Тем временем дети Ираклия были заняты обучением. Младших пока обучали на дому, Мария была в школе для детей знати, а старший, Ираклий, вместе с несколькими отпрысками сенаторских фамилий – у городских стен, чтобы устроить шуточные соревнования. Обычно такие мероприятия и вообще отдых горожан были за городскими воротами, но сейчас шла война, и, поскольку никто не мог гарантировать, что какой-то отряд аваров не появится внезапно около Константинополя, отдыхали под защитой крепостных стен. Да и места внутри стен хватало, к тому же на зиму многие разъехались по восточным провинциям, и город оставался полупустой. Нет, лучше внутри стен. Да и разве это были стены? Это был символ могущества империи, самые лучшие укрепления во всем мире! Провинциалы, первый раз попавшие в столицу, были уверены, что людям не под силу сделать такое и что сделали это ангелы по приказу императора Константина. На самом деле, как знал Ираклий, их построили по приказу императора Феодосия меньше двух веков назад, но и его всегда они поражали. Укрепления состояли из двух частей. Первые стены относительно невысокие и неширокие, конечно, во всем остальном мире они считались бы отличными. Во всем мире, кроме его столицы. Если враг преодолевал их, а этого не случалось еще никогда, и, если Богоматерь не позволит, никогда и не случится в будущем, то он оказывался в ловушке. Через небольшой интервал, на котором была проложена дорога, возвышалась вторая стена, гораздо выше и мощнее первой. Ее точно никто не смог бы пересечь, даже если не брать стоящие каждые несколько десятков метров сторожевые башни головокружительной высоты. Наверху этих башен были позиции солдат, на среднем уровне располагались караульные помещения, а внизу – склады с продовольствием и оружием. На совсем уже крайний случай архитекторами и инженерами был предусмотрен еще один ход. На опасных участках с помощью хитрых приспособлений была возможность затопить пространство между внешними и внутренними стенами, Константинополь фактически оказывался на острове, окружен со всех сторон водой, и осуществить атаку через них было невозможно в принципе. За этими стенами и до самих стен Константина, где начинался непосредственно город, простирались многочисленные сады и небольшие посадки. Берег города и гавани также защищали стены, но не такие мощные. Под городом начинался тайный мир, полный чудес. Помимо цистерн, которые вмещали целые озера питьевой воды для обеспечения огромного города, и тайных ходов из Большого дворца и храма Святой Софии во все концы Константинополя, ходили упорные слухи, что жившие тут тысячу лет еще до принятия христианства греки для поклонения богам и духам построили много подземных храмов и святилищ. Со временем об этих постройках забыли, поверх них или рядом появились новые здания и тоннели. Старое и новое переплелись в и под Константинополем, как кровеносная и лимфатическая система человека, они перемешались и стали одним целым. На другой стороне Золотого Рога располагался район Галата, где жили в основном приезжие – как из других провинций, так и иностранцы.

Ираклий с товарищами расположились в тени одной из сторожевых башен и начали соревнование. Сначала у них был турнир по владению мечом, затем они попытались выявить победителя в борьбе, затем в стрельбе из лука. Подготовка новой элиты была поставлена в ромейской империи как высший приоритет, но там делался упор на юриспруденцию, богословие и риторику. Для физической активности практиковали такие выезды.

Ираклий фехтовал с сыном сенатора из Александрии. Тот, несмотря на свою молодость, отлично владел деревянным мечом и несколько раз довольно болезненно ударил его.

– Ты слишком быстро крутишь мечом, – пропыхтел александриец. – Слишком быстро и слишком бессмысленно. Не красуйся, рядом девушек нет. Не думай, просто бей.

Ираклий попробовал следовать совету, но тотчас в голову прилетели еще два удара, от которых потемнело в глазах.

– Ты молодец, Ираклий, – попытался его приободрить соперник. – Просто не надо красоты и изящества, в бою никто оценивать это не будет. Там или ты убил, или тебя.

– Ты так говоришь, будто уже был в настоящем бою, – огрызнулся Ираклий.

– Было дело. Моего отца губернатор Египта направил в Аксум вверх по Нилу. Обычно туда путешествуют по морю, но тогда надо было двигаться по реке. Ну и пару раз на нас нападали дикие нубийцы. Обычно от них отстреливаются из луков, но однажды была рукопашная, и я убил двух черных.

У Ираклия от восторга от таких приключений расширились глаза, и где-то в сердце появился маленький червячок зависти: кто-то уже участвовал в бою, а он еще нет. В борьбе Ираклию мало кто мог оказать конкуренцию. Всех противников он эффектно помял, напоследок раскидав по тюкам с кожей.

В стрельбе из лука, которая была основой ведения боя ромейской армии, у всех подростков был примерно одинаковый высокий уровень. Победителя так и не определили. После физических упражнений они расположились возле повозок с сеном, чтобы передохнуть и затем отправиться по домам.

– Мой отец, – начал Ираклий, – прибыл в Армению и уже послал армию на восток, чтобы быстрее разбить персов и закончить войну.

Ираклий был подростком и, поскольку являлся старшим сыном, ощущал всегда на себе ответственность наследника большого рода. Он был довольно высоким и худым, глаза, как у его матери, горели в последнее время необычайно ярко, будто подчеркивая ту значимость, которую составляет его отец для империи. Его отец был до мозга костей солдатом и как следует обучил сына владению оружием и основам военного дела, что сильно отличало его от других детей знати, которые были типичными константинопольскими чиновниками, владевшими гораздо лучше пером и руководившими торговыми флотами и сетями шпионов куда лучше, чем армиями.

– Мой отец недавно прибыл из Неаполя, – откликнулся Даниил, смуглый сын сенатора из Африки. – Говорит, что Равенна уже практически в блокаде этими проклятыми лангобардами и папа римский скорее стоит на их стороне, чем на нашей. Скорее бы, Ираклий, твой отец помог окончить эту глупую войну с персами, и наши армии были бы переброшены на Запад, в помощь императору. Надо и отразить аваров, и выгнать всех славян, они плодятся как кролики. Восстановим сильную границу по Дунаю, тогда империя сможет Италией заняться.

– С кочевниками можно справиться только одним способом, – негромко сказал Ираклий, обиженный тем, что ему не дали купаться в лучах славы и уважения как сыну такого важного человека, – только натравливая одних варваров на других. Наша армия против них – это то же самое, что поставить стену против реки. Да, сперва поток уменьшится, но потом найдет другой путь, прорвется и снесет и стену, и все, что за ней. Воду надо отвести в другое русло, так и кочевников надо направить куда-то еще.

– Да все будет хорошо, никто не в силах пошатнуть величие Римской империи. Нам недавно ритор рассказывал, полтора века назад Рим вообще был на краю гибели, западную часть захватили варвары, восточную часть раздирали готы, гунны и персы и сотрясали религиозные расколы. А теперь? Западные провинции постепенно возвращаются под руку императора, готы остались только в Испании, гунны вернулись в свои степи, а кровавый раскол ушел в прошлое.

– Остались только персы, – заметил еще один, кажется сириец. – С ними войны уже длятся столько веков и не приносят ни нам, ни им пользы.

– Ну почему же, – отвечал александриец. – Для них это выгодно: часть нищей, но гордой знати отправить на войну. Там часть погибнет, а часть получит трофеи. И шахиншаху что-то перепадет. А для нас, да, бестолковая и кровопролитная бойня. Когда получается, откупаемся золотом и покупаем мир, пока они его не потратят. Когда не получается – получается как сейчас.

– При том, – подал голос сын какого-то вождя скифов, который находился в Константинополе в заложниках, кажется, по имени Кубрат, – основная проблема сейчас – это Балканы. Авары себя чувствуют хозяевами территории, а обезлюдевшие провинции массово занимают славяне.

– Да, это проблема. Если император разобьет и выгонит аваров за Дунай, а он это сделает, даже если соберет всех славян и выгонит их обратно, что делать с пустыми провинциями? Да, формально провинции есть, назначаем туда чиновников. На земле физически никто не живет. Отец как-то рассказывал, что ехал из Солуни в сторону Диррахия. Так за несколько суток не увидел ни одного крестьянского дома. Пустота! Поля стоят в запустении, торговцы очень редки. Товары лучше и безопаснее перевозить по морю, чем при постоянной угрозе набегов. Люди есть, это правда, но только в крупных городах, которые задыхаются от тесноты.

– Проблема, но крестьян винить нельзя. У них тяжелая жизнь: то столичный сборщик налогов заберет последнюю корову, то варвары уведут жену и детей. А в городах всегда больше возможностей. Или пойти на государственную службу, или прибиться к купцам, или, если совсем мозгов нет, стать членом какой-то партии цирка.

– Кубрат, – внезапно обратился к скифу Ираклий, – ты ведь из племени с северного побережья Понта? Вы друзья или враги аваров?

– Мы не друзья и не враги, но отношения натянутые. У нас большие проблемы с хазарами, которые являются друзьями ромеев. Рим вроде дает нашим племенам золото за какие-то услуги, а я здесь живу, – он ухмыльнулся, – в качестве залога.

Ученики замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Все они думали о своей ситуации, о войнах, которую вели их родители, каждый на своем фронте. Эти войны все были на благо империи, из них вырастала большая борьба за цивилизацию. Но что каждый из них мог сделать еще? Они выпили принесенное с собой разбавленное вино и подремали на солнце. Когда оно начало садиться, все стали расходиться. Поскольку Кубрат жил неподалеку от дома Ираклия, они пошли вместе.

– Ты скучаешь по своей стране?

– Не знаю. Я не видел отца и братьев уже несколько лет. А страна… Я помню только бесконечное море травы и запах цветов на рассвете. Ну и лошади, конечно. Лошадей всегда очень много, и все на них ездят.

– И что, хочешь домой?

– Не знаю. Наверное. Я вырос в Константинополе, но здесь я никто. Обо мне заботятся, обучают, но таких, как я, заложников варваров, в городе очень много. А дома я один из сыновей царя.

Так они дошли до трехэтажного дома, в котором проживали варвары.

– Я рад, что мы познакомились, Кубрат, – сказал Ираклий и со всей серьезностью добавил: – Надеюсь, ты не станешь врагом ромеев в будущем.

Тот со всей подростковой серьезностью подумал и ответил:

– Нет. Пока есть Константинополь, есть и цивилизация. Прощай.

Глава 7

Спустя несколько недель Ираклий-старший стоял на выступе в безымянном ущелье Армении и смотрел на битву. С тех пор как он был вынужден вслед возглавить отряд, собранный из последних солдат, и отправиться на юго-восток, Ираклий согнал те несколько килограмм, которые набрал за время тыловой работы. Для скорости все были посажены на коней и с максимальной поспешностью отправлены на выручку Филиппику. За несколько дней безумной гонки они прибыли на место действий, но их появление ничего не изменило. А случилось вот что. Не так давно к нему в Феодосиополь прибыл гонец от Филиппика с просьбой о срочной помощи. Тот слишком запутался в маневрах на побережье озера Ван, и персы загнали его армию в небольшой городок. Укреплений в этом городке почти не было, не считая деревянного палисада, и не было запасов продовольствия. Как в этом городке поместились тысячи солдат, было просто уму непостижимо. Но персы удовлетворились блокадой и не хотели тратить силы на бессмысленный штурм. Кажется, они с удовольствием сняли бы осаду и ушли сами домой. Судя по слухам, гражданская война в Иране набирала обороты, а эти войска персов были заслоном, который оставил Бахрам Чубин против ромеев. Сейчас ему эти отряды очень пригодились бы на юге, и он бы отвел их уже. Но помешало стремление Филиппика отметиться перед императорским двором хоть какой-то победой. Если бы ромеи продвигались медленно, то эти бы отряды спокойно ушли, но они настуали слишком стремительно, и персы были вынуждены остановиться для их отражения.

Так или иначе, персы остались и заперли армию Филиппика здесь. Что самое неприятное, армия эта помаленьку таяла, потому что в основном состояла из армян и курдов. А те просто сбегали оттуда, где плохо платили, да еще и взяли в окружение, и расходились по своим деревням. Несколько дней продолжалась эта блокировка, Филиппик пытался вырваться на лодках из города, но тех было слишком мало. Наконец, когда его армия из-за дезертиров и постоянных стычек уменьшилась на треть, сегодня утром он решился на большую вылазку.

Битва продолжалась уже больше часа, и дела у ромеев были плохи. Не помогли даже лучники, которых подняли на вершину палисада, чтобы обстреливать персов сверху. Те армяне, которые еще оставались у Филиппика, пытались прорваться на север в ущелья или хотя бы сдаться на милость победителя и сражаться изо всех сил явно не собирались. Греки и варвары бились отлично, но никак не могли отойти от деревянной стены и начать маневрирования конных отрядов.

– Сколько, думаешь, можем послать, Афимий?

– Нисколько. С учетом, что у нас меньше тысячи и за нами беззащитная провинция, да и вся Анатолия. Ну в крайнем случае сотни три, не больше. Чтобы прикрыть их отступление.

– Да, три сотни мало что решат в той бойне внизу. А не пошлешь, обвинят в предательстве. Хорошо, посылай пять сотен по той речушке, остальные пусть обустраивают серьезный лагерь. Что-то мне подсказывает, что мы тут надолго.

Пока офицеры организовывали отвлекающую атаку, Афимий раздавал приказания по укреплению защиты плато, где был разбит лагерь. Как Ираклий и предполагал, его посланный отряд даже не достиг битвы, он был перехвачен персидским заслоном, и завязавшаяся битва переместилась немного в сторону. Не желая тратить людей на бессмысленную драку, он приказал сразу трубить отступление. Ниже, в долине, будто прочитав его мысли, ромеям так же дали сигнал отступать в город. Персы никого не преследовали и вернулись в свой лагерь, чуть южнее городка.

Что делать дальше, никто не представлял. Ираклий послал по горным тропам гонца в городок с известием, что он прибыл, но солдат у него совсем немного, зато скоро прибудет небольшая сумма денег, которую он взял из казны провинции. Обрадовавшийся Филиппик дал ответ. Сил у него было в несколько раз больше, запасов пищи хватит на неделю, потом, если ситуация не прояснится, придется есть коней.

Патовая ситуация. Когда в очередной раз Ираклий с Афимием обсуждали новый сложный план атаки с разных сторон, к нему подошел Иоанн, чиновник казначейства провинции, которого взяли в поход только для независимого учета возможных трофеев.

– Полководец, – обратился человек, с быстрыми и резкими движениями, плохо вязавшимися с его лысой головой и щуплым телосложением, – у меня, кажется, есть план, как решить ситуацию для блага всех сторон.

Ираклий переглянулся с Афимием. Не было ли тут какого-то подвоха?

– Слушаю тебя.

– Я еще до войны часто бывал в Иране и знаю их язык. Кроме того, как ты знаешь, для персов мы, армяне, являемся родственным народом и больше заслуживаем доверия, чем ромеи. Позволь мне тайно отправиться в лагерь иранцев и переговорить с их командиром. Я попробую его уговорить уйти.

Удивление Ираклия нарастало. Во-первых, ему не понравилось, что в лагерь врага может отправиться человек, который может рассказать ситуацию о плачевном положении ромеев – как только пришедшего отряда, так и осажденных. Во-вторых, наверняка, придется чем-то поступиться, чтобы персы ушли.

– Чем ты можешь заинтересовать его? И он, и мы в такой ситуации, что чем дольше тут стоим, тем хуже всем.

– Прикажи мне дать коня и выпустить из лагеря. Сейчас солнце садится. Клянусь Святой Троицей, что до восхода солнца вернусь с новостями.

– А не хочешь ли ты стать перебежчиком?

Тот неожиданно открыто и по-доброму улыбнулся.

– Нет, не хочу. Мне нравится моя жизнь в Феодосиополе. Там моя семья. А у тебя нет выбора, Ираклий. Не поможешь Филиппику, его армия через несколько дней начнет разбегаться от голода, тебя обвинят в предательстве, а император Маврикий, как мне рассказывали, очень не любит изменников. Пойдешь на помощь Маврикию – тебя и его разобьют, и не только Армения Первая, твоя провинция, будет беззащитна, но и остальные три. И не стоит приказывать заковать меня как предателя. Все знают ситуацию, люди не глупы. Ситуация безвыходная.

Ираклий размышлял. Да, риск очень велик. Но и ситуация не из простых. Если он в ближайшие дни не придумает, как вызволить Филиппика, как он сможет защитить провинцию и внутренние регионы Анатолии с тысячей воинов? Но передавать свою судьбу и жизнь в руки человека, которого он особо не знал, не было никакого желания.

И все-таки он решил рискнуть.

– Дайте ему коня. Если до восхода солнца тебя не будет, я посылаю гонца в Феодосиополь, чтобы он посадил в тюрьму твою жену, детей и всех родственников.

– Тогда тебе придется, полководец, посадить всю провинцию! – рассмеялся Иоанн. – Не переживай, я вернусь.

Он ускакал в сумерки. Солдаты отдыхали после дневной битвы и работ по фортификации. На деревянных башнях лучники осматривали вязкую и холодную темноту. Ираклий мерял шагами площадку возле командирского шатра. Убежал, точно убежал, мерзавец. Только коня потерял и дал выскользнуть одному трусу. Завтра утром надо отправить разведчика к Филиппику и договориться об общей атаке, другого варианта нет.

С такими мрачными мыслями он прилег и поспал беспокойно несколько часов. Проснулся от шагов Льва.

– Полководец, только что прибыл Иоанн и просит переговорить с тобой.

Лев казался удивленным, наверное, и он, и весь лагерь думали, что ловкий армянин просто нашел способ сбежать.

Иоанн вошел, и раскрасневшееся лицо его сияло.

– Думали, сбежал?

– Да, думал. Хотел уже посылать за твоей семьей.

– Не стоит. В общем, ситуация такая. Во главе этой армии стоит некий Йездигерд. Из какого он рода, я так и не понял, но точно из парфян – Аршакидов. Не удивлюсь, если это родственник Бахрама Чубина. Сколько у него войск, тоже не скажу точно, мне завязывали глаза. Думаю, как в сумме у наших обеих армий или чуть больше. Речь слышал только иранскую, значит, это отборные воины. Мы поговорили с Йездигердом. Ему тоже не очень хочется тут тратить силы. Он знает, что может разбить и Филиппика, и тебя, но цена будет слишком высока. Конечно, он сказал мне, что ему спешит на помощь двадцатитысячная армия персов, и чтобы ты быстрее сдавался, но это обычная иранская похвальба, не обращай внимания.

Ираклий задумался. А не было ли это частью плана этого хитрого Иоанна? Снабдить его ложной информацией, таким образом полностью уничтожить ромейские силы и прямым ходом отправиться на Феодосиополь, где он, наверное, уже выторговал себе у персов должность наместника.

– И что дальше? Это мы и так знали. Что он хочет, чтобы нам спокойно разойтись?