Владимир А. Федоров

Алексей В. Зайцев

POLO или ЗЕЛЁНЫЕ ОКОВЫ

Оглавление:

Пролог.

Часть 1. Будущее.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Часть 2. Прошлое.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Часть 3. Будущее и прошлое.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Эпилог.

Благодарности.

Синопсис.

Пролог.

Он родился в воскресенье утром. Мама очень сильно волновалась. Это был ее первенец.

Он впервые в жизни вздохнул полной грудью и закричал. Он еще не видел свою маму, которая только что подарила ему жизнь, но чувствовал, что она рядом. Двумя минутами позже появился и второй мальчишка, который как две капли воды был похож на первого. Он тоже сделал вздох, насколько позволяли маленькие легкие, и задорно закричал.

Он бесконечно полюбил свою маму, которая дала ему с братом путевку в жизнь. Он полюбил своего брата с самой первой минуты его появления. Он смотрел на этот неведомый огромный мир своими голубыми глазками и искал взглядом любимую маму. Она всегда была рядом, готовая жертвовать собой. Мальчишка чувствовал это и своей искренней любовью платил матери за ее доброту и ласку.

Прошло несколько лет и два мальчугана, взявшись за руки и прихватив свои портфели, отправились в школу. Это был их день рождения. В этот день они познакомились со своей учительницей, которая открыла им первые тайны этого мира. Она научила братьев писать и читать. Она рассказала, что камень– мертвый, а дерево– живое. Она поведала, откуда берутся облака и куда они уходят. Она им ставила их первые двойки за поведение и вызывала маму в школу.

Он рос и не ведал, что где-то в синеве неба, куда не падает взгляд, крутится Марс, вокруг которого бегают два спутника Фобос и Деймос. Он не знал, что есть гигантская газовая планета с огромным кольцом, которую назвали однажды именем старого бога Юпитера. Ему было неведомо, что вокруг Юпитера навсегда поселился спутник Ганимед с его розовыми аммиачными льдами, на котором так легко и приятно кататься на коньках.

Он много позже узнает, что где-то на задворках Солнечной системы есть маленькая мертвая планета Плутон с его вечным спутником, проводником в царство теней, Хароном. Что за ними крутится вокруг Солнышка маленький Кваоар в поясе Койпера. Однажды он узнает, что есть система Альфы Центавра, которая состоит из двух похожих звезд– близнецов Альфы А и Альфы В, и маленькой звездочки Проксимы Центавра, которая вальсирует вокруг близнецов. Пройдет еще много лет, и станет известно, что у Альфы есть планета, окруженная азотом и покрытая льдом. Однажды ее назовут Изольдой.

Когда-нибудь мальчишка узнает, что на небосводе есть яркая звезда, имя которой– Вега. У нее есть планета, которой эта блистательная звезда подарила жизнь. Позже эту планету станут величать Адло. На ней живут странные существа– рептилии, обладающие телепатией. Они ходят на четырех лапах и садятся на свой хвост, как кенгуру.

И в один прекрасный день он узнает, что на другом конце галактики светит небольшая звездочка, на которой обитают разумные птицы– цватпахи, но скоро об этом забудет

Мальчишка будет смотреть на звездное небо и мечтать о космических кораблях и звездных войнах, о могущественных пришельцах и прекрасных принцессах с Магеллановых облаков, которых заключили в заточение злобные пришельцы из других миров. Он даже построит свою межзвездную ракету, которой не будет суждено подняться в воздух.

А потом мальчики вырастут и станут мужчинами. Один из них уедет в другой город, постигать науки. Другой останется в родном городе и станет инженером.

Они встретятся. Они обязательно встретятся, и их свидание потрясет саму вселенную до самых ее отдаленных уголков.

Часть 1

Будущее

Глава 1.

-Басмач, а где Танька то твоя, эта бессмысленная несуразица?– Весело засмеялся Отец.

Он любил лежать так вот на своей узкой металлической кровати, едва перетянутой старыми железными пружинами, без задней спинки с давно продавившимся от времени матрацем, и донимать своего соседа. Гурик осторожно перевернулся на другой бок. Предчувствие предстоящей перепалки соседей доставляло ему наслаждение. Где-то внутри него что-то начинало легонько клокотать, это еще не родившийся смех несмело ерзал в эпигастрии.

–Пошел ты…– Басмач был недоволен.

Такая сокровенная и трогательная тема была опорочена в одночасье. Это могло означать, что два его соседа будут весь вечер склонять его пассию на все лады с изложением всех фактов в самой непристойной форме. В итоге настроение будет на весь вечер испорчено.

–Нет, правда, неужели она не придет? Гурик,– Отец пихнул соседа в бок,– походу нам помирать от скуки сегодня. Басма, выручай, дуй скорее за своей курицей, я пока народ соберу, представление устроим.

–Отец, что у тебя за манеры? Отстань. Не то, я тебе шею начищу.– Басмач как раз закончил втирать себе в щеки, какой– то весьма пахучий лосьон, от которого запах затхлой листвы разнесся по всей комнате.

–Гурик, слышишь, я что придумал: мы с тобой этих двух бездельников будем по ярмаркам водить, представления давать. Они на людях ругаться будут, а мы– ходить, деньги собирать. Разбогатеем!– Отец не унимался.

Гурик уже окончательно проснулся, и стал тихонько хихикать. Басмач с некоторым остервенением достал из-под кровати гладильную доску и стал бережно укладывать на нее брюки.

– Наймем подстрекал…– Продолжал Отец.

Басмач бросил гневный взгляд на Отца, подошел к зеркалу и, пока грелся утюг, стал брызгаться одеколоном.

–Под хвостом еще…– Заговорил Гурик.

–Что?– Не понял Басмач.

–Я говорю, под хвостом надуши, а то, как ты пойдешь, если от тебя плохо пахнуть будет? Что люди подумают?– Засмеялся Гурик.

–Ты-то, что проснулся? Спал бы еще. А то еще есть запросишь, прорва твоя.– Огрызнулся Басмач.

Такой оборот дел его не устраивал. Еще с одним Отцом можно было потягаться, но сразу два охочих до зрелищ соседа– это было уже слишком.

–Басма, Гурик дело говорит, сам знаешь, случаи бывают разные. Вот встретишь какого-нибудь земляка, конфуз выйдет, понюхает он тебя и загрустит.– Засмеялись все втроем.

–Вот-вот, подумает, плохие хозяева земляку достались, плохо кормят, на прогулку редко выводят, так что одумайся, пока есть время…– Конвульсии сковали Гурика. Он держался за живот, словно боясь, что вылезет грыжа, да скулил.

–Мои земляки чистоплотней вас, двоих дураков вместе взятых будут.– Басмач взялся утюжить брюки.

–Да уж куда там, ты хочешь сказать, что они теперь иногда умываются?– С участием спросил Гурик.

–Вам поговорить больше не о чем? Шли бы вы оба…– Басмач спрыснул на брюки.

–Гурик, знаешь, как Басмач попал к нам?– Отец повернулся к соседу.– Смотри он какой черный, видимо старик Дарвин был прав, что басмачи вывелись из австралийских обезьян. Басмач в свою раннюю молодость жил на пальме и его оттуда спугнул зверь какой-то, а потом он вместе с крысами пробрался на корабль и грыз всю дорогу бананы. – Отец был доволен своими домыслами.

–Неувязочка, Отец, здесь то моря нет.– Басмача самого заинтересовала перепалка.

–А так тебя не сюда завезли, а в Грузию, вот ты и решил, что ты– грузин. Тебя там за своего приняли. А потом, когда ты с гор спустился за солью, тебя поймали, хвост отрубили, мочиться стоя научили и депортировали к черту оттуда, сказали: будешь человеком. Но ты, Басмач, не обольщайся, ты и человек– это также различно, как канал и канализация.– Отец засмеялся.

Гурик вторил ему.

–А Танька его прибрала. С рук есть научила. Она любит плюшевых медведей.– Сказал Гурик.

–Ой, а твои то подружки– страшилища, одна красивее другой. Мимо всякой уродины пройти не умеешь, хоть бы очки носил, коли не видишь.– Басмач взорвался гневом.

–Ну да, Танька твоя– дочь Клавы Шифер и Гарри Каспарова, такая– же умная как папа и красивая как мама.– Вступился Отец.

–И ты, скотоложец, молчи. Твои бабы– тоже коровы, одна к одной. Жуть да и только. Жмурку то ты давно не навещал? А? Что, сдулся?– Спросил Басмач.

–Не, Басма, я тебе ее подарил. Как-то она сказала, что тебя любит.– Отец нежно оскалился.

–Слушай, Отец, иди ты …, достал ты меня.

–Ладно, Басмач, не злись. – Отец посмотрел на Гурика, тот ехидно улыбался.

–Гурик, займи червонец на недельку.– Долетело из клубов пара. Басмач пытался перевести тему, хотя сам слабо рассчитывал на успех.

–Басмач, в магазине мозги не купишь, на кой черт тебе червонец? Ты просто не открывай рот на людях, и ты не будешь выглядеть полным дебилом. Так проще, и деньги целее будут.– Гурик сел на край койки и закурил.

–Дай, что как скряга-то. Отец, или ты дай. Хотя откуда у тебя, голодранца деньги?

Доска поскрипывала. Басмачу на самом деле и не нужны были деньги, просто он знал, что у Отца их нет, а тот терпеть не может, когда его величают голодранцем.

–А– а, хомячок, отправлю я тебя опять в Австралию, договоришься. Будешь там снова с кенгуру путаться, сифилис по саванне разносить. Понарожают уродов.– Отец сам начинал злиться.

–Отец, тебе, наверное, на свете интересно жить?– Спросил Басмач, отрываясь от брюк.

–Еще как,– огрызнулся Отец.

–Я так и думал. Глупым людям всегда интересно жить– они еще умеют удивляться.– Басмач остался доволен.

–Боже ты мой, Эйнштейн заговорил, какое счастье! И откуда он такой умный выискался? И надолго ли к нам?– Отец заерзал, чувствуя, как полегоньку к нему пробирается позор.– Гурик, смотри, Чита разговорилась, эта обезьянка еще недавно из мамы выпала, а уже Отца учит.

Басмач злился. Сравнение его с обезьяной никоим образом не льстило его самолюбию. Родственные отношения с хомячком тоже не добавляли ему вес в собственных глазах. А друзья распалялись. Басмачом его стали называть здесь, в институте, когда выяснилось, что он вырос на Кавказе. Еще малышом его родители, порядочные и интеллигентные люди, отвезли в Грузию из маленького русского городка, где жили прежде, там и осели. Так он и рос вместе со своим старшим братом на шашлыках, хинкали и хачапури вместе с чумазыми грузинскими детишками. Позже стал попивать Ахашени, Кинзмараули и Ркацители, когда первые мягкие волоски стали пробиваться на его щеках. Он купался в бурных водах Куры, да прогуливался по Шота Руставели, когда всей семьей выезжали из Рустави в Тбилиси, навестить дальнюю родню.

Наконец брюки были выглажены, Басмач принялся утюжить рубашку.

–Басмач, ты же все равно к Таньке идешь, мог бы и трекушку надеть, она все равно не заметит.– Пришел на помощь Гурик.

–Я не хотел тебе это говорить, Басма, но вчера Танька мне на ушко шепнула, что она меня любит, и тебе с ней ловить нечего. Я точно тебе говорю, так и сказала.

–Она с тобой даже по нужде на одном гектаре не сядет, не то, что на ухо шептать.

–Одумайся, Басмач, ты встал на порочный путь. Твоя похоть тебя погубит однажды. Попомни мои слова. – Сказал Гурик.

В комнату постучали.

–Да,– заревел Басмач.

В дверях показался маленького роста белобрысый паренек, от которого разило алкогольными парами, словно от пивной бочки. Одет был он просто: дырявые старые тапки на босу ногу, залатанные во многих местах домашние широкие шаровары, желтого цвета растянутая майка на голом теле и добродушная улыбка под носом.

–О-о, Боц, каким ветром тебя?– Спросил Басмач и немного ругнулся по-грузински.– Тьфу, а пьяный-то, ты где так набрался?

–Имею право?– Икнул Боцман.– А ты никак к Таньке собрался, что-то ее давненько не было видно? Ох, Басмач, Басмач!

–Здорово, Боцик.– Протянул руку Отец.

Гурик с кровати махнул пареньку.

–Привет, орлы, я пропил ваши деньги,– Боцмана немного пошатывало, однако он героически сносил удары судьбы.– Тпру, Басмач, Танька меня любит.

–Отец ему уже говорил это,– сказал Гурик.

–Когда успел?– Развел руками Боцман.

–Ну-ка фу, оба.– Крикнул Басмач.

–А что это он такой злой у вас, вы что, его еще не кормили? Басмач, чего ревешь как медведь в жару?

–Боц, ты чего здесь нарисовался? Говори и проваливай.– Спросил Басмач и начал облачаться в одежды.

–Эта-а-а…– Боцман пытался уловить мысль.– У вас соль есть? А зачем мне соль, а Басма?.. Не, соль нужна…, есть?

–Бери и пшшел вон отсюда,– сквозь зубы прошипел Басмач, указывая на солонку.

–Понял,– Боцман схватил солонку и испарился.

–Чего-то раненько он сегодня,– пропыхтел сигаретой Гурик.

–У Бочи сегодня праздник, он зачет сдал. Ну, правда с шишнадцатого раза, но это-то никого не тревожит.– Сказал Отец.

Он знал, что в соседней комнате сегодня вечером будет фестиваль с песнями и плясками. Этим всегда заканчивались попытки Бочкарева сдать зачет, причем от результата исход вечера не менялся.

И Боцман, и Бочкарев жили в соседних комнатах, учились на курс старше. Боцман был на своем курсе, тогда как Бочкарев лет уже как пять должен был окончить институт, но он так прикипел к студенчеству, что особого рвения к учебе не испытывал, да и года уже были не те. Зато имел страсть нетерпимую к этанолу. Ее-то он нежил и лелеял, а возлияния его с каждым разом становились безудержнее.

Есть люди которых любят, есть– которых терпят, есть– которых ненавидят. Боцмана же, как и пельмени, любили все от мала до велика. У него никогда не было денег и если нечаянно они появлялись, то тут же исчезали, как девственница в выпускную ночь. С ним постоянно случались вещи, которые никогда не могли случиться с другими обитателями общаги.

Однажды в день великой биохимической травмы, после какого-то малозначимого для мировой культуры, но великого для русского менталитета праздника, Боцман лежал у себя в комнате и болел сам с собой. Внимание привлек стук. Кто-то сильным кулаком сотрясал дверной проем. Боцман открыл дверь, и, решив, что это плод больного воображения, разыгравшаяся больная фантазия, не поверил своим глазам: на пороге стоял поп. Священник был одет в длинную рясу, черного цвета пышная борода не давала сомнениям разгуляться, что ее обладатель не меньше чем архимандрит. Тяжелый золотой крест висел на шее прикрепленный огромным золотым кольцом к толстой цепи, которая могла вынести тяжесть небольшого буксировочного катера. Боцман махнул перед собой рукой, мол, изыди, нечистый. Подумал, что померещилось: на второй день всякое привидеться может, он знал это на своем горьком опыте. Стал, было, закрывать дверь, да поп ногу в щель сунул, и говорит, мол, Боц, не больше не меньше, не ваше величество, ни ваше вашество, я, говорит, знаю у тебя переночевать можно. А Боцман ему в ответ, ты, говорит, батюшка ничего не попутал? Поп ему: «Мне мужики, вон те, сказали, что ты приютить можешь. Пусти, Боцман, я тебе двести долларов заплачу, проживу только три дня. Ничего мне не надо, ни есть, ни курить, дай только три ночки полежать на кровати. Принесешь мне телевизор, да кружку с водой рядом поставишь». Волшебное слово– «заплачу», Боцман ему и телевизор старенький принес, и кровать показал. Прожил поп у Боцмана, правда ничего не стащил, но и обещанных долларов не оставил. Прошло три дня, попа Митькой звали.

Басмач, наконец, собрался, накинул на себя пальто, обулся, и кинул:

–Ладно, давайте. Приду рано, еще трамваи ходить не будут. Чтобы к приходу было убрано, еда приготовлена. В противном случае будут жертвы. Кто будет лениться, тот получит по хитрой толстой морде.– Он недвусмысленно намекал на Гурика, поскольку он был из них, пожалуй, самый крепкий.

–Давай, давай, пошевеливайся, рейнджер.– Присвистнул Гурик.

Хлопнула дверь, и Отец с Гуриком остались вдвоем.

–Отец, пошли к Бочкареву, на поживу и известь– творог.– Сказал лениво Гурик.

–Не, я поучиться хотел, а к Боче я послезавтра пойду. Я думаю, они до пятницы не остановятся.– Отец поправил подушку и закинул руки за голову.– Сходи, они же тебя звали, Боцик за солью неспроста приходил– еду готовят.

–Ну, ладушки, где меня искать знаешь, приду вероятнее всего не очень свежим.

Гурик ушел. Учиться не очень хотелось. Отец лежал. За стеной слышна была музыка, приглушенные голоса праздных студентов, шум посуды, хлопанье дверей и девичьи трели. Сейчас ему было хорошо. Он подумал, что, наверное, это и есть счастье: это веселье за стеной, несколько грубоватый Гурик, этот чистюля Басмач, эта маленькая комнатка, с тремя панцирными кроватями, постоянный едва уловимый студенческий запах учебы с привкусом табака.… Все это было очень дорого Отцу. Он знал, что то же самое чувствуют и его друзья, оставаясь одни в комнате.

Он вспомнил свою подругу. Вдруг стало так неожиданно легко. Он улыбнулся и раскинул пошире свои конечности. Ее звали Мать. Была она несколько застенчива и угловата. Маленькое по-детски доброе личико, большие глаза и длинные волосы особенно подчеркивали ее, казалось, юный возраст. Как будто природа чего-то ждала, не давая ей, наконец, распуститься всею своей красой. Вспомнил и Таньку, подругу Басмача, красивую и заносчивую девицу. Отец ее недолюбливал, считая ее слишком эгоцентричной и импульсивной, за то, что из Басмача делала теленка, за то, что в салат «под шубой» клала слишком мало майонеза. Вспомнил он, как однажды ее отец попал в конфуз, сам того не подозревая.

Подруга Басмача была профессорской дочкой. Ее отец– профессор и заведующий кафедрой истории читал лекции о прошлом великой страны. Он занятно рассказывал на своих лекциях про то, как Россия была беременна революцией, и про то, как произошел выкидыш революционной ситуации. Он поведал студентам историю Государства Российского в том свете, в котором видел ее сам. Его взгляд на историческую правду был, по меньшей мере, предвзятым, если принять на веру такую фразу, которую любил повторять: «Вы думаете, что революцию сделал народ? Бред! Революцию сделала кучка пьяной матросни!!!».

Некоторая фривольность, которую себе позволял профессор на занятиях, стяжала ему славу отца всех студентов и их лучшего друга. Заведя себе несколько друзей с каждого курса, в конце рабочей недели профессор, заперевшись в своем кабинете, распивал с ними горькую и вел панибратские беседы на предмет студенческой жизни, лошадей, вина, карт и женщин. Ему без труда удавалось быть в курсе новых течений и настроений студенчества. Интерес профессора носил меркантильный оттенок, поскольку его красавица дочь посещала его лекции. Он знал всех жеребцов, для которых женщина– лишь очередная спортивная ступень и старался уберечь свою дочку от них, знал кляузников и зубрил, на которых обращал ее внимание.

В один из тех прекрасных дней, когда заканчивается трудная учебная неделя лекцией по истории, профессор, пребывая в отличном настроении, поинтересовался у Басмача его новыми успехами на любовном фронте.

–Ты скажи мне, дорогой,– спросил он Басмача, стараясь перекричать огромную шумную аудиторию.– Не всех ли ты девиц испортил на курсе?

Вопрос неформального историка поднял бурю ухмылок и хохота в лекционном зале. Профессор счел свою шутку удачной, поскольку сам себя причислял к великим острякам текущего столетия. Увидев смущение и пунцовый окрас на щеках Басмача, он утвердился во мнении, что очень тонко поддел красавца с Кавказа. Лишь несколько лет спустя он понял, что студенты смеялись вовсе не над Басмачом. Вся комичность ситуации принадлежа ему и только ему, поскольку, к этому моменту его дочка и Басмач уже успели до тонкостей познать друг друга.

Отец достал из-под кровати толстую книжку, открыл ее, заставляя себя верить, что вот-вот начнет постигать науки, но вскоре, потеряв всякую надежду, бросил ее назад, закрыл глаза и уснул…

–Открывай, жаба…– громыхала дверь.– Открывай лежебока, жаба… Ох, нехристь нечистый. Открывай, жаба… Да ты же жаба…

–Боц, ты чего там кудахчешь?– Не открывая глаз, спросил Отец.– Набрался, веди себя пристойно.

–Открывай, жаба, слышать ничего не желаю, жаба… Открой…– Не унимался Боцман.

Отец нехотя соскользнул с кровати и повернул ключ. К нему на руки упало нетронутое трезвостью тело Боцмана.

–Отец родной, ты мне скажи, почему такая вопиющая несправедливость, ну почему, Отец? Скажи как на духу, родной…

–Боц, ты меня разбудил, а я в гневе страшен. Говори чего надо и убирайся, пока бока целы.– Отец вовсе не собирался калечить друга, однако, спросонья в голову приходят гениальные мысли, за которые позже становится стыдно.