Глава 8

Во второй половине дня, после краткой остановки на еду, Камрат стал отставать от своих попутчиков. Бесконечные каверны на дороге заставляли идти не напрямую, а всё время менять направление, обходить глубокие провалы, зарастающие так медленно, что прошло уже много веков, когда сюда падали устройства древних и разрывали крепчайший турус, а ямы так и остались.

Дробный перестук копытец К”ньюши поторапливал. Свим оборачивался, придерживал шаг.

– Ну что, малыш, устал? – наконец спросил он участливо и взял мальчика за руку.

Камрат неодобрительно посмотрел на него и промолчал.

Ему не хотелось само утверждаться. Назвал вот опять малышом… Руку всё время на плечо кладёт на правах старшего и покровителя… Так и пусть себе, решил он.

Свим его взгляд понял по-своему.

– Э, малыш. Да ты совсем разомлел. Слушай, – воскликнул он, словно чему-то несказанно обрадовался, – а давай я тебя на руках понесу.

– Зачем это? – поинтересовался Камрат.

– Как зачем. Отдохнешь немного… Вот так. – Свим подхватил мальчика руками снизу, как носят младенцев.

Первые мгновения Камрат не осознал произошедшего, потом его охватила гамма чувств: стыд, бешенство на Свима, бессилие. Последнее не в смысле, что он не смог бы справиться с дурбом, а в нежелании навредить складывающимися между ними отношений.

– Пусти! – крикнул он сдавлено. – Ты чего это?!

Свим засмеялся, плотнее прижал тело мальчика к себе.

– Да отдохни ты чуток! – попытался он урезонить брыкающуюся ношу.

– Я не устал, чтобы отдыхать! – вопил Камрат. – Да отпусти ты! Что привязался?

К”ньец фыркал от удовольствия наблюдать нешуточную схватку-возню, начавшуюся между людьми.

– Как хочешь, – Свим опустил мальчика, тот стремглав отскочил от него на несколько берметов, едва не угодив в яму с острыми краями туруса. Свим перевел дыхание, спросил его: – Ты чего такой тяжелый. – Маленький, маленький, а К”ньюша вон, раза в два тебя легче будет.

– Сам маленький. Разве не знаешь, почему я тяжелее? Он кошка, а я – человек. И больше никогда не бери меня на руки! Ты понял?

Свим захохотал, К”ньец зафыркал, вторя ему, а Камрат кипел в праведном возмущении и ничего смешного не находил…

Они ещё не знали, что пройдёт не так уж много времени, а не Свим Камрата, а Камрат Свима будет выносить на руках из под ударов недругов, что легкое тело К”ньюши заслонит их и выдержит натиск неведомой силы, напавшей на них невесть откуда, что…

Они еще ничего этого не знали…

Дурб смеялся, хопс фыркал, Камрат возмущался – это и только это было настоящим, а будущее терялось в туманной дали…

А Камрат и вправду не устал. Он лишь утомился от монотонности самой ходьбы и однообразия дороги. Одно, что столько он никогда не ходил. Другое – идёшь, идёшь, а по сторонам одно и тоже: кустарник, деревца, полянки. Чуть дальше, по обе стороны дороги унылый пейзаж – равнина, дорога уходит прямо вперёд – и это все ориентиры.

То ли дело в городе. Улица на улицу не похожи, иногда в такое место забежишь, что рот сам раскрывается от удивления. Да и ходить на такие дистанции он не умел, Калея даже его на такое и не настраивала. И ночь бессонная всё-таки сказывалась, наверное, хотя, бывало, он довольствовался сном в семь-восемь прауз. А те несколько минут, когда он прикорнул утром в ожидании открытия ворот, не в счёт.

К вечеру они дошли до развалин бывшего когда-то большого города. Когда в нём процветала жизнь, и как он прежде назывался, никто уже не знал. С того времени прошло пять тысяч, десять тысяч лет, а может быть и больше… Руины покрылись напластованиями земли, занесенной ветрами, поросли травой и кустарником, отдельные деревья гордо росли на самых высоких местах. Когда-то мощные стены с надёжной койной будто погрузились под тяжестью вниз.

Глядя на древний город со стороны, можно было строить любые беспочвенные предположения о причинах его запустения. Таких городов на Земле хватало: войны, отказы систем жизнеобеспечения, выморочность жителей, землетрясение – всё могло быть. Оттого создавалось впечатление, что странно изрытая земля с резкими провалами и выбросами вверх на большой площади когда-то подверглась варварскому нападению или пережила ужасную встряску – её исковеркали, изломали и так и оставили. Либо позабыли привести в порядок, либо бросили в назидание потомкам.

Остатки города, полуразвалившиеся здания, располагались по обе стороны дороги, и на всём её протяжении путники могли их использовать для остановки на ночь. Здесь располагались пункты для восстановления сил вьючными торнами, здесь кормились за обменные рахмы несколько десятков человек и выродков, предлагавшие желающим уединиться и не толпиться перед раздаточными, подстилки с крышей над головой и кое-какую снедь.

Вглубь городских развалин заходить никто не отваживался, там могли водиться дикие или воинственные гурты с извращёнными нравами.

Туда, в забытые кварталы руин, не заглядывали даже тескомовцы.

Войдя в город, Камрат приободрился. Свим уже сказал о ночёвке, которую они проведут здесь, и мальчик, осматриваясь с жадным любопытством – первый в его жизни брошенный древний город. Тем не менее, каждое мгновение ожидал от Свима или К”ньеца, в данном случае для него не имело значения, кто это сделает – человек или хопперсукс, заветной фразы, и их долгая изнуряющая ходьба наконец-то закончится, и можно будет отдохнуть целую ночь.

Однако обжитые места с раздаточными остались позади, справа и слева встречались только руины с редкими зазывалами провести ночь именно в их убежище, а его новые друзья не реагировали на заманчивые предложения и шагали всё дальше. Солнце уже прочно зацепилось за горизонт, окрасив его кровавыми полосами, а они всё шли и шли. Свим несколько раз, обращаясь к Камрату, произносил:

– Потерпи, малыш!

– Мы что, решили из города выйти? – спросил мальчик и тут же получил ответ.

– Здесь, – кратко мяукнул К”ньец и свернул на неприметную тропинку, ведущую к высокому, поросшему лесом холму.

Под холмом за раскидистым кустом таилась невысокая, Камрату по грудь, дверца под цвет руины, над которой образовался холм.

К”ньец присел перед дверью, обнюхал ее по периметру, шевеля усами и двигая ушами.

– Чисто, – деловито сообщил он. – Но кто-то подходил сюда и пытался её открыть. Похоже, – он втянул носом воздух, – крысы. Но не дикие.

– Этого нам ещё не хватало. – Свим помял губы пальцами. – Давно они здесь побывали?

– Дня два назад.

– Куда ни шло. Будем надеяться на лучшее. Открывай! – распорядился дурб и взял Камрата за руку. – Пригнись!

За миниатюрной дверцей оказалась небольшая совершенно пустая комната – прихожая – с довольно высоким потолком, достаточным, чтобы Свим мог выпрямиться. Из прихожей выходили сразу три двери. Правда, от самих дверей ничего не осталось – одни проёмы. Один из них, центральный, был проломлен снизу с обеих сторон, словно сквозь него протаскивали что-то широкое и невысокое. Через него спутники Камрата прошли дальше.

Темнота не мешала выродку ориентироваться, Свим шёл следом за ним также более чем уверенно, поскольку бывал здесь неоднократно. Зато Камрат умудрился вначале обо что-то споткнуться, а затем и удариться коленом.

– Ты поосторожнее, – напомнил ему Свим, – тут когда-то перекрытие межэтажное проломилось.

Мальчик промолчал. По нему, так надо было раньше предупредить, а не после того, как он саданулся коленом.

В центре подвального, а может быть, какого-то этажа древнего здания, куда они пришли, скупо освещённого вечными светильниками, в виде невысокой тумбы был сооружён открытый сверху очаг, рядом примостилась горка хвороста, высушенного до ломкости. И стоило только хопсу поднести огонь к костерку дров в очаге, как они загорелись веселым ярким пламенем и лучше осветили помещение.

– Посиди, малыш. Сейчас что-нибудь приготовим на ужин горячего.

– Я не хочу.

– Но-но! – строго прикрикнул Свим. – Есть надо, а ждать придётся не долго. Потерпи уж.

И пока Камрат мутным взглядом блуждал по стенам, освещенным колеблющимся светом костерка, и равнодушно отмечал их крепость, К”ньец колдовал у очага и вскоре сунул в одну руку мальчику кусок хлеба с подогретым прителем, а в другую – кружку горячего сладковатого навара, отдающего запахом коввты, однажды опробованной Камратом по настоянию бабки Калеи.

Ужин не занял много времени. Камрат тут же заснул прямо у очага. Блаженная улыбка застыла на его грязноватом лице – он забыл вытереться рукавом куртки.

– Совсем мальчишка обессилел, – проговорил Свим, нарушая затянувшееся молчание, и глубоко вздохнул. – Мы всё-таки зря его за собой потащили. Не находишь?

Выродок изогнулся в спине с ленивой грацией, подбросил в огонь хворостину, задумчиво покачал головой.

– Я размышлял о том же всю дорогу.

– Ну да. Двух лишних слов за день не сказал.

– Потому и не сказал.

К”ньец смотрел на огонь не моргая. Сколько уже Свим с ним был знаком, а так и не научился читать по его глазам, о чём он сейчас думает.

Вообще, у выродков, чем их прародительский вид по таксономическим признакам дальше отстоял от приматов и человека, тем меньше находилось точек вот такого визуального молчаливого общения, хотя по идее их мозг создавался разумным самим человеком, древними людьми, по образу и подобию, так сказать. Однако первоначальная идентичность после многих тысячелетий независимой эволюции расстроилась, верх стали брать специфические особенности каждого в отдельности вида. Они обладали жестикуляцией, непривычной для людей и несвойственной им; образ мышления выродков также отличался от человеческого, и никогда с уверенностью нельзя было предсказать, каким действом с их стороны закончится тот или иной эпизод общения с ними, легко прогнозируемый у нормального человека, но совершенно непредсказуемый у путров.

Конечно, за два без малого года знакомства и практически неразделённого непосредственного общения между ними, приучили Свима ко многим сугубо рефлекторным реакциям К”ньеца на различные случаи их кочевой беспокойной жизни. Но вот что выскажет выродок выродков в любой момент времени по адекватному, казалось бы, вопросу, если он даже смотрит тебе в глаза, угадать до сих пор не научился. К”ньец мог промолчать, либо заговорить на совершенно другую тему, а потом, спустя некоторое время, опять вернуться к обсуждению давней тематики.

И сейчас он не ожидал от хопса такого развернутого монолога, которым тот разразился.

– И думал… И ты подумай!., – Начал он уверенно, без подмяукивания. – Ты когда-нибудь встречал таких вот малышей, в одиночестве идущих по дороге или хотя бы вознамерившихся идти?.. Нет? Я тоже. Понимаешь, когда мы подходили к лазу в стене из этого вонючего Керпоса (Свим удивленно вскинул на него глаза, но прерывать не стал), мне вдруг показалось, что сейчас должна произойти встреча с кем-то. И последствия этой встречи будут для нас необычными…

– Естественно, я же тебе уже тогда сказал о пророчестве Индриса. И… э-э… почему из вонючего Керпоса?

К”ньец осуждающе фыркнул и на вопрос не ответил, а продолжал гнуть своё.

– При чём тут Индрис? Да и что такого, собственно, он тебе наговорил? Одни намёки, никакой определенности. Я тогда перед лазом о его предсказании думать позабыл. Мне тогда почему-то хотелось непроизвольно думать о встрече и её последствиях. И мы… встретили. Его. Камрата… Да, может быть, здесь всё случайное совпадение… – Хопс помолчал, глаза его опять немигающе смотрели на тлеющие угли очага. – Перед тем, как встретить тебя здесь в первый раз… Помнишь? – Свим кивнул. Конечно, помнил. Выродок забрёл именно в этот подвал по чистой случайности и едва не поплатился за это жизнью от тяжелого меча Свима, увидевшего в его появлении вторжение на свою территорию, найденную и обжитую им лично. – Значит, помнишь. Так вот тогда у меня было точно такое же ощущение. По сути дела, я в тот раз инстинктивно искал тебя, а нашёл меня ты, поджидая здесь. Или наоборот… И наконец, мы могли уйти из города днём раньше, да у тебя появилась неожиданная мысль ещё раз встретиться с Токаном… Или днём позже, если бы не тескомовцы в городе, внезапно вышедшие из своего гетто.

Свим посопел, переваривая высказывание друга-выродка, потом иронично посмотрел на него.

– И это всё, что ты смог надумать за целый день?.. Да, ладно, – примирительно сказал он, видя подергивание головой К”ньецем, выражавшее обиду на замечание со стороны человека. – Давай-ка, К”ньюша, погодим. Погодим загадывать себе загадки – что, почему и зачем? Пока он не в тягость… Надо бы его проверить где-нибудь по дороге на халимантийность и признак Укаши.

– Возможно. Только зачем?

Свим усмехнулся.

– Честно сказать, не знаю. А с другой стороны, почему бы и не проверить? Интересно… Что-то в нём есть, а что, никак не пойму. Ускользает. А проверим, глядишь, и для твоих рассуждений будет какая-то зацепка.

– Ты меня понял слишком прямолинейно, Впрочем, проверяй. Я же пойду, посмотрю, что вокруг делается. Да и поймаю на ужин что-нибудь поаппетитнее.

– Тьфу! – искренне сплюнул Свим с омерзением на лице.

– Опять? Сам же корешки какие-то и листочки, выращенные в хабулине, безвкусные жуёшь. И мясо… Варёное. – Усы у хопперсукса дернулись вверх. – Ф-фу! Ни жизни в нём, ни удовольствия в еде. Естеству противно!

– Иди, иди! – Свим шутливо замахал руками на выродка, вздумавшего поохотиться в развалинах на какую-нибудь дикую тварь. Сам он о подобном даже думать себе запрещал. Поймать живое и терзать его зубами тут же, поедая. Брр!.. – Иди, я ещё посижу, на связь выйду, новости послушаю.

К”ньец неторопливо отстегнул пояс с мечом, кинжалом и пукелем, положил его на пол у очага, пояснил:

– Без него свободнее. Цепляется, стучит. Мне надо быть тихим

И выскользнул из помещения через один из проходов, только копытца мягко простукали и стихли вдалеке.

Убрав остатки еды, Свим переполз к стене и оперся об неё спиной. В этой помещении всегда было сухо и стены не промерзали даже зимой. Сейчас прохладный фундамент былого строения показался даже теплым и располагающим к отдыху. Поёрзав справа от себя по стене ладонью, он нащупал пластинку, отвечающую за яркость свечения вечных плафонов и, нажав на неё несколько раз, почти полностью притушил свет, скрестил ноги, подвигал лопатками, устраиваясь поудобнее. Но не расслабился, а пододвинул к себе ближе заплечный мешок и вынул из него черную продолговатую, в ладонь, коробочку. Приложил пальцы правой руки к едва заметным выемкам.

– Слышу тебя, – донёсся из коробочки шелестящий голос.

– Новости?

– Ты вышел из Керпоса?

– Да.

– Тогда для тебя будет интересным вот что. В Туклу вошёл дум Тескома. По проверенным данным ищут старуху с мальчиком лет четырнадцати-пятнадцати. Они как будто ушли из Керпоса недавно, улизнув от тескомовцев, которые их там обложили… Между Пентой и Рубеной у дороги объявилась банда численностью до пятидесяти разумных, во главе с неким Монжором. По-видимому, имя не настоящее, кличка. О нём нам ничего не известно. Теском сообщение о банде игнорировал, в район её возможного обитания никого не послал… В Примето спокойно… Место встречи для обмена сведениями прежнее… Общие новости?

– Давай.

– На планету прибыло не менее двух десятков новых самаберсов… Болото Второе в лето может стать проходимым. Создаём группу для достижения Узла Перехода у Скалы… Всё.

– Спасибо! От меня новости. Сегодня к полудню примерно в десяти свиджах к западу от Керпоса проявился збун средней тяжести. Сейчас нахожусь в условленном месте, квадрат сто сорок восьмой. Со мной хопперсукс К”ньец из клана Хиков. О нём у вас есть данные. И мальчик. Имя простое – Камрат. Выходил из Керпоса один ночью через лаз. Пятнадцати лет. Идёт в Примето. Всё.

– Принято.

Свим положил коробочку – личный кавоть – в мешок, задумался.

Новости, услышанные из Центра Фундаментальной Арены, едва ли его обеспокоили. Всё как всегда: передвижения тескомовцев, банды бродяг, погода… Хотя интерес Тескома к старой женщине и мальчику как-то ненавязчиво ассоциировался с Камратом и его бабкой Калеей. Ведь он так и не сказал, что его погнало из города.

Дурб всмотрелся в рассеянную слабым светом темноту, где у потухшего очага спал Камрат.

Странно. Зачем Тескому нужен такой вот мальчик? Он, конечно, в чём-то необычный, но в таком возрасте иногда дети могут показаться такими – необычными. Однако стоит ли из-за этого за ним охотиться? На дорогах так неспокойно, банды наглеют, а Теском ввязался в никчёмное дело. А… если подумать, то зачем такому мальчику бежать из города? Одному. В ночь… А бабка-то его куда девалась? Он говорит о ней как о здравствующей, в дорогу его собирала, одной бренды положила, на целый дум хватит… Хороши же старушка с мальчиком, если на их розыск брошен целый дум. Что-то тут не так. Не вяжется с обычностью. Десятая часть дума тескомовцев способна справиться с бандой того же Монжора за день. Пусть их там и вправду до полусотни опритов…

Он сегодня подустал – ночь не спал и долго шли. Обычно сюда из Керпоса добирались засветло, да збун исправил расчётное время…

Мысли его поплыли от подступающего сна....

Что-то знакомое показалось в имени или прозвище Монжора. Слышал или говорил с кем-то о нём? Бродяга, сколотивший банду… Сколько их уже было. Сколько ещё будет. Не сидится людям и примкнувшим к ним путрам в городах и кланах…