Глава четвертая. Переяславец

Все удобные пути в Болгарское царство Святослав разузнал от купцов еще в Киеве. Потому-то ладейная рать Святослава, выйдя на привольные воды Дуная, сразу направилась к Малому Преславу.

Этот город изначально был основан ромеями как крепость. Болгары, отвоевавшие у ромеев земли по Дунаю, превратили эту пограничную крепость в город, удобный для торговли, дав ему другое название. Провинция, расположенная близ устья Дуная, называлась Делиорман. Малый Преслав был ее главным городом.

Дувший три дня кряду южный ветер стих; небо очистилось от облаков. Было жарко, но не душно.

Ладьи русов на веслах причаливали к низкому берегу и зарывались носом в желтый песок. Ратники выгружались на сушу. Лучезарную тишину солнечного августовского дня нарушали всплески воды на мелководье, взбаламученной многими тысячами ног, громкий стук складываемых вдоль бортов весел, металлический лязг броней и кольчуг, грохот сталкивающихся щитов, голоса и выкрики – все это смешалось в единую шумную какофонию, неизменно рождаемую большим скопищем людей, пришедших в движение.

Болгарское войско стояло на взгорье, готовое к сражению.

Георгий Сурсовул построил своих пеших воинов на ромейский манер – фалангой. С первого взгляда было видно, что русов гораздо больше, чем болгар. Это пожалуй являлось единственным преимуществом Святослава. Георгий Сурсовул решил лишить киевского князя и этого преимущества. Он двинул вперед свое войско, не дожидаясь, когда русы изготовятся к битве.

Под рев боевых труб грозная фаланга болгар, склонив частокол копий, спустилась с возвышенности на прибрежную равнину и тяжелой поступью двинулась на врага. С флангов фалангу болгар прикрывали конные отряды.

У русов конницы не было. Во всяком случае, на ладьях не было заметно ни одной лошади.

«По всей видимости, конные полки Святослава где-то приотстали», – мелькнуло в голове Георгия Сурсовула.

Великий жупан осенил себя крестным знамением, возблагодарив Божье провидение за такую удачу. Сейчас тяжелая конница болгар втопчет пешую рать Святослава в землю!

Но что-то у болгар вдруг не заладилось с самого начала, их мощная фаланга сначала замедлила движение, а затем и вовсе застыла на месте. Оказалось, что русы вытащили на берег большие челны и побросали их на пути болгарской фаланги, перевернув кверху днищем. Воины Святослава выстроились подле перевернутых лодок длинными шеренгами, уперев свои длинные копья в овальные щиты болгар. При этом все новые толпы русов продолжали выгружаться с насадов на берег и спешили бегом занять свое место в боевом строю. Лучники Святослава дружно пускали стрелы в болгар, стреляя из-за спин своих копейщиков и щитоносцев.

Конные дружины болгар также угодили под такой плотный обстрел русских лучников, стоящих плечом к плечу, что это погасило их наступательный порыв. Раненые кони не слушались седоков, убитые болгарские дружинники мешками валились наземь из седел, так и не успев вынуть мечи из ножен, не успев дотянуться до русов копьями. Конница болгар повернула назад.

Ратники Святослава без промедления ударили по флангам болгарской фаланги, которая шаг за шагом стала отступать обратно к возвышенности.

Яростные выкрики бойцов и вопли раненых, которых топтали ногами, смешались со звенящей металлом мелодией битвы; где-то русы свирепо рубили болгар большими секирами, вгрызаясь во вражескую фалангу, подобно хищнику, дорвавшемуся до жертвы; где-то болгары, ловко орудуя копьями, сдерживали русов, которые начинали топтаться на месте, не в силах продвинуться вперед.

Там, где сражался Святослав, в болгарской фаланге образовалась большая брешь. Святослава окружали храбрейшие витязи, повидавшие всякое за время многих походов. Если в других местах болгары все же сумели остановить вражеский натиск, то отряд Святослава был неудержим. В конце концов болгарская фаланга оказалась рассеченной надвое. Это решило исход битвы. Бросая щиты и копья, болгары стали разбегаться в разные стороны.

Русичи недолго преследовали болгар, утомленные длительным переходом на ладьях, поскольку им приходилось идти на веслах против сильного дунайского течения.

Святослав воткнул в землю окровавленный меч и снял шлем с головы.

– Ну, здравствуй, Болгария! – с усталой улыбкой произнес он, озирая долгим взглядом поля и виноградники на склонах дальних холмов, среди которых еще виднелись рассеянные отряды бегущей в леса разбитой болгарской рати.

В отличие от русов, у болгар были красными не только щиты, но и шлемы. Издали шлемы бегущих болгар напоминали ягоды брусники, рассыпанные по зеленым холмам и долам.

* * *

Конные полки во главе со Свенельдом соединились с войском Святослава на другой день. Свенельда задержала переправа через широкий Дунай.

Брать штурмом Малый Преслав Святославу не пришлось. Свенельд загодя отправил в город своих людей под видом купцов. Эти мнимые купцы ночью перебили стражу возле ближних к Дунаю ворот и впустили в Преслав войско Святослава.

От пленных болгар Святослав узнал, что великий жупан разгневался на здешнего комита, правителя области, за плохую подготовку Малого Преслава к обороне от врагов. Скорый на расправу Георгий Сурсовул велел отрубить комиту голову. Это рассердило местную знать. Боляре и купцы возмутили народ и силой прогнали из города Георгия Сурсовула вместе с его дружиной. Георгий Сурсовул ушел в Доростол, по пути собирая под свои знамена рассеявшееся болгарское войско.

Стояла пора жатвы, поэтому многие болгарские воины, имевшие земельный надел, предпочли разойтись по своим деревням.

Малый Преслав сразу приглянулся Святославу. Город был светлый и просторный, с широкими улицами, мощенными камнем, со множеством великолепных каменных домов. Малый Преслав был обширнее Киева и богаче Тмутаракани. В городе имелось два рынка, один на берегу Дуная, другой в купеческом пригороде. Возле речного базара была расположена верфь и сухие доки для починки кораблей.

Население Малого Преслава было очень пестрым, здесь помимо славян проживали также греки, армяне, влахи, иудеи и даже хазары, пришедшие сюда из Тавриды. В Малом Преславе рядом с христианскими базиликами можно было видеть мусульманскую мечеть и иудейскую синагогу.

Святослав запретил своим воинам учинять грабежи, поэтому жизнь в городе опять потекла в прежнем размеренном русле. Рынки заполнились торговцами и покупателями. Ремесленники трудились в мастерских. На верфях застучали топоры и завизжали пилы.

Князь вместе со старшей дружиной разместился во дворце наместника, казненного великим жупаном.

– Видали, сколь роскошен и богат сей город! – восхищенно молвил Святослав своим воеводам сразу после прогулки по Малому Преславу. – Токмо Итиль может сравниться с Малым Преславом по роскоши, богатству и многолюдству. Киеву и Новгороду далеко до Малого Преслава!

– Итиль-то мы разграбили дочиста, княже, – заметил Икмор, лениво покачивая ногой в сафьяновом сапоге. – От роскоши хазарской не осталось ни следа!

– В Преславе тоже можно неплохо обогатиться, – вставил Перегуд. – Видели, какие хоромы у здешней знати, не то, что у киевских бояр! А торгашей здесь сколько и с востока и с запада! И у каждого мошна с деньгами, лабазы с товарами, корабли… Эх, перетряхнуть бы этот городишко сверху донизу!

– Замолчь! – прикрикнул Святослав на Перегуда. – Не позволю! Малый Преслав нужен мне неразграбленный. Мне тут нравится. Я сей град и устье Дуная надумал к своим владениям присоединить. Отныне Малый Преслав будет называться на наш лад Переяславцем. Ну, как?

Святослав оглядел своих воевод. Особой радости на их лицах от этого известия он не увидел. Перегуд так и вовсе не скрывал своего недовольства.

– Далеконько от Киева сей славный городок, княже, – сказал Свенельд. – Не думаю, что болгары так просто уступят тебе Малый Преслав. Через этот город идет вся дунайская торговля. Тебе либо самому придется тут вокняжиться, либо постоянно держать здесь сильное войско. И еще, княже, не забывай, что ты пришел на Дунай, дабы пособить ромеям избавиться от болгарской дани. Василевс ромеев не потерпит, чтобы Русь раздвинула свои пределы до Дуная.

– Что может сделать мне василевс ромеев? – небрежно усмехнулся Святослав. – Войну мне объявит? Тогда я отниму у ромеев Тавриду, и не пущу купцов греческих ни на Дон, ни на Днепр.

– Не будил бы ты лихо, княже, – предостерег Свенельд. – Империя ромеев нам не по зубам! Правь во славу своей отчиной и дединой и не рви куски из дальних царств.

– Верные слова! – поддержал Свенельда Перегуд. – Лучше соблюсти договор с ромеями. Повоевать болгар и вернуться домой, взяв свое на болгарских землях за труды ратные.

– Я уже определил плату за свои ратные труды на Дунае, – твердо произнес Святослав. – Я возьму себе провинцию Делиорман. А Переяславец будет моим стольным градом на этих землях.

Дело было перед обедом и кто-то из воевод заявил, что пора бы за стол. Продолжать этот разговор воеводам явно не хотелось.

После полуденной трапезы Свенельд встретился со Святославом уже с глазу на глаз.

– Ответь мне, князь, чем ты станешь расплачиваться с войском? – промолвил старый варяг. – Ты привел с Руси на Дунай пятьдесят тысяч воинов. Сговаривая под свои стяги ратных людей из древлян, северян, кривичей, радимичей, ты обещал всем богатую добычу в Болгарии. Малый Преслав ты грабить запретил. Ежели так будет и дальше, княже, войско просто покинет тебя.

– Добыча для моего войска найдется во Внутренней Болгарии, а разорять Делиорман я не позволю, – сказал Святослав. – Я изгоню отсюда болгар и заселю эти земли славянами с Днепра и Десны. Русь должна закрепиться на Дунае!

– Помнится, княже, ты уже хотел заселить днепровскими славянами Саркел и берега Кубани, – проговорил Свенельд, хмуря седые брови. – Ты собирался утвердить свой княжеский стол в Тмутаракани, не забыл?

– Не забыл, – ответил Святослав. – Саркел и Тмутаракань тоже мои владения. Ныне там княжит Владислав, а со временем там будет княжить кто-то из моих сыновей.

– Дивлюсь я тебе, княже, – покачал головой Свенельд. – Неуемное у тебя сердце! Боюсь, найдешь ты свою кончину где-нибудь вдали от родной земли, как и отец твой.

Свенельд поднялся со стула и направился к двери.

– Разве князь Игорь погиб вдали от отчины? – удивился Святослав. – Его же убили древляне.

Свенельд задержался в дверном проеме, обернувшись к Святославу.

– Я имел в виду твоего истинного отца, княже, – сказал он. – То есть Олега Смелого.