– Так точно, капитан. Только рекомендую не выходить на форсаж. А то снова…

– Понял тебя, – прервал его капитан. – Лада, увеличивая скорость до полного впе…

Подлодка затряслась. Ощущение было такое, что это не одна взрывная волна, не какой-то механический удар, а едва слышный шепоток по корпусу, который постепенно усиливался.

– Полный вперед!

– Капитан, – раздался мягкий женский голос, – получены первые данные. Это сероводород. Поток усиливается.

– Понял. Андрей, посмотри, где ближе всего к выходу из этого пузыря, и двигайся туда.

– Есть.

Подлодку трясло все сильнее.

– Нам главное, чтобы этот газ нас не перевернул и не поставил на попа́.

Только это было сказано, как мелкие вещи стали медленно скатываться налево.

– Нас разворачивает!

– Держи корабль ровно!

Теперь подлодку вращало так, как самолет при посадке при урагане. Она поворачивалась по всем трем направлениям. Благо, выравнивание было поручено Ладе, та, как могла, компенсировала эти возмущения

Вскоре предметы уже валялись на полу. Экипаж сидел, пристегнувшись, не сводя глаз с экранов.

– Так, вроде выходим из плотного фронта.

Это чуть позже почувствовали все. Подлодку уже не вертело так сильно, и они начали приводить порядок мостик. Немного прибравшись, Игорь сел обратно в кресло и от нечего делать проверил пульс членов экипажа. У всех он подскочил в два раза по сравнению с нормальным значением.

Кроме капитана. У него никакого скачка не было.

– Так, вышли из основного пузыря. Газы еще есть, но немного совсем.

– Дмитрий, – капитан снял шлем и устало потер лицо, – выпусти одну птичку в воздух. Посмотрим, как это все выглядит со стороны.

– Есть.

Через несколько минут все напряженно смотрели на экраны, куда летающий дрон передавал картинку.

– Ничего себе, – передал общую мысль Руслан.

Поверхность моря, небольшая относительно область, начинала вспениваться, как кипящая вода. Это процесс усиливался, поднимающиеся пузыри становились все больше, пока наконец не стали достигать поверхности какие-то совсем уж гиганты. Видимо, они пошли слишком часто, потому что экипаж увидел какую-то совсем уж сюрреалистичную картину: посреди моря внезапно образовался некий провал, пропасть, куда через мгновенье устремились миллионы тонн воды.

Так образовался гигантский столб воды, в десятки или даже сотни метров высотой и неимоверным диаметром.

– Мама дорогая…

– Ладно, – капитан обратился к оператору дронов, – давай их назад возвращай. Черт его знает, как это повлияет на радиосвязь, а может, и привлечет наших американских граждан. Не хватало еще дрон потерять.

– Есть.

Через полчаса, когда движение на восток продолжилось в привычном режиме, Игорь и Эмиль сидели в кают-компании и обсуждали произошедшее.

– Такое вообще часто бывает? Ну, подъем газов неизвестной природы со дна.

– Я слышал, что бывает, но никогда непосредственно подъем, выплеск не фиксировался. Сам понимаешь, это и раньше было практически невозможно зафиксировать. Океан все-таки большой, и в какой точке это будет происходить и в какой момент – сказать трудно. Да и человек в более отдаленные времена не всегда, как ты понимаешь, в морских путешествиях проводил сутки напролет, днем и ночью наблюдая за морем.

– Наверное, ситуации бывали, но примерно такие – о, море закипает. Мы не знаем, что это, но, скорее всего, там какое-то чудовище всплывает. Огромное, судя по области, и, конечно, злое, хочет сожрать весь корабль.

– Да, есть в океане такие области, которые пользовались определенной славой. Как тот же Бермудский треугольник. Или юг Индийского океана, недалеко от Антарктиды, помнишь?

Эмиль кивнул. Еще бы, то гиблое место всем ставят в пример как образец смертельных вод.

– Ходили веками легенды, что кто туда заплывает – те исчезают или поднимается чудовище и всех съедает. Или еще сотня вариантов страшных сказок, кто во что горазд. А ученые давно предполагали что-то подобное, правда, подтверждения не было. А потом все выяснилось, и, как почти все научные открытия, совершенно случайно.

– Хм. И как же? И насчет случайных открытий… Ты же сам знаешь, что случайные открытия происходят потому, что ученый готов к его появлению и примерно чего-то подобного ждет.

– Это да, но давай не будем углубляться, а то залезем в такие дебри… Так вот, насчет газов. Да, выяснилось, что там не стык тектонических плит на дне океана, как все ожидали, а единичная область потухшего подводного вулкана. И периодически он пердит смесью разных газов, в основном – сероводородом. Это все поднимается на поверхность в огромных количествах. Люди задыхаются и умирают. Или теряют сознание, а пока корабли без контроля – или тонут, или сбиваются с курса, или еще что-то. Так и здесь.

– Но странно все-таки, что этот район, где мы только что попали, не был исследован.

– Почему странно-то? Ведь корабли, как торговые, так и пассажирские, не ходят по всему океану, а только по выделенным маршрутам, наверное, десятая часть всего мирового океана или того меньше. Все остальное дико и девственно чисто. Годами не видело ни одного человека.

– Тут ты прав. Но неужели здесь, – он немного откинулся и, прищурившись, поглядел на экран, который показывал их текущее местоположение, – посреди Тихого океана, никогда никто ничего не замечал?

Игорь пожал плечами:

– Может, торговые маршруты пролегали чуть в стороне. Может, и исследовали, но очень многое же потерялось. А может, вообще это что-то новенькое, чего раньше не было.

– Да уж, – протянул Эмиль, – интересное зрелище мы наблюдали.

– Лада все данные собрала, я проверил. Потом я немного с ними покопаюсь, и представим дополнительный отчет, когда вернемся домой. Может, какая премия перепадет.

– Ты похудел, – внимательно посмотрел на него Эмиль. – Ты принимаешь все лекарственные комплексы? Смотри, без этого никак.

– Да знаю я, – отмахнулся тот. Не… Просто переживания последних дней. Да и сон плохой… Нервы, вот и похудел.

– Сон плохой? – удивленно переспросил Эмиль.

– Да. А что тут такого? Такие события, неудивительно, что впечатлений очень много.

– Да-да. Наверное, – рассеянно откликнулся Эмиль. – Наверное, когда американцы подходят к нашим берегам, у них такие же синдромы.

– Вот уж не знаю. Мне на самом деле плевать на них. Пусть не высыпаются и плохо воюют против нас. Нам же выгоднее.

– Какой ты кровожадный.

– Ну а что? Пусть болеют, страдают, не спят. Каждая потопленная подлодка их – это спасенные наши корабли. Так что, если ты спросишь, жалею ли я их – отвечу, что нет.

– А меня, знаешь, последнее время все никак не покидает одна мысль. – Эмиль немного отвернулся, будто с каким-то стыдом. – Американцы, думаю, не так уж сильно отличаются от нас. Я в том смысле, ну, что это такие же мужики, у них есть жены, дети. Они так же ходят в рейды на подлодках, так же боятся, что нарвутся на нас и не вернутся домой. У них те же заботы, те же интересы, с поправкой, конечно, на национальные особенности. Они ворчат на начальство, считают, что их не ценят, и так далее…

– Это ты к чему мне говоришь?

– Да вот просто думаю. А зачем вообще это все? Почему бы не жить мирно, как раньше. Да, там политики грызлись, но простому человеку-то что с этого? Они семьи строили, карьеру, детей родили. А сейчас? Ну вот зачем это все? Какое дело тебе вот до американского континента? У тебя там интересы? Какое-то имущество осталось? Помню, давным-давно, до нашего рождения, конечно, в школе проходили, Россия вечно, чтобы отвлечь внимание от внутренних проблем, влезала в какие-то конфликты по всему миру.

– Я что-то такое пропустил на уроках.

– Так вот. В мире постоянно же какие-то конфликты. То в Африке, то на Ближнем Востоке, то в Латинской Америке. То коммунисты какие-то, то нацисты, то местные бандиты, то политики, которых отстранили от кормушки, а они снова хотят вернуться. И Россия постоянно влезала куда-то, даже там, где у нее совершенно нет интересов. И как только США поддерживали одних, наши тут же начинали помогать их врагам. Зачем? Вот какая польза нашим людям, что мы поддерживаем каких-то арабов или негров? Так там еще смешнее ситуация была. Американцы как поддерживали. Давали вооружение, вернее, давали в кредит, а взамен брали под контроль все полезности, которые в этой стране есть: нефть, металлы, лес и прочее. Это рационально, это разумно. А как действовали наши? Поднимали экономику, практически бесплатно осуществляли поставки, фактически под честное слово. Под лозунги о всеобщей справедливости, миру мир, дружба народов и прочее. А потом правительства тех стран, которые наши, по сути, и ставили на власть, говорили: а вы не вмешивайтесь в нашу политику, мы независимая и великая страна, у нас многовекторность. И что получается? Мы, наши российские регионы, беднеют, из них выкачиваются ресурсы, а какие-то папуасы получают цивилизацию и развитие, которые в конечном счете так или иначе попадают под власть американцев. Потом новые власти этой Папуасии станут жирными, расставят везде своих родственников, будут бесить людей своим богатством, их в конце концов свергнут, и все по новой. Опять американцы начнут поддерживать одну из сторон, наши тут же назло им и, чтобы показать, что Россия великая держава, будем помогать их противникам. Ну, ты понял…

– Кажется, это не только с Америкой было. И раньше. Не помню, с Англией вроде.

– Да, и не только. Наше государство всегда почему-то больше любило каких-то дальних людей, о существовании которых узнало только вчера, чем своих собственных граждан. Почему так? Я не философ, знаешь, но обидно. Да и не особо изменилось все…

– Вообще-то, – Игорь немного откинулся на спинку, – не надо нам такие разговоры вести, знаешь ли. Идет война, а ты очеловечиваешь врага. Говоришь, что его методы правильные, его солдаты тоже люди, и вообще. Я-то все это прекрасно понимаю, не маленький. Но как посмотрит начальство…

– Да уж, тут ты прав.

– Скажи лучше, – Игорь обернулся на вошедшего Николая Ивановича и повернулся обратно к собеседнику, – тебе никогда наш капитан не казался… Как сказать… Немного странным?

– В каком смысле?

– Просто вспомни. Как мы выходили из базы.

– Ну?

– Он идеально провел и даже не вспотел.

– Хороший капитан. Из отличных.

– Допустим. Потом бой, когда за нами гнались. У него пульс даже не поднялся.

– И что?

– Потом тот непонятный вражеский разведчик и шторм на поверхности. Ситуация тоже была, скажем, неприятная.

– Продолжай.

– И вот недавний выброс газа. Нас могло и перевернуть, и как-то сломать системы какие-то. Представь, попадет задняя часть в такой пузырь, а передняя останется в воде. Что тогда будет? Очень плохо, и для реактора в первую очередь. Капитан спокоен как удав.

– К чему ты ведешь, я не могу понять.

– А теперь давай на минутку забудем, что я говорил про капитана. Забыли? Отлично. На мой скромный взгляд, быть очень спокойным может лишь тот, который что-то знает. Может, он знал что-то, чего не знаем мы?

– Это конечно. Он же капитан, естественно, он должен что-то знать, чего не знаем мы. Какие-то секретные приказы от начальства, какие-то инструкции.

– От начальства ли? – Игорь внимательно посмотрел на собеседника. – Точно? Ни от кого-то другого?

Брови Эмиля поползли вверх.

– Ты хочешь сказать, что он шпион?

– Ну что ты, – Игорь по-доброму улыбнулся, – кто я такой, чтобы так говорить? Так, мысли вслух. Ни в коем случае так не думаю. Да и ты, признайся, слышал за последние годы что-то о шпионах? Ну, таких, по старинке, а не о цифровых каких-то червях?

Эмиль подумал:

– Так прямого сообщения между странами, понятно, нет. В принципе, добраться можно, окольными путями. Чисто теоретически любой сотрудник нашей базы может оказаться шпионом. В принципе. Но это очень сложно, да и вероятность, что его раскроют, слишком высока. Гораздо проще заслать цифрового шпиона, как тот, помнишь, пару лет назад.

Игорь кивнул:

– Да, громкое дело было. Притом что он орудовал почти полгода, побывал почти на всех серверах и что успел передать… Наверное, многое. Тогда многих посадили, а нескольких расстреляли.

– Угу. Так гораздо проще в итоге. А человек-шпион… Тут какое-то ретро, с двойными и тройными агентами.

– Да, я тоже так думаю. Просто мысли вслух.

Эмиль отправился отдыхать, а Игорь все продолжил думать.

Что-то в этом походе ему не нравилось, что-то казалось очень странным. И нет, не опасность, и не близость месторождения к берегам Америки, и не то, что оно фактически находится на вулкане. Нет… Была какая-то недосказанность, какая-то тайна, и он ее чувствовал каждой клеточкой.

Тут от нечего делать неосознанно он задал вопрос:

– Лада, на борту есть роботы?

– Есть, – тут же ответил мягкий женский голос.

Сердце Игоря учащенно забилось. Неужели все так просто. Значит, робот есть!

– Лада, кто этот робот?

– Это робот-помощник Юнга.

Игорь шумно выдохнул и схватился за грудь:

– Ну ты меня до инфаркта доведешь. Конечно, наш Юнга, как я мог о нем забыть. Наш верный помощник и друг. Наш бортовой пес практически.

Конечно, что за глупость. Роботы… Ну конечно, они есть на борту, на каждой подлодке есть свой Юнга, а кое-где и по два. Это был непревзойденный помощник и ремонтник, и часто экипажи просили несколько таких машин, однако начальство шло на увеличение крайне неохотно из-за их высокой цены.

Ради шутки, он решил еще попытать ЦВС:

– Лада, а, кроме Юнги, роботы на борту есть?

Игорь уже ожидал отрицательный ответ и собирался отправляться в свою каюту, как из динамика раздался непривычный звук:

– Информация закрыта.

Он сперва не понял, что это значит, а потом второй раз за пару минут адреналин резко выбросился в кровь.

– Что значит «закрыта»? Лада, кроме Юнги, есть еще роботы на подлодке?

– Информация закрыта.

«Так, – он старался успокоиться, – закрыть информацию мог или капитан, или большое начальство еще на суше. А у капитана абсолютная власть на борту. Значит, он не может не знать о таком запрете».

– Так, тогда давай по-другому… – проворчал он. – Как-как у Азимова было… Лада, кем закрыта информация?

– Информация закрыта.

– Лада, м-м-м, среди экипажа есть роботы?

– Информация закрыта.

– Лада, сколько людей среди экипажа?

– Информация закрыта.

Игорь выругался.

– Ты чего ЦВС мучаешь? – к столу подошел Андрей. – Ты что у нее спрашиваешь? Звук от ее сигналов по всему отсеку.

– Да так, задаю один вопрос, а она ответить не хочет.

– Ты учти, если сломаешь – будешь сам чинить. А без ЦВС нам проще домой вплавь добраться.

– У нее есть какие-то защиты? Ну, закрытые области.

– Конечно. Там многоуровневая система защиты, «от дурака» в том числе. И есть барьер от логических ловушек и парадоксов, – он с укоризной посмотрел на Игоря. – Так что шел бы ты, геолог, отдыхать, а сломать нашу ЦВС еще успеешь.

Игорь не хотел отдыхать, но пока делать было нечего, и все-таки отправился в свою каюту.

На подлодке затихли все отсеки. Был, как говорили в шутку, «тихий час», и на мостике оставался только дежурный.

Игорь все ворочался в постели. Информация закрыта. Наверняка робот, если он вообще есть и не является его вымыслом, это и есть капитан. Правда, все улики косвенные, вскрывать и рассматривать внутренности Томаса было бы слишком радикально, но и их хватало.

Что же делать? По инструкции все решения принимаются коллегиально комиссией из трех человек: капитан, старпом и офицер по безопасности. Так же, например, решение о ядерном ударе принималось только при единогласном решении всех трех.

Однако существует еще такой пункт, о котором знал даже Игорь, формально не являющийся военным моряком. В случае если один из этих троих по каким-то причинам не может осуществлять свою деятельность, то оставшиеся двое обязаны его отстранить.

А что значит «не может осуществлять свою деятельность», внезапно подумал он. Капитан отлично выполняет свои обязанности. На протяжении всех этих дней, даже если вспомнить подводный бой, сомнительно, что лучший из капитанов мог бы что-то сделать больше.

В таких сомнениях Игорь заснул. И совсем не знал, что за переборкой, совсем рядом с ним, спит Андрей и видит очень интересные сны.

Виделось ему, что он в одной из старых эпох, не совсем далекой, потому что уже ходили поезда, пароходы, и первые автомобили пыхтели, но перевозили пассажиров. Мужчины расхаживали в старомодных, но стильных костюмах с неизменной тростью, а дамы величаво прогуливались в наглухо закрытых платьях с огромными шляпками.

Андрей видел себя молодым человеком, без особых денег и способностей. Самый обычный, самый серый юноша. Отец – небогатый еврей из глубинки, который держал небольшую лавку.

Никаких перспектив, никаких шансов. Кое-как Андрей переехал в ближайший крупный город, где поступил в техническое училище на инженера-электрика. В те времена электричество было новинкой, однако все понимали отчетливо, что за этим дело будущее.

В училище было довольно скучно. Престарелые преподаватели читали заезженные ими сто лет назад учебники, яростно ненавидели все новое, а студенты бегали по митингам и революционным кружкам и жадно впитывали все, что им там говорили. Аркадий быстро понял, что здесь долго задерживаться не стоит, а поскольку с его национальностью нечего было и думать о переезде в столицы, он решил поехать на год на стажировку в солидную электротехническую фирму в Германию.

Сон был, совсем как у Игоря, реален и правдоподобен до страшного, однако у Андрея в наличии присутствовали свои особенности. В частности, он не отдавал себе отчет, что спит, и не знал, чем закончится его история.

Прибыв на стажировку в Германию, Андрей обнаружил, что ничего радикально не изменилось. Он такой же бедный стажер, и никакой красивой жизни, о которой он так мечтал, не видно даже на горизонте, а еще обиднее то, что не видно даже потенциальных путей для ее достижения. Вокруг него была все та же революционная русская молодежь, которая обожествляла всех террористов, сама не понимала, что же она хочет, но хочет твердо и решительно.

Здесь Андрей совершил судьбоносный шаг, да это и естественно, от недостатка денег пойдешь и не на такое. Поглядев, что в Европе ошивается огромное число русских революционеров, экзальтированных и истеричных студентов, разномастных сомнительных личностей и прочих интересных граждан, он написал письмо в Охранку с предложением услуг как осведомителя.

Обычно службы безопасности не очень любят таких «инициативников» и стараются не иметь с ними дело, однако в данном случае предложение пришло из немецкого городка, где, по оперативным сведениям, находилась нелегальная типография и одна из штаб-квартир террористической группы. Так что в итоге через несколько недель переговоров, вернее переписки, Андрей получил работу, маленький оклад и первое задание.

Ему, как еврею из России, было элементарно миновать этап безмозглых воодушевленных юнцов и сразу познакомиться с серьезной публикой. Здесь Андрей, начав с самых рядовых поручений, быстро стал продвигаться по карьерной лестнице. Он обнаружил не только выдающиеся личные качества, которые, конечно, были в наличии, но и то, что его кураторы из Охранки с целью поднятия его авторитета в среде революционеров регулярно сообщали важную информацию или давали сожрать каких-то пешек или никчемных личностей.