Глава IV
Тысяча бессонных ночей

Открыв глаза, Леда Стивенсон увидела незнакомый потолок. Лежала она под тяжелым одеялом черного цвета с темно-бордовыми ромбами. В воздухе присутствовал едва уловимый запах геля для душа и сырости – от балконной двери сквозило, по запотевшему стеклу лениво катились дождевые капли.

Леда с трудом села и совсем не удивилась, обнаружив, что мамино кружевное платье куда-то исчезло, а вместо него появилось широкое, темно-коричневое, в точности мешок из-под картошки. Леда нахмурилась, снова оглядевшись. Одежда – ее, комната – чужая.

Внезапно ее осенило, она догадалась, где находится. Откинув одеяло в сторону, она ступила на прохладный деревянный пол и, поправив платье и пригладив волосы, вышла в проем между ширмой и книжным стеллажом, разделяющими комнату на две части. Она тут же застыла, увидев детектива Дина. Одет он был по-домашнему: в свободную футболку навыпуск и темные спортивные штаны.

Детектив находился в том углу квартиры, который имел честь называться кухней. От основного пространства угол отделялся стойкой и двумя табуретками. Кроме того, здесь уместились буфет, две рабочие тумбочки, плита и небольшой холодильник. Детектив Дин как раз пытался что-то приготовить – Леда услышала его невнятное бормотание:

– Так… курица есть, вода тоже есть… мм… – Он посмотрел куда-то в сторону и вновь произнес: – Лук, петрушка… морковь. Ага, все есть, отлично!

Леда осторожно приблизилась.

– Что вы делаете?

– Господи! – Детектив Дин испуганно обернулся, обронив пачку с солью, и уставился на Леду. Несколько секунд спустя он пробормотал: – Прости. Совсем забыл, что ты в соседней… э-э… комнате. У меня здесь нечасто бывают гости.

Леда бесстрастно спросила:

– Зачем вы это сделали?

– Зачем сделал что? Зачем рассыпал соль?

Он специально насмехается над ней, поняла Леда и нахмурилась.

– Нет, мне все равно, чем вы занимаетесь в своей квартире и сколько соли рассыпаете. Зачем вы вытащили меня из ванны? Зачем вернулись в мой дом и вмешались? Вам не пришло в голову, что раз я была там, значит, я так решила? Зачем притащили меня сюда?

– Ты не оказывала сопротивления. И я сделал это потому, что я… пообещал твоей тете позаботиться о тебе.

– Моя тетя сейчас в вашем участке, она подозревается в преступлениях! – отрезала Леда. – И я очень сомневаюсь в том, что вы решили ей помочь. Вы не похожи на человека, который делает что-то по доброте душевной. Что вам нужно?!

Повисло многозначительное молчание, затем Дин спокойно сказал:

– Нет.

– Нет? – переспросила Леда, чувствуя себя уязвимой. Она ненавидела это – быть не как все, быть белой вороной, быть той, на кого обращали внимание, в кого тыкали пальцем, пинали, издевались. И вот теперь на нее обратил внимание этот странный человек, который теперь чего-то от нее хочет.

– Нет, – мягко подтвердил Дин, глядя ей прямо в глаза, – я ничего от тебя не хочу.

– Вы ничего не должны моей тете, поэтому я не вижу в ваших действиях смысла.

– А я не вижу смысла в этом рецепте для приготовления бульона!

Леду не так-то просто было сбить с толку, она возмущенно повысила голос:

– Почему вы не воспринимаете серьезно мои слова?! Несмотря на сказанное тетей Лаурой, вы не имели права лезть в чужую жизнь!

– Это моя работа, девочка, спасать людей.

– Я не девочка!

Дин тяжело вздохнул, а Леда вдруг увидела за его плечом своего отца и похолодела. Его дорогая импортная рубашка была в крови, из груди все еще торчал нож. Голубые глаза блестели насмешкой. Он кивнул на Дина и улыбнулся Леде, шепнув одними губами, будто детектив мог его услышать:

– Ничего ему не нужно, а? И ты веришь в это, малышка? А ты ведь хочешь его, да? Его тело… – Отец осмотрел нахмурившегося детектива Дина, стоящего к нему спиной, с головы до ног и вынес вердикт: – В отличной форме.

– Что? – смущенно спросил Дин. В этот момент, увидев, как Леда Стивенсон смотрит на него, он впервые засомневался. Нет, он не жалел, что спас ей жизнь; он не жалел, что перевязал ее хрупкие запястья, на которых остались отпечатки его пальцев. Но он пожалел, что привел ее в свою квартиру. Квартирка была его тихой гаванью, никто, кроме покойного детектива Гаррисона, не был у него в гостях. Здесь Дин мог подумать о своей жизни и о том, к каким чертям она катится, о поисках Криттонского Потрошителя, о неизвестном Ангеле Милосердия. Но теперь здесь эта чудачка Леда Стивенсон, которая немножко, самую малость (он бы никогда не признался) наводит на него страх.

– Ничего… – слабым голосом прошелестела Леда, глядя за плечо детектива. Отец кивнул на его напряженную спину в мятой футболке:

– Не знал, что тебе нравятся такие типы, Сахарок. – Леду при этом прозвище передернуло, и Дин сильнее нахмурился. Он предчувствовал очередной ее «закидон». Вдруг сейчас начнет бегать по его квартире и все крушить и ломать? А как же его за́мок? О нем-то Дин не подумал.

– Он мне не нравится, – ответила Леда. Детектив резко обернулся и в упор посмотрел на стену позади себя, затем на холодильник и в окно, за которым чернела ноябрьская ночь.

– С кем ты разговариваешь? – спросил он, подозрительно глянув на гостью. Но она вдруг с упреком спросила:

– Вы трогали меня?

Дин растерялся. Что с этой девушкой? Говорит так, словно он какой-то маньяк, заманивший ее к себе для непотребств и пыток. И странный подбор слов – вы трогали меня – что она хочет выяснить? И с кем она только что разговаривала?

Дин чувствовал, что ответ ему не понравится. Он сказал:

– Если под «трогать» ты подразумеваешь, что я переодел тебя в сухую одежду и привез к себе, тогда да.

Леда сглотнула, и детектив готов был поспорить, что ее щеки порозовели. Это точно не из-за плохого освещения в его квартире – она явно смутилась. Дин уже хотел разъяснить ситуацию, чтобы Леда не придумала лишнего, однако не успел, потому что она отвернулась и зашагала назад в спальню.

– Я должна вернуться домой, – решительно заявила она. Дин заранее предугадал такой поворот событий, поэтому был готов и поспешил следом.

– Я же сказал: я к тебе и пальцем не притронулся. Не в том смысле, в каком ты подумала. Я тебя не трогал, Леда.

– Неважно, – отрезала она, – теперь вы в опасности. Теперь он точно придет за вами, детектив Дин. Он не простит этого, точно не вам. И не мне.

– Кто за тобой придет? Тот, кто… из-за кого ты…

Леда резко обернулась, едва не столкнувшись носом с грудью Дина. Он отступил на шаг, а Леда, шумно дыша будто после пробежки, севшим голосом сказала:

– Он и так уже избил меня, и больше я не вынесу. Не из-за вас.

Чего? Дин не мог взять в толк, что здесь творится.

– О чем ты говоришь, Леда? И ты никуда не пойдешь. Сегодня переночуешь у меня, а завтра я отвезу тебя в участок к твоей тете.

– Я не могу у вас остаться.

– Можешь, – возразил Дин, подтверждая слова кивком, – я буду спать на диване.

– У вас нет дивана, детектив Дин.

– Леда, мы должны с тобой поговорить. Этим и займемся. – Дин приблизился и осторожно, но настойчиво вырвал из руки девушки одеяло, которое она зачем-то схватила. Леда покачала головой, а он кивнул: – Да. Да, Леда. Сейчас ты успокоишься, а я приготовлю бульон, и мы сядем за стол и поговорим о том, что здесь происходит. Ты мне все расскажешь ничего не утаивая, и я смогу тебе помочь, потому что это моя работа. Не пугайся, Леда, и не беспокойся за меня. Мне-то никто не причинит вреда. А если ты продолжишь покрывать человека, который тебя мучает, это будет продолжаться до конца твоих дней. Но ведь ты этого не хочешь?

Она покачала головой, загипнотизированная голосом детектива Дина. Не успела заметить, как он заправил постель и усадил ее на одеяло, попросив подождать. Только оставшись в одиночестве, она вспомнила слова отца о желании. Вспомнила его похабную усмешку и прищур глаз.

Как он может после того… после того, как сделал…

Леда прикрыла глаза и тут же почувствовала, как ноет тело от невыносимой боли. Ей нужно домой. Ей нужно довести дело до конца. Отец знает, что она у детектива Дина, и поэтому не только она, но и этот добрый, но странный мужчина в опасности. Решившись, Леда вернулась на кухню и встала сбоку от детектива Дина.

– Я должна вернуться домой.

– Пока что нет. Пока мы не поговорим и не проясним ситуацию – нет. Пойми, – говорил он, не отвлекаясь от занятия, – так всем будет лучше. Пока ты под моей опекой, твоей тете будет спокойнее. Здесь тебе ничего не грозит. Все будет хорошо, пока ты здесь.

– Ну, хорошо. – Леда решила на время уступить. В ее голове мелькнула мысль: а вдруг рядом с детективом Дином ей действительно будет спокойно? Вдруг наконец-то все будет хорошо? Но потом она одернула себя: никому не будет хорошо от того, что она здесь. Но это ведь не продлится долго? – Я останусь у вас, пока вы не зададите все вопросы. И вернусь домой.

– Еще бы.

– Я могу помочь с готовкой.

– Спасибо, но нет, я и сам прекрасно справляюсь. Это всего-навсего куриный бульон!

– Вы положили в кастрюлю целую курицу.

– И что? – Дин обернулся к кастрюле, из которой торчали куриные лапы. – Это ведь куриный бульон, вот я и положил. Ну ладно, – он быстро сдался, решив, что, если отравит девочку, его за это по голове не погладят и назад в участок на прежнюю должность не вернут. Форма разносчика пиццы все еще маячила перед глазами каждый раз, когда он вспоминал слова шефа. – Можешь брать все, что тебе потребуется.

Он уступил Леде Стивенсон место у своей плиты, а сам присел за стойку. Дин убедился, что Леда не совсем нормальная, а может, даже чуточку сумасшедшая. Странно. Зачем Лаура, убив целые семьи, забрала свою племянницу домой из исследовательского центра? Зачем ей лишний свидетель? Или она довела племянницу до сумасшествия и получала удовольствие, видя, что той никто не верит?

– Это сделал друг твоей тети? – наугад спросил Дин, глядя, как умело Леда разделывает курицу.

– Сделал что? – она притворилась, что не поняла вопроса, и даже не отвлеклась от работы.

– Я спрашиваю это не для того, чтобы обидеть тебя, – заверил Дин, выпрямляясь на табурете, – я просто хочу защитить тебя. Это…

– Ваша работа, вы говорили! – отрезала Леда. – Я не хочу… ничего рассказывать.

– Это чудовище на свободе, Леда. Если ты не решишься, тогда этот монстр возьмется за кого-то другого, за другую девушку. Ведь ему может понравиться еще кто-нибудь…

Леда резко обернулась с вытаращенными глазами и открытым от ярости ртом. В ее пальцах все еще дрожал нож, и Дин бросил на него мельком взгляд, но затем вновь посмотрел в перекошенное бледное лицо гостьи.

– Леда, мы должны спасти не только тебя, но и других девочек.

Она лишь беззвучно покачала головой. Пыталась подобрать подходящие слова, но их просто не было. Она вновь подумала, что должна была уйти в ту же секунду, когда очнулась в квартире детектива Дина. Теперь Леда отчетливо поняла, почему он ее спас. Не потому, что так попросила тетя Лаура – детектив Дин притащил ее сюда для того, чтобы самому замучить до смерти своими глупыми вопросами.

Она ударила себя кулаком по виску, раздосадованно воскликнув:

– Ну зачем, зачем я осталась?!

Дин среагировал тут же: он стремительно подскочил и вырвал из руки Леды нож, а затем обошел стойку и бросил его в раковину. Леда не замечала ничего вокруг – она стучала по голове кулаком, будто так могла получить ответ на собственный вопрос. Дин не выдержал и, чувствуя в горле желчь, взял ее за запястье. Она мигом очнулась и стремительно шарахнулась в сторону, врезалась спиной в холодильник, и тот зашатался. Из-за двери, некогда белой, а теперь покрывшейся ржавчиной, послышался характерный хруст – опрокинулась полка с яйцами.

Леда уставилась на пальцы Дина на своей руке, и он отступил, сказав с расстановкой:

– Хорошо. Я не прикасаюсь к тебе. Я тебя не трогаю, но и ты веди себя разумно, договорились? Не нужно бить себя, Леда. Даже если ты совершила ошибку, не нужно наказывать себя. Хорошо?

– В данном случае эта ошибка стоит жизни! Не только моей, но и вашей!

– Я не дам себя в обиду, – пообещал Дин. Он начинал испытывать небольшое раздражение по тому поводу, что привел домой невменяемую девицу, которая совсем себя не контролирует. А ведь по виктимологии у него была стойкая четверка. Возможно, потому, что лекции начитывал профессор Лесницкий – лучший друг Майкла Гаррисона со времен университета…

– Он сильнее вас, – шепотом сказала Леда, украдкой вытирая щеки футболкой Дина. Она отвернулась от него, глядя в сторону стола, где на дощечке лежала курица. Выпустив футболку Дина из пальцев и облокотившись о холодильник, Леда нехотя произнесла:

– Он говорит мне плохие вещи… о… о вас.

– Какие плохие вещи? – так же тихо спросил Дин, с трудом сдержавшись, чтобы не осмотреть быстрым взглядом свою крохотную квартиру. Он вспомнил, как полчаса назад Леда говорила сама с собой, и поежился.

– Он говорит… что вы… причините мне боль.