– Причём здесь это? Какой же ты глупый! Не умеешь пользоваться своим преимуществом. Красивая внешность, правильная осанка, речь без акцента и благородные манеры – всё! Ты в дамках!

Ник чуть тряхнул разлохмаченной головой:

– Я не девчонка! Я дрался, и мне немного разбили губу, что такого?!

Корс посмотрел на его красивое, как у девушки, лицо и невольно улыбнулся, понимая, что Ник абсолютно неверно интерпретировал его фразу «ты в дамках», а увидев ещё и снисходительную усмешку Корса, внутри буквально зашелся от негодования, но терпит и молчит.

– Ты меня немного неправильно понял, – всё же попытался объяснить Корс, скорее не потому, что чувствовал, что Нику неприятно, а просто потому, что любил учить:

– «Ты в дамках» – это фраза из игры. На доске для шахмат, ещё можно играть в более простую игру в шашки, и если шашка пересекает всё поле и её не съели…

Ник поднял на него глаза:

– Может хватит? Пожалуйста…

– Ник, ты не понимаешь своих преимуществ и не используешь их. У тебя не только красивая внешность, но и голос, я не шучу. На самом деле, у тебя красивый голос.

Ник глянул на Корса с сомнением.

– Я серьезно говорю. Да, твой голос негромкий и хриплый, но в этом есть что-то возбуждающее. Если убрать грубые ошибки в словах, будет очень хорошо.

Корс немного успокоился:

– Что теперь подумают твои нечистые? Я накричал на тебя при них, это не повредит твоей репутации командира?

– Да ничего они не подумают, всё нормально…

К ним зашёл Заф, он ощерился, как довольный кот:

– Что, мой Лорд, огребаешь от своего борзого папаши? – Заф, не удержавшись, засмеялся. Корс застыл.

– Нет, – сказал Ник.

– Я отлучился покормить Барлу – продолжил Заф, – а когда вернулся, увидел что тебя нет, и мне рассказали, как папаша наорал на тебя и увёл.

Заф обернулся к Корсу:

– Всё правильно сделал. Я никогда не участвую в боях для развлечения, бой – это не игра! А ты?

– Никогда! И ему больше не позволю! – резко ответил Корс.

– Если бы только он тебя ещё слушал, – снова усмехнулся Заф, – он не слушает никого.

И Ник, как будто подтверждая слова Зафа, показал Корсу татуированный палец с изображением перевернутого пикового туза на «перстне».

– И что это значит? – спросил Корс с усмешкой. – Что тебе не хватило денег на настоящие украшения, и поэтому ты их себе нарисовал? – он посмотрел на Зафа. – Ник просто не привык слушаться. Меня не было с ним рядом, и его никто не воспитывал. Но я наверстаю упущенное. Он перестанет вести себя как бездумный мальчишка и станет достойным воином, станет по-настоящему великим, могущественным Демоном, таким, какой он и есть! Я отшлифую этот необработанный алмаз в бриллиант! Вложу в него лучшее!

Заф покачал головой, и Ник сидел понурый и молчал.

– Ви-и-тор, – вдруг сказал Заф ласково, так, как он это делал в Пределе и в Рудном городе, чуть растягивая гласную, и после «в» он не вставлял в его имя этот грубый звук «кх», как делал Ник. У Зафа получалось произносить имя Корса мягче, почти правильно. И Корс замер.

– Ты красивый, – сказал Заф, и он мог уже этого и не говорить. Корс и так прекрасно всё понял, его затрясло, неосознанно и даже в какой то панике. Корс мысленно метнулся к Нику: «Что мне делать?»

«Что хочешь, – сразу отозвался Ник, – ты свободен в своих проявлениях».

А Заф уже расстёгивал ширинку. Ну а на что Корс ещё надеялся и рассчитывал, если сам позволил ему в Пределе делать с ним всё, что Заф хотел? И теперь неудивительно, что Заф продолжал считать его своим. Корсу хотелось отказать ему, но как? После того, как Корс ползал у его ног, как послушный раб, и после всего, что было между ними? Конечно, Заф считает Корса своим, он уверен, что нравится Корсу, и между ними взаимная симпатия. Сейчас он может воспринять отказ как оскорбление. А Корс совсем не хотел обострять отношения с Зафом, поэтому он подошёл к нечистому и встал перед ним на колени, стараясь ни о чём не думать.

– Я соскучился по тебе, – сказал Заф, доставая свой украшенный отросток, – мой красивый следак, пошлифуй мой алмаз тоже…

И Корс взял в рот его член и отсосал Зафу, а тот даже не предполагал, чего ему это стоило. Заф довольно сопел своим изуродованным носом и нежно поглаживал Корса по белой прядке, как и прежде умиляясь её необычности среди темных волос. И Корс сейчас ненавидел эту свою белую прядь за то, что она так привлекала нечистых. Но когда Заф уже был готов кончить, то отстранил лицо Корса и сбрызнул рядом на ковер, не запачкав Корса и не слив ему в рот.

– Красивый чёрный, – сказал он, небрежно потрепав Корса по щеке, – ну почему же ты мне так нравишься?

И Корс подумал, что, не став обострять их отношения, кажется, поступил верно.

– Я подарю тебе дорогие украшения, – продолжил Заф, он выглядел очень довольным.

– Заф, я не шлюшка, чтобы платить мне, – ответил Корс, может быть, даже слишком заносчиво и наиграно, но он всё же ещё не совсем пришёл в себя, – я свободен в своих проявлениях и делаю только то, что сам хочу.

– Я знаю, – ответил Заф и засмеялся, и Корсу почему-то не понравился его смех.

Глава 8

– Когда ты хочешь пойти к доктору, сегодня или завтра? – спросил Корс.

– Завтра, – сразу ответил Ник.

Корс ненадолго задумался:

– Нет. Знаешь что, я подумал, мы пойдём к доктору сегодня. Это будет правильнее.

Ник замер в некоторой растерянности, и Корс добавил:

– Я так решил.

– Зачем тогда меня спрашиваешь?

– Молчать! Я знаю, как лучше.

 И Ник промолчал.

Корс долго его мучил. Он отвёл его в ванную и мыл, потому что, сколько бы он этого ни делал, Ник всё равно казался ему грязным, и от него, как считал Корс, воняло нечистыми. Он бесконечно лил на него воду. Ему не нравилось, как выглядит шрам – казалось, что трещина на щеке его Ника забита грязью, и Корс тёр и тёр его лицо мочалкой, намыленной мылом, пока щека заметно не покраснела. Он снова мыл и сушил ему волосы, и Ник, наверное, за всю свою жизнь не мыл волосы столько раз, сколько вымыл их ему Корс за последнее время. Старательно расчесав спутанные пряди, Корс сделал Нику хвост «как у чёрных» и заколол отросшую чёлку наверх со лба тонкими заколками. Он ещё раз обновил тональный краситель на лбу и скулах Ника, скрывая татуировки, а свои инициалы, наоборот, в который раз подвёл, выделив сильнее. Корс намазал заживляющей мазью ещё чуть припухшую губу Ника без привычных колечек. Корс тискал его, теребил, и долго примерял на него свою одежду. В конце концов он надел на Ника кучу своих вещей: нижнее бельё, дорогую батистовую рубашку, штаны, куртку и сапоги. Корс выкинул его грубые сапоги нечистых и отдал одни из своих. Он также приказал ему выбросить куртку князя Арела и отдал ему свою. Она была великовата для Ника, но Корс посильнее затянул шнуровку на плечах, рукавах и по бокам, и застегнул высокий ворот до самого верха, так, чтобы татуированная шея Ника была максимально закрыта. То, что куртка была Нику длинной, Корсу даже показалось красивым. Он надел ему на руки свои дорогие перчатки из тонкой качественной кожи. Ник был воином, и поэтому в большинстве случаев даже в мирной обстановке носил амуницию, часто доспехи, и всегда оружие. Поэтому поверх куртки Корс надел на его грудь и спину защиту из твёрдой толстой кожи, украшенную рядами драгоценных металлических пластинок. Сейчас в этом не было никакой необходимости, но Корс просто знал, что тогда Ник поневоле будет держать спину ровно и не сутулиться, как обычно. Он пристегнул ему стальные наплечники, украшенные гравировкой, щитки закрывающие предплечья, перетянул его кучей ремней. Всё до мелочей – и одежда, и амуниция – принадлежало Корсу, и он не оставил Нику ни одной его личной вещи, кроме маски. Наконец, он остался более-менее доволен тем, как выглядит его сын. При этом, все то время, пока Корс мыл, расчёсывал и одевал своего Ника, он поминутно обнимал его, целовал и прижимал к себе, то грубо обзывая «глупой бестолочью», то с нежностью называя «самым любимым, своим драгоценным». Корсу казалось, что в такие моменты Ник словно выпадал из реальности, и его вообще не было с ним и не было в этом мире. Не было ни человека, ни Демона, не было ни-ко-го. Но Ник абсолютно не сопротивлялся. Он молчал и беспрекословно слушался отца, вставал, садился и поворачивался так, как ему говорили, и для Корса это было решающим. Он наряжал его, наряжал, и в итоге все равно надел на его лицо маску. Это была маска Ника, которую по возвращению в Форт Корс сразу вернул ему, и в ней уже изначально в щели для глаз были вставлены чёрные стёкла, так, чтобы не приходилось надевать на лицо сначала чёрные очки, и только потом маску. Корс скептически посмотрел на ставшего безликим сына, и, немного подумав, всё же снял с него маску. Еще раз поправил заколки, которые удерживали челку.

– Ты не понимаешь, Ник, насколько я люблю тебя! – произнёс он с вдохновением в голосе. – Ведь любовь – это не только секс. Любовь – это также нежность и забота, сочувствие к переживаниям любимого человека и желание его во всём поддержать.

– Витор, я пойду без маски? – спросил Ник, увидев, что Корс отложил её в сторону.

– Да.

– Тогда мне нужны чёрные очки, на улице слишком светло.

– Нет.

– Ви…

– Я сказал, нет! Только этого дерьма не хватало! Это некрасиво, позорно и тебе не идёт! – отрезал Корс.

– Но мне тяжело без них, – попытался возразить Ник, – от яркого солнца потом болят глаза. У меня переделанные глаза…

– Замолчи, я не желаю это даже слушать!

– Мне солнечный свет – как будто горячим песком глаза засыпает. Потом ещё долго больно, и я плохо вижу…

– Сейчас совсем не солнечно, – Корс покосился на окно, видя, что за неплотно прикрытыми ставнями сияет яркое солнце, – мы недолго будем ходить, потерпишь.

Ник расстроено замолк, а Корс в сотый раз придирчиво осмотрел его:

– Если бы не этот чёртов шрам, сейчас вообще всё было бы хорошо!

– Я… – Ник запнулся, сжался, опустив глаза, уголки его губ непроизвольно поползли вниз, а ещё чуть припухшая нижняя губа забавно выпятилась вперед, и Корса неизменно умиляла эта демонстрация расстройства: то, как мило, по мнению Корса, Ник надувает губы. Поэтому, не сдержавшись, Корс невольно рассмеялся, этим смехом заставив Ника состроить грустную гримасу ещё сильнее.

Продолжая наблюдать за так искренне расстроенным сыном, Корс сглотнул, словно проглотил что-то приятное ему, вкусное:

– Боги, как же это смешно, – продолжая улыбаться, Корс подошел к нему вплотную, и взяв за предплечье, вздернул со стула, поднимая. Ник сразу встал.

Нависая над ним, Корс схватил его свободной рукой за лицо, крепко сжимая, впиваясь ногтями в щеки так, что губы Ника некрасиво выпятились вперед.

Корс чуть отпустил:

– Открой рот, – приказал он, и Ник сразу разомкнул губы.

– Сильнее!

 Ник открыл рот шире, и Корс теперь мог видеть шарик, поблескивающий в его языке. Корс полюбовался на него и сунул свои пальцы в рот Нику, ногтями оттянул шарик вверх, так, что стала видна штанга, на которую он был накручен. Корс потянул украшение к себе, и Ник чуть замотал головой, издав тихое невнятное мычание. Не обратив на это никакого внимания, Корс продолжал тянуть, и Ник из-за продетого сквозь его язык металлического стержня поневоле был вынужден тянуться за пальцами Корса и почти высунуть язык изо рта.

– Ты любишь меня? – спросил Корс, продолжая тянуть за пирсинг. Так как Ник не отвечал, он поторопил его:

– Отвечай мне! Немедленно!

– М-м-м…

– Что? Я не понял! Когда ты научишься говорить нормально!

– Д-да… – каким-то чудом всё же сумел выговорить Ник. И Корс, улыбнувшись, отпустил украшение, но не убрал пальцы, раздвигая ими рот Ника в стороны, сильно растягивая ему губы, так что Нику снова стало больно, и он зажмурился. Корс с понятным лишь ему одному удовольствием просунул палец в дыру на месте выбитого зуба на нижней челюсти Ника, прикрыв глаза и словно вспоминая тот момент, когда выбил его своему сыну. Убрав палец, он подергал стоящие рядом зубы, чувствуя, как сильно они шатаются. Все это время Ник безропотно стоял перед ним с открытым ртом, позволяя Корсу трогать свое лицо, засовывать в рот пальцы и тянуть за язык, расшатывать зубы. Наконец, вдоволь наигравшись, Корс вытащил свои пальцы из его рта. Сжав основание хвоста Ника на затылке, он запрокинул ему голову, подтягивая вверх так, чтобы самому Корсу с его высоким ростом было удобнее. Чуть склонившись, он прильнул к его губам, страстно целуя и просовывая Нику в рот свой язык. Ник сразу ответил на его поцелуй, прижался к отцу, обнимая за талию. Корс продолжал подтягивать его за волосы вверх для своего удобства, и Нику пришлось приподняться на носках. Корс первым разомкнул поцелуй и взял сына за подбородок, не позволяя опустить запрокинутую голову:

– Не смей надувать свои губы и обижаться на меня, ты понял? – Он с силой нажал на его припухшую губу, чувствуя, что Нику больно и он внутри сжимается от боли, но терпит. – Я жду ответа.

– Да, да, – Ник почти закрыл глаза, чтобы не встречаться с отцом взглядом. Корс наконец отпустил его. Он выглядел довольным, вытер рот тыльной стороной ладони и подошёл к шкафу, открыв его своим ключом, достал оттуда бутылку крепкого алкоголя, налил и протянул Нику стакан:

– На. Выпей!

Ник удивлённо вскинул на него взгляд, но сразу взял предложенную выпивку.

– Как же ты смотришь! В тебе есть что-то животное, этот взгляд… – прошептал Корс.

– Почему ты даешь мне выпить? Награждаешь за послушание?

– Мне просто больше ничего не остается. Я заметил, что ты оживаешь, когда выпьешь. Тогда ты не молчишь, не так скован, тебе как будто становиться интересно, но только пока алкоголь в тебе, а в остальное время как будто не интересно ничего. Как будто все равно. Но жизнь ведь интересная! Или нет?

– Да, – сказал Ник и в один глоток выпил содержимое стакана.

– Мало? – спросил Корс, внимательно наблюдая за ним.

Ник недоверчиво покосился на Корса, но всё же ответил осторожно:

– Да.

– Здесь было ровно сто грамм.

– Можно ещё?

– Тебе мало?

Ник промолчал, но всё было понятно без слов.

– Я знаю, что ты даже ничего не почувствуешь сейчас, – грустно заметил Корс, – как будто и не пил. Это привыкание, это очень плохо… ты пьёшь каждый день, каждый день… И я боюсь не давать тебе пить, потому что резкий отказ от алкоголя может привести к нехорошим последствиям.

Корс налил ему ещё столько же:

– На, пей. Боги, что же мне с тобой делать…

– Спасибо, – сказал Ник и выпил.

– В нашем роду никогда не было пьяниц, – покачал головой Корс, – а ты – пьянь.

– Ты сам разве не пьешь свое вино? Ты его так любишь и пьешь каждый вечер…

– Ник, заткнись лучше!

И Ник сразу замолк.

– Кассиэль – очень опытный врач, – сменил тему Корс, – он поможет тебе, как и в прошлый раз.

– Каси…, – Ник сморщился, его буквально передёрнуло, – опять эти имена…

– Да. Он из благородного рода, но при этом не такая выскочка, как этот красный Картмер.

Они направились в ту часть Форта, которую занимали черные наёмники, и где в небольшом двухэтажном флигеле возле походного лазарета принимал своих пациентов доктор.

В это полуденное время солнце стояло в зените, и ни одно дуновение ветерка не нарушало сонное марево, окутавшее строения и площади Багровой Скалы. Плац перед казармами чёрных наемников был абсолютно пуст, и даже из расположенной неподалеку кузни не слышался привычный звук молота. Стояла мертвая тишина, и вокруг не было ни одной живой души.

Корс нетерпеливо обернулся к Нику:

– Ты можешь так не хромать? Еле ковыляешь позади, боги, не надо так нервничать! – он недовольно и с досадой поморщился.

– Мне как-то не по себе здесь…

– Не говори ерунды! – Корс отвернулся, продолжая идти чуть впереди, и Ник, пытаясь не отставать, смотрел на его безупречную осанку и твёрдую походку, на то, как уверенно Корс вышагивал по мощёному двору Форта, весь в чёрном и обвешанный оружием, которое чуть позвякивало на его поясе при ходьбе. Ник смотрел на его начищенные до блеска сапоги с небольшим квадратным каблуком, от чего и так высокий Корс становился ещё выше. И на то, как на его гордо распрямлённой спине лежит густой чёрный и блестящий хвост длиной по пояс. Хвост Корса был ровный и гладкий, как из шелка, совсем не такой, как у Ника, без торчащих в разные стороны рваных прядей и без закручивающегося вверх крючком кончика, и белая прядка волос, так хорошо видимая на лбу Корса, терялась в этом роскошном хвосте. Ник невольно вздохнул, и Корс, услышав это, обернулся. Он молча подождал, пока сын приблизится, и, взяв его за предплечье чуть пониже стального щитка, сильно сжал, как он любил это делать, и повёл рядом с собой. Они подошли к флигелю. Поднявшись на крыльцо, Корс с силой постучал кулаком в дверь, хотя рядом располагался колокольчик. Доктор Кассиэль очень быстро выскочил им навстречу, вытирая руки не совсем чистым полотенцем. Он стал кланяться и рассыпаться перед Корсом в приветствиях, традиционных для истинных чёрных. Удовлетворённо улыбнувшись краешком губ, Корс снисходительно кивнул и прошёл внутрь, оглядывая помещение. Он увидел приоткрытую дверь, из палаты сильно пахло лекарствами.

– У вас тут больные? Они не заразные?

– Нет, нет, – испугался доктор, – смею вас заверить в абсолютной безопасности.

И в это время из приоткрытой комнаты раздался протяжный и мучительный стон существа, невыносимо страдающего от боли, и Корс изменился в лице, перестав самодовольно ухмыляться. Доктор бросился к двери, поспешно закрывая её.

– Что у вас тут происходит, чёрт возьми?!

– Ничего. Лечение. Это больница, господин Корс.

– Это Камиэль Варах?

– Нет, нет…

– Я хочу увидеть его! – и Корс, не дожидаясь разрешения, толкнул дверь ногой, входя в небольшое помещение. Здесь стояла кровать, на которой лежал мужчина, но сразу было понятно, что это действительно не Камиэль Варах, потому что волосы у этого человека были рыжие, яркие, они разметались по подушке, в солнечных лучах отливая кроваво красным. И на белой простыне, которой было прикрыто его тело, тоже алели кровавые пятна. Корс, явно не ожидав увидеть нечто подобное, застыл в некотором замешательстве.

– Господин Камиэль Варах находится в другой палате, я проведу вас к нему, – поспешно сказал доктор, пытаясь обогнуть Корса и войти. Корс мешал ему, загораживая дверной проём.

– Пощадите, – одним губами прошептал красный. – Убейте, умоляю…

И доктор, наконец заскочив в комнату, встал между ним и Корсом, заслоняя больного от его взора.

– Мерзость, – едва выговорил Корс.

– Это не то, что вы подумали… просто я забочусь… господин Рагмир Гезария попросил позаботиться о своём… ммм…подопечном, он немного ослаб в долгой дороге… – лепетал доктор Кассиэль.

– Подопечном? – скептически переспросил Корс. – Вы имеете ввиду этого пленного красного? Называйте вещи своими именами, доктор, я не люблю, когда со мной в разговоре начинают юлить.

– Д-да…

– Ясно, Мир развлекается.

Корс перевёл взгляд на металлический столик, где лежали хирургические инструменты: скальпель, зажимы. Все было грязным и забрызганным кровью.

– И какие органы вы уже вырезали этому несчастному? – спросил Корс.

Доктор Кассиэль с побледневшим лицом стоял перед ним и молчал.

Корс усмехнулся:

– Да не пугайтесь вы так, меня это вообще не волнует. Я привёл своего… хм… подопечного, и вы сейчас позаботитесь о нём. А подопечный Рагмира подождёт!

И к облегчению доктора, Корс, развернувшись, вышел.

– Да, да, пройдёмте, пожалуйста, в мой кабинет, – произнёс Кассиэль несколько запоздало и невнятно.