6

На следующий день, в субботу, к обеду Дмитриевский подвез свое семейство к дому родителей, и они начали потихонечку выгружаться на разбитый асфальт внутриквартального проезда. Дмитриевский ворчал на неудачно припарковавшуюся «мазду», занявшую сразу два места, а Ирка – на заснувшего по дороге сына. Так, в синхронном ворчании, они и вошли в скромную родительскую трешку. Родители Дениса, папа Александр Сергеевич (пенсионер) и мама Ольга Александровна (работающая пенсионерка), всегда радовались их приходу (в большей степени внукам, как казалось Денису), и внуки отвечали деду с бабой такой же радостью, зная – их наверняка ждет что-нибудь вкусненькое.

Отец сидел в гостиной, на диване перед телевизором, на экране которого два импозантных джентльмена играли в снукер. Плоская панель «Самсунга» была вмонтирована в темно-коричневую стенку, занимавшую всю стену, а перед диваном стоял заваленный газетами длинный низенький стол. Правую часть стенки занимали отсеки платяных шкафов, и из одного из них наружу выглядывал уголок клетчатой рубашки.

Дети разбежались по квартире, а Дмитриевский прошел в гостиную, приветственно кивнув бате. Тот кивнул в сторону шкафа и проговорил хмуро:

– Штучка торчит…

Денис не сразу понял, в чем дело. А потом, догадавшись, подошел к шкафу.

– Не люблю, когда штучки торчат… – продолжил гнуть свою линию отец.

– Чего, убрать? – спросил Денис, улыбнувшись.

– Уж будь любезен.

Дмитриевский заправил в шкаф торчащий кусочек рубашки и сел рядом с отцом.

– Трамп Дональдсона разносит, – кивнул тот в сторону играющих мужиков. – Щепа летит…

– А футбола нет? – спросил Денис: он не очень-то любил снукер.

– Уфа с Мордовией мучаются, по спутниковому. Включить? – улыбнулся папа.

– Только не это.

– Ну, тогда не выступай.

В гостиную забежала Лиза.

– Дедушка, – спросила она, запрыгнув ему на коленки, – а ты видел моих новых друзей?

– Нет, – ответил тот. – Как же я мог их видеть? Ты только пришла.

– Так они уже здесь были. До меня.

Фантазерка Елизавета любила всех запутать, а потом дать разгадку.

– Как это? Я бы их тогда точно увидел. И попросил посуду помыть. А так пришлось бабушку просить…

– Дедушка, они здесь были. Вот в этом месте. – Лиза указала на кресло у окна.

– Не было тут никого, – продолжал упрямиться дед.

– Невидимки, что ли? – спросил немного владеющий ситуацией Денис.

– Да, – ответила Лиза, – невидимки. Невидимые люди. Мои друзья.

– А, понятно, – присвистнул Александр Сергеевич. – Невидимки, значит. Защитники «Зенита» твои друзья? Вчера играли – так защиту вообще не видно было…

– Ты скажи своим друзьям, – предложил отец, – пусть они в понедельник ко мне в офис приходят, я им работу дам…

– У них есть работа, – серьезно отвечала Лиза.

– Какая это?

– Конфеты кушать.

– А. Понятно. Я им тоже работу найду, – пояснил Дмитриевский. – Подпишут мне кое-чего. Проникнут в кабинет к одному дядьке и подпишут…

Лиза серьезно посмотрела на папу и убежала из комнаты на зов бабушки.

Александр Сергеевич показал на коробку в углу комнаты:

– Диня, будь другом, забери, пожалуйста…

– Что это? – спросил Дмитриевский.

– Архив твоего деда. Моего отца. Он часто говорил, что хотел бы передать это все тебе. Там и письма, и тетради с записями, и дневники.

Дед Дмитриевского был военным моряком, подводником. Дослужившись до капитана первого ранга, в тридцать восемь лет сошел на берег и стал преподавателем в курсантском училище. Говорили, что ему совсем чуть-чуть не хватило до адмирала.

Дмитриевский оттащил коробку в прихожую, чтобы не забыть. Заглянул на кухню. Дети за столом уплетали что-то вкусное под неусыпным надзором бабушки. Ирка сидела там же. Вернулся в гостиную.

– Я маленькую принес, – сказал Денис бате, а тот, подскочив на диване, буквально вихрем улетел к холодильнику. Вернулся с закуской:

– Так тащи!

Денис достал бутылку хорошей водки из бело-зеленого полиэтиленового пакета.

А вечером, вернувшись домой, начал разбирать коробку с тетрадями деда. К полуночи инвентаризация завершилась: отложил одну тетрадь, которая показалась интереснее всех, оставил ее на тумбочке. Остальное вернул в коробку и убрал в гардеробную. Затем, вспомнив кое о чем, написал СМС Косте Аблокатову и лег спать.

Аблокатов не прочитал. Он уже спал как сурок. Увидел письмо лишь в воскресенье утром. Дмитриевский просил его в понедельник как можно раньше решить вопрос с начальником одного из земельных департаментов. Пройти через офисную бухгалтерию, взять финансирование, поехать и решить. А Костю с утра в понедельник с надеждой и нетерпением ждали уже по двум адресам… Однако он ответил «ОК» на зов шефа и пошел на кухню варить себе кофе.

«Разберемся, – проворчал голосок у него в голове, – разберемся. Успеем».

А в полдень понедельника бледный, как папиросная бумага, Аблокатов ерзал на стуле напротив Дениса, глядя вниз, на краешек торчащей из-под стола черной пластиковой урны. На диване, кроме обычного там в последнее время Бориса Аркадьевича, сидел Марат Забирохин, представитель ООО «Щит», фирмы, курирующей их по линии безопасности.

– Костя. Ты пришел в бухгалтерию, взял конверт с двадцатью тысячами евро и пошел к себе в кабинет?

Денис смотрел на бледное лицо Аблокатова, а тот – вниз, на краешек мусорного ведра.

– Да.

– Там из твоих были только Комаров и новенькая.

– Да.

– Поехал на Стачек, Комарова отправил на Зодчего Росси, а новенькую – с конвертом к дяде Ване?

– Да.

– И ничего не екнуло?

Тут проснулся безопасник:

– Денис! Какая, на …, разница теперь, что у кого екало? Задача проста до неприличия. Найти девушку и конверт. Потому что, как я понимаю, до дяди Вани он не доехал. Так?

Все посмотрели на Дениса.

– Не доехал, – ответил тот и нахмурился.

– Это точно? – переспросил Марат.

– Я знаю дядю Ваню пятнадцать лет. И все его хитросплетения тоже.

– Ну, тогда, собственно, нам нужно чуть-чуть побольше информации об этой вашей новенькой. Как там ее зовут? – Марат посмотрел на Дмитриевского.

Денис после небольшой паузы переадресовал вопрос Борису Аркадьевичу. А тот, в свою очередь, посмотрел на Костю. Костя же молчал, бледнея еще больше.

– Охренеть! – выкрикнул Забирохин. – Вы чем здесь занимаетесь?

Вызвали кадровичку Любу. Та пришла через пять минут с тоненькой папкой личного дела в руках и, протянув ее Дмитриевскому, пробормотала как бы невзначай:

– Говорила же… Не слушали меня…

– Копия паспорта, копия диплома, трудовой договор, – Денис перечислил содержимое папки и протянул ее безопаснику. Марат вытащил черно-белые листы копии паспорта.

– Марианна Ро, – проговорил он, – зарегистрирована в поселке Коммунар, на улице Садовой. В доме три.

– Марианна Ро? – переспросил Борис Аркадьевич, не вставая с диванчика.

– Борис Аркадьевич, – повернулся к заму Забирохин. – Ты меня спрашиваешь, как зовут твою же сотрудницу. Причем я только что назвал ее имя, прочитав эту крайне плохую копию… Как вы вообще могли отдать конверт с двадцаткой евро девушке, зарегистрированной в поселке Коммунар?

– А ты-то сам где зарегистрирован, юморист? – бросил слегка рассерженный Борис Аркадьевич.

– На улице Беринга, – невозмутимо отвечал Забирохин. – Великого мореплавателя и путешественника.

– Так я и думала… – проворчала Люба. – Чувствуется этот островной снобизм… Жители Васильевского – удивительные, конечно, создания…

– Любовь Михайловна, ты свободна, – прервал Дмитриевский ее биолого-географический анализ. Забирохин же завелся; видимо, тема была для него больной:

– Конечно, Любовь Михайловна, удивительные! Ведь окружающая среда накладывает свой отпечаток. Для кого-то окружающая среда – залив и набережная Смоленки, а для кого-то – ларьки на пересечении Стойкости и Симоняка…

– Вот засранец! – буркнула Люба, двигаясь к двери. – Ну и память…

– Так, ладно, ребят, давайте к делу. – Борис Аркадьевич чуть привстал с диванчика и поменял позу на более удобную.

– Да, – согласился Марат. – Мне нужна совершенно обычная информация о вашей этой Марианне Ро. Где она живет. Понятно, что не в Коммунаре. Я, конечно, туда народ отправлю проверить, но факт, что не там. Я думаю, по этому адресу двести человек зарегистрированы. С кем она общалась?

– У Орловой месяц работала. – Дмитриевский взял телефон. – Там, с девчонками, наверное. Больше ни с кем.

Набрал Орлову. Та не отвечала.

– В суде, наверное… – Денис посмотрел на Скрипника, как будто ожидая поддержки. Тот же молча сверлил взглядом коротко стриженный затылок Аблокатова.

– Давайте так… – Марат решил взять руководство в свои руки. – Борис Аркадьевич, ты опроси девок Ольгиных. Денис, а ты отправь айтишника поковыряться с ее компьютером, может, есть чего. А я пока съезжу к корешам в РУВД, пошепчусь да пробью ее по базам. Сбор здесь же через два часа. Если, конечно, сама не объявится.

Набрал Марианну.

– Выключен, – констатировал Забирохин. – Все, друзья, по коням.

И, взяв с собой папочку с документами, вышел из кабинета. После его ухода на минуту воцарилась полная тишина. Потом ее прервал Аблокатов:

– Опер, что ли? Бывший?

– Да, – ответил Борис Аркадьевич.

– Кокаин не подбросит? – попытался разрядить обстановку Денис.

– Денис Александрович, опер – не синоним слова «подлец». Так, чтоб ты знал… – Борис Аркадьевич был непробиваем в своей серьезности.

– Ладно, – буркнул в ответ Дмитриевский. – Разбежались.

Через два часа вся компания собралась вновь, единственная разница – к ним добавился компьютерщик Витя. Марат начал опрос со Скрипника:

– Борис Аркадьевич, чего там у тебя?

– Сейчас в офисе только две девчонки-судебницы. Они с этой Марианной не общались. Остальных опросил по телефону. Вика и Катька тоже не общались, а вот Ксюха пару раз ходила с новенькой на обед. Адреса проживания не знает. Но говорит, что где-то по ее ветке метро. По ее направлению. Это либо «Ладожская», либо «Большевики».

– Ага, – проворчал Марат. – Либо «Улица Дыбенко». Или «Новочеркасская».

– Не. На «Дыбенко» как раз Ксюха. А новенькая где-то совсем рядышком, с ее слов.

– Понятно. Витя? – Забирохин посмотрел на компьютерщика.

– Вообще ничего. – Тот развел руками. – Такое ощущение, что она комп не использовала. Последние файлы месячной давности декретницы этой вашей, Вероники. И временные файлы интернет-страниц – старые…

– У нее свой ноутбук, – тихо проговорил Костя, и вся компания молча уставилась на него. – Чего вылупились? – проворчал он. – С утра ей задачу ставил – обратил внимание. Хороший, мощный, маленький такой ноутбук…

Скрипник выругался, а Денис с надеждой посмотрел на Забирохина. Тот тоже был невесел:

– Паспорт левый. Женщины по имени Марианна Ро, родившейся в поселке Добрянка Пермского края 15 августа 1987 года и зарегистрированной в поселке Коммунар Ленинградской области, не существует.

– Существует, Марат Станиславович, – ляпнул Витя, – я сам ее видел…

– Ты видел девушку, которая представляется Марианной Ро. Документы себе каким-то образом сделала…

– Витя, а не пойти ли тебе… – начал было Дмитриевский, но тут его прервала Орлова, заглянувшая в кабинет:

– А, вот вы где все собрались! Что вы здесь замышляете? Дворцовый переворот?

Настроение у нее было хорошее; видимо, утренний суд прошел удачно.

– Что, выиграла? – поинтересовался Денис. А Витя, который уже было приподнялся со стула, снова сел, поняв, что выпал из поля зрения шефа.

– Ага! – улыбнулась Ольга. – Там от этих деятелей кореец какой-то рубился, жесть вообще… Была бы позиция послабее – неизвестно, как закончилось бы… А вы чего такие хмурые?

Марат погрузил ее в ситуацию.

– Расскажи все, что знаешь об этой Ро, – закончил он.

Ольга села на стул справа от Аблокатова и, задумавшись, убрала за ухо выбившуюся прядь волос. Дмитриевский посмотрел на Ольгу и, откинувшись в кресле, потянулся за сигаретами. В его мыслях не было паники или страха. Просто усталость. И каждый день в эту копилочку падали новые капли. Непривычно. Обычно трудности и перипетии лишь усиливали мотивацию и оптимизм. У Аблокатова же внутренний голосок поднялся до писка и верещал что-то вроде: «Костик! Смотри, главное, чтобы на тебя все не развернули! Следи за ними. Особенно за оперком». И он бледнел еще больше, не справляясь с этим внутренним балаболом. Наконец Ольга выдала:

– Ну чего, училась в универе, хорошо вроде, знания очень мощные, но теоретические все. Память феноменальная или близкая к этому. Помнит много нормативки и учебной макулатуры. А на практике не очень получалось. Я ее поэтому и спихнула Косте… Ей в процессы нельзя, она там начинает судьям лекции читать.

– Да, практика у нас сильно отличается от теории… – шепнул Аблокатов, вторя голоску в своем сознании.

– А живет где, знаешь? – спросил Забирохин.

– На Малой Охте где-то. Недалеко от «Новочеркасской». В хрущевках там снимает то ли однушку, то ли комнату…

– Интересы, хобби?

– Не знаю.

– Жидковато.

Забирохин направился к двери.

– Ты куда? – спросил его Денис, понимая, что задает риторический вопрос.

– Работать, – предсказуемо ответил тот. Голубые глаза Марата горели огоньком интереса. Оно и ясно: случай редкий, а успех обещает премию.

В кабинет влезла голова рекламщика Васи:

– Витя, у тебя телефон трезвонит без конца, ты его на столе забыл. Мама вроде…

– Витя? Ты еще здесь? – удивился Денис, посмотрев на компьютерщика.

В итоге народ рассосался, и через пять минут в кабинете остались только Денис и его заместитель.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – Дмитриевский посмотрел прямо в глаза Бориса, а тот испуганно завращал ими, не зная, что ответить. Думал Борис о вчерашней ночи и о том, как Ленка стояла у открытого окна, обнаженная, с сигареткой, и лунный свет ласково поглаживал ее грудь. Потом она вернулась в постель, а к окну отправился уже Борис. Уснули они ближе к трем.

– Двадцатка до дяди Вани не доехала. Но это еще не значит, что наши обязательства перед ним исчерпаны. Дядя Ваня подписал постановление, и мы его вчера благополучно забрали из канцелярии. А расчет так и не произведен. Нехорошо.

Скрипник выдохнул с облегчением:

– Это да.

– Твои мысли? Что там с наличкой?

– Не очень-то…

– Тогда займись, а… Поскреби по сусекам… А я схожу перекушу.

Денис вышел из офиса и, перейдя улицу, завернул в кафешку «Сьерра» в здании напротив. Ему повезло: Замятина только начала поедать свою солянку, и у Дениса появлялся шанс весело провести обеденный час.

– Здесь свободно, мэм? – спросил он, разглядывая новые часы Валентины. – Чего, договорилась все-таки с москвичами?

– Даже если я скажу «занято», думаю, вряд ли тебя это остановит, не так ли? Москвичей взяла! Не будешь подавать на меня в суд за это?

– Как знать, как знать… – негромко произнес Денис, усаживаясь напротив. – Возмещение морального взыскать с тебя, что ли… Как соляночка?

– Отменная, Денис Александрович. Рекомендую.

Он заказал себе такую же солянку и свиную отбивную в перечном соусе.

– Художника всякий может обидеть, – улыбнулась Валя.

– Какого художника? – фыркнул в ответ Дмитриевский. – Тоже мне любительница абсента…

Так, в шутливых препирательствах, прошли десять минут, и Денису принесли суп. Валентина очень легко и естественно чередовала болтовню с серьезными разговорами. Дмитриевский не мог забыть, как где-то с полгода назад за таким же непримечательным обедом между парочкой шуток она втиснула вопрос:

– А ты знаешь, зачем живешь, адвокат дьявола?

Он тогда поперхнулся от неожиданности, а Валентина оставалась более чем серьезной:

– Я в книжке одной читала. И теперь забыть не могу. Мы живем не только для того, чтобы кушать, пить и заниматься сексом…

– Конечно, нет, – попытался отшутиться Денис. – Не забывай про керлинг! Есть, пить, заниматься сексом и играть в керлинг!

– Не только! – не унималась Замятина. – Каждый человек – это целая россыпь талантов. Только мы можем не знать про них. Или знать про какие-то… Но у каждого есть один, главный талант… Самый мощный… Мы должны найти то, для чего предназначена наша жизнь. Искать и найти. Понимаешь? А если сами не будем искать, то жизнь так или иначе нас направит именно туда. Пока мы не усмирим гордыню и не возьмемся за дело…

Серьезное заявление, подумал тогда Денис, а Замятина тут же вытащила на свет божий шутку про трех евреев. На том и кончился разговор. А сейчас она уже прикончила солянку и попросила официанта принести ей кофе.

– Как бизнес, друг мой? – спросила Замятина, как будто увидев что-то в усталых глазах Дениса. – Приторговываешь правосудием?

Дмитриевский провел рукой по трехдневной щетине, вздохнул и вкратце рассказал о делах; кроме, конечно, последнего эпизода, который пока должен был оставаться внутри маленького социума их фирмы. Хотя, подумалось ему, там уже столько народу в курсе – наверняка в ближайшее время всплывет. Будет еще один повод для шуток.

Замятина выслушала Дениса без особого энтузиазма.

– Да уж, – отозвалась она, ухмыльнувшись, – с подводной лодки сложно сойти, если она уже погрузилась. Может, тебе всплыть, дружочек? Выйти на капитанский мостик и подышать?

Денис, несколько удивленный такой метафорой, открыл было рот для ответа, но его прервал телефонный звонок Орловой.

– Денис, ты когда вернешься? Я хочу отъехать через часик, надо поговорить.

– Через полчаса буду, – ответил он и положил телефон на стол.

Замятина, прищурившись, смотрела в свою чашку, что-то выискивая в кофейной гуще.

– Гадаешь, мать? – съехидничал Дмитриевский. – Где там твои женихи-то?

Она подняла свои удивительные карие озера на Дениса, кокетливо откинула со лба прядь черных как смоль волос и с абсолютно серьезным и грустным видом заявила:

– А мне не нужен никто. С тех пор как ты шесть лет назад вероломно женился на Ирке, мне никто не нужен. Гоню всех… Одна ребенка воспитываю…

Дмитриевский вылупился на нее, открыв рот, а Замятина, выдержав секунд двадцать, все-таки захохотала, привлекая к себе взгляды посетителей ресторана.

– Поверил! – смеялась она. – Поверил, а!

Денис выругался и принялся доедать суп.

Валя все продолжала смеяться. Потом вдруг притихла.

– Я артисткой мечтала стать. В детстве. Терехову как увидела в мушкетерах… Миледи…

– А чего не стала?

– Мама… А ты?

– Чего? – спросил Денис сквозь бульканье супа.

– Кем мечтал стать? В детстве?

Денис глубоко задумался. Он не привык к таким вопросам. Особенно от Замятиной.

– Космонавтом, – спустя какое-то время ответил он.

– Да ладно?! – засмеялась Валентина. Дмитриевский тоже улыбнулся.

– Да уж, загнул. Сыщиком хотел. Детективом…

– Шерлока Холмса посматривал?

– Ага…

Замятина с трудом, но все-таки покончила со своим кофе (смех еще некоторое время управлял ее физиологией) и убежала в офис, оставив Дмитриевского наедине с только что поданным горячим. Доев отбивную, Денис написал СМС дяде Ване, извинился за технический сбой в процессе и подтвердил чуть более позднюю доставку посылки.

«Бывает, – прилетело в ответ. – Жду».

Вернулся в офис. У кабинета терлась Ольга, нетерпеливо ожидая его.

– Забыла кое-что, – начала она с места в карьер, – про новенькую-то. Думала тебя не дергать, но Марата тоже нет, телефон у него вырублен, а у этого старикана, – она кивнула в сторону кабинета Скрипника, – только молодые художницы в голове. Скажу – и через пять минут все вылетит в другое ухо…

Взгляд ее переместился вниз, и она, как будто вспомнив еще что-то, проговорила тихо:

– Вот блин, каблук сломала с утра, пришлось в суд в балетках топать…

– Не отвлекайся, – прервал ее Денис. – Что там у тебя?

– В пятницу ближе к обеду я ей сказала, что ее переводят в отдел Аблокатова. И она тогда вот, в первый раз на моей памяти, проявила какие-либо эмоции. Заревела. И сказала, мол, у метро «Новочеркасская» живет какой-то бездомный дядька. И этот дядька – лучший из всех людей, с которыми она за месяц тут общалась. Мол, мы, типа, все того… Что лучше, типа, общаться с бомжом…

Дмитриевский задумавшись, почесывал щетину:

– Знаешь, что из этого следует, звезда моя?

– Что?

– Во-первых, она только месяц в Питере, а во-вторых, у нас есть мостик. Бездомный такой, немытый мостик. Сейчас поедешь, найдешь этого бродягу и доставишь в офис.

Денис серьезно посмотрел на Орлову.

– Не, Денис… – улыбнулась она. – Я не могу… В балетках…

– Ладно, – согласился тот, – я сам.