Сказка тринадцатая

Недалеко от Реюньона, рядом с магнитной аномалией Данибиуса, ровными геометрическими узорами стояли его пирамидальные особняки.

Первый после Бога, фараон с головой собаки, сидел за столом в ярко освещённой комнате, склонившись над рабочим пергаментом.

Незамысловатые изображения людей в скафандрах, птиц и животных, странных летательных аппаратов, необычные хитросплетения атомов, и узоры химических, физических формул, цифры, символы, иероглифы, врезались в полотно чистого листа электронной бумаги, тонкой нитью красного цвета. На столе, в коробке KOH-I-NOOR, лежали карандаши других цветов, но сегодня красный подходил под настроение Анубиса больше всего.

Сегодня он пишет очередной «Красный том» истории будущего в котором будет место всем и вся. Добру и Злу, любви и ненависти, дружбе и предательству. Они будут бороться до последнего, но Анубис пока не решил, кто победит. И именно сейчас решается судьба будущих поколений, на следующие тысячелетия.

Красными брызгами лазера по белому пергаменту. Красными, как шапочка последней жертвы Анубиса Серого, пишущего радугу истории.

Сказка четырнадцатая

Когда Заратустре исполнилось тридцать, он покинул свою родину и своё родное озеро и пошёл в гости, к бабушке. Заратустра одиноко сошёл с гор и никто не встретился ему.

Но, когда он углубился в лес, перед ним внезапно предстало чудо-быдло-юдо.

– Заратусра, ты штоле?

– Упс…

– Куда прёшься?

– Я несу людям дар. К бабушке в гости, пироги ей несу.

– Давай пожрём пирогов, штоле?

– Нет! Я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден. Бабушка ждёт.

– Хуясе?! А по шапке?

– Позволь мне скорей уйти от тебя, быдло, я не дам тебе пирогов. Чуда не произойдёт.

– Да?! Ну и песдуй тогда, волчара позорный, а я пирогов поем, раз ты не понимаешь по-хорошему, – юдо ткнуло Заратустру кривым посохом, корзинка с пирогами упала на землю, рядом упала шапка, Заратустра изменился.

– Человек есть нечто, что должно быть побеждено, – сказало чудо-быдло-юдо и смачно куснуло пирожок.

Сказка пятнадцатая

Шлейф удаляющегося корабля разрезал небо рваной полосой конца существования на пороге пятьсот тридцать восьмого тысячелетия, в тот миг, когда материя мира села после стирки и дала трещину, чтобы возникнуть снова из пепла древних мифов или чего-то такого.

«Братья Вселенского потопа» Баст и Сехмет расширялись очень быстро, поглощая атом за атомом, нейтрино за нейтрино, сущность за сущностью, фантом за фантомом, планету за планетой, галактику за галактикой. И ни один пророк не мог предвидеть столь скорого конца… Или начала… Очередного этапа? Уровня? Степени? Сезона? Серии? Стадии? Ступени? Рождения? Реинкарнации?

Чего-то сурового, злобного, темного, неприятного…

Для экипажа «Допотопного», уходящего на сверхсветовой скорости через кротовые норы к неизведанным далям Вселенной, это было уже не принципиально.

Корабль, на борту которого в девяти отсеках были размещены все образцы «чистой» флоры и фауны, вирусов, автономных ДНК-структур, мыслящих наноформ, а также информация о всех предыдущих существованиях разумной материи во Вселенной, и вообще всего реального и мнимого, уходил по очень сложной траектории, вдаль от порядочного хаоса спирали повторений.

По предварительным расчётам членов корабля, Великого Отца Индейского племени Ут-Напиштима, Ксисутроса, Знусудры, Убаратуту, Кхасистрата, Девкалиона и Пирры, Ману и семи его спутников, Джима, Кокскокса, Тецпи, Теоципацтли, Бочики с женой, Нуха и Ну Хуа, Фо Ши и еще нескольких Ши Фо, а также Гиворика из четвёртого подъезда, конечной целью их побега ради спасения, должна была стать планета Почва, в самом углу Вселенной, в галактике Дорога Йогурта.

– Папа! А ты почитаешь мне на ночь сказку?

– Милая Хатши, сейчас я корректирую сверхсветовой курс и если ты не хочешь, чтобы наш допотопный кораблик провалился в очередную искривлённую или выпуклую турбулентность антиматерии, то будь добра, не приставай ко мне в ближайшие мгновения.

– Ну паааа-пааааа! – жалобно заскулила Хатши.

– Хатшипсут! Не ной! – недовольно рявкнул отец девочки.

– Ной, будь немного любезней! Твоя чёрствость может плохо сказаться на воспитании нашей дочери, – жена капитана корабля «Допотопный» упрекнула своего супруга.

– А ты милая, не вмешивайся в воспитательный процесс, потому что я всё равно внесу корректировку в итоговое значение воспитания, а если будешь сильно залупаться, то и к твоей базе данных получу доступ, – и капитан Ной, потрогал несколько бутонов на консоли управления, и стёр в памяти дочери последние пару минут.

– Папа! А ты почитаешь мне на ночь сказку?

– Про Красную Шапочку?

– Ага!

– Конечно почитаю, только чуть позже…

– Ура! Я пока схожу найду её. А в каком отсеке лежат сказки, а, Пап?

Ной быстро потрогал что-то на консоли и через мгновение на основном мониторе заплясали сказочные человечки, жонглируя словами: «модуль», «номер», «семь», «отсек», «двести», «тридцать», «четыре», «полный», «доступ».

Хатшипсут убежала.

– Ты придурок. Полный придурок! – сказала капитанова жена и, развернувшись, растворилась в камере телепортации.

Капитан корабля «Допотопный» хмыкнул.

– Нет, дорогая. Я не придурок. Ибо я сделал всё, как было велено. Построил корабль, взял всех по паре, и отправился в путь, спасая от небытия наш род.

Сказка шестнадцатая

– Стой! Куда?

– Туда.

– К кому?

– К ней!

– Пропуск!

– Вот.

– А где фотография?

– Дебил что ли? Какая фотография на пирожках?

Девочка толкнула волка, стоявшего на пороге. Волк упал, а девочка спокойно вошла в дом и закрыла за собой дверь.

– Привет старая! – закричала радостная девочка.

– Ну, паа-паа! Этого нет в сказке! Ты опять покурил?

Сказка семнадцатая

Это могло случиться с кем угодно, но только не со мной. Меня съели. Бесцеремонно, молниеносно. Искалечили судьбу. Вы спросите, как же ты разговариваешь, если тебя съели? Думаете, что я умер? Нет! И это самое противное, не умереть, после поедания заживо. Это будто Вам оторвали руки и ноги, но туловище с головой ещё влачат существование…

Но давайте чуть подробнее, хочу дать вам прочувствовать мои переживания.

Родился я в очень хорошей и дружной семье. Наш дом стоял на опушке Верхне-Плесецкого полесья, рядом с бывшим космопортом. Небольшие ядовито-зеленые холмики, жёлтые, красные, синие и чёрные опушки, ярко-голубое небо, с проплывающими иссиня-белыми облаками, кислотно-оранжевые лужи, вот такой пейзаж открылся мне сразу после рождения.

Меня сразу же поставили в кроватке на подоконник, я так понимаю набираться солнечной энергии и подышать свежим воздухом.

Рядом с нашим полесьем протекал Розовый ручей. Название такое он получил вовсе не из-за киселя, который наполнял ручей, а из-за радиоактивной породы розового свечения, которую в ручей сливала близлежащая деревенская атомная станция.

Многокрылые птахи щебетали за окном всеми возможными наречиями, они были рады моему рождению, я смотрел на них и на душе становилось приятно. У меня есть душа! Это безумное счастье – жить с душой! В гармонии с окружающим миром.

Хитрый лис, пробегая мимо нашего дома, помахал мне обоими хвостами и поздоровался. Я не уверен, что это был лис, может и собака, а может и гиппопотам. Я ещё плохо идентифицировал живность.

На подоконник села птица, скорее всего это был аист, или стриж, или воробей. Мне было всего несколько минут отроду, вот и путал всех. От незнания.

– Здоров! Готов?

– Эээ, простите. Я не понимаю о чём Вы, уважаемый…

– Мистер Ворон! Чёрный Ворон вьющийся над головами.

– А я…

– Я знаю кто ты! И знаю о тебе всё. Я даже знаю твоё будущее. Оно, поверь мне, не очень радужное. Ты готов?

Конец ознакомительного фрагмента.