Привет, Ром! – Она еще издали приветливо машет ему рукой.

– Салют!

И вот он уже залез в байдарку.

– Разминочка! – кричит Сыроежка. – Шуруй до буйка и обратно!

– Слушаюсь!

– По-ехали! – Сыроежка любит изображать из себя командира.

Она с силой оттолкнула байдарку от пирса.

Ромка поглубже вдохнул, выдохнул и правой рукой вогнал край весла в воду. Он всегда с правой начинал. И пошло-поехало. Главное, не сбиться с ритма: на нем все завязано.

Обошел буёк кругом. Руки набрали хороший ритм – раз-два… раз…

Возле пирса резко развернулся. Теперь это у него красиво получается, а то сначала чуть в сторону – и носом в воду.

– Хорошо идешь! Теперь до второго буйка шуруй! Время засекать не буду. Крутишь обратно – и сразу засекаю. Понял?

– Понял!

– По-шел!

Красиво она командует! С таким командиром не пропадешь!.. И пошел. Вдох-выдох… Правая… левая… Прошел мимо лодки с пьяной компанией – за версту несет куревом, водярой, и по ушам дешевая попса бьет. Отдыхаем…

В башке только ритм: раз-два… Вдох-выдох…

Слева по борту еще лодка. Знакомая. Это дедуля с бабкой катаются каждое воскресенье. У него седая бородка клинышком и очки на носу. Бабуля тоже в очках, а еще в широкополой шляпе и с зонтиком в руке. Они по очереди сидят на веслах. Другой в это время читает книжку. И еще с ними девчонка. Она часто бултыхается в воде с резиновым кругом. На голове девчонки всегда завязаны большие цветные банты.

Мимо шуршим. Держим ритм: Раз-два… раз-два… Вдох-выдох…

За спиной рев мотора – крутые выехали на своих скутерах. Рановато что-то сегодня, обычно после обеда выруливают.

На канале их очень не любят. Летают как чумовые, уже сбивали лодки.

Грохот приближался. Мимо один за другим промчались два огромных серебристых скутера. С трудом удержал байдарку, чтоб не перевернулась от высокой и сильной волны. Дыхание сбилось.

– Придурки! – Не слышат. – Плевать на вас!

Дальше пошуровали, Культяпка! «У каждого свои горизонты», как любит повторять Циркуль.

Раз-два… Вдох-выдох… Раз-два…

И тут Ромка услышал крики – обернулся. Это старик и бабулька кричат и размахивают руками:

– Помогите! Спасите! Верочка тонет! Скорее! Верочка тонет!

Круто развернулся и заработал веслом, как на финише. Вот он уже и рядом.

– Помогите! Верочку волна ударила, она тонет!

Бабулька пыталась кричать, но крика нет, задыхается. А дед держится рукой за сердце и пытается что-то сказать. Девчонки нет в лодке. И рядом не видно. Только волны плещутся.

Покрутил головой: резиновый круг в стороне плавает. Значит, волна накрыла девчонку!

А это что?! Рядом с кругом на воде большой красный бант! Тихо так плавает… И вдруг он закружился, завертелся на месте и резко ушел под воду.

Вдохнул побольше воздуха, нырнул – и почти сразу увидел девчонку. В голубовато-зеленоватой воде, точно рыбка в аквариуме, она кругами опускалась все ниже и ниже, двигая руками, точно летела, словно хотела зацепиться за что-то…

Мешает протез… Очень мешает. Всегда снимал, когда плавал. Плевать! Некогда снимать!

Изо всех сил сделал гребок обеими руками: надо догнать девчонку, пока не ушла в глубину. Еще гребок…

Ромка любил нырять, но ни разу не заныривал так глубоко.

Уже близко девчонка. Вот она. И… выскальзывает из рук.

Ага, косичка болтается! Бант красный… За косичку ухватим!

Теперь выгребай наверх, Ромка! Давай… Давай!

В груди перехватило. Немного уже осталось…

Как же сдавило грудь… Еще рывок! И косичку держи! Крепче!

Вынырнул, схватил глоток воздуха. Вынырнул!

Теперь девчонка рядом. Перевернуть лицом вверх! И надо ее в лодку, быстрее в лодку!

Греби, Ромка, греби! Где эти стариканы?!

Подтолкнул девчонку к лодке.

– Держите за руки! – заорал Ромка.

А бабка никак не может втащить девчонку: слабые руки у нее. Дед за сердце держится…

Поднырнул под девчонку и вытолкнул ее вверх! Изо всех сил!

Бабка подхватила под мышки.

– Держи! Не отпускай!

Подтолкнем еще. Перевалили через борт… Всё!

Рядом грохот мотора: синяя лодка рядом! Спасатели подвалили.

Сердце бухает в груди, как барабан.

Перевернулся на спину: теперь можно передохнуть. Над головой чьи-то голоса, в глаза бьет солнце… И синее-синее небо… В ушах шорохи воды…

Отдышался. Как глубоко занырнул! Ну прямо рекорд поставил! Но лучше так не делать. Хорошо хоть косичка торчала, а то бы… Всё! Хватит думать об этом! Теперь айда байдарку ловить.

Она лежит кверху килем в стороне, весло рядом плавает.

Спасатели должны откачать девчонку. А ярко-красного банта вроде не было, когда ее вытаскивал… Точно не было! Утонул. Ничего, у нее, наверное, полно других бантов.

Как же мешает протез!

А вот и спасатели.

– Эй, чемпион!

Парни в тельняшках тянутся к нему сразу четырьмя руками. Выхватили его из воды, словно пушинку, и аккуратно опустили на дно лодки.

Раз лыбятся во все сорок зубов, значит, девчонка в порядке.

– Как дела? – Это подал голос Менделеев. Так зовут самого волосатого из спасателей. Он учится в институте на химика, а с весны до осени на спасательной станции работает и вылавливает из канала тех, кто потерял страх перед водой и уважение к ней. – А мы и не знали, что ты умеешь так нырять! – смеется, зубами блестит.

– Берем тебя в свою команду! Главным ныряльщиком определим! – это хрипанул Водолаз. Так все его называют. Служил на флоте. Юморист.

– Чихал он на нас! Его теперь по телику покажут! На всю страну! – скалит зубы Менделеев. – Не забудь рассказать репортерам, что наша станция всегда перевыполняет план по спасению утопающих!

Тельняшки дружно хохочут.

Ромка окончательно очухался и тоже хохочет, вытряхивая из ушей воду.

Синяя лодка подрулила к пирсу, и парни крепкими лапами со смехом вытряхнули Ромку прямо к ногам Прокопьича и Сыроежки.

– Держите вашего чемпиона! Сдаем в целости и сохранности!

Загрохотал мотор, дальше по каналу помчались тельняшки.

Сыроежке и Прокопьичу можно ничего не рассказывать: они всё видели в бинокль.

Сыроежка сразу рванула на пирс, чтобы дед ударил в колокол: «Бе-да! Бе-да!!!» Колокол специально для этого висит на пирсе.

Она принялась выливать воду из байдарки, которую притаранили спасатели на буксире. Прокопьич в это время закутал Ромку в махровый халат.

Теперь можно отстегнуть протез и разложить всю свою амуницию на солнце, чтобы высушить.

Стали чаёвничать и слушать разные истории Прокопьича о спасении утопающих, а он знал их воз да еще маленькую тележку.

И вдруг Ромка вспомнил: он же во сне видел красный бант на косичке девчонки! И как огромная волна захлестнула этот бант!..

Теперь Прокопьич и Сыроежка слушали Ромку. Не перебивали.

– Бывает такое. Все мы под Богом ходим, Он сверху смотрит на нас и размышляет, как суетимся мы тут, на матушке-земле, – высказал свое мнение Прокопьич.

Вскоре к пирсу причалила лодка с дедом и бабулькой, и в ней та самая девчонкаа, которую Ромка выудил из воды.

Старички сразу к Ромке кинулись и давай обнимать, целовать его и все говорить разные хорошие слова. Бабулька беспрерывно утирала платочком слезы. И у деда очки мокрые. Прокопьич напоил их валерианкой, потом чаем.

Девочка смотрела на Ромку скучными глазами и все дергала и дергала себя за ухо. Она вроде и не понимала, в какую тоскливую историю могла вляпаться. Сопливая совсем еще.

Дедулька накорябал в блокнотик, в какой школе учится спаситель, и обещал написать в газету о подвиге Романа Зеленского. И еще старички грозились разобраться с хулиганами на воде, чтобы тех как следует приструнили.

Прокопьич посоветовал им плавать на лодке вдоль берега. И обязательно обзавестись специальными жилетами для внучки и для себя. Это уже полная гарантия от подобной беды.

И снова Ромка молотит веслом по воде, а Сыроежка бежит по берегу с секундомером в руке и успевает время от времени поглядывать в бинокль, чтобы быть в курсе, как Ромка работает.

Марафон с биноклем Саша сама придумала. Бинокль у дедули остался после армии, когда служил в Афганистане. Он не любит рассказывать про ту войну. Раз в год к нему приезжают друзья, с кем служил. Они уходят подальше, где их никто не потревожит, разводят костер и поют незнакомые песни. Иногда спорят о чем-то, да так, что земля гудит, но потом молчат и, обнявшись за плечи, смотрят на огонь.

Бинокль отлично приближает – ну прямо как на ладошке Ромка! Саше даже кажется, что она слышит его дыхание. И можно следить за руками, как держит весло, как опускает его в воду…

Когда солнце повисло низко над пирсом, дед загремел ложкой по пустой кастрюле – тоже колокол: «Завязывайте! Время перекуса!»

После того как хорошо поработали ложками, Прокопьич спросил:

– К Илюше пойдете?

– Обязательно! – ответил Ромка.