А я не могла понять, как сказать. Миша действительно на него походил. Чуть-чуть. В конце концов, на том фото он был моложе – мог со временем раздаться в плечах, возмужать. Ведь мог?

Наверное, это все дурацкий план.

– Послушай, – решилась я заговорить наконец, – ты помнишь, что люди в моем мире стареют?

– Помню.

– Так вот, есть старики, у которых не остается родственников. Они тогда живут в домах престарелых, о них вынуждено заботиться государство. К ним никто не приходит и не приезжает, никто не навещает.

– И?

Здесь все было иным. Дрейк «домов престарелых» не создавал – он умудрился выстроить систему, где каждый пожилой гражданин мог получить медицинскую помощь в том объеме, которая бы позволила ему самостоятельно жить и обслуживать себя в собственной квартире. На Уровнях не хаяли «государство», не говорили о ценах на лекарства, потому что они никогда не росли. И не жаловались на детей, которые бросили родителей… Две разные планеты.

– В «Березках» живет баба Лида, которая не дождалась сына с войны. Она уже очень старая, болеет, но все равно его ждет.

Тишина в ответ. Каждые две минуты мололи за барной стойкой зерно; радовали глаз посетителей темно-зеленые выглаженные скатерти. Дорогое дерево, приглушенный свет – все изысканно, дорого, выдержанно.

И прямой настороженный взгляд Чейзера.

– Ее сына зовут Миша.

«При чем здесь я?»

Я бы тоже задала этот вопрос, если бы кто-то долго и муторно пытался родить на свет «умную мысль».

– Он на тебя похож. Очень.

Почти никакой реакции, кроме одного – у Мака совсем чуть-чуть расширились от удивления зрачки. Наверное, я заметила лишь потому, что умела замедляться во времени, ловить мелкие детали, ничего не упускать.

– Она слепая и почти глухая. Она бы…

«…может, не заметила…»

Подмены.

Аллертон молчал так долго, что я всерьез подумала, что надо заказать третью чашку кофе. Я была уверена – он понял, уловил мысль.

И наверное, подумал, что это очень глупый план.

– Я дура, да? – спросила я честно, без обиняков. – Ей просто хочется уйти спокойной, испытать это ощущение напоследок, что он у нее снова есть.

«Что не брошена».

– Глупо, я знаю.

Мак продолжал молчать. А мне не оставалось ничего другого, кроме как мямлить. И оправдывалась я не перед ним, больше перед собой.

– Знаю, такой идиотизм могла выдумать только я. Нечестно. И неправильно. Просто сердце не на месте… Короче, давай забудем, – выдохнула, наконец. Стало еще печальнее и горше – я не могу помочь всем. Наверное, никто не может.

И отвернулась, принялась наблюдать, как ловко и профессионально с ровным выражением лица работает бармен. Спокойный, почти отчужденный.

Сейчас закончится кофе, и мы разойдемся. Некоторые вещи просто приходится принимать такими, какие они есть. Лида будет жить там, мы здесь. Все останется, как было…

– Я схожу, – вдруг послышалось сбоку.

Он смотрел без осуждения. Может, без особенной радости, но и без упрека.

– Только с документами бы надо разобраться, если спросят.

И предупредил.

– И может ведь понять, что это «не я»…

«В смысле, не Миша».

– Но на «нет» и суда нет, – робко обрадовалась я. – Мы просто попробуем.

Чейзер – здоровый накачанный мужик под два метра – откинулся на стул и молча покачал головой.

Да-да, точно так бы сделал Дрейк, которому я вечно ношу то бездомных котов, то еще кого-нибудь на «починку».

Зато интерьер сразу сделался радостнее. И настроение тоже.

* * *

Эра.

Вечер.

(Taylor Swift – Beautiful Ghosts)

Наверное, всему виной елочные игрушки, за которыми я отправилась в торговый центр. Потому что, если бы не они, не свернула бы я случайно в отдел «Все для сада» и не накупила бы декоративных витых стоек под цветочные горшки. И еще кучу растений, одно подвесное кресло и мягкую банкету.

Все это грузчики занесли в комнату «с порталом», не заметив куска колышущегося пространства у стены, а после я почти два часа расставляла по местам цветы, настраивала климат-контроль, заполняла резервуары для автоматического полива. И конечно, каждую секунду проводимого в этом помещении времени я всеми клетками собственного тела чувствовала ее – дверь к Кайду.

«Я в нее никогда не войду!» – клялась себе и все больше расстраивалась. Когда стемнело, вдруг обнаружила, что сижу на той самой новой банкетке с бокалом белого вина в руке и смотрю на Портал.

Теперь я, как старуха, у которой «не сложилось», буду приходить сюда каждый вечер? Проклинать невидимого собеседника, ворчать на судьбу, жаловаться на жизнь, рассказывать, как прошел день?

«Что за бред?»

Чем пьянее, тем забавнее. Грусть вообще никогда не держалась во мне особенно долго – для нее в моей голове существовало слишком мало нейронных соединений (и растить новые не хотелось), – сейчас и подавно обиделась, что я не желаю в ней тонуть.

Собственно, а что я теряю? Могу ведь и войти разок… без особенной причины и цели. Узнаю, куда именно она ведет – в помещение или на улицу? Если внутрь, попрошусь осмотреться, иначе никогда в жизни не узнаю, как выглядит квартира, занимающая целый этаж.

Не люблю жалеть о «несделанном».

Но для храбрости допью это вино и налью еще…

* * *

Кайд. Лоррейн.

Кайд почувствовал ее сразу – ощутил «шерстью». Затрепетал ноздрями, задышал глубже, остался стоять там, где стоял – у стола на кухне. Эра его не видела. Обычная девушка для других – максимально необычная для него. Мягкая, грациозная, чуть растерянная и… не совсем трезвая.

Он улыбнулся краешками губ.

Все пространство с ее появлением задвигалось для него, ожило, сделалось текучим, как река. У него внутри словно отщелкивались дужки многочисленных замков и увеличивался объем легких.

Изящные лодыжки, домашние туфли, подол платья у середины икры, каскад светлых волос по спине – она смотрела на стоящие на подоконнике розы. Те самые.

Обе цвели.

* * *

Эра.

«Значит, все-таки, в квартиру…»

Я так и вошла в нее – с бокалом в руке. Уже после подумала о том, что было бы, очутись я на улице… Пришлось бы срочно пробираться в голову Бернарде, просить о помощи, греться в первой попавшейся забегаловке.

Не пришлось. Тоннель соединял наши жилища напрямую.

«Зачем я здесь?»

Для того, чтобы позволить себе быть смелой и любопытной, вместо того, чтобы сидеть и жалеть.

Я ощутила его за спиной сразу после того, как заметила на подоконнике две цветущие розы.

Он ничего не говорил. Стоял и смотрел. Красивый, статный, смотрящийся как король даже на обычной кухне. И я вдруг увидела его теми же глазами, какими увидела в самый первый раз – спокойного, невыразимо сильного, поразительного в своей цельности.

– Я… без цели.

Кайд молчал. Щиты закрыты – ничего не прочитать, не понять. А словами он не разбрасывался изначально.

– Мои розы? Не выкинул?

Ответ очевиден. Только мелькнуло в глазах странное выражение – «наши».

Ну да, цветут-то они в его доме.

– Я осмотрюсь?

Нельзя бродить по чужой квартире без разрешения, даже если очень хочется.

– Осмотрись.

Не прощу себе, если хоть однажды не увижу эту квартиру целиком. Сюда я попала тогда, когда меня «достали» из сознания Кайда, чтобы поместить для допроса на стул, отсюда вытолкнули назад, после – в родной мир. Уже знаковое по всем параметрам место.

– Квартира на целый этаж?

– На половину. В доме два подъезда.

Вон оно как.

– Только не ходи за мной…

Чтобы не топтать дорогой паркет и ковры каблуками, я разулась. Двинулась босой.

За спиной едва слышно выдохнули.

В спальне широкая кровать – покрывало чуть сбито в сторону, на нем не так давно лежали. Множество книг на стеллажах, несколько предметов искусства – бессмысленных, но приятных глазу гнутых ваз и статуэток. Лишнего мало; одежда свернута аккуратно. Стены коридора обиты тканью, далее еще одна гостиная… Бесконечно много пространства. Комнаты, комнаты, комнаты – санузлы, спальни, библиотека; выход на террасу с обратной стороны дома…

Я могла бы здесь жить. Ночевать вместе с ним, наверное. Если бы все пошло иначе… Пить по утрам кофе, приходить сюда без страха, знать, что нужна.

«Что мы пара…»

Но он заявил прямо – «я не твой».

А я зачем-то здесь. Зачем?

Окончательно поняла «зачем» я только теперь – я хотела увидеть его, прежде чем «стирать». Если самый любимый образ на свете мне дальше придется тщательно игнорировать, то почему бы не насладиться его созерцанием в последний раз?

Глупо. Но любовь и разум за руку идут не часто. Сегодня свой «кусок» счастья выпросило сердце, завтра и насовсем его выпросит «логика».

А вино развязывает чувства.

И, как выяснилось позже, язык.

Потому что следующей фразой, которую я произнесла, глядя прямо Кайду в глаза, была:

– Я собираюсь тебя стереть.

«Из своей реальности».

Тут же пожалела, что не могу пнуть себя, как герой мультика, за несдержанность. Куда проще работать, когда «объект» ни о чем не знает. Тем более «такой» объект.

С тем, кто стоял напротив меня, шутки были под запретом, включая «дразнилки», угрозы и любого рода игры. Он настолько отличался от обычных людей мышлением и поведением, что сапер на минном поле по сравнению со мной блаженно отдыхал.

Днем ранее Дварт дал понять, что быть «стертым» не желает, сейчас я будто бросала ему вызов.

«Зря сказала…»

Как будто для того и пришла, чтобы опять погладить против шерсти.

Но Кайд то ли не воспринял меня всерьез, то ли воспринял, но знал, что многократно сильнее и у меня ничего не выйдет.

Спросил спокойно:

– Я настолько тебя не устраиваю?

Насколько? Он меня устраивает по всем чертовым фронтам. Долгий взгляд в синие глаза, во время которого вспомнилось, как умело он меня гипнотизировал ощущением «нужности». Даже временно стал самым родным на свете человеком. Прошло время, думать об этом стало проще.

– И может, – вдруг предложил, – прежде чем принимать кардинальные решения, ты позволила бы себе сначала испытать все, что хотела?

– Все?

– Все.

– С тобой?

– Я для этого подхожу.

Более чем.

Это шутка?

– Интересно, что именно я могу с тобой испытать, кроме удушающего захвата за шею? – бокал в моей руке нетрезво качнулся. Мне хотелось дать ему по затылку за то, что красивые губы дернулись в едва заметной улыбке. И потому продолжила я жестче:

– Доверия уже точно нет. Твои прошлые действия к нему не расположили. А обычным ты быть не умеешь.

– Обычным – это каким?

– Таким, с которым можно выйти и погулять на улице, зайти в ресторан, поесть пасту…

– А ты попробуй.

Кайд – человек-бомба. С ним хотелось всего и почти ничто из этого невозможно. Рядом с ним накрывало иллюзиями несбыточного. Все эти обрывки фраз, двойной смысл, неуловимый флирт поверх лезвия ножа.

«Ты уже все сделал».

– Я тебя ненавижу.

Вдруг сказала я просто и честно, практически без эмоций. Спасибо вину.

– А я бы тебя сейчас поцеловал.

Он просто это сказал. Не шагнул навстречу, даже не качнулся – констатировал желание. А меня, и так нетрезвую, повело.

Я знала, он бы поцеловал так, что космос для меня схлопнулся бы.

– Ты непробиваемый, знаешь об этом? Беспринципный, законченный эгоист.

– Знаю.

– А с этой своей силой становишься…

– Вот с этой?

И меня сплющило. Тем самым захватом за шею, который ощущается так, будто тебя спутали со всех сторон, прижали к стене, взглянули в глаза очень близко.

О-о-о, Кайд, теперь я вспомнила его «как наяву», в каждой клетке своего тела. Инертный газ-змея, ощущение ладони на красной кнопке.

– С этой, да.

– Ты пришла сюда для того, чтобы ее почувствовать.

– Нет…

– Да. Она тебя изначально и привлекла.

Черт. Даже если он прав, я никогда в этом не признаюсь. Не когда тебя за шею держат невидимые пальцы.

– Ты с помощью нее все разрушаешь…

– С ее же помощью я могу защитить.

Мне показалось, что мне только что сделали предложение с тысячью смыслами.

Захват на горле мягко разжался – меня отпустили. Зачем я вообще, спрашивается, сюда пришла?

Чтобы меня после всю ночь плющило? Хотела вспомнить? Вспомнила…

– И после этого я должна есть с тобой пасту?

Обратно к порталу я прошествовала, едва не забыв на ковре туфли. Вернулась, подняла, с хозяином квартиры не попрощалась.

Черт, второй раз точно не приду.

«Спокойной ночи».

* * *

(Hidden Citizens – The One to Survive)

Я проснулась в час ночи оттого, что он сидел у моей кровати – дежавю. Все повторялось с точностью до детали, только тогда по швам разъезжалась квартира Айрини, а теперь мой новый дом. Кайд фонил, как атомная станция.

Мы теперь «соседи»? Ходим друг к другу в гости, когда захотим? Новая мода…

И смешно бы, только страшно. Когда он становился таким, он переставал быть человеком.

– Не вставай, – приказал просто. Помолчал. – Раз ты захотела принимать важные решения, тебе нужно обладать достаточной информацией, согласна?

Его такого я боялась, но как-то странно боялась. Скорее, я ему такому покорялась, потому что противостоять невозможно. Понимала, что вреда не причинит, но никакого комфорта не чувствовала, до предела напрягалась.

– Просто послушай. Обычным человеком я не был никогда, я – один из двенадцати Менторов в своем мире. Самый сильный.

«Что это значит?»

– Объяснять бесполезно, дай свою руку.

Касаться его? Меня вырубит за минуту.

– Минуты не понадобится. Десять секунд.

В таком состоянии он читал любую часть пространства, как свою мысль.

Десять секунд… Хорошо…

– Хочу, чтобы ты поняла, кто я. Почувствовала.

Мамочки…

Руку я протянула. На мою ладонь легла чужая, очень теплая – и время моментально поменяло ход.

Совсем на короткий отрезок мы с ним стали едины – я и Кайд. Или же я просто увидела все его глазами, ощутила его шкурой. Кусок далекого прошлого, в котором я, как мощнейший компьютер, подключена к общему банку памяти всех жителей планеты. Я обрабатываю, я решаю, я распределяю – миллиарды решений в секунду, параллельные процессы, абсолютная ясность и невозмутимость сознания при такой силе. Я – некто планетарного масштаба, я шире любого пространства. Во мне миллиард сложных слоев и структур, я – набор из галактических соединений. И во мне такой контроль, который никому не под силу.

Боже…

А дальше квартира в Лоррейне в тот день, когда я сказала ему обидное. И обрывки лопнувшего процесса: ошметки черноты, формулы пузырящейся от температуры «ртути», микровзрывы протонов.

И вдруг стало ясно, каких усилий ему стоило удержать себя и пространство вокруг себя в нетронутом состоянии. Не меня даже… На меня он тогда почти не среагировал, я просто сработала лезвием для нити. То, что в момент коллапса клубилось вокруг, напоминало не то атомный взрыв, не то рождение черной дыры. И он держал. Держался.

Чудо, что я вообще осталась жива, что не оказалась случайно стертой во всех своих перерождениях. Я бы никогда не смогла сделать то, что сумел он – не «треснуть» этот мир по швам. И стало ясно – он не пытался намеренно «убить» меня (скорее, автоматически отсечь от «активатора»), он пытался не убить все живое на несколько километров вокруг.

Я не знала. Даже не подозревала, что именно в нем творится.

– Увидела?

Он оторвал свою ладонь тогда, когда мой ум опьянел от передозировки ощущений и информации. Моя ладонь была ледяная, с ореолом полыхающего пожара. Ей было очень холодно и жарко одновременно.

– Я никогда не буду окончательно стабилен. Чтобы ты понимала.

Понимала зачем?

Для чего он это все мне показал?

– Для того чтобы, когда будешь выбирать, на этот раз головой, ты понимала КОГО выбираешь.

И он поднялся с кресла. Вышел из спальни и отправился вниз по лестнице, домой, в портал – темный широкоплечий высокий силуэт. Внутри не человек вообще – теперь я знала.

А показал все это он мне лишь для того, чтобы я решила – могу ли довериться «Ментору»? Тому, кто может идеально контролировать процессы, а иногда может плеснуть наружу так, что снесет…

Я едва ли понимала, что думать. И как теперь спать. И еще сомневалась, что смогу нормально функционировать следующие сутки – в горле сладковатый запах Кайда, в клетках его отражение. И, кажется, что я все еще «распределяюсь» в далеком чужом мире, где персональных воспоминаний нет вообще, а разум – единая социальная сеть с триллионом запертых и открытых дверей.

И этот человек предложил мне есть с ним пасту?

(J2 feat. Keeley Bumford – Animal (Epic Trailer Version))

Пятнадцать минут спустя я все еще лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок и думала: он будет таким всегда. Всегда. Он, как лава, которую невозможно сразу удержать во всех направлениях, будет время от времени выплескиваться, изрыгаться, кипеть, даже изредка ошпаривать. Он будет таким всегда – именно это он и пришел показать.

Получается, что откинув меня тогда в родной мир, он меня почти спас. Или не почти. А я еще сетовала на то, что с моего тела «слазит кожа» после того, как сама же шагнула в квантовую печь. Можно было и не выйти.

А жесткое «дознание» после? Темперамент? Или остатки «черной дыры», наложенные на чувство долга от необходимости быстро и четко блюсти закон?

Ту часть я, к сожалению, увидеть не успела. Может быть, когда-нибудь. И Создатель свидетель, мне, вопреки здравому смыслу, нравилась и эта мощь, и этот темперамент. Как и фраза о том, что такая сила может не только разрушать, но и защищать. С женщиной, которую Кайд возьмется защищать, никогда ничего не случится.

Он продемонстрировал мне только часть – то, что умел раньше. А ведь чему-то в мире Уровней научила его Комиссия – боязно представить.

Мое сердце не боялось. Оно выбрало и знало: все уже хорошо.

Осталось только найти к этому «хорошо» дорогу наяву, а это будет непросто. Мне не нужны разрозненные части – «просто свидания», «флирт» или «просто защита». Или дружба. Или «просто секс».

Кайд мне нужен весь – до самой глубины его сложной души. До дна, на века. До такого его «люблю», которого ни одна моя защита выдержать не сможет.

А ведь сам он до сих пор не прояснил намерений. И бесполезно давить.

Ждать, танцевать с ним этот томный танец, в котором наши тела с каждым шагом все ближе.

«Хочу тебя поцеловать».

Он хотел не только целовать.

Я же хотела полного единения.

«Испробуй все, прежде чем принимать решение…»

Испробуй все…

Что именно?

Свидания? Очередное слияние энергий? Кайда на вкус?

Глубоко-глубоко внутри я боялась одного – того, что однажды приду к мысли о том, что не смогу без него жить.

«Я не твой мужчина».

Того, что он на финальном шаге позволит мне упасть в бездну.

Шагать в пропасть можно лишь на полном доверии.

А оно во мне не окрепло.