Витька задумался, где бы взять что-то ровное стеклянное или металлическое? Почему-то подумал, что если бы купил спрайт не в пластиковой бутылке, а в банке, – была бы сейчас металлическая поверхность. Попросив Гроя подождать, Витька отбежал к краю пляжа, где росли кусты, и поискал там что-нибудь подходящее. В том месте частенько можно было найти пустые металлические банки, что оставляли тут иногда компании подростков. Почти сразу нашёл пустую банку из-под кока-колы. Сомневаясь, подойдёт ли Грою банка покрашенная красной краской, поискал ещё что-нибудь, но не нашёл.

– Вот это подойдёт? – спросил он Гроя, протягивая ему найденную банку. – Ничего больше не нашёл. Может у кого-то из ребят есть ножик, тогда разрежем банку. На внутренней стороне краски нет, она блестящая и чистая.

– Не надо ножик, сами справимся, – вертя банку в руках, ответил Грой. – Тоже испорченную воду из таких банок пьёте?

– Ну, да… Можно сказать, что это тоже испорченная вода. Многим нравится её вкус, вот и пьют.

– Зря вы это делаете… Нет ничего лучше и вкуснее чистой воды, особенно если эта вода родниковая.

Повертев банку в руках, Грой ногтём пальца провёл вокруг верха банки, затем то же самое сделал вокруг дна. С хитрой улыбкой глянув на Витьку, он вытянул вперёд левой рукой банку, а пальцами правой щёлкнул по верхней её части и от щелчка она просто отлетела в сторону. Перевернув банку, щёлкнул по ней ещё раз, и донышко последовало за верхней частью.

– Красивый фокус! – восхитился Витька. – Как ты это сделал?

Вместо ответа Грой провёл ногтём по всей длине банки, словно разрезал её ножом. Свернутый в трубку тонкий металл тут же распрямился в ровный лист небольших размеров.

– Даже не буду спрашивать, как ты это делаешь, хоть очень хочется знать.

– Это всё мелочи, – снова улыбнулся Грой. – Сейчас интереснее будет. Ты не боишься, если я возьму тебя за руку?

– Зачем? Почему я должен бояться?

– Вас же учат, что детям нельзя общаться с посторонними и всё такое прочее. А я всё-таки посторонний.

– Пфы! Это касается взрослых маньяков, а не мальчишек, которые даже меньше меня, хоть и фокусники. С какого перепуга я должен тебя бояться?

– Ну, мало ли какие у тебя принципы. Вдруг ты из тех, кто не любит, когда к нему кто-то посторонний прикасается.

– Я не из пугливых и принципы у меня очень демократические, но всё же неплохо было бы знать, зачем тебе брать меня за руку?

– Тогда картинка будет более чёткая. Но если ты не хочешь, чтобы я брал тебя за руку, то можешь сам взять мою руку. Не бойся, ничего страшного не будет.

– Я и не боюсь, – Витька протянул Грою руку.

Витька даже вздрогнул от неожиданности, когда Грой сжал запястье – его пальцы показались ему очень горячими. Затем произошло то, чего он даже представить не мог. Грой замер, крепко держа его руку, а из глаз мальчишки появился зелёный луч и упёрся в кусок металла.

– Смотри, – негромко сказал Грой, – узнаёшь кого-нибудь?

На внутренней стороне банки из-под колы, как на маленьком экране, двигались фигуры. Несколько мальчишек играли в футбол на покрытом цветами поле, и в их игре было что-то знакомое. Присмотревшись, Витька узнал товарищей по летнему лагерю Женю, Владика и Даню. Вот в кадре мелькнул совсем маленький мальчишка в одной рубашке и сразу за ним другой, постарше, в форме гимназиста. Ларик и Федя – вспомнил Витька их имена. Эти два последних мальчика и вообще вся игра были только в одном месте – там, где время не движется, там, где дети не взрослеют, хоть и живут десятки или сотни лет. Вот и сама вымощенная булыжником дорога мелькнула сбоку от играющих ребят. На самодельном экране мелькнул и куст шиповника с разноцветными цветами. Только себя Витька пока не видел на экране.

– А где я? – спросил он Гроя.

– Ты тоже там. Это даже не я показываю, а ты сам. Сейчас мы видим то, что ты видел, когда был там. Тебя я могу показать, только изображение будет не резким, ведь это будет уже не то, что ты видел своими глазами. Показать?

– Покажи.

Грой отпустил его руку, и изображение тут же потускнело, подёрнулось рябью, как экран телевизора от помех. Потом «помехи» пропали и на импровизированном экране вновь появилась группа играющих ребят. На этот раз среди них Витька сразу узнал себя, хоть изображение было хуже прежнего.

– Насколько мне помнится, там, кроме нас, никого не было. Или ты прятался где-то неподалёку, если всё это видел? Как ты вообще это делаешь? Ну, как ты это показываешь?

Грой остановил «трансляцию», зелёный луч из его глаз пропал. Совсем как любой мальчишка он вытер рукавом выступивший на лбу пот и снова улыбнулся.

– На самом деле это не очень сложно, даже ты можешь научиться показывать то, что сам когда-то видел. Всё это вечно хранится в голове и у вас, и у нас. Ну, как будто записано в память, как когда-то записывали на плёнку магнитофона, потом на кассеты, а сейчас у вас что-то новое изобрели для записи, я толком ещё не знаю, как это называется. Люди иногда забывают, но на самом деле они просто не понимают, как в своей голове найти то, что хранится там всегда. Сама проекция из памяти на какую-нибудь ровную поверхность не очень сложное дело, надо просто научиться перераспределять свою внутреннюю энергию в нужном направлении. Правда, это бывает довольно утомительно.

– Я так и подумал, когда ты пот вытирал. И всё же, где ты там прятался, что ты нас видел, а мы тебя нет?

– Меня там не было. Мы не можем выходить на Дорогу так просто, как вы.

– Объяснись, я ничего не понимаю.

– Когда кто-то выходит на ту дорогу, он сам того не зная, приближается к черте, за которой… В общем, черту переступать нельзя. Там, в межпространстве, могут ходить те, кто знает выход в правильном направлении. Если пойти не в ту сторону, то легко можно пропасть совсем и навсегда. Любой попавший на дорогу новый человек возмущает устоявшийся баланс. Это возмущение сразу улавливается в Запределье и за появившимися на дороге новичками устанавливается наблюдение. Когда ты и трое твоих друзей впервые появились там, у нас сразу поняли, что ты и ещё один мальчик – это новички. Двое других нам хорошо знакомы и опасений не вызывали, так как они посвящённые, могут сами за себя постоять и знают, где следует остановиться, чтобы не пересечь черту. А за тобой и вторым новичком сразу прикрепили наблюдателей. Меня прикрепили за тобой.

– Кто прикрепил и зачем?

– Служба Контроля Черты. Если по-простому в переводе на более понятный тебе язык – пограничники. А зачем – разве непонятно? Для того, чтобы кто-то из вас случайно не переступил черту. Если кто-то из людей приближается к черте, то прикреплённый к нему наблюдатель должен предотвратить случайный её переход. В большинстве случаев это удаётся. Вот и мне удалось не допустить, чтобы ты зашёл за черту.

– Я? За черту? Не был я ни у какой черты или границы никогда. Ты что-то путаешь.

– Ничего я не путаю. Я был рядом с тобой всё время, пока вы гуляли и наслаждались своими приключениями в прошлом. Даже когда вы все полезли туда, где детям вообще не место – в бой. Уж мне ли не знать, сколько тебе оставалось до этой самой черты…

– Не понимаю, о чём ты говоришь. Не знаю, кто тебе сказал о наших приключениях в лагере, но уверяю тебя – там не было ничего такого…

– Уверен?

– Конечно!

– Тогда дай снова свою руку и посмотри на это…

Грой опять сжал своими горячими пальцами запястье Витькиной руки и из его глаз в металлическую пластину снова ударил луч зелёного цвета. На импровизированном экране снова задвигались картинки. На этот раз Витька увидел себя внутри моторного отсека бронекатера. Грохот двигателя заглушал все остальные звуки, но он помнил, что в это время катер вёл бой с немецкими танками. Моторист поручил ему следить за давлением охлаждающей жидкости и он буквально не отрывал глаз от нужного датчика. В какой-то момент его словно ударили сзади под колени, и он упал на решетчатую палубу. Тогда он подумал, что это был такой сильный удар воздушной волной от разрыва снаряда. Содрав кожу на колене, он поднялся и снова уставился на датчик давления. Вот его взгляд на экране упал на палубу, и он увидел там осколок снаряда. Наклонился, схватил его и тут же выронил снова – обжёгся! Наступил на него ногой, чтобы от вибрации его не отнесло куда-то в сторону и не пришлось бы потом искать. Витька помнил этот осколок. Он поднял его после боя, и теперь он лежал в коробке в ящике стола дома.

– Ну что, всё ещё не понял? – спросил Грой, остановив трансляцию.

– Честно говоря, ничего не понял.

– Тогда смотри ещё раз. Я замедлю движение, а ты обрати внимание на борт катера сзади за тобой.

Снова на металлической пластине побежали кадры, только теперь как в замедленном кино. Вот он смотрит на датчик; вот начинает падать; вот в борту корабля прямо за тем местом, где была его голова, вдруг появляется пятно света – это осколок пробил борт; вот он поднимается и его голова заслоняет свет от пробоины… Витьку пробрал озноб. Он понял, что если бы не упал в тот момент, то осколок снаряда прилетел бы прямо ему в голову, точно в затылок… Это что же получается? Он мог легко быть убитым в том бою?

– Вижу, что теперь ты всё понял. Ты правильно догадался, что если бы не упал в то мгновение, тебя уже не было бы на этом свете. Это и есть та черта, у которой ты побывал.

– Вот уж, действительно, чудо… Если бы я не упал, то…

– Да какое там чудо! Это я тебя под коленки ударил, вот и всё чудо!

– Ты?!

– Я.

– Но как? Я тебя в первый раз вижу, тебя там не было.

– Если ты меня не видел, это не значит, что меня там не было. Кстати, именно за то, что я не дал тебе перейти черту, нам теперь можно с тобой видеться и даже общаться. Мы теперь связаны невидимыми нитями друг с другом на всю жизнь. Это закон такой есть, если кто-то из наших не дал погибнуть человеку, то он может появляться перед ним, общаться и даже дружить. Дружить, конечно, если сам человек не против такой дружбы.

Мысли перемешались в голове Витьки. Он и верил, и не верил Грою. И вообще, откуда взялся этот всё знающий мальчишка? Говорит такие вещи, в которые поверить трудно. Но если всё это правда, то получается, что он действительно спас ему жизнь. А как называют таких спасителей?

– Получается, что ты мой ангел-хранитель? – пробормотал Витька.

Грой изумлённо посмотрел на него, потом рассмеялся так задорно и заливисто, что Витька тоже не удержался и засмеялся.

– Нет, я совсем не ангел, скорее даже наоборот.

– Если не ангел, то тогда кто?

– Ну, если придерживаться подобной терминологии… я чёрт!

– Кто-о-о?

– Чёрт.

– Не прикалывайся, я серьёзно спрашиваю.

– А я серьёзно отвечаю. Я – чёрт.