– Не твое дело. – Ло зевнул, обнажив белые зубы. Может быть, его и назвали в честь цветка, но никому в здравом уме не пришло бы в голову над ним из-за этого подшучивать. – Мы уже виделись, – сообщил он миссис Линд. – В ванной. Кракену вздумалось с ним обниматься.

– О, дорогой, – извиняющимся тоном произнесла миссис Линд. – Прости, Джордж. Я должна была тебя предупредить. Боюсь, несчастному созданию стало скучно одному в ванной. Не хочешь дать поросенку бутылочку? Я подогрею молоко.

Она опустила Дидо на пол, а я с трудом поднялся на ноги. Прижав к себе поросенка, я обошел вокруг стола, чтобы оказаться как можно дальше от скрюченного клюва.

Я не очень хорошо разбираюсь в птицах: могу отличить сову от страуса и попугая от пингвина, но на этом мои познания заканчиваются. Теперь я всмотрелся в птицу как следует и понял, что уже видел ее прежде – за стеклянной витриной в музее естествознания. Ошибиться было трудно: она выглядела как помесь индейки и перьевой щетки для пыли.

Я вытаращил глаза.

– Разве это не?.. Это додо! Разве они не… вымерли?

Мальчик рассмеялся. Миссис Линд приложила палец к губам.

– Мы не произносим здесь это слово, Джордж. Слово на «в».

– Ты не произносишь, а я – произношу, – Ло приподнялся, взял вишенку со шляпы миссис Линд и запустил косточку в Дидо. – Вымершие. Вымершие. Ты воняешь. С карри ты бы пахла куда лучше.

Птица смотрела на него, щелкая клювом.

– Дидо – единственный известный нам представитель додо, – печально сказала миссис Линд. – Их и с самого начала было немного, они жили на острове. К несчастью, эти птички очень доверчивые, и поймать их не составляло труда.

– Это еще раз доказывает, – сказал мальчик, – что быть добрым невыгодно. В то время, когда другие додо беззаботно кудахтали, дружили со всеми подряд и позволяли себя съесть, представители семейства Дидо прятались за кустами и дулись на всех. И вот одна из них здесь, спасенная своим дурным характером.

Бросив на Ло злобный взгляд, птица вразвалку поковыляла к кровати для собак. Отогнув клювом клетчатое одеяльце, она внимательно осмотрела кладку лежавших под ним яиц: кремово-белые, желтовато-сливочные, веснушчато-зеленые – все разных форм и размеров. Самое крупное яйцо было гигантским, размером с арбуз.

– Она не могла его отложить! – Я не был экспертом по яйцам, но прекрасно видел, что оно слишком большое.

– Она и не откладывала их все, – сказала миссис Линд. – Это пришло по почте. На посылке было написано: «Может размножиться». На почте эту надпись прочли как «Может размозжиться» и умудрились его не разбить – и на том спасибо. Мы понятия не имеем, что внутри. Когда они вылупятся, тогда и узнаем, кто в каждом из них.

– Если они вылупятся, – поправил ее мальчик. – На некоторых яйцах она сидит уже много лет. Они наверняка сгнили. Со дня на день скорлупа треснет, и завоняет так, что глаза заслезятся.

Миссис Линд налила молоко в детскую бутылочку. Она проверила температуру и протянула бутылочку мне.

– Тебе лучше присесть – нет, не сюда!

Она опоздала. Я опустился в кресло-качалку, и мой зад уже коснулся верхней подушки. По крайней мере, я думал, что это подушка в желто-синюю полоску, пока она не издала приглушенное хлюпанье, как проколотый шарик с водой, и не выскользнула из-под меня. Держа во рту кончик хвоста, она бочком забралась под стол, где избавилась от полосок и слилась с плиткой на полу.

– Проявляй хотя бы немного уважения, – сказал Ло. – Ты едва не сел на уробороса.

– Прости, – сказал я. – Я не знал, что он там. Э-э-э… А кто это? И что он делает? – Свернувшись в клубок, существо – полурептилия, полукрендель – так и не отпустило хвост.

– Он символ бесконечности, – со вздохом ответила миссис Линд. – Он постоянно сосет свой хвост – уроборосы именно этим и занимаются. Поэтому его очень сложно кормить, он наносит себе ужасные раны, посасывая и кусая хвост, бедняга одержим чувством долга. Он думает, что если однажды отпустит хвост и разомкнет круг, время остановится.

– А оно остановится? – спросил я. – Время?

– Мы не знаем, – призналась миссис Линд. – Такого никогда не случалось. – Она толкнула рукой кресло-качалку. – Взгляни на это, – пожаловалась она. – Чешуя по всей мебели. У тебя ведь нет аллергии, Джордж? Бедняжка Недотепа из-за этого чихал.

Пустоголовый Недотепа, который здесь больше не работает.

– Поэтому он ушел?

– Кто сказал, что он ушел? – Ло отломил часть печенья с заварным кремом и бросил Дидо половинку без крема. Она с щелканьем поймала угощение клювом. – Он наверху, в кладовке.

– Из соображений безопасности, – объяснила миссис Линд. – Но ты отлично справляешься на его месте, Джордж. Ты умеешь обращаться с животными.

– Правда? – я потер израненный нос.

– Ты поймал Мингуса, разве нет? И Дидо могла легко выклевать тебе глаза, если бы ты ей не понравился. Недотепе она откусила большой палец на ноге. Я предупреждала его, чтобы он не ходил здесь босиком.

– Он до сих пор в холодильнике, – сказал Ло. – Его большой палец.

– Нельзя выбрасывать человеческие пальцы, – заявила миссис Линд. – Без спроса.

* * *

Голодный поросенок быстро присосался к бутылочке и вскоре уже шумно причмокивал у меня на коленях. Дидо восседала на своей коллекции яиц, нахохлившись и прикрыв глаза. Мингус похрапывал на шляпе миссис Линд. Уроборос оставался под столом и с подозрением смотрел на меня изумрудными глазами.

– Откуда они все взялись? – спросил я. – Как они сюда попали?

– В мире почти не осталось потайных мест для тех, кто не хочет, чтобы их нашли, – с грустью сказала миссис Линд. – Люди захватывают все больше пространства, вырубают леса, взрывают горы, отравляют реки. Живые существа теряют свой дом – им некуда больше идти. Мингус и Дидо – единственные выжившие особи, все остальные представители их видов вымерли. Другие – криптиды, как уроборос и кракен. Люди говорят, что таких животных на свете не существует. Они стараются держаться подальше и не попадаться никому на глаза. Так или иначе, многие из них добрались до нас. Мы не знаем, когда они прибудут и как. Иногда они здесь рождаются – вот как этот поросенок. Тебе лучше перевернуть его сейчас, Джордж, пока еще осталось немного молока. Другой конец тоже хочет поесть.

Я посмотрел на нее, затем опустил глаза на поросенка. Другой конец? Я осторожно развернул одеяло. Похоже, я начал привыкать к Вормстоллу и даже не удивился: у поросенка были головы с обеих сторон.

– Пин Фэн, – сказала миссис Линд. – Он из Китая.

– Кисло-сладкий поросенок, – облизываясь, сказал Ло. – Вопрос только в том, какой конец вкуснее?

– Не слушай Ло, – сказала мне миссис Линд. – Он это несерьезно. Джордж, я вынуждена попросить тебя молчать обо всем, что ты здесь увидел. Если люди об этом узнают… поднимется шумиха. Они заберут этих животных, отправят в зоопарки или лаборатории или… или куда похуже. Одного мы уже потеряли и обязаны спасти других. Понимаешь?

Я кивнул:

– Я ничего не скажу. Можете мне доверять. – Я говорил серьезно. Ни за что не предам животных фермы Вормстолл. Вспомнив заголовки из газеты «Эхо Сквермингтона», я нахмурился. – Это вы потеряли какую-то змею, да?

– Не совсем. – Миссис Линд поколебалась. – Джордж, что тебе известно о василисках?

О василисках я знал лишь то, что они не существуют, разве только в рассказах и видеоиграх. Джош купил на барахолке игру за двадцать пенсов. Она называлась «Плевака-лизун: Битва василисков». Вскоре мы поняли, почему игра стоила всего двадцать пенсов – она постоянно зависала.

– Василиски похожи на гигантских змей. Они плюют в тебя шариками слизи, и если посмотришь им в глаза, то превратишься в камень. Ты должен их убить, кидая в них бомбы или стреляя из…

Увидев выражение лица миссис Линд, я замолчал.

– Вот этого я и боялась, – спокойно сказала она. – Именно это люди и захотят сделать с Мортифером.

Теперь все понятно. Я взглянул на каменного кролика у кухонной двери:

– Это ведь настоящий кролик, правда?

Когда миссис Ло кивнула, я вспомнил каменную кошку, которую Ло принес через окно в ванной.

– И кошка…

– Одиннадцать кошек. Пять собак. Восемь кроликов. – Ло перечислял их по пальцам. – Безумное количество голубей. Лисица, барсук, три белки и вьетнамская вислобрюхая свинья. На данный момент.

– Они не мертвые, – заверила меня миссис Линд. – Просто окаменевшие. Мы вернем их в прежнее состояние. Вот для чего нужна мазь. Это рецепт моей бабушки. Хотя до сих пор у меня не было необходимости его применить. – Она скомкала бусы, и в ее глазах вспыхнула тревога. – Мортифер сделал это не нарочно, ты же понимаешь, он не хотел. Он не может себя изменить, но людям этого никогда не понять. Мне страшно даже подумать о том, что они сделают, если его поймают. История со святым Георгием и драконом повторится.

Когда обе головы поросенка по имени Пин Фэн выпили достаточно молока, миссис Линд положила его в постельку в картонную коробку.

– Нас ждет много работы, – Ло поднял ведро и посмотрел на меня. – Ты когда-нибудь доил тура?

Я привык добывать молоко из холодильника, а не из животного. В особенности, если это животное, о котором я никогда не слышал. Я покачал головой.

– В таком случае, – сказал Ло, – тебе лучше начать с миссис Вторник. Миссис Среда пинается.

* * *

Миссис Вторник и миссис Среда оказались гигантскими коровами, которые жили на пастбище сами по себе, вдали от стада. У них были шубки шоколадного оттенка, носы молочного цвета и длинные, как копья, рога, и вблизи они выглядели еще более огромными. Коровы были гораздо выше меня.

Ло велел мне наблюдать за тем, как он доит миссис Среду, которая пританцовывала, притоптывала копытами и вскидывала голову, а затем сказал, что наступила моя очередь. Он погладил миссис Вторник по носу и угостил ее мятными леденцами, продолжая давать мне указания.