Поднявшись на второй этаж галереи, где обычно тусовались фарцовщики, мы делали вид, что прогуливаемся. Народу было не много, так как был поздний полдень, и «барыги» уже в основной массе своей разбрелись по барам или попивали пивко на галерее. Надо сказать, что Ян был «рубаха парень» и везде и со всеми без особого труда мог наладить контакт. Так и здесь. Мы подошли к небольшой группе парней и девчонок и Ян как со старыми добрыми друзьями заговорил с ними, в момент, поддержав тему разговора.

Через пять минут мы со всеми перезнакомились и общались, как старые, добрые друзья. Парни потягивали пивко и Ян спросил,

– А где можно пивка зацепить?-

–Момент, – сказал кудрявый, как Анжела Дэвис, Равиль,

–Серега, – кликнул он парнишку, лет десяти, – Не в падлу, мотнись за пивком ребятам.-

–Да запросто. – отозвался он.

Ян сунул ему трёшку, сказав, – На все, если доволочёшь, и себе зацепи что захочешь. -

Серега стартанул, а Равиль философски изрёк,

– Талантливый парнишка. Какие стихи пишет. С места может на любую тему сочинить, довольно приличный перл. Далеко пойдёт. -

Вот так, ни о чём, не подозревая, мы познакомились с будущим руководителем группировки «Ленинград», Сергеем Шнуром.

Мне сразу приглянулась одна темноволосая девчонка, со стрижкой «каре», чертовски похожая на Мирей Матье. Я даже описывать её не буду, чтоб не испортить своим корявым слогом, идеальный портрет французской певицы. Она была не одна. От неё ни на шаг не отходил здоровенный, белобрысый амбал, с кучерявыми, как у Иванушки из сказки режиссёра Александра Роу «Морозко», волосами. Но Лика, так её звали, выбрала момент и подошла ко мне сама.

–Привет -, проворковала она,

–У меня вельвета нет, но вчера из «финки» (так местные Финляндию называют) мне привезли партию немецких бесшовных лифчиков. Надеюсь, у тебя найдутся любительницы такого товара? Если возьмёшь партию, отдам с чисто символическим наваром, – и загадочно улыбнулась.

– Почему бы и нет, – с трудом от охватившего меня волнения, пролепетал я.

– Тогда запоминай. Улица Садовая, дом тридцать два, в доме, где «пышечная», вторая парадная, первый этаж на право. Завтра в десять утра, – сказала и словно танцуя, отошла к амбалу, который уже поглядывал на меня как бычок на тореадора.

II

Мы ещё часок покрутились по галерее и решили прогуляться по Невскому проспекту. К тому же, в Ленинграде жил и работал мой армейский друг Лёха Бурдин, или как мы его звали в армии «Школьник». Я чертовски хотел с ним повидаться. Мы с Яном направились в сторону Сенатской площади, где у памятника Петру-I, он и работал фотографом. Мы надеялись застать его там. И как говориться: «Предчувствие его не обмахнуло…», действительно, Лёха охмурял туристов и склонял их к запечатлению исторического момента – посещению Медного всадника, путём получения фотографий на фоне вышеуказанного памятника.

Лёха росту был «метр с кепкой на коньках», а если точнее один метр пятьдесят шесть сантиметров. Его еле взяли в армию, но взяли. Круглолицый, постоянно улыбающийся, отчего глаза почти скрывались в набегающих морщинках. Плотненький мужчинка в клетчатой рубашке, джинсах и кедах. На груди фотоаппарат с огромным объективом, за спиной огромный кофр, а в левой руке ещё и тренога. Вот в таком виде и встретил я своего армейского друга, с которым мы многое в армии повидали.

Лёха с радостным возгласом кинулся мне на встречу, едва не запнувшись о свой инвентарь. Мы немного потискали друг друга, мыча от радости, что-то нечленораздельное. Потом я представил его Яну, и мы решили не откладывая, обмыть нашу встречу. Алексей «закинул» свой инвентарь в киоск «Союзпечать», знакомой киоскерше и мы не спеша отправились фланировать по центру «северной столицы», хотя нет, в те времена её так ещё не называли. Наверное, будет правильнее сказать, что мы направили свои натренированные тела по улицам и проспектам «Колыбели революции». Прогулялись по Невскому, дошли до Аничкова моста, где Леха научил нас сходу определять, какие скульптуры коней-лошадей подкованы, а какие нет. Дело в том, что чуть дальше Невский пересекается с Литейным и Владимирским проспектами, на Владимировский выходит Кузнечный переулок, на котором располагались кузницы, где подковывали лошадей. Так вот, те кони, что идут в сторону Эрмитажа, уже подкованы, а те, что идут им на встречу ещё нет. В итоге, немного приобщившись к монументальным шедеврам культурной столицы, мы решили по-взрослому выпить и закусить.

С этой целью направились в ресторан с помпезным названием «Метрополь», который находился на улице Садовая. Это был один из старейших ресторанов. На первом этаже в вестибюле нас встречал швейцар, он же при необходимости и гардеробщик. После швейцара нас уже подхватывал метрдотель, и по старинной, с вытертыми ступенями, лестнице провожал на второй этаж, где на выбор предлагал пройти в банкетный зал, с программой варьете, или в более демократичный с разливным пивом и раками, «пивбар». Нам изыски были ни к чему, и мы направились на право, в более демократичную и привычную обстановку.

Пиво было отличное, холодное, не разбавленное в двухлитровых керамических кувшинах. Раки были донские, как говорил наш юморист Карцев: «Ну, очень большие раки, но по пять рублей». Мы взяли по кувшинчику и по десятку раков на брата, бутылочку коньячку и по порции шашлыка. Шашлык там подавали прямо на шампурах, украшенный овощами и зеленью. Одним словом устроили «пир горой». Мы великолепно сидели и вспоминали армейские годы. Лёха вспомнил, как мы намывали золото.

А было это так. Служили мы под Хабаровском, недалеко от станицы Корфовская, кстати, там похоронен, и я своими глазами видел могилу, гольд Дерсу Узола из одноименного фильма Акиры Куросава, получившего за эту картину «Оскара». Наша воинская часть находилась в Херцурском заповеднике, с трёх сторон её окружали сопки, а с четвёртой было огромное болото, которое перетекало на Китайскую территорию. Леха был картографом-секретчиком, а я делопроизводителем в продслужбе. В общем армейские «блатники». Как то летом решили мы сходить порыбачить на речку со звучным названием «Золотой ключик». Взяли удочки, ведро, тормозок с едой и пошли. День был солнечный, но накануне прошёл, дождь и земля была влажная. Переходя, через какой-то ручей, мы заметили звериные следы.

– Чьи бы это могли быть следы?– спросил Лёха.

– Наверно рысь. – сморозил я.

– Да, нет, следы рыси я видел,– сказал Лёха.

В общем, особо не заморачиваясь, мы пошли дальше.

И только через пару лет, уже на гражданке, смотря передачу «В мире животных», с нашим любимым ведущим Николаем Николаевичем Дроздовым, я увидел сюжет из Уссурийской тайги, где показывали точно такой же ландшафт с идентичными следами животного. Николай Николаевич, своим неповторимым голосом, указывая на следы, добродушно вещал,

– А вот это следы уссурийского тигра. Он здесь прошёл не более получаса тому назад. -

Признаюсь, от этого откровения мне реально поплохело, не смотря на то, что я был у телевизора.

Вышли мы на берег речки как то неожиданно, и в это самое время солнце выглянуло из-за облаков. Мы встали, как вкопанные, все дно было усыпано золотыми песчинками и мелкими самородками, которые сверкали на солнце, и завораживая, манили к себе. Ощущение было такое, как будто я оказался в стране «Эльдорадо». Мне сразу вспомнился фильм «Золото Макеты». Не сговариваясь, мы кинулись в речку и стали пытаться собрать голыми руками самородки. Тогда мне реально стала понятна фраза: «Золотая лихорадка». Немного поостыв от первого потрясения морально и физически, потому что вода в речке была ледяная, мы выбрались на берег и стали разглядывать свой «улов».

– Так дело не пойдет. Нужна лопата и сито, – сказал я и мы направились обратно в часть.

В итоге мы с Лехой намыли холщовый мешочек, килограмм так на двенадцать. Леха спрятал его в сейфе, у себя в секретке, а я взялся договориться с офицерами КИПа о переплавке песка в слитки.

Прапорщик Коваленко, из КИПовской лаборатории, прибыл в продслужбу за месячным довольствием. У нас с ним были хорошие отношения, основанные на коммерческих операциях с продуктами, и я решил попробовать договориться с ним о переплавке.

– Николай, ты не торопишься? У меня спиртик есть и балычок чаучи. Может, обмоем паек?– сказал я.

–Да запросто, – обрадовался тот.

Слово за слово, и я потихоньку подвел его к интересующей меня теме.

– Сможешь для меня кое-что переплавить?– спросил я.

Николай вдруг дико захохотал. А когда успокоился, шепотом спросил

–Золотишко намыл?-

Я побледнел, а он опять давай смеяться,

–Не ты первый, и не ты последний попался на этот фокус. А фокус в том, что это не золото, а сульфат железа или «ложное золото».

– На этом наше золотоискательство и закончилось, и мы остались с носом. – закончил своё повествование Алексей.

Это была дежурная версия для всех. А на самом деле мы намыли целый пуд золота. Николай сделал несколько слитков и развальцевал их под определенный размер. Мы с Лёхой на свой страх и риск запрятали это золото, в дембельских чемоданах. Расчет был на то, что солдатские шмотки особо проверять не будут, поскольку в каждой части были свои особисты, которым было поручено проверять солдат. Так и получилось, и мы привезли на гражданку по восемь кило чистого золота. Целый год мы искали канал сбыта. Реализовали на первый раз пять килограмм цыганам. Остальное золото, мы надежно спрятали до лучших времен, поскольку, в те времена, золото дорожало практически каждый год. Большую часть, вырученных денег, Лёха предложил, как сейчас бы выразились, сконвертировать в валюту. Чем он с успехом сейчас занимался в Ленинграде. Это был наш с Лёхой, маленький секрет. Впоследствии, большую часть заработанных мной денег, я пересылал Лёхе, а он закупал зеленые денежки с портретами Американских президентов.

III

Посмеявшись, мы продолжили вкушать шашлычок под коньячок, и просидели в «Метрополе» до самого закрытия. После чего, решили пойти поглазеть на развод мостов. Потом вдоль по Невскому проспекту дошли до лавры Александра Невского.

Спать не хотелось. Погода была великолепная, ночь – белая, мы –молодые. Не сговариваясь, мы продолжили наш променад. Вдруг Лёха говорит,

– Я знаю, куда мы направимся. На Стремянной улице есть великолепная рюмочная, туда частенько артисты заглядывают, после того, как закроют ресторан в Доме актера. -

И мы широкой шеренгой, направились по Невскому проспекту в рюмочную. Дошли до улицы Марата и свернули налево, затем направо, на Стремянную улицу.

Возле рюмочной было столпотворение. Рядом стоял «Луноход», так называли ментовский уазик желтого цвета с голубыми полосками вдоль борта, который сверкал своей «светомузыкой». Звучала гитара и хрипловатый голос пел: «О-о-о-о, зеленоглазое такси…». Это пел Михаил Боярский. Не так давно вышел фильм «Д Артаньян и три мушкетера» и Боярский стал кумиром почти всего женского населения Советского Союза. Мы поспешили туда.

Вокруг Миши (может немного фамильярно, но в тот вечер, вернее ночь, все обращались к нему именно так) пританцовывали и подпевали десятка два молодых людей. На миг мне показалось, что я в кругу своих близких людей, но вскоре я понял отчего. Лица были знакомы потому, что я их часто видел на экранах телевизоров и кинотеатров. Здесь были Олег Борисов, Василий Ливанов, Николай Караченцов, Александр Абдулов, Олег Янковский. Такое обилие Ленинградских и Московских актеров сначала меня удивило, но потом все встало на свои места. Это были игроки знаменитого театрального матча по футболу, между московским «Лен комом» и ленинградским театром «Ленсовета». Матч тогда закончился вничью. Мы «выставили» коробку шампанского за «победила дружба», и уже на равных влились в компанию Мельпомены.

Часов в пять утра народ начал разбредаться кто группами, кто парочками. Мы решили не беспокоить Беляевых, а пошли к Лёхе, благо он жил недалеко, на Пушкинской улице. Он снимал комнату, во дворе дома, где над аркой красовался довольно странный барельеф – голова лошади.

В девять утра мы были уже на ногах. После контрастного душа, мы выглядели свежо, жизнерадостно и были полны сил и энергии. Лёха пошёл к «Медному всаднику», Ян поехал к Беляеву за сумками, а я направился на Садовую, к Лике.

Время ещё было и я решил прогуляться пешком. По дороге, у метро Маяковская, я купил букет розовых пионов и в великолепном расположении духа, был на Садовой уже через двадцать минут.

Лика открыла почти мгновенно, как будто стояла за дверью.

– Привет, – улыбаясь сказал я.

– Привет, – то же улыбнулась она.

На ней была коротенькая вельветовая юбочка серо-стального цвета и легкая футболка. Мы прошли в комнату, Лика поставила цветы в вазу и сходила на кухню, чтобы наполнить вазу водой.

–Чай, кофе?-, спросила она, – Или что покрепче?-.

–Давай, наверное, покрепче, – сказал я.

Она достала из бара джин , налила джина на два пальца и плеснула в стаканы газировки из сифона. После непродолжительного молчания, вызванного поглощением джина, она положила передо мной пакет, где было штук пятьдесят бюстгальтеров. Оценив их качество, я спросил,

– Почем?– поинтересовался я.

–Если заберёшь все, отдам по червонцу , – улыбаясь, ответила она.

О такой цене и говорил Ян, когда объяснял порядок торгов.

– Идёт, если юбочку за «полтос» отдашь -, улыбнулся я.

Лика встала, непринужденно сняла юбку,

– Могу и майку в придачу отдать, – сказала, и не торопливо сняла её.

Кроме ажурных трусиков, на ней больше ничего не осталось. Я встал с дивана и подошел к ней. В голове у меня звучал старый шягер:

«… У ней, такая маленькая грудь,

И губы, губы алые как маки,

Уходит капитан в далекий путь,

И любит девочку из Нагасаки…».

О, что она вытворяла со мной в постели. Да, да, я не оговорился, потому что инициатором всех этих балетных па, пируэтов, акробатических этюдов и немыслимых поз из «Кама сутры», была Лика. Достоевский про таких барышень говорил:– «…С такой женщины я не слезал бы до декабря…».

Продолжалось это божественное безумие не меньше часа. Уставшие, но довольные, мы, наконец, выпустили друг друга из объятий. Отдышаться Лика мне не дала,

– Не расслабляйся, «Казанова», – шутливо проворковала баловница,-Вставай, а то с минуты-на-минуту должен мой Алёша Попович подойти.-

Уговаривать меня не понадобилось, потому, что встречаться с этим поповым сынкрм не входило в мои планы. Я по быстрому оделся, допил оставшийся в стакане джин, подхватил пакет, нежно поцеловал Лику и направился к двери.

– В пакете мой номер телефона, звони, – проговорила напоследок это божественное создание, так и оставшаяся обнаженной, после эротической феерии, отчего ещё больше была похожа на французскую певицу.

Через год она уехала во Францию, куда перед этим переехала её семья. Судьба еще сведет нас, но позже.

IV

Ян уже ждал меня возле метро. Он сообщил, что Нина, Женькина жена, родила двойню. Близнецов назвали Шурик и Юрик.

Мы за полчаса добрались до «Альбатроса». Дав на лапу «халдею на воротах» трешку, мы зашли внутрь. Поглазев, для приличия, минут тридцать мы вышли наружу. И буквально тут же к нам подкатил прыщавый юнец и с комично-деловым видом осведомился,

– Че то ищем конкретное?-

–Вельвет. – в тон ему ответил Ян.

Прыщавый юнец, указал взглядом, на похожего в профиль на вопросительный знак, парня. Мы с Яном подошли к нему и заговорили на интересующий нас предмет, уточнили фирму, размер рубчика, цвет, цену и прочие детали. В свою очередь он поинтересовался о количестве, которое нам нужно, и готовы ли мы сегодня совершить сделку. На что Ян положительно ответил и предложил показать товар.

Гуня, так представился фарцовщик, предложил пройти в парадную ближайшего дома. Мы не возражали и направились туда. На углу к нам присоединился товарища Гуни, Толик, как он представился. На плече у него была не маленькая сумка, да и сам он был по всем показателям, «полу тяж».

Что-то щелкнуло у меня в мозгу, и я дал Яну «маяк», быть наготове. Печальный опыт «кидка» у нас с ним был в Москве.

Дело было зимой. Приехали мы в столицу за «штанами», так мы джинсы обзывали. Рома, который нам позвонил и предложил партию, пропарил нас «завтраками» и в концовке слился. Но Ян приехал с «капустой» и уже нацелился на гешефт. На удачу, решили поехать на Беговую. Немного покрутились и встретили мало знакомого барыгу, который пообещал за малую мзду свести нас с «серьезным человеком». Мы поехали на метро в Текстильщики, там зашли в подъезд жилого дома, на лифте поднялись на верхний этаж, прошли чуть выше на площадку и оказались у обитой дерматином двери с номером квартиры. Барыга позвонил. Мы минуты две ждали, затем из-за двери раздался сонный голос,

– Кто?-

– Серёга, это я. Клиентов привёл.-

Дверь открылась, на пороге стоял рыжий парень в домашнем махровом халате и тапочках.

– Че разорался,– буркнул он.

– Да вот, ребят штаны интересуют.-

– Я же сказал, по мелочам не беспокой меня. -

– Они не меньше десяти «пар» готовы взять. -

– Ты сначала светани джинсу.– сказал Ян, – А потом и про количество поговорим. -

Серёга ушёл, прикрыв дверь. Минуты через три он вышел и кинул Яну в руки пакет,

–На заценивай. -

Мы с Яном разглядывали строчку, зипер, лейбл. «Levi’s» был знатный.

– По сто тридцать отдам, если десяток возьмёте, – сказал рыжий.

– А если двадцать возьмём, по сто десять отдашь?– спросил Ян.

– Нет, по сто двадцать,– сказал Серёга.

Ударили по рукам, Ян отсчитал бабло и передал деньги Серёге. Пакет с одной парой джинсов остался у нас, а Серёга пошёл за остальным товаром. Мы отсчитали «барыге» комиссионные, и он свалил. Подождали десять минут, потом ещё пять минут и начали звонить в дверь. На наши звонки никто не реагировал. Мы стали стучать, затем я в сердцах с силой ударил в дверь ногой, и она распахнулась. Нашему взору предстал коридор, оклеенный обоями, на полу постелен кусок линолеума, а в конце коридора был проём справа. Мы ринулись туда. За поворотом был сквозной проход на чердак соседнего подъезда. Вот так нас «кинули».

Так вот помня этот опыт, мы с Яном были готовы к непредвиденным ситуациям. Да ещё и «полутяж», зачем то передал Гуне сумку перед тем, как мы зашли в подъезд.

Гуня первый, я за ним, потом Толик и замыкал процессию Ян. В общем, когда мы не остановились между первым и вторым этажом, я был уже на взводе. Вступив на площадку второго этажа, я с короткого разворота впечатал пятку в челюсть «полутяжу». Не осознав ничего, он провалился в глубокий нокаут и плавно оседал на руки к Яну. Тем временем, чуть присев я провёл двойку в печень и челюсть Гуне, которую он удивленно подставил под мой кулак. Парень безмолвно осел, даже не охнув. Я сдернул с него обе сумки, и мы с Яном кинулись на улицу. Выскочив за угол, мы удачно поймали такси.

Садясь в машину, я бросил водителю,

– На Невский, к «Гостинке», шеф. -

Немного отъехав, я расстегнул первую сумку. Там лежали пакеты с вельветовыми штанами, пакеты с такими же рубашками, юбками, куртками. Заглянув во вторую сумку мы увидели ещё пакеты со штанами, несколько коробок с жвачкой, фирменные футболки и что-то по мелочам. Мы смотрели друг на друга, и не сговариваясь, я громко произнёс,

– Шеф, мы передумали, давай в Пулково.

Там мы купили билеты на ближайший рейс до Москвы, и уже оттуда до Перми. Все это я рассказывал в мастерской Владимира Леонтьевича, где мы в очередной раз попивали коньячок. Он от души смеялся над концовкой моего вояжа в Ленинград. Немного успокоившись от смеха, он налил в стаканы коньяка и мы выпили.

– Да, Ленинград. Как много у меня с ним связано -, сказал с грустью в голосе Махно.

УКРАИНА

Тридцатые годы

Александровка, Малиновка, Сталино (Юзовка)

I

–Помнится, я обещал рассказать, как добрался с Украины до Ленинграда, -сказал Махно,

– Только это было не просто, для этого мне пришлось пережить еще много приключений. Так вот, слушай…

И мы перенеслись опять в Украину тридцатых годов.