Шмордон

Джем, проснувшись поздно, посмотрел в потолок и вздрогнул. Потом, придя в себя, вспомнил, что он находится на территории посольства Джаппурии, расположенного в самом центре Шмордонской империи. Планета называлась Шморой, впрочем, как и столица государства.

Спустив ноги с большой двуспальной кровати, Джем, устремив свой взгляд вверх, поразился высокому потолку спальни. Он умылся в ванной комнате, оказавшейся за стеклянной дверью, и надел спортивную майку с джинсами, так как никаких официальных приемов на сегодняшний день запланировано не было.

Подойдя к окну, выходившему на Центральную площадь Шморы, Джем увидел дворника, неторопливо метущего чистую брусчатку мостовой. Толстый пожилой работяга постепенно приближался к монументу Шмора Первого Великого, огражденному решетками, за которыми маячила пара сонных гвардейцев, нетерпеливо ожидавших смену.

Другой конец площади был спрятан под огромным надувным ангаром. В полете Джем изучил историю Шмордона и уже знал, что в этом месте столицы ведется строительство и возводится памятник Шмору Двенадцатому, покончившему с жизнью после поражения в предыдущей войне с Джаппурией.

Поскольку организатором этого поражения был Джем, ему подумалось, что он внес существенный вклад в архитектурный облик шмордонской столицы. А если с собой покончит император нынешний (тоже проигравший последнюю войну), вся Центральная площадь полностью покроется монументами и от туристов здесь отбоя не будет.

Улыбнувшись, Джем продолжил наблюдение за площадью, вспоминая бурный вчерашний день.

Еще перед аудиенцией, которую ему предоставил Шмор Тринадцатый, возле дверей посольства Джем увидел толпу шмордонцев, желавших получить туристические визы для вылета в Джаппурию. Лица путешественников были однотипными до странности и напоминали самые обычные шпионские морды. Более того – правые руки их находились в карманах, из чего Джем сделал вывод: затем, чтобы ненароком инстинктивно не отдать честь. Подозрительные туристы стояли ровными рядами и молчали.

После беседы с императором Джем понял, что визы им все равно придется выдать. Он вернулся в посольство и удивился. Перед входом уже никого не было!

Джем зашел в здание и поразился чистоте, царившей в каждом помещении. Дом джаппурцам был предоставлен хоть и с меблированными комнатами, но достаточно неухоженными и Джем, отправляясь на аудиенцию, рассчитывал по возвращению присоединиться к своим друзьям, начавшим генеральную уборку. Странное дело – убирать уже ничего было не нужно, хотя Джем отсутствовал всего час.

Но все разъяснилось быстро. В столовой находились Батон Самогон и Хапс Опт, которые пили кофе.

– Кебаба еще не привезли? – спросил Джем, присоединяясь к ним.

– Так его же из джабля не выпустили, – флегматично заметил Батон. – У него же документов нет.

– Уже выпустили, – начал рассказывать Джем. – Даже шморовоз за ним послали. Но он сам сел за руль и на каком-то перекрестке не пропустил танк, ехавший на красный свет. Оказалось, что в Шмордоне танки – аналог нашей «Скорой помощи» и могут ездить, где и как хотят. Раскоканный Кебабом шморовоз император простил. А вот сломанный о рулевое колесо нос – забота его самого. Ничего, походит с перевязанным клювом.

Батон с Хапсом рассмеялись.

– А где наш начальник службы безопасности? – поинтересовался Джем.

– Пошел осматривать соседние здания на предмет непроникновения в посольство посторонних лиц, – ответил Хапс.

Начальник службы безопасности, навязанный Джему Премьер-министром Джаппурии Морсом, любовью остального штата посольства не пользовался. Звали его – Отжим Чтоплохолежим и был он препротивнейшей личностью, за что и получил в оба глаза во время полета. Экзекуцию произвели Джем с Кебабом, и теперь Отжим ходил с двумя громадными синяками, сиявшими по обе стороны от носа.

– Слушай, Джем, не нравится мне здесь, – сказал Батон. – При простукивании все стенки издают странные звуки. Такое ощущение, будто в этом доме полно скрытых комнат и тайных ходов.

– А что ты хотел? – пожал плечами Джем. – Нам специально предоставили такое здание, чтобы было легче шпионить. Кстати, насчет шпионов. Куда они все подевались? Придется выдать им визы.

– Что я говорил? – Хапс победно ткнул пальцем в Батона. – Все нормально. Раньше нам приходилось вылавливать их по всем джаппурским дыркам, а теперь о них известно заранее. И фотографии есть, и маршруты движения. Красота!

– Так где они? – снова спросил Джем.

– Уже все с визами, – успокаивающе махнул рукой Хапс. – Мы их оформили оптом. Пока я писал бумажки, Батон распределил их на работы и они вымыли и вычистили все помещения посольства.

– Исполнительные ребята, – довольным голосом произнес Батон. – Что ни скажешь – все сделают. Надо только командовать громче и строже.

– Там, кстати, в твоем кабинете лежит пачка готовых виз и тебе нужно только подпись свою поставить, – сообщил Хапс. – А завтра, когда они придут их получать, передвинем мебель как надо.

Джем рассмеялся.

Открылась дверь и в столовую вошел Отжим. Был он в гигантских черных очках и потому вид имел внушительный.

– Все плохо, – проскрипел он, присаживаясь к столу. – Я простучал брусчатку мостовой вокруг здания. Везде имеются подземные ходы.

– Вот и бди, – ответил на это Джем. – Работа у тебя такая.

– Работа работой, а расслабляться не надо никому, – заметил Отжим. – Могут проникнуть ночью и прирезать.

– Хотели бы – взорвали б еще на подлете к Шмордону, – махнул рукой Джем. – Мы им пока живыми нужны.

И здесь привезли проштампованного пластырем Кебаба Носатого, которого коллектив тут же переименовал в Безносого, в связи с чем и была организована пьянка. В роли курьера выступил Отжим, который принялся метаться между ресторанами, расположенными в ближайших кварталах, заказывая блюда и напитки. Короче – конец дня прошел весело…

Джем посмотрел на памятник Шмору Великому. Монумент состоял из гигантской стальной бомбы с сидящей на ней статуей императора. На боку этой бомбы красовался барельеф, изображающий какое-то чудовище. Он был покрыт сусальным золотом и поблескивал в лучах утреннего света.

Один из гвардейцев вдруг подошел к барельефу и с чувством лизнул его своим языком. Лицо его тут же сморщилось, он подпрыгнул и убежал за бомбу. Дворник, подметавший брусчатку, что-то гневно выкрикнул и показал второму гвардейцу кулак.

Джем вспомнил, что император распорядился ежедневно смазывать барельеф касторкой, и ему стали понятными прыть гвардейца и злоба дворника.

Посол Джаппурии рассмеялся, но вдруг поперхнулся и внимательно вгляделся в бомбу. Он заметил на боку стального сооружение маленькую форточку, забранную решеткой, и ему показалось, будто в ней мелькнуло чье-то лицо.

Джем выбежал из спальни и спустился в столовую, где гремели ложками его товарищи.

– Бинокль есть у кого? – спросил он.

– У меня есть, – ответил Отжим.

– Дай быстрее! – нетерпеливо сказал Джем.

Отжим принес. Джем, схватив бинокль, убежал обратно в спальню.

Поставив возле окна стул, Джем залез на него коленями, положил локти на подоконник и в такой удобной креветочной позе принялся более внимательно рассматривать бомбу. Через несколько минут он пришел к выводу, что внутри монумента сидит какой-то человек. Джем уловил некое мимолетное движение в форточке и решил разобраться с этим вопросом глубже.

Вдруг из огромного мрачного здания, расположенного по левую руку от затаившегося Джема вышел представительный господин в мундире, украшенном гигантскими эполетами. Остановившись на крыльце, сей господин водрузил на голову фуражку, расшитую звездами, и решительно направился к центру площади.

Джем перевел бинокль на него и увидел в оптику одутловатое лицо со сливообразным синим носом, норовившим упасть на грудь сего важного представителя генеральского корпуса Шмордонской империи. Внимательно приглядевшись к господину, Джем понял, что тот хотя и находился в преклонном возрасте, но был еще полон сил, потому что шагал широко и напористо.

Посол Джаппурии, умудренный опытом, тут же догадался о том, что вся эта сила шага в столь зрелых годах вызвана утренней алкогольной заправкой. И синий нос грозного генерала лишь добавлял уверенности этому заключению.

Джем перевел бинокль левее и увидел, что за военным в эполетах следует высокий и крепкий тип в костюме с большим чемоданом в руках. Посол внимательно заглянул в лицо этого типа и непроизвольно вздрогнул. Ох, и нехорошее лицо было у него! Прямо не лицо, а какая-то безразличная серая морда.

Военный в эполетах тем временем подошел к дворнику и по-приятельски поздоровался с ним за руку. Между ними тут же возник диалог, который был далеко не официальным, так как оба стали смеяться и размахивать руками. Человек с серым лицом, следовавший за начальником, резко остановился, поскользнулся и его чемодан грохнулся на мостовую. Крышка у него отскочила, и на брусчатку вывалились находившиеся в нем вещи.

Джем, увидев эти вещи, содрогнулся повторно, поскольку среди клещей, пил, коловоротов и приборчиков с проводами узнал пыточные инструменты, которые видел, будучи еще школьником, в одном из музеев Джаппурии.

Военный с синим носом что-то гневно крикнул, и пнул сапогом провинившегося подчиненного в область копчика, после чего тот принялся судорожно собирать вывалившиеся инструменты обратно в чемодан. Дворник, скривив вопросительно лицо, показал рукой в сторону стальной бомбы. Военный с синим носом утвердительно кивнул головой. И здесь они оба закатились хохотом.

Джем, оторвав глаза от окуляров бинокля, вдруг испытал самые лучшие чувства к Хапсу, который совсем недавно (до назначения в штат посольства) был начальником полиции города Апреля на планете Потенции. Он тогда являлся руководителем следователя-букиниста, который в свое время, допрашивая Джема, орал следующие слова:

– Признавайся в измене Родине, стервец! Иначе буду лупить тебя томом Конституции по башке до самого утра! А когда оно наступит, возьму в руки Уголовный Кодекс Джаппурии, который в десять раз толще!..

Джем, встрепенувшись, загнал воспоминания в самый дальний угол своей памяти и вновь приступил к наблюдению.

Палач тем временем собрал разбросанные по мостовой инструменты и встал по стойке «смирно», ожидая дальнейших указаний. Дворник с военным в эполетах продолжали размахивать руками и смеяться (видимо, они перешли на анекдоты). Джем направил окуляры на окошко в бочке и от неожиданности опустил бинокль!

Протерев глаза пальцами, посол Джаппурии опять приник к оптике и совершенно отчетливо увидел в окошке бомбы лицо человека, который, снисходительно улыбаясь, смотрел на дворника с синеносым военным. Вдруг взор затворника неуловимым движением переместился вверх и уперся в двуствольное жерло бинокля. Джем оказался пойманным в ловушку этого стального взгляда серых насмешливых глаз.

Затворник смотрел жестко и прицельно. Улыбка не сходила с его губ, и казалось, будто узник стальной бомбы просто забавляется увиденным. Джем, завороженный этим взглядом, тупо смотрел прямо в эти серые глаза, как вдруг один из них подмигнул, разорвав тем самым наваждение, захватившее в плен чувствительного джаппурца. Узник перевел глаза на площадь, и Джем последовал его примеру.

Синеносый генерал в эполетах раскланялся с дворником (!) и пошел к монументу. Его подручный, подхватив чемодан, отправился следом. Они зашли за бомбу, и лицо узника исчезло из окошка. Джем слез со стула, уселся на него как положено и задумался.

Выходило, что в стальной бомбе сидит «Кто-то» с большой буквы. Ведь придумать место заключения в главном памятнике империи мог только император! А для кого? И за что?

Джем никогда не любил разгадывать кроссворды в журналах, впрочем – как и решать задачки в школьных учебниках. Но сейчас его просто распирало! Кто этот человек, сидящий в самом центре грозного Шмордона? И что он такого сделал, чтобы можно было закатать его в стальную бомбу?

Посол Джаппурии напряг память, пытаясь вспомнить лицо узника, но – странное дело – это ему не удалось. Всплыли лишь глаза – серые и лукавые.

Джем снова влез на стул коленками и принялся смотреть в бинокль, вспоминая самую первую посольскую заповедь, почерпнутую из очередной инструкции, которая гласила: «Посол всегда в первую очередь шпион, ну а потом, так уж и быть – посол»!

Дверь спальни распахнулась настежь, и на пороге возник Кебаб. Шевельнув с натугой носом, перетянутым крестообразными кусками пластыря, Носатый громко поинтересовался гундосым голосом:

– Господин посол! Вы случайно не болеете запором?

– Нет, – ответил Джем, продолжая смотреть в бинокль. – Во-первых, стучаться надо! Ты не у себя дома на пляже. Во-вторых, работа у меня такая.

– Классная у тебя работа, – заметил Кебаб, проходя вглубь спальни и усаживаясь в кресло, стоявшее рядом с окном. – Стоять раком на стуле и пялиться в бинокль. Мне бы такую!

– Не ной, – ответил Джем, продолжая наблюдение за стальной бомбой. – Ты и так получаешь хорошую зарплату, будучи моим водителем в чужой стране.

– Какой из меня водитель?! – горестно воскликнул Кебаб. – Документов никаких нет, плюс танк посреди улицы… Откуда он, сволочь, взялся?! Ты думаешь, я действительно носом в руль врезался? Дудки! Никуда я не вреза́лся! Ну, столкнулся я с танком. Ну, вышел из шморовоза. А тут выпрыгивает из башни какой-то военный, весь в черном и замызганном, подходит ко мне строевым шагом. Я как дурак улыбаюсь, лопочу там что-то похожее на «мир, дружбу, май», а он мне – бац! – молча лупит кулаком в рыло, после чего прыгает от радости и вопит: «Слава Шмордону!» Что потом было – не помню, потому что удар у него хорошим оказался. По-военному профессиональным. Вот так и езди теперь по этим улицам… Очнулся я в какой-то больнице. Смотрю – лежу на алюминиевом столе весь в присосках. Пригляделся внимательней – а из меня кровь родная сочинская так и хлещет по всем трубкам! Даже из правой ноги, хотя никто меня туда не бил! Представляешь? Я тут же крикнул: «Я иностранец! Требую посла!» Медсестра, увидев, что я пришел в себя, сняла присоски и пояснила: «Мы у вас анализы брали». Откуда, спрашивается, из ноги?! Ужас! Высосали половину кровяного запаса! Теперь я все время чувствую себя уставшим.

– Вчера ты себя уставшим не чувствовал, – ответил на это Джем, продолжая торчать на стуле в согбенной позе. – Особенно, когда вы втроем с Хапсом и Батоном опорожняли пятилитровую бутыль крепкого вина с названием «Шмордонский закат».

– Так они, вон, ходят как огурчики, – заметил Кебаб. – А мне плохо.

– Это потому что Хапс – бывший полицейский, – заметил Джем. – У них тренировка – ого-го! А ты кто? Карманник с планеты Сочи. Никакого профессионализма в этом деле! И не вспоминай Тринадцатую планету, на которой мы слегка выпивали. Полицейская выучка – алкогольный тренажер! Хапсу хоть «Шмордонский закат», хоть «Тарахтунский рассвет» – все едино! А Батон с планеты Дубарь. Там они вообще от холода с младенческих лет за воротник слюнявчика заливают. Думай в следующий раз, как и с кем пить!

Кебаб хлюпнул носом, обвел взглядом спальню Джема и заметил:

– У тебя тут тоже все стены заставлены шкафами. Странное дело, но у меня в комнате, например, ни один из шкафов не имеет внутри ни полок, ни ящиков. А зачем нужен такой шкаф?

– Видимо, шмордонцы сваливают вещи в кучи, – сказал Джем.

– Возможно, – кивнул головой Кебаб, вставая с кресла. – Плохая у них мебель. Куда ни постучишь, звук – как из бочки. Не дерево, а какие-то панели из стружки.

Он открыл один из шкафов, стоявших вдоль стены.

– И у тебя такая же картина, – сообщил Кебаб. – Не то что ящиков – ни одной вешалки даже нет.

Он нагнулся, и в руках у него оказалась какая-то тощая запыленная книжонка, на титульном листе которой иллюстрация изображала полуголую парочку, слившуюся в любовном экстазе. Внимательно вглядевшись в лица героев книги, Кебаб пришел к выводу, что шмордонские женщины сильно похожи на мужчин, так как физиономии изображенных на иллюстрации любовников ничем особым друг от друга не отличались, зато сильно походили на рожи шпионов, виденных им ранее на Тринадцатой планете.

– Так, – сказал он. – Я тут образец шмордонской литературы нашел.

– Ну-ну, – неопределенно ответил Джем, продолжая наблюдение за бомбой.

Кебаб водя глазами и заклеенным пластырем носом по строчкам титульного листа, принялся читать вслух по-шмордонски:

– Автор – некая Донна Строч. Романтическая история. Называется: «Пожар любви».

Он открыл книгу наугад, пробежал взглядом несколько строк и, ржанув, стал читать вслух с выражением:

– Выбросив из окна борделя последнего из конкурентов, доблестный лейтенант Жлобс воскликнул радостным голосом: «Ура! Теперь все шлюхи мои!», после чего, всхрюкнув от наслаждения, упал на руки окруживших его со всех сторон прелестниц и погряз в их жарких и потных объятиях.

Посмотрев шальными глазами на торчавшего в шпионской позе Джема, Кебаб поинтересовался:

– Ну, каково?

– Потрясающая романтика, – ответил тот, не отвлекаясь. – И история тоже.

Кебаб, задумавшись, подошел к окну и притих, глядя на площадь, где вдруг начали происходить странные события.

Из-за бомбы пулей вылетел военный в мундире с эполетами. Даже без бинокля было видно, что глаза его своим размером стали похожи на две огромные медали, а окрас носа неожиданно из синего переместился в красный спектр цветовой гаммы. За ним с ошалелым видом несся палач, хлопая страшным пыточным чемоданом по ногам.

Оба чиновника скрылись в мрачном здании; дворник, удивленно сплюнув на мостовую, принялся мести, а в зарешеченном окошке бомбы возникло невзрачное лицо узника, виденное Джемом ранее.

– Интересно, почему официальные лица так быстро покинули бомбу? – задумчиво поинтересовался вслух Джем. – И кто же там сидит?