Девочка налила воды в тазик и выкинула туда жаб из ведерка. Они, вероятно обессиленные попытками выбраться, вели себя спокойно, и с этим заданием девочка справилась относительно легко.

– Отлично, – сказала старуха, – теперь возьми молоко и посади в него жаб.

– А… – сказала девочка, но вспомнила, что давно в деревнях сажали лягушку в молоко, чтобы оно не скисло, а значит, ничего опасного в этом не было.

– Жаба вытянет из молока те вещества, которые вызывают у тебя аллергию. Кроме того, она обогатит его кое-какими другими веществами. Вот увидишь, пенка с такого молока будет необычайно вкусной. Жаба, пойманная в полнолуние, действует наиболее эффективно. Пускай они находятся там не менее суток. Потом я скажу, что тебе делать дальше.

– Разве придется делать ещё что-то? – спросила девочка, решившая, что на этом её мучения закончились.

– Ха-ха-ха, – мрачно засмеялась старуха, – если бы это было всё, милая, ты бы легко отделалась. Завтра вечером ты будешь есть самую вкусную пенку на свете.

Девочка ушла спать в смятении. Она предвкушала завтрашний вечер и одновременно его боялась. Впрочем, жабы стали казаться ей безобидными, и она уговорила себя не бояться.

Весь следующий день она время от времени подходила к молоку и смотрела, как жабы барахтаются в нем. Ей стало их жалко, ведь они даже не доставали лапками до дна, а значит, должно быть, устали, но она гнала прочь эти мысли.

Настал вечер. Старуха пила чай за столом.

– Теперь самое время вскипятить молоко и сделать пенку, – сказала она, наконец. – Бери большую кастрюлю и выливай в него молоко из банки.

Девочка зажгла газ (у старухи в деревне была газовая плита с баллонами), достала кастрюлю и перелила в неё молоко. Жабы остались сидеть в банке. Они испуганно таращились на девочку через белое от стекающего молока стекло.

– Жаб тоже кидай в кастрюлю, – сказала старуха.

– Что вы сказали? – переспросила девочка, леденея.

– Что-что! Кидай жаб в молоко, закрывай кастрюлю крышкой и делай огонь побольше!

– Но ведь они сварятся вживую!

– А ты как хотела? – спросила старуха и мрачно сверкнула глазами в сторону девочки. – Надо чтобы кто-то принес жертву. Либо ты умрешь от своей аллергии, выпив молоко, либо они умрут. Ты же насладишься пенкой и останешься живой и невредимой.

Девочка стояла в растерянности. Она очень испугалась такому повороту событий и не хотела продолжать.

– Я же говорила тебе, – презрительно сказала старуха, – ты не справишься…

– Но я… – сказала девочка, на глазах у неё появились слезы.

– Ну что, ты! Выливай молоко, да выпускай жаб, они нам не пригодились. Теперь ты свободна, можешь собирать вещи и завтра же возвращайся в город.

Девочка заплакала, а старуха подошла к плите и хотела уж было выключить газ под кастрюлей, но девочка сказала:

– Не выключайте…

Она взяла жаб в банке и вытряхнула одну за другой в кастрюлю, плотно закрыв её крышкой.

– Вот так-то лучше, – сказала старуха, – теперь жди, пока молоко не начнет убегать.

Девочка опустилась на стул и громко-громко зарыдала. Она положила руки на стол, уткнулась в них головой и плакала, пока не кончились силы. Жабы в кастрюле забились, запрыгали, пытаясь скинуть крышку. Им это удалось, и крышка отлетела в сторону.

– Скорее! – крикнула старуха. – Держи крышку руками, а то они убегут!

Девочке пришлось схватить крышку и держать её руками, плотно прижимая к кастрюле. Она слышала, как неистово квакали жабы и колотились о железные стенки. Вскоре крышка нагрелась, молоко начало закипать и жабы стихли. Девочка продолжала держать крышку, обжигая руки, но не замечая этого. Молоко закипело и полезло из кастрюли, заливая огонь. Девочка выключила газ и тихо опустилась на стул, оставив крышку.

– Ну, все, поздно уже плакать! – сердито прикрикнула на нее старуха. – Дело-то сделано! Теперь подождем немного, пока молоко остынет. Ты же тем временем снимай с себя одежду и раздевайся догола.

Не спрашивая зачем, девочка, как во сне, принялась стаскивать с себя джинсы. Старуха вышла из комнаты, оставив её одну, и девочка сняла с себя всё, включая нижнее бельё. Она уже ничему не сопротивлялась.

Вернулась старуха, держа в руках две верёвки. Она сказала:

– Теперь надо взять вилку и выловить ею жаб. Постой! – повысила она голос, когда девочка пошла за вилкой. – Это ещё не всё! Ты должна выловить одну жабу, и мы привяжем её к твоему телу вот этой веревкой. Жаба оставит на твоем теле ожог, который потом впоследствии покроется бородавками. Это неприятно, но это обязательное условие. Поэтому надо выбрать место так, чтобы оно было как можно более незаметным, поняла?

– Поняла, – ответила девочка.

– Решай, ты ещё можешь отказаться и навсегда забыть про пенку. Но мне кажется, что теперь уже слишком поздно.

– Почему вы мне раньше не рассказали об этом? – грустно спросила девочка.

– Потому! – ответила старуха и замолчала.

– Самое незаметное место на теле – ступня, – стала размышлять девочка с несвойственным ей хладнокровием, – но если ожог будет на ступне, я не смогу ходить. Ещё можно привязать к внутренней стороне бедра, но если там будут бородавки, ни один мужчина не захочет любить меня. Тогда можно привязать подмышкой. Там будет лучше всего.

– Я тоже так думаю, – сказала старуха и протянула девочке вилку.

Девочка сняла крышку и отшатнулась: в молоке плавали две сварившиеся жабы. Она прикрыла глаза и наколола одну из них на вилку. Жаба была как старая резина. Девочка стряхнула капли молока с жабы, стараясь не смотреть на неё.

– Прижимай её на вилке к подмышке, а я привяжу веревкой.

– Может, подождать пока она остынет?

– Нет, – сказала старуха, – ждать нельзя, иначе вместе с теплом пропадет её целебная сила.

Девочка набрала побольше воздуха в легкие, зажмурилась и приложила горячую жабу к коже. Ей было очень горячо, она стиснула зубы, но терпела. Старуха ловко обмотала тело девочки верёвкой и закрепила жабу.

– Готово, – сказала она.

– Теперь я буду здорова? – спросила девочка.

Старуха засмеялась.

– Теперь ты будешь не только здорова! Ну-ка, живо! – и тут старуха мгновенно скинула с себя одежду и подняла руку. Девочка в недоумении посмотрела на обвислую сморщенную старушечью грудь с темными сосками. Старуха прикрикнула на неё:

– Ну, что ты стоишь, как истукан! Бери вторую жабу и привязывай её мне подмышку.

– Разве у вас тоже аллергия? – спросила девочка.

– Быстрее-быстрее, пока она не остыла.

– Но зачем?

– Затем! – зло ответила старуха и даже затряслась.

Девочка наколола вторую жабу на вилку и приложила к старухиной подмышке. Тут вдруг она подумала, не без злорадства, что у старухи тоже останется ожог и бородавки. Ну и поделом ей!

Девочка кое-как обмотала старуху веревкой, закрепляя жабу. Наконец дело было сделано, и они обе, с вареными жабами подмышками, абсолютно голые, остались стоять посреди избы.

– Отлично! – засмеялась старуха. – Теперь можно пить молоко и есть пенки. Я буду читать специальное заклинание, а ты разливай молоко по стаканам. Без заклинания ничего не подействует, – строго добавила она и принялась нашептывать что-то себе под нос.

Девочка взяла два стакана и налила молоко. Она думала, что оно будет вонять жабами, но оказалось, что молоко пахло как обычно. Разве что приобрело едва уловимый запах болотных трав.

Усевшись за стол, они принялись за молоко. Девочка выловила пенку прямо пальцем. Странно, но ей совершенно расхотелось её есть. Больше того, она чуть ли не испытывала к ней отвращение.

– Ешь! – прикрикнула на нее старуха. – Неужели ты сделала всё это, а теперь откажешься от награды? Это будет самое вкусное, что ты ела в жизни!

Девочка закрыла глаза ладонью, сморщилась, но положила пенку на язык. Та была приятно-теплой и тут…!

Тут ей показалось, что неземное блаженство разливается по всему телу. Оно начиналось от языка и теплыми, обволакивающими струями полилось вниз, через горло в грудь, через сердце в руки, через желудок все ниже и ниже, до самых кончиков пальцев. Ей показалось, что она превратилась в бесценный сосуд, в который влили божественный нектар. Это чувство было настолько сильно, что девочка даже застонала от блаженства и охватившего её тотального счастья. Старуха схватила её за руку, плотно сжав пальцами запястье.

– Ах! Не зря! Все это было не зря! – лишь выдохнула она и открыла глаза. Ей показалось, что все плывет и изменяется, как будто бы она выпила не молоко, а что-то совсем другое. Радужный мир вокруг неё казался совершенно новым. Старая клеёнка на столе теперь казалась цветущим лугом, жёсткая скамейка – такой мягкой и удобной, что тело испытывало небывалый комфорт. Голая старуха, что сидела напротив, словно расцвела. Она выхватила шпильки из волос, продолжая держать девочку за руку, и те рассыпались густыми, темными прядями по плечам. Глаза старухи налились молодым блеском, а её отвислые груди теперь почему-то были округлые и наливные, как у молодой женщины. Всё казалось девочке совершенно другим. Старуха засмеялась:

– Ну, как?

– Спасибо вам! – воскликнула девочка. – Вы меня спасли!

– Рано радуешься, деточка, – сказала старуха и встала.

– У меня теперь ведь не будет аллергии?

– Конечно, не будет. Если ты будешь каждый раз варить жабу в молоке, её точно не будет.

И старуха захохотала, как ведьма, запрокидывая голову, показывая крепкие белые зубы.

– Разве она прошла не навсегда? – спросила девочка, но она не могла испугаться или разозлится, слишком велико было её блаженство.

– О нет! Жаба вытягивает вещества, на которые у тебя аллергия, но в молоке, в котором не варилась жаба, эти вещества присутствуют.

– Значит надо каждый раз варить жаб?

– Безусловно.

– Вы скажете мне то заклинание, без которого не будет эффекта?

– Размечталась! Тебе оно не нужно, жаба будет работать и без него.

– Зачем же вы читали его?

– Затем, – властно ответила вдруг старуха. – А теперь прощай.

Старуха подошла к шкафу, вытащила оттуда какую-то одежду и котомку, а потом вышла на улицу.

Девочка хотела уж было пойти за ней, но ноги её подкосились, и она упала, заснув. Всю ночь ей снились поразительные сны.

Проснувшись утром, девочка почувствовала себя очень слабой и поняла, что старуха так и не вернулась. Она поспешно отвязала жабу, помыла место ожога колодезной водой. Ожог был большой и красный, он горел и чесался. Девочка оделась, собрала свои вещи и вышла на улицу. Солнце уже было высоко. Идя по деревенской дороге, девочка проходила мимо дома, где жила бабушка её подруги. Она увидела, как та работает в огороде, и решила зайти.

– Господи! – воскликнула бабушка, увидев девочку. – Что с тобой случилось? Ты как будто не спала неделю!

Бабушка бросила грядки и повела девочку в дом. Там она принялась хлопотать у плиты. Девочка же посмотрела в зеркало и увидела, что её лицо действительно ужасно выглядит: под глазами были мешки, небольшие морщинки обозначились около рта, щёки опухли, да и цвет был абсолютно нездоровый.

– Ничего, – сказала бабушка, ставя перед ней стакан чая и продолжая готовить что-то на плите, – останешься у меня, на свежем воздухе, покушаешь, как следует, отоспишься, и всё пройдет.

– Не пройдет! – сказала девочка и заплакала. Она рассказала бабушке, что жила две недели у старухи-целительницы. Она рассказала также, про жаб, про то, как старуха ушла и не вернулась. Не сказала только про состояние блаженства, которое она испытала от молочной пенки.

– Господи! – скорбно сказала бабушка. – Теперь уже поздно говорить, конечно, но кто знал, что тебя понесет к этой злой старухе! На самом деле я давно подозревала, что там что-то не чисто. Уже тогда, когда пятнадцать лет назад она появилась в нашей деревне. Тогда эта старуха была ещё молодой и красивой женщиной, просто дьявольски красивой. Но прошло несколько лет, совсем немного, и женщина эта стала быстро-быстро стареть. Поразительно быстро! За пару лет всего она одряхлела. Никто ничего не сказал ей, потому что она ни с кем не общалась. Прогнать её из деревни не могли, да и лечила она неплохо, травы собирала. Мало ли что бывает!

Бабушка замолчала.

– Да ты ешь, ешь. Один только раз случился скандал в деревне, связанный с ней. По субботам у нас топили баню, обычная деревенская общая баня. Мы с женщинами пошли туда. Моемся-моемся, как вдруг заходит эта старуха, голая и страшная. Взяла она тазик, примостилась рядом с одной молоденькой девушкой, твоих примерно лет. Сначала старуха попросила у той мыло, потом веник. Глядь, а она уже девке что-то нашёптывает. Мы-то были взрослые, решили вмешаться, уж больно странная была эта старушенция, как бы чего злого девушке не сделала. Я ей и сказала:

– Бабушка! Вы бы к молоденьким не приставали! Мойтесь себе побыстрее, да уходите.

– Много ты понимаешь! – зашипела она и вдруг замахнулась на меня веником. Я прикрылась тазиком, чтобы она меня им не задела, не дай бог, а сама вдруг увидела у неё подмышкой огромный продолговатый кусок кожи, весь сплошь покрытый отвратительными бородавками. Другие женщины это тоже увидели, и кое-кто даже ахнул. Старуха быстро опустила руку и убежала из бани. Потом женщины говорили, что она ищет молоденькую девушку себе в ученицы. А на самом деле, говорили они, она хочет высосать из нее молодость, да забрать себе.

Бабушка закончила рассказ и посмотрела сочувственно на девочку. Но горю уже было не помочь.

Девочка прожила неделю в деревне и, что странно, набралась сил и поправилась окончательно. Точнее, лицо её приобрело нормальный вид, слабость исчезла, только вот ожог подмышкой не прошел. Он заживал медленно, светлел, бледнел, но покрывался противными пупырышками-бородавками. Впрочем, скоро девочка к нему привыкла. Она замечала его редко, только тогда, когда мазала подмышку дезодорантом, потому что болеть он перестал. Спустя какое-то время она и это перестала делать, потому что оказалось, что поврежденная кожа больше не потеет. Таким образом, девочка действительно легко отделалась и реабилитировалась.

Старуха-целительница исчезла из деревни навсегда. Никто не видел и не знал, куда она ушла. Дом её стоял пустой, и скоро этот участок купили какие-то новые русские. Они снесли деревянный дом и построили кирпичный.