Что мне еще запомнилось из уничтоженного дневника – это записи об арестах друзей моих родителей в 1937 – 1938 годах, о начале войны в 1941 и о горе, которое пришло в нашу семью впервые же месяцы войны. Моего дядьку Георгия убили через несколько дней после прибытия на фронт и похоронили в братской могиле. В похоронке было написано: «Погиб при выполнении боевого задания». И только много лет спустя я встретил человека, который служил вместе с Георгием и рассказал мне о том, как на самом деле погиб мой дядька. И тот и другой были шоферами. Одному повезло – другому нет. На понтонном мосту во время переправы у Георгия заглохла машина. Немецкая разведка уже обнаружила этот понтонный мост. Начался обстрел моста артиллерийскими снарядами. Вот-вот могли прилететь вражеские самолеты. Майор, руководивший переправой, отдал приказ – сбросить машину в воду. Георгий сидел за рулем и подруливал к краю понтона. Как только колеса машины оказались в нужном месте, десяток солдат уперлись и столкнули её с моста. До последней минуты Георгий пытался завести двигатель. И он заработал. Правда, это случилось уже в момент полета машины. Водитель выскочить не успел. По рассказам сестер, он был очень красивым и интересным молодым человеком. Но смерть во время войны вообще не смотрит на молодость и красоту. Да и в мирное время она частенько забирает именно молодых и очень любимых.
В те годы к нашей семье горе прибило беженку из Польши. Это была молодая и, по моим мальчишеским представлениям, очень красивая женщина. Наверно, она была из богатой семьи, поскольку ничего не понимала в хозяйственных делах и ничего не умела делать своими руками. Перенесенные невзгоды подорвали ее здоровье. Первое время она подолгу лежала в постели и плакала. Мне навсегда запомнилось её бледное лицо с прекрасными зелеными глазами, в которых иногда вспыхивали золотые искорки. Мама ухаживала за ней, как за собственным ребенком, поила её парным молоком и кормила свежими куриными яйцами. Когда она засыпала, я садился на стул, стоящий около её кровати и подолгу смотрел, а иногда, очень осторожно, трогал её руку и прикасался к раскинутым на подушке косам. Однажды она открыла глаза и улыбнулась.
Потихоньку Ирина начала поправляться, выходить из дома и однажды встретила своих соотечественников и уехала от нас, неизвестно куда. Я любил её первой детской любовью и дал себе клятву через несколько лет найти Ирину и жениться на ней. «Мечты, мечты, где ваша сладость?».
Эта история с Ириной имела неожиданное и не очень приятное продолжение через много лет после её отъезда.
При расставании с нами Ирина подарила моей маме небольшую брошь, выполненную в виде скрипичного ключа с тремя маленькими изумрудами. Единственная драгоценная золотая вещь, которую мама хранила в течение всей жизни. Обручальное серебряное кольцо и золотая брошь с изумрудами. Они были спрятаны на самом дне нижнего ящика комода под кучей разных бумаг и тряпок. В один прекрасный жаркий летний день в дверь дома кто-то постучал. Мама открыла дверь и увидела перед собой цыганку, которая попросила попить водички, сославшись на необыкновенную жару и жажду. Конечно, мама не могла отказать и пошла за водой на кухню. Она жила тогда в однокомнатной квартире с обычной для того времени планировкой. От входной двери шел небольшой коридор в комнату, а другой коридор вел налево в кухню. Как только мама зашла в кухню, цыганка уселась в этом коридоре на пол и стала перевязывать бинтами свою отставленную далеко в сторону ногу. В это время еще две цыганки проскочили в комнату. Мать поняла, что её бессовестным способом грабят, но ничего не могла сделать, поскольку цыганка, сидящая на полу, так ловко поворачивалась на своем грязном заду, что протиснуться в комнату не было никакой возможности. Вся операция по изъятию ценностей продолжалась не более трех минут. Цыганки сбежали, не попив воды и не сказав «спасибо». И, конечно, вместе с ними исчезли дареная брошь, обручальное кольцо и облигации третьего государственного займа, на одной из которых было написано мое имя.
Великие классики! Где вы находили благородных, вольнолюбивых цыган? Где ты, Эсмеральда? Где ты, Кармен? Или время было другое? Скорее всего, они где-то есть, однако…
В этот день среди приглашенных гостей была и давняя подруга Бориса Соня. Она славилась тем, что помнила очень большое число анекдотов и умела их превосходно рассказывать. Всем хотелось услышать что-нибудь новенькое, однако женщины увлеклись разговором о каких-то неизвестных им раньше способах выращивания огурцов. Чтобы их отвлечь от этой темы я рассказал один из моих любимых старых анекдотов.
– В тюремной камере двое. Один сидит на нарах, а второй ходит по камере от стенки до стенки. Сидящий человек говорит: «Что вы ходите, ну, что вы ходите? Вы думаете, что если вы ходите, так вы не сидите?»
Соня откликнулась сразу:
– По кладбищу идут два еврея. Первый говорит:
– Вот здесь лежит Абрам Моисеевич. Он был прекрасный человек. У него было много друзей. Я бы хотел лежать с ним рядом.
– А здесь лежит Хаим Соломонович. Он был очень добрый и отзывчивый человек. У него всегда можно было одолжить денег. Я бы хотел лежать с ним рядом.
Идут дальше. Второй говорит:
– А я бы хотел лежать рядом с Сарой Моисеевной.
– Так она же еще жива.
– Вот в том—то и дело.
Затем она рассказала ещё два-три еврейских анекдота. Каждый из них вызывал одобрительный смех, поскольку исполнялись они весьма профессионально, с весьма убедительным еврейским акцентом.
В этом году в России впервые проводился конкурс «Имя России». Для многих после подсчета поданных голосов в интернете оказалось весьма неожиданным то, что первое место было отдано И. В. Сталину. И только после прекрасно аргументированной и необыкновенно выразительной речи патриарха Кирилла комиссия склонилась к имени «Александр Невский». Сталин остался на втором месте.
С этого и началась наша застольная беседа, после второго выхода из парилки.
– Вот вы, самый пожилой из присутствующих, – обратился ко мне Борис, – как считаете – это объективный выбор или очередная подстава? В интернете крутится в основном молодежь, и такой результат. А если добавить голоса ветеранов, процент голосов, поданных за Сталина, увеличился бы ещё больше?
Вопрос о Сталине для меня был очень трудный. Конечно, в бане, да после нескольких рюмок водки, я пытался как-то объяснить свою позицию, но в жизни, для себя, ответить на него определенно я не могу и сейчас.
– Что я могу сказать, как самый пожилой? Во-первых, российский менталитет всегда основывался на твердом убеждении и даже глубочайшей вере в царя-батюшку. Советская пропагандистская машина работала на высочайшем уровне. Мне было почти 14 лет, когда умер Сталин. Об этом нам сообщил со слезами на глазах на школьной линейке директор школы и отменил уроки. Многие плакали. У меня, да и у многих других, было такое впечатление, что рушится мир, что жизнь остановилась и впереди ничего хорошего не будет. Я шел домой и думал, какие слова утешения сказать матери и отцу по поводу невозвратимой утраты. Каково же было мое удивление, когда я увидел совершенно спокойную мать, которая готовила обед и спросила только одно:
– На сколько дней вас освободили от уроков?
Отец стоял в своей любимой позе, облокотившись на стол, заваленный газетами, и мурлыкал себе под нос куплет из полюбившейся ему песни:
– Если б не было мне жалко лаптей, убежал бы от жены и от детей…
– Папа! Сталин умер. Что же теперь будет?
– А, что будет? То же и будет. Пытаюсь понять, кто будет следующим Генсеком. Скорее всего, кто-то из троих: Маленков, Булганин, или Хрущев.
– Папа! Народ скорбит и плачет. Как же ты можешь так спокойно говорить, что все так и будет. Ведь умер Сталин!
– Сынок. Вам не преподают библию и это очень плохо. Это великая книга, в которой, в частности, сказано: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Пройдет некоторое время, и все станет немного по-другому, но в основном также. Будет новый лидер, который либо поддержит политику Сталина, либо постарается очернить её и тем самым укрепить свое положение в партии и государстве. Что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем.
– Понятно, что отец все правильно предсказал. Почему я сейчас вспомнил об этом? Да потому, что это единственное конкретное событие, которое связано со Сталиным в моей личной жизни. Всё остальное: пропаганда, литература, школа и прочее – так же, как и у вас.
– Можно сказать, что общество разделилось на две большие группы. Для одних Сталин – это символ великой страны, организатор промышленной модернизации, человек, благодаря которому, как некоторые считают, была выиграна мировая война с фашизмом, и, наконец, это человек, который беспощадно боролся с коррупцией и злоупотреблениями. Для других он – кровавый диктатор, уничтоживший в концентрационных лагерях около миллиона безвинных людей и подвергший репрессиям около четырех миллионов.
– Интересно, распался бы Советский Союз, если бы во главе его стоял такой человек, как Сталин? – спросил Борис.
– Все великие империи распадаются. Однако, этот вопрос интересен вот в каком плане. В свое время между Лениным и Сталиным был конфликт по поводу создания СССР. Сталин предлагал план, по которому большевистские государства должны были войти в Россию на правах автономных республик. Ленин настоял на создании равноправных федеральных республик. Сейчас многие из этих равноправных стали «незалежными». И ещё одно. Сопоставляя этих, несомненно, выдающихся государственных деятелей, нельзя не вспомнить их отношение к религии. Известно, что Ленин к духовенству не испытывал ничего, кроме ненависти. Воспользовавшись разразившимся в 1921 году голодом, он фактически разгромил Русскую православную церковь. В 1922 году был расстрелян патриарх Тихон и свыше 8 тысяч священнослужителей, монахов и монашек. Разрушались храмы, сжигались древние иконы и книги, реквизировались ценности. Об этом, в частности, есть запись в дневнике моей матери. И только в 1942—1943 годах было принято решение и признано право на существование Русской православной церкви и других религиозных конфессий.
– А что было после смерти Сталина?
– После смерти Сталина два высших государственных поста в стране были разделены. Главой правительства стал Маленков, а первым секретарем ЦК КПСС был избран Хрущев Никита Сергеевич.
– Государь у нас Никита, колбасу едим из кита, если будет Микоян, будем есть из обезьян, – вставила Соня.
– А про Сталина?
– Что-то не помню, но могу ещё про Хрущева.
– Давай.
– Удивили всю Европу, показали простоту, десять лет лизали жопу, оказалось, что не ту. Наш народ не унывает, смело он идет вперед. Наша партия родная нам другую подберет.
– Чьи это стихи?
– Не знаю. Может быть, народные. Кстати, скоро выборы – вы за кого будете голосовать?
– А разве есть варианты? О Сталине анекдоты тоже, конечно, есть. Вот один из них. Едут в трамвае двое. Первый спрашивает:
– Ты знаешь, какая разница между Швейком и Сталиным?
– Нет.
– Так вот, Швейк был умный, а Сталин дурак.
– А ты знаешь, какая разница между кондуктором и тобой?
– Нет.
– Так вот, он поедет дальше, а ты пройдешь со мной.
– Что касается стихов о Хрущеве, я тоже не знаю, кому они принадлежат, но они появились после выставки в Манеже, во время посещения которой Хрущев, не разбирающийся в абстрактном искусстве, резко выступил против ряда художников и скульпторов. В результате многим из них запретили выставляться на художественных выставках и публиковать статьи в газетах и журналах. В их числе был и всемирно известный ныне скульптор Эрнст Неизвестный, который после смерти Хрущева создал его надгробие на Новодевичьем кладбище. А ведь сначала была «оттепель». Советские люди почувствовали себя более свободными; сторонники различных мнений могли открыто их высказать; возникали откровенные дискуссии между «физиками» и «лириками»; появились художественные фильмы, правдиво рассказывающие о второй мировой войне.
– Значит, как и при Сталине, было и хорошее и плохое.
– Конечно. Так уж устроен мир.
– А что вы можете рассказать о времени правления Брежнева?
– Недавно я наткнулся в интернете на интересное мнение по этому поводу, очень похожее на анекдот. Я даже записал его в блокнот и сейчас вам прочитаю. Вот, нашел. «Через месяц после смерти Брежнева профессиональный партработник, второй секретарь Пензенского обкома партии Мясников, словно подводя итоги его правления, записал в дневнике:
Шесть противоречий социализма.
Безработицы нет, а никто не работает.
Никто не работает, а планы выполняются.
Планы выполняются, а в магазинах ничего нет.
В магазинах ничего нет, а холодильники полны.
Холодильники полны, а все недовольны.
Все недовольны, а голосуют «за».
– Вот такая была эпоха!
На этом обсуждение политики закончилось, и мы принялись за более прозаические и более приятные действия. Попарились – выпили. Ещё раз и ещё раз…
О проекте
О подписке