На рассвете, ближе к ночи, чем к утру, Гелина от доброхотов вдруг узнала, что за полдня до их появления в городке здесь побывали тескомовцы в составе двух кринов. Они не скрывали, что охотятся за семьей бывшего Правителя бандеки. С какой целью? Тут сведения расходились, но ничего хорошего из них ни для себя, ни для Грении Гелина не могла предположить.

Погоня, посланная за ними, в своём рвении обогнала медлительных женщин и умчалась вперёд, однако было ясно, что очень скоро она вернётся и начнёт прочёсывать каждый куст и закоулок на дороге и в её окрестностях.

Кроткое совещание, устроенное после панического побега из жилого городка в дебри леса, подступающего к Заповеднику Выродков, постановило идти на восток вдали от пути, по которому предположительно прошли тескомовцы, до тех пор, пока не дойдут до вечной дороги Фост – Примето. Выбор направления через Заповедник был продиктован знанием мест, где они будут идти, некоторыми путрами. Среди них выделялась помела Ч”юмта – выродок из лисособак.

Ч”юмта, рослая, сильная, умеющая превосходно владеть кинжалом, выгодно отличалась от других выродков и хопперсуксов, волей судьбы оказавшихся в отряде Гелины. Не удивительно, что она стала проводником и ближайшим советником канилы. Её неутомимость поражала, она не стенала, как многие из женщин, переносивших неожиданное и некомфортабельное путешествие хуже выродков. В том, что Гелина и большая часть тех, кто разделил с нею нелёгкий путь от Габуна и добрались до спасительных развалин, имелась не малая заслуга Ч”юмты. В течение всего времени бегства она, казалось, не спала: охраняла сон других, ходила в разведку, помогала уставшим.

Решать же приходилось Гелине, а сложные вопросы возникали через каждый блеск, и вначале она пыталась во всём разобраться сама. Однако это оказалось ей не под силу, тогда-то и появился при ней небольшой круг советников, а вернее, тех, кто мог вместе с ней взвалить на себя бремя руководства отрядом. Каждому достался свой участок деятельности, некоторые из них были трудными, а порой трудновыполнимыми, но сообща все вопросы решались и, как казалось, успешно.

Их было почти семьдесят разумных. Всех надо было накормить и напоить, поскольку некоторые люди остались без сарок – питьевых фляг. Проследить за состоянием здоровья, вовремя поддержать или подождать отстающих, распределить поклажу…

К тому времени, когда беглецы достигли Заповедника Выродков и приняли решение идти вдали от дороги вдоль Бурмасы, выделились три лидера: сама Гелина, Ч”юмта и Жариста – подвижная и умная женщина, в чём-то похожая на Гелину, однако не в меру вспыльчивая и острая на язычок. Потому-то совсем недавно, сидя спокойно в своём хабулине, Гелина недолюбливала Жаристу, и между ними частенько случались размолвки, зато теперь они были подруги, как по несчастью, так и по сердечной близости.

У Жаристы был острый взгляд на некоторые вещи, которые многие не замечали. Она-то и предсказала о возможном нападении тескомовцев на них в ближайшее время.

– Почему ты так думаешь? – удивилась Гелина, услышав от неё такую неприятную новость. – Я считаю, что они нас потеряли и, если ищут, то вдалеке.

– Нет! – резко ответила Жариста. – Мы всё время не туда с тобой смотрели.

– Что значит, не туда?

– А то и значит. Давай-ка постоим, пусть все мимо нас пройдут, тогда и узнаем.

– Зачем нам останавливаться? – закапризничала Гелина.

– Сейчас увидишь. Это ненадолго. – Видя нерешительность дочери Правителя, Жариста добавила: – Это важно, Гелина, для нас всех.

– Ну, хорошо, хорошо, – канила не стала больше уточнять подробности предложения подруги. – Ч”юмта, будь впереди и держись направления, – распорядилась она, – а я… я посмотрю там с Жаристой.

– Посмотри. Я догадываюсь, что она тебе будет показывать. И это важно.

Гелина с Жаристой стали в стороне от потока людей и выродков. В середине отряда Грению и Думару вели за руки. Грения хотела, было, остаться с сестрой, но та не разрешила.

– Скоро мы остановимся, маленькая, и отдохнём. А пока иди, – сказала Гелина нежно и поцеловала девочку в лоб.

Замыкали шествие две молодые женщины. Одна из них, понурясь от усталости, прошла мимо, лишь бегло взглянув на стоящих подруг, другая остановилась.

– Вы здесь? Что-то случилось?

– Пока нет, но вот Жариста… – Гелина повела рукой, но её подруга прервала и жест, и фразу.

– Ты, Зента, часто оглядываешься назад?

– Часто, – растерялась женщина. – И я, и Елана… Вы же нас предупреждали, чтобы мы смотрели, нет ли за нами погони. Мы никого не видели!

– Я не о том. Погони пока, возможно, и вправду нет. Но, теперь давайте посмотрим втроём туда, откуда мы пришли. Что вы видите?       Первой от волнения охрипшим голосом отозвалась Гелина:

– След!.. За нами же настоящая дорога…

– Вот именно, дорогая, – хмуро проговорила Жариста. – Кому надо, он ею воспользуется и без труда нападёт на нас там и тогда, когда и где мы его не ждём.

Так и случилось, словно Жариста заглянула на день вперёд, и всё увидела воочию. Выследили и напали в самый неподходящий, как такое всегда бывает, момент их передвижения – во время переправы через спокойную и мелкую даже весной, но широкую Бурмасу.

Ничего не подозревая, отряд спустился по высокому песчаному берегу к самой воде. Ч”юмта с помощью выродков из бобров быстро нашла брод, но начинался он не сразу с берега, а в нескольких десятках берметов от него после глубокой стремнины.

Все выродки умели плавать, что нельзя сказать о людях. Люди, не исключая Гелины, никогда не входили в холодные воды рек начала весны. Справедливо сказать, что они в них не входили и летом, а также осенью, когда вода теплее. И такое их поведение исходило не из капризов или ещё каких-то предубеждений, а потому, что природные потоки ближе к Болотам несли в себе не всегда полезные для живого растворы, мути и суспензии.

Горожане в подавляющем своём большинстве боялись купаться, тем более такое относилось к многоимённым.

Переправа через глубокое место началась спокойно и налажено. Гелину, девочек, женщин выродки переносили в лапинах и ставили на мелководье. Взрослым пришлось взять детей на руки – вода доходила малолеткам почти до подбородка.

Борясь с течением, переправленные через стрежень реки медленно брели к противоположному берегу. И вдруг услышали за собой крики ужаса.

Вниз по спуску, поднимая пыль, к берегу набежало не менее крина тескомовцев с обнажёнными клинками мечей. Гогоча во всё горло, они набросились на оставшихся на берегу женщин и выродков, последние старались переправить людей через глубокое место.

«Обкурились темтой», – сразу определила Гелина, с бессилием наблюдая за избиением друзей.

Подвернись сейчас тескомовцам родные матери, их мечи не задержались бы и опустились на головы матерей. Теском разлагался быстрее, чем можно было предположить, наблюдая совсем недавно его бойцов подтянутыми, трезвыми на дежурствах, умеющих держать себя в руках.

Кричали все: тескомовцы, их жертвы и те, кто видел происходящее со стороны и не мог ничем помочь. Часть женщин при поддержке выродков бросилась в воду и тем самым спаслись. Но человек пять не выдержали, обезумели и побежали вдоль берега, не обращая внимания на призывы спасаться в реке, где их могли подхватить готовые к тому выродки. Женщины и путры, старающиеся столкнуть их в воду, тут же были зарублены.

В реку тескомовцы не пошли. Зачем? Они сделали своё дело – нашли беглецов и немного проредили их ряды. Вскоре о них будут знать там, впереди, и встретят достойно.

Гелина не досчиталась десятка спутников, когда она и другие выбрались на берег. По подсказке Ч”юмты, они побежали в заросли кустов, а потом, придерживаясь берега, снова перешли реку и резко свернули вглубь Заповедника Выродков.

Шли они, нет, бежали весь этот день и часть ночи, пока полумертвыми не упали в непролазной чаще, счастливо встретившейся на их пути рощи.

Наутро их оказалось ещё на шесть особей меньше, в том числе исчезла Зента. Погибли они, отстали или сбежали – никто не мог сказать или что-либо вспомнить определённого. Зента бежала как всегда в конце отряда и могла в наступившей темноте сбиться со следа. Её подождали, но она не появилась.

Их как будто оставили в покое, и они несколько дней двигались без приключений, если не считать, что все припасы стали подходить к концу, а до Примето оставалось ещё не менее половины пути,

Наконец, вернувшись из очередной разведки, Ч”юмта сообщила:

– Мы подошли к дороге. На ней посты тескомовцев. Но пересечь её можно.

Услышав о постах, Гелина тяжело вздохнула.

Решали: переходить дорогу или двигаться вдоль неё до самого Примето? Решили – переходить, поскольку, чтобы попасть в город её всё равно пришлось бы пересечь вблизи обжитых, а, значит, опасных для беглецов мест. Здесь, в Заповеднике, пока что ничем не угрожавшим, переход через дорогу был проще и безопаснее.

Дорогу пересекли ночью. Днем, пройдя с десяток свиджей, повернули на юг, и опять пересекли Бурмасу…

«Это же было вчера, – подумала Гелина, наблюдая за уничтожением гурта енотов-хопперсуксов, – а прошло как будто десять дней, не меньше.

А ведь это было только вчера…»

Да, вчера утром они собирались повернуть к югу, по направлению к Примето, но им не повезло – наткнулись на длинную старицу, заполненную водой. Переправа не удалась, ибо дно старицы было заилено так, что даже бобры не рискнули перебираться через неё. Как ни тяжело это было, но пришлось пойти в обход, углубляясь в Заповедник Выродков далеко на восток.

– Смотри! – обратила внимание Гелины Ч”юмта, – на той стороне.

– Кто это? Рыжие?

– Хопперсуксы. Енотовидные собаки и еноты. Самцы. Гурт или… Здесь их немного. Вооружены. Противные хопперсуксы.

– Они опасны?

– Их мало.

– Хорошо. Наблюдай за ними.

Около двух десятков выродков – передовая, как выяснилось позже, группа двигалась в виду беглецов. Долгое время еноты, будто не замечали или не интересовались, кто и зачем, идёт вдали от дорог. Гелина, а за ней и Ч”юмта успокоились, уповая на миролюбие соседей, хотя потомок лисособак знала отвратительный характер енотов.

Расстояние между отрядом и группой енотов, хотя и сокращалось за счёт сужения старицы, но оставалось достаточным, чтобы пока не мешать друг другу.

Но вот старица обмелела, здесь дно было каменистым. Можно было её перейти.

– Пусть пройдут они, – рассудила Гелина, собираясь объявить остановку на отдых и тем самым пропустить мимо себя енотов и не вступать с ними в контакт.

До этой минуты еноты вели себя так, словно до сих пор не видели, что рядом с ними в одну и ту же сторону идут люди и путры,

Тем неожиданней было их внезапное нападение.

Невероятность произошедшего вызвало полное замешательство у спутников Гелины. Мелкие выродки клином ворвались в их порядки и, злобно завывая, стали размахивать кинжалами.

Случись такое в первый день, когда Гелина и её окружение только вышли из города, то многие пострадали бы от не спровоцированного нападения. Но время, в течение которого сподвижники Гелины были в пути, не пропали даром – все они находились наготове ко всему. Так что, как ни проворны были нападавшие, налёт их не удался. Против них мгновенно ополчились гонимые судьбой разумные, видевшие своё выживание только в яростной смертельной схватке с любым врагом.

От авангарда гурта осталось не более трёх енотов, убежавших с поджатыми толстыми хвостами от места неудачной для них охоты. Догонять их никто не стал.

Ч”юмта, нутром понимая природу собак, ухудшенную во многом из-за крови енотов, была настроена решительно и не дала расслабиться ни людям, ни путрам, упивающимся лёгкой победой практически без потерь в своей среде. Она, рыча и подвывая, теребила всякого:

– Нам надо отсюда срочно уходить!

– Да они теперь не сунутся к нам ближе, чем на свидж, – пытались уговорить её Гелина и другие женщины, которым хотелось отдохнуть и поесть.

Однако путры из собак поддержали Ч”юмту.

– Здесь скоро их будет раз в десять больше, чем было! Неужели вы не понимаете? – Ч”юмта не юлила перед людьми, а вела себя на равных с ними. Хвост её был поднят в меру, а тело не изгибалось от признания главенства людей. Она хотела их спасти и тем самым спастись самой вместе с ними. – Чем дольше мы будем здесь оставаться, тем выше опасность нового нападения! – говорила она,

– Но что-то надо делать с этими…

Гелина растерянно указала на убитых двух путров из её отряда. Она с жалостью рассматривала трупы, пытаясь вспомнить, как их звали при жизни, так как они были не из её слуг, а присоединились с кем-то из людей, которых, возможно, тоже уже не было вместе с ними, коль скоро хозяева так и не нашлись.

– А что ты или мы все сможем сделать? – Не чинясь перед канилой, резко спросила Ч”юмта и посмотрела на лица других людей, растерянных не меньше Гелины и потому плохо соображающих. – Да поймите вы! Нам надо бежать! Даже закопай мы их, еноты всё равно разроют могилу. Им всё равно кого пожирать. Этих или нас. Вы этого хотите?.. Надо бежать!

Они бежали.

И всё-таки люди и путры, ведомые Гелиной и Ч”юмтой, на поверку оказались не слишком резвыми.

Они бежали. Как будто бежали, поскольку движение такой большой группы всё время замедлялось по разным естественным причинам: кому-то надо было поправить перевязку, другому надо было отвлечься по нужде, третьим просто хотелось упасть после пережитого страха и ужаса вооруженной схватки, и не вставать. Последние преобладали, к тому же они не видели и не ощущали реальной опасности, оттого в душе считали бегство неоправданным, выматывающим последние силы.

Гурт в поле зрения появился уже к ночи, когда следовало подумать о ночлеге. Его многочисленность и целенаправленность в движении были так ясны, что никто не усомнился на этот раз в намерениях – он настигал именно отряд Гелины.

Быстрый, на ходу, совет между ближайшими к Гелине женщинами и Ч”юмтой ничего радикального не смог выработать, кроме банального – попробовать оторваться от енотов, убегая.

Решающим в принятии такого положения была надежда, высказанная неутомимой Ч”юмтой:

– Они нас, надеюсь, тоже боятся. В противном случае они давно бы напали на нас. Думаю, им вскоре надоест за нами гнаться, и они отстанут, или их что-нибудь отвлечёт более легкое для добычи.

Помощница Гелины ошибалась в своих предположениях. Всю ночь гурт шёл по их следам, не дав и минта отдыха людям и путрам, задыхающимся от усталости и голода. На ходу кусок не лез в горло. Беглецы находились на пределе сил и молили солнце взойти на небосклоне пораньше. Им казалось, что с его восходом хоть что-то изменится.

Однако утром в поведении гурта наметилась новая, упорядоченная настойчивость в преследовании. До того он катил за отрядом нестройной толпой и жутко подвывал в ночи. Теперь гурт перестроился, он то расширял фронт своего движения и скашивал крылья его так, чтобы гонимые не по своей воле уклонялись в противоположную сторону от ближайшего крыла; либо все еноты вдруг набирали скорость движения и концентрировались с той стороны, в каком направлении решила вести спутников Ч”юмта. Вскоре она заметила Гелине:

– Они нас куда-то ведут. Или загоняют. Ты не находишь?

Гелина облизнула запекшиеся губы и посмотрела на небольшую стайку выродков, выдвинутых гуртом так, чтобы перегородить путь отряду на северо-восток, если, конечно, Ч”юмта права в своих наблюдениях.

– Сейчас проверим, – зло и решительно произнесла канила. – Идём на них! – указала она направление своему сопровождению. – Всем! И не сворачивать!

Она выкрикивала слова, выходя вперёд и обнажая кинжал.

Женщины подчинились ей почти бессознательно, так как перестали по-настоящему воспринимать окружающее. Они просто подражали своей предводительнице, поэтому без лишних слов или вопросов ринулись вслед за нею, в руках их появилось оружие.

Заметив манёвр беглецов, выдвинутая из гурта стая подалась чуть назад, но с дороги отряда не сошла. Еноты в ней завыли и залаяли. Вся основная масса преследователей моментально отреагировала и выделила из своей среды подкрепление численностью не менее трёх десятков хопперсуксов, а потом за ними двинулись все остальные. Пока гурт перетекал рыжей волной, густея рядами перед сплоченными единым порывом и решительно настроенными беглецами, Гелина бесстрашно ворвалась в их шеренги, разя направо и налево.

За Гелиной бросились разъяренные женщины и путры. Завязалось сражение, в котором беглецы, казалось, одерживали победу. Однако через несколько минтов перед ними плотно встал весь гурт и ощетинился клинками, сквозь которые не было возможности пробиться. Отряд стал увязать, Гелина дала команду к отступлению. И вовремя. Её отряд уже стали обходить со всех сторон, грозя полным окружением.

Таким образом, Ч”юмта, как это было не прискорбно для отряда Гелины, оказалась права в своих предположениях.

В схватке никто из людей не пострадал, но несколько путров было убито и ранено. Убитых тут же растерзали оголодавшие еноты.

Гелина отступила и отвела свою свиту на безопасное расстояние от гурта. Её действие не означало, что она смирилась с той ситуацией, которую ей навязывали выродки, в недавней стычке им удалось уничтожить не менее полутора десятков енотов. Если таким образом будет продолжаться дальше, прикидывала она, то появлялась слабая надежда так сократить численность преследователей, что они перестанут быть опасными для её отряда в дальнейшем.

Она подумала и вздохнула, печально оглядывая своих бойцов, числом значительно уступавшим гурту – на каждого не менее десятка. Вот они сгрудились перед нею. Скольких уже нет и практически все ранены, а раненый человек или путр – какой боец? И хотя у каждого есть запас кое-каких медикаментов и заживляющие раны мази, и первичная ткань-заменитель кожи, к тому же одежда воссоздаёт силы, однако восстановление раненых в такой гонке, которую им навязал гурт, быстрым не будет, какими бы сильными средствами они не пользовались. Разве на бегу правильно обработаешь порез или отметину колотого удара? Применение средств наспех уже дают свой результат – женщины обзавелась некрасивыми шрамами, вывести которые можно будет лишь тогда, если они всё-таки когда-нибудь доберутся до хабулина её отца и пройдут закалочные.

Да, если доберутся…

Были мгновения, когда Гелине хотелось завыть, как выродки, и броситься против них и убивать, лишь бы не ощущать себя попавшей в облаву. Убивать до тех пор, пока либо она их не уничтожит, либо они не разорвут её на части, что много вероятнее первого варианта сражения.

– Пока они жрут своих и зализывают раны, – сказала она прерывающимся от усталости голосом, – нам надо уходить! Вставайте!

Стеная, Гелина находила силы, чтобы поднять на ноги слабевших, помочь им сделать первые шаги.

– Там! – подбежала к предводительнице Ч”юмта. – Там какое-то строение. Развалины! Там!

– Не вижу, – пот заливал Гелине глаза.

– Ты не туда смотришь…

– Да, да, вижу… Но что нам развалины?

– Найдём угол… Забьёмся так, что они к нам будут подходить по одному… И мы их там… встретим.

– Да, да, – поняла Гелина нехитрую стратегию Ч”юмты. – Надо, чтобы отдохнули дети… Где дети?

– На месте… Надо бежать туда!

– Да, да, я согласна. – Гелина оглянулась, крикнула: – Быстрее! Мы должны… – Её никто не слышал, люди и путры занимались собой и двигались по инерции. – Ч”юмта, скажи им, а я… Всем туда!

Еноты, по-видимому, на руины, возникшие слева на их пути, внимания не обратили, им важно было только направление, в котором они гнали свою или чужую добычу. Так это было или нет, но когда она, эта добыча, рванулась в сторону от намеченного курса, к развалинам, было уже поздно наваливаться на неё всем гуртом.

В нём также были раненные, донельзя уставшие от погони выродки, так что лишь небольшая часть енотов вначале могла броситься вдогонку и наперерез, пытаясь встать между руинами и отрядом Гелины. Они набегали разрозненной лавой и попадали под кинжалы людей и путров. Но они всё прибывали и прибывали, дробя отряд на отдельные группы, которые самостоятельно стремились прорваться к руинам.

Это был тот самый момент, когда их увидел Камрат.

Гелина и все участники последней схватки не видели мальчика на стене, да и, откровенно говоря, откуда ему здесь взяться, в дебрях Заповедника Выродков?