Тамара, облаченная в яркий шелковый халат-кимоно, театрально размахивая руками, продолжала яростно излагать Сергею какие-то поучительные истины, замешанные на упреках, но он не слушал ее, он научился не слышать ее, не замечать, не любить, не чувствовать…

– Я устал. Пойду отдыхать, – твердо прервал он поток ее претензий.

– Ты даже слушать меня не хочешь, жлоб! – полетел ему вслед полный ненависти упрек жены.

В кабинете Сергей неожиданно вспомнил, что так и не ознакомился с посланием профессора Клауса. Старик настойчиво просил внимательно прочитать письмо сразу по приезде в Москву. Сергей был уверен, что это очередная просьба-намек на персональные чаевые за успешные результаты лечения. Так было всегда, но в этот раз Сергей вспомнил какую-то дрожь в голосе доктора – профессор был явно чем-то озабочен. На прощание он очень грустно сказал:

– Может быть, и наша вина, что мы просмотрели развитие болезни. Она настигла всех нас исподтишка и там, где мы ее не ждали. Но сегодня мы сделали чудо. Радуйтесь жизни, но помните: смысл жизни и есть сама жизнь.

Тогда Сергей подумал: «Циники! Бабла выкачали из меня целый мешок, а теперь цену себе набивают, о смысле жизни рассуждают, о коварстве болезни. Чудеса они делают! Только эти чудеса за мой счет. Я и мое бабло – вот главные волшебники». Власть денег Северов ценил безмерно. Деньги – это эликсир, ведущий к бессмертию. Только неожиданная болезнь, страшная болезнь поколебала на какое-то время его веру во всемогущество денег. Диагноз «раковая опухоль» был поставлен случайно в Поликлинике № 1 на Мичуринском, куда Сергей обратился с жалобами в связи с обострением язвы желудка. Диагноз настолько поразил Сергея, что он на какое-то время даже перечеркнул всю прошлую жизнь и заставил себя посмотреть на мир через призму обыкновенного смертного человека. Он стал добрее к окружающим, начал радоваться простым вещам: солнцу, пению птиц, улыбке прохожего… Сергей видел, что профессура элитной московской клиники выглядела на консилиуме растерянно, глядя на его снимки. Именно в этот момент по их лицам он понял, что его жизни грозит реальная опасность. Месяц лечения в Швейцарии заставил посмотреть на жизнь по-новому, но его успешное выздоровление вновь возвратило Сергея в привычную обстановку богемной повседневности, и об этой неприятной страничке жизни хотелось забыть немедленно, навсегда. Сергей неаккуратно, нервно раскрыл письмо. Оно было написано красивым почерком на русском языке. Сергей сразу догадался, что письмо под диктовку профессора писала медсестра Анна – русскоговорящая помощница доктора Клауса, влюбленная в него до одури старая дева.

Господин Северов!

Я лечил Вас полгода и, как смог, локализовал влияние болезни на Ваш организм. Медицина, к сожалению, лечит саму болезнь, но не ее причины. Все болезни тела – от болезни души. Об этом знают все врачи мира, но не хотят признаться в этом, иначе останутся без работы. Я не боюсь остаться без работы, поэтому говорю Вам правду. Ваш рецидив – в проблемах Вашей души. Вы можете мне не верить, но если Вы не вылечите свою душу, болезнь скоро вернется и убьет Вас окончательно. Тогда никто больше не в силах будет спасти Вас. Спасти себя сможете только Вы сами, если как можно быстрее поймете, о чем я говорю. Вы давно смертельно больны душой. Вы не живете в гармонии с самим собой. От Вашей души веет страшным холодом… Вам осталось жить не более двух лет. Простите за правду. На все Божья воля. Смерть – это всего лишь разрешение духовного тупика.

Ваш доктор Клаус

«Вам осталось не более двух лет…» – повторил вслух Сергей. Он выпил залпом полстакана коньяка и рассмеялся. «Ну хамье, швейцарские ублюдки! Такие деньги им заплатил! Гниды! Два года! Божья воля! Духовный тупик! Подонки! Удавлю!! Засужу!!»

Сергей заметался по кабинету, как загнанный зверь. Он понимал, что всемирное светило доктор Клаус говорит правду, но не хотел эту правду принимать. Необузданная ненависть ко всему миру охватила все существо бизнесмена. Сергей бился в истерике, выкрикивая сплошную безобразную, нецензурную брань. Он не видел перед собой никого: ни испуганной жены и детей, пытавшихся его успокоить, ни приехавшего по вызову жены Степу. Сергей доставал друг за другом альбомы с фотографиями и разбрасывал их по кабинету, истерически смеясь и ругаясь. Фотографии с образами из прошлого мелькали перед его глазами и отражались в сознании, как в смешном детском мультике. Сергей видел в перевернутом виде жену, детей, Степу. Они были уже по ту сторону жизни, и чем испуганнее становились их лица, тем истеричней смеялся Сергей. Наконец очередная доза коньяка сделала свое дело, и его размякшее тело без сил повалилось на диван.

– У него белая горячка. Если повторится, надо сдать его в клинику для душевнобольных, – жестко произнесла Тамара, пристально глядя Степе в глаза. Степа заботливо накрыл шефа теплым пледом и покорно сел в кресло ждать его пробуждения.

Как Сергей приехал и открыл дверь, Тамара сквозь сон услышала, но притворилась, что спит. Ей просто не хотелось видеть мужа. Она не любила его. Он вызывал у нее ощущение брезгливости. Это чувство отвращения возникло не сразу. Оно накапливалось многие годы по капле, наполняя сосуд ненависти. Сейчас он был переполнен. Тамара уже не помнила, как образовалась эта страшная трещина в их отношениях. Нет. Помнила. Конечно. Все началось пять лет назад с того письма доброжелателя с фотографией мужа и известной поп-дивы в обнимку на яхте в Монако.

Она устроила скандал и объявила о разводе. Тогда впервые Сергей кричал на нее, с ненавистью выпучив глаза. Да-да, именно тогда впервые прозвучала эта его фраза: «Я человек мира! Мне позволено все». Потом была лавина его упреков в денежном расточительстве, в безнравственном воспитании детей. Именно тогда Сергей стал для нее совсем чужим человеком, и их жизнь медленно стала превращаться в циничный спектакль под названием «Счастливая семья». С той поры Тамара стала серьезно думать о разводе. Ей было так одиноко и жалко себя. Она была молода и красива. Ей так хотелось еще любви. Тамара всегда помнила, а Сергей, наверное, забыл, что именно она в самые трудные годы их борьбы за выживание поддержала его, работала вместе с ним, выполняя самые сложные задания, связанные с финансовыми аферами их тогда зарождающегося бизнеса. Это сейчас их суперкомпания такая белая и пушистая, а первоначальный капитал делался на большом риске сесть за решетку… И часть этого риска она мужественно взяла на себя. Разве половина состояния не принадлежит ей по праву бизнес-партнера? Жутко вспоминать о том времени. И в благодарность за любовь и преданность Сергей опозорил ее перед всем миром, демонстративно развлекаясь в Монако со знаменитыми шлюхами. Даже жена сенатора Брюнкевича сочувственно намекнула ей о похождениях Сергея, которые попали в зарубежную желтую прессу. Интернет кишел комментариями и грязью. Терпение лопнуло. Тамара наняла агентов и неожиданно узнала, что Сергей вместе с другом-олигархом Протасовым содержит в центре Москвы под вывеской модельного агентства «Орион» личный гарем из шестнадцатилетних девушек. Они организовали целую сеть представительств по всей России для подбора и поставки в столицу мечтающих о модельной славе девушек. В снятых и оплачиваемых агентством квартирах девушки жили по восемь человек. С ними занимался персональный психолог, который склонял их к интимным связям с олигархами. Часть девушек, конечно, не поддавалась и уезжала обратно домой, но таких было мало. По большей части девушки выбирали деньги и отдавали за них все, что у них было… Тамара после этого открытия почувствовала себя самой несчастной женщиной на земле. Именно тогда наступил период ее протеста, когда она стала ходить со своими подругами в женские клубы. Ей незаметно стало нравиться там отдыхать. Ей хотелось отомстить Сергею за унижение еще большей собственной распущенностью. От молодых мужчин в клубе пахло такой возбуждающей мужской силой, что не только она, но и все ее подруги с головой окунулись в этот запретный для их общественного статуса мир. Эти женские забавы, которые переходили, как правило, в настоящие оргии, напоминали эротические сны и продлились около года, как прекрасная сказка, пока не разразился скандал. Первой попалась ее подруга Ирина. Ее муж, известный политик, каким-то образом – возможно, с помощью спецслужб и частных агентств – раздобыл видеозапись приватного танца стриптизера Фенички с Ириной.

Ирина плакала, унижалась перед мужем, но развод состоялся очень быстро. И суд встал, как и подобает нашему суду, на сторону сильного, то есть на сторону политика. Как вскрылось впоследствии, Ирина-дура не совладала с собой и пошла в интимный отрыв с Феничкой, что и зафиксировали камеры прямо в клубе. Тамара подругу за этот поступок осуж дала и разорвала с ней всякие отношения, в первую очередь из соображений собственной безопасности. Смотря правде в глаза, Тамара была по-настоящему напугана этим скандалом и стала очень осторожна в своих любовных утехах. Она прекратила походы в клубы и стала вызывать стриптизеров на свою съемную квартиру, а уже там, забыв все условности, отрывалась, обеспечивая, как ей казалось, полную конфиденциальность развлекательных мероприятий. И так бы продолжалось вечно, если бы не этот подонок Степа. По заданию Сергея два года назад Степа установил прослушку ее телефона, а она опрометчиво сболтнула что-то о своих мальчиках в разговоре с подругой. Только спустя год она узнала, что все это время в ее съемной квартире оргии снимала камера, и Сергей наверняка цинично развлекался со своими шлюхами, смотря записи ее любовных утех с мальчиками-стриптизерами. Да, это было ровно год назад. В один прекрасный день Сергей спокойно передал ей копии этих записей со словами: «При разводе получишь десять процентов, или я покажу эти веселые картинки судье. Подписывай брачный контракт». Она так была напугана, что подписала его не глядя.

Тамара ругала себя за женскую слабость, но сделать уже ничего не могла. Ей по контракту было назначено всего десять миллионов долларов. К тому времени Сергей из осторожности распустил свой гарем, и никаких козырей у нее на руках не осталось. Она бросилась к частным сыщикам, но было поздно. Сергей был чист, как херувим.

– Что случилось, то случилось, – успокаивала себя Тамара.

Но ей улыбнулась удача. Полгода назад пришла радостная весть – Сергей заболел раком. Появилась возможность освободиться от его ненавистного ига, так легко и просто получить все деньги и зажить свободной счастливой жизнью. А вчера из Швейцарии позвонил Степа и сообщил, что шеф полностью здоров и прилетает в Москву. Значит, он ее просто обманул с болезнью, чтобы в очередной раз унизить и раздавить. Тамара была в состоянии шока. Она не знала, как дальше жить в этой золотой клетке. Ведь служба безопасности мужа следила за каждым ее шагом. Ее любимый мальчик стриптизер Олег так переживает, что их отношения – тайные. Он хочет жениться на ней и быть рядом. Но приходится встречаться на квартирах, как в фильмах про разведчиков. Тамара все время отсутствия Сергея мечтала и даже явственно представляла, как скоро с красавчиком блондином она будет путешествовать по всему миру: Лазурный берег, Монако, Сицилия, Гоа… Она заслужила это счастье, прожив двадцать лет в золотой клетке с этим извергом. Она молодая, ей сорок лет, она успеет еще родить Олегу сына, похожего на него. Это будет новая, счастливая, роскошная жизнь. Но эти ее красивые романтические планы снова поломал Сергей своим чудесным излечением. Надо что-то думать. Годы идут. Надо что-то решать. Решать быстро. В психбольницу, к сожалению, его так просто не упрятать… Но надо рассматривать разные варианты.

Сергей проспал почти сутки и проснулся спокойным, сосредоточенным, с ясным пониманием всего случившегося. Он прочитал еще раз письмо доктора Клауса, вызвал своего адвоката и сел писать завещание. От завещания пахло холодом и смертью. Сергей оставлял двадцать процентов жене, сорок детям и сорок сельскому храму, рядом с которым покоилась его мама. Он завещал похоронить себя рядом с мамой в селе Раднянки Краснодарского края.

Своего отца Сергей почти не помнил. В шесть лет Сергея вместе с младшим братом Федькой родители отдали в детский дом под предлогом, что содержать пятерых детей нет финансовой возможности. Детский дом стал и жизненной школой, и семьей для Сергея и Федьки. Родители их совсем не навещали, и Сергей люто возненавидел их. Но в глубине души продолжал безмерно любить и надеяться, что они все же заберут их домой. Долгие годы он не мог простить родителям этого страшного предательства. Но пять лет назад что-то необъяснимое внезапно так защемило в душе, что Сергей, отбросив все обиды, поехал к матери в Краснодарский край, купил ей новый дом, дал денег на безбедную старость и поблагодарил ее, что дала ему жизнь. Огромный камень был сброшен с души Сергея. Это было самое счастливое мгновение в жизни, когда, обнявшись с мамой – самым дорогим для него человеком, – он ночь напролет проговорил о своей жизни и проблемах, и можно было говорить все, даже то, чего в этом мире не знал никто. Мама, казалось, понимала его с полуслова и с большой любовью поддерживала во всем. Через год ее не стало. Позже он понял, что сердце щемило от желания проститься с матерью. Сергей долго плакал, провожая мать в последний путь. В его сердце не было упрека, но была огромная боль расставания с детством. «Пока живы родители, они стоят между нами и смертью», – сказал на панихиде священник. Сергей представил, как его тело опускают в могилу рядом с матерью, и ему почему-то не стало страшно… Неожиданно Сергей вспомнил, как они с Федькой в детском доме голодали ночью, деля кусочек хлеба на двоих. В первые месяцы нахождения в детском доме старшие ребята отбирали у них еду и жестоко били за малейшее сопротивление. Ему часто снился детский дом, и возникал панический страх перед голодом. Может быть, поэтому Сергей долго экономил деньги, не покупал дорогих игрушек в виде яхт и самолетов, выглядя в окружении богачей скаредным. Он панически боялся снова стать бедным и голодным. Страхи детства мучают человека до конца его земных дней. Сегодня Сергей освободился от всех страхов. Перед ним был короткий, а может, и очень долгий жизненный путь длиною в два года.