Глава 5. Руби

– О боже, на нас нападают Хикуты!

Аманда вцепилась в мою руку так сильно, что звук сирены, разносящийся по всему периметру, казался детской забавой.

– Я не думаю, что Хикуты сюда сунутся.

Сотрудники начали носиться по коридорам, отчего нам с подругой пришлось чуть ли не слиться со стеной, не дай бог нас бы задели.

– А вдруг это они?

Я взглянула на Аманду. В ее глазах закрался страх за свою жизнь.

– Я уверена, что это не Хикуты. Защиту Драконьей канцелярии никто не сможет пробить.

– Но что, если…

– В запретную секцию проникли! – кричал дракон, расталкивая толпу. – В запретную секцию проникли!

Мы с подругой переглянулись.

– Это точно Хикуты! – пропищала та, и нам пришлось вновь слиться со стеной, чтобы несколько драконов нас не сбили с ног.

– Хикуты не проникают в запретные секции. Они питаются только силами ведьм, а не драконов.

– А вдруг на них лежит проклятие? – Аманда дернула меня на себя. – Мы все умрем!

Я демонстративно закатила глаза. Уж не думала, что Аманда настолько труслива. Но делать было нечего: ситуацию нужно было брать в свои руки.

– Пойдем, нужно где-нибудь спрятаться.

– Да, точно! – воскликнула она и побежала вперед меня.

Драконьи крылышки… Мне еще не хватало, чтобы Аманда пострадала от толпы или своей беспечности. Следуя за подругой, мы вошли в более просторный коридор, в котором было меньше сотрудников.

– И что будем делать?

Я нахмурилась.

– Нам не проводили инструктаж, как всегда себя, если случится такая ситуация.

– Значит… – Аманда тряслась, как кленовый лист на ветру. – Мы все умрем!

– Руби!

Мужской голос, который меня звал, конечно же, принадлежал Леону. Ну кто бы мог подумать, что даже в драконий апокалипсис Леон найдет меня. Складывалось впечатление, что если я провалюсь сквозь землю, то этот драконий фиг бы нашел меня где угодно. Я чуть ли не стону от безысходности. – Руби!

– Да?

Леон уже подошел вплотную. Он с недоверчивостью взглянул на Аманду, у которой уже слезы были на глазах.

– Руби, в запретной секции произошло… – Леон подбирал слова. И правильно делал. Не хватало, чтобы этот чудик еще сильнее напугал Аманду, которая и без того вот-вот упадет в обморок от своей же истерики. – Произошло недоразумение.

– Это вы о сирене?

Леон нервно сглотнул.

– Да, и о ней тоже. Вы мне нужны, как мой персональный секретарь.

Хотелы бы я парировать в ответ, кто был бы его персональным секретарем, да вот хватка Аманда за мою руку – было единственным, что уберегло от крылатого греха подальше.

– Аманда напугана. Я не могу ее оставить одну.

– Аманда взрослая девочка. Нужно добрать до своего кабинета и не выходить оттуда, пока защитные решетки не спадут с окно.

– Защитные решетки? – спросили мы с унисон с подругой.

– Да, – твердо ответил Леон, выпячивая грудь вперед. Он даже в такой ситуации умудряется быть чертовски привлекательным. – Вы что, не читали инструктаж?

Аманда начала трястись еще сильней. Мне ничего не оставалось, как закатить глаза и обратиться в подруге:

– Ты все слышала?

Подруга продолжала трястись. Я крепко взяла ее руки в свои и посмотрела в глаза.

– Аманда, ты все слышала, что сказал Леон?

– Д…да!

– Хорошо. Доберись до кабинета и не выходи оттуда, пока…

– Пока защитные решетки нее спадут с окон!

– Хх….хорошо!

– Точно доберешься до кабинета? – уточнила я у Аманды, хотя знала заранее, что она сможет дойти до кабинета.

– Да… Я.. я постараюсь.

– Умничка.

– Мы придем, как только сможем, – заверил Леон, и… наверно это пока-что единственный его правильный поступок, который был нужен в данной ситуации.

Аманда не хотела выпускать свои руки из моих, но настырный взгляд Леона заставил ее это сделать. Девушка быстро выбежала в большой коридор и смешалась с толпой. Пока я смотрела ей вслед, крепкая рукаа Леона потянула меня на себя.

– Ты что…

– Пойдем. У нас мало времени.

Я не понимала, что он от меня хочет. Более того, чем я вообще смогу ему помочь в данной ситуации.

– Что случилось? Почему у нас мало времени?

– Просто иди за мной. Сейчас все руководители предстанут перед советом драконьей канцелярии.

– Что?

Леон продолжал тащить меня куда-то вдаль. А я, как ни странно, подчинялась ему.

– Подожди.

– Нет времени, Руби!

Но меня не останавливали его слова. Я вообще считала их отговорками!

– Да подожди ты! – воскликнула я, остановившись по середине коридора, выдернув свою руку из его. – Объясни, что происходит?

Леон стоял так близко, что я чувствовала запах его одеколона – древесный, с горьковатой ноткой, как будто он специально выбрал аромат, чтобы сводить меня с ума. Его пальцы сжали мой локоть, когда я потребовала ответов, но я резко дёрнулась, освобождаясь.

– Сигнализация сработала, потому что с архивом что-то не так, – начал он, и в его голосе прозвучало раздражение, которое я знала слишком хорошо. – Если бы ты не пряталась в шкафу как испуганная ящерица…

– Я не пряталась! – фыркнула я, хотя щёки тут же предали меня жаром. – Я… проверяла его на прочность! И вообще, причем тут шкаф?

Он приподнял бровь, и я мысленно прокляла себя.

Проверяла прочность. В шкафу. В его кабинете. Гениально, Руби.

– Прочность, говоришь? – уголки его губ дрогнули. – Тогда, может, заодно проверишь…

– Вейс! Хонг! – резкий голос начальника отдела разработок, госпожи Лоренц, разрезал воздух. Она шла по коридору, её каблуки стучали, как метроном, отсчитывающий время до катастрофы. – Архив заблокирован. Отдел безопасности не отвечает. Вы – ближайшие, кто может что-то сделать. Идите и выясните, что там случилось.

Леон кивнул с холодной профессиональностью, но я заметила, как напряглись его плечи.

– Мы? – прошептала я, когда Лоренц скрылась за поворотом. – Ты же ненавидишь работать в паре!

– А ты ненавидишь меня, – парировал он, уже шагая к магическому лифту. – Идеальный баланс.

Ненавижу. Конечно.

Именно поэтому я два года училась по ночам, чтобы попасть сюда. Чтобы ты это увидел.

Лифт гудел, как раздражённый шершень, а зеркальная дверь отражала наше с Леоном молчание в тридцать три раза.

Я считала трещинки на панели с кнопками – их было четырнадцать, как и лет назад, когда мы с ним были на пике нашей дружбы. Леон тогда назвал меня «упрямой саламандрой», а я облила его плащ кислотным зельем (которое у меня получилось впервые, но оставило шрам в воспоминаниях на всю жизнь). Мне было десять, Леону пятнадцать. Теперь его плечо в полуметре от моего пахло сандалом и чем-то электрическим, будто он впитал запах молний.

Скажи что-нибудь о погоде. Или о его туфлях. Или о том, что он идиот…

Но язык прилип к нёбу, а пальцы нервно перебирали прядь белоснежных волос, что выбились из косички.

Леон скрестил руки, и его рукав задрался, обнажив шрам от того самого ожога.

Мой взгляд, словно амортизатор, мягко упал на пол.

– Ты… – начал он одновременно со мной.

– Ты первый! – выпалила я, как на дуэли.

Он усмехнулся, и лифт внезапно дёрнулся, выключив свет.

В темноте его дыхание стало громче.

Ближе.

– Помнишь, как мы… – его голос скользнул по шее.

– Нет. – солгала я слишком быстро.

Помню.

Конечно, я, черт возьми, помню, как мы всё лето проводили вместе. Помню, как я решила залезть на верх дерева, чтобы Леон не подумал, что я боюсь высоты. Как его рука обняла мою, еще тогда пухлую талию, чтобы я не упала. А потом мы неделю не разговаривали, потому слишком сильно переволновалась и ляпнула лишнего, но он все равно пришел ко мне с подарочной коробкой конфет, чтобы помириться, хотя неправой была я.

Стены лифта замигали магической голограммой – проклятая функция «релаксации». Нас окружили плывущие коты-единороги под звуки арфы. Леон фыркнул:

– Твоих рук дело?

– Конечно, – я скривилась. – Правда, я хотела пингвинов в танках.

Он рассмеялся – тихо, будто стесняясь. И вдруг стало жарко, будто лифт решил превратиться в сауну.

Я потянула воротник блузки, а он отвернулся, будто внезапно заинтересовался котом с радужным рогом.

– Руби… – он повернулся, и наши пальцы случайно соприкоснулись у кнопки «экстренный вызов».

Кнопка не работает.

Я знаю.

Проверяла еще тогда, когда свет погас.

– Да? – голос сорвался на писк.

– У тебя… – он жестом показал на свою щёку. – Пыль. От архива.

– О. – Я потёрла лицо, но он, вздохнув, стёр пятно большим пальцем.

Кожа под его прикосновением вспыхнула, и я покраснела, кажется, до кончиков ушей от смущения.

– Спасибо.

Больше мы с ним не разговаривали, ровно до того момента, как лифт не принес нас на нужный этаж.

В коридоре было тихо. Мы шли осторожно, правда, всю тишину прерывал один единственный звук – стук моих каблуков.

Двери архива скрипнули, будто жалуясь на наше вторжение. Внутри царил хаос: стеллажи повалены, древние фолианты разбросаны по полу, а магические кристаллы мерцали в темноте, словно насмехаясь. Воздух пахнул гарью и… чем-то металлическим.

Кровью?

– Ну, вечеринка удалась, – пробормотала я, подбирая обгоревший фолиант с названием «Как не спалить архив за 10 шагов».

Леон, не обращая внимания на мой сарказм, прошёл к центру зала. Его взгляд упал на пустой пьедестал, где обычно красовался артефакт в форме часов с треснувшим циферблатом.

– «Сердце Хроноса» исчезло, – пробормотал Леон, разглядывая пустой пьедестал в центре зала. Его голос стал резким. – Артефакт, способный перематывать время. Если его активировать без подготовки…

– Управление временем? – я присвистнула. – Надеюсь, вор хотя бы вернётся в прошлое и исправит этот бардак.

Леон проигнорировал шутку, опустившись на корточки у основания пьедестала. Я подошла ближе и заметила на полу странные следы – серебристые чешуйки, переливающиеся как ртуть.

– Дракон-оборотень, – сказал он, поднимая одну из них. – Редкий подвид. Кажется, это бывший агент из бюро расследований. Тот, кого изгнали за попытку украсть артефакты.

– Значит, наш воришка ещё и ностальгирует? – я присела рядом, нарочито толкнув его плечом. – Может, он хотел вернуть старую должность?

Его рука нечаянно коснулась моей, и я резко отдернула пальцы, будто обожглась.

Леон отстранился, но не так резко, как обычно. Его пальцы сжали чешую чуть сильнее.

– Он опасен. Способен имитировать чужую магию.

– О, как мило, – я ухмыльнулась. – Значит, он может притвориться даже тобой?

– Это не шутки, Руби, – он повернулся ко мне, и я вдруг заметила, как его глаза отсвечивают холодным сиянием. Будто в них застыли осколки зимнего неба.

Мы замолчали. Воздух между нами вдруг стал гуще, как будто кто-то вылил в него мёд. Я потянулась к другой чешуйке, намеренно коснувшись его руки.

– Значит, докладываем высшему совету? – спросила я, стараясь звучать беззаботно.

– Да, – он встал, отряхивая пыль с брюк. – Но сначала нужно…

– Составить отчёт в трёх экземплярах, проверить каждую пылинку и десять раз перечитать устав? – перебила я, поднимаясь следом.

– Нет, – неожиданно ответил он и наклонился ближе, чтобы рассмотреть след, будто бы делает это в последний раз, и его дыхание коснулось моей шеи. Я затаила воздух, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. – Нужно найти, куда он направился.

Я замерла. Это был первый раз, когда Леон Вейс предложил что-то, не связанное с правилами.

– А что насчёт совета? – спросила я, поднимая бровь.

– Они будут тянуть время. А мы – нет.

Я уставилась на него, пытаясь понять, не подменили ли его. Но он уже разворачивал карту, его пальцы скользили по линиям маршрутов с привычной точностью.

Не сейчас, Руби. Соберись.

– Ты… серьёзно? – я не смогла сдержать улыбку.

– Я всегда серьёзен, – он бросил на меня взгляд, в котором мелькнуло что-то вроде искры. – Но сегодня я готов сделать исключение.

Мы стояли так близко, что я чувствовала как его дыхание слегка участилось, и я вдруг поняла, что это не из-за артефакта.

Внезапно стены архива дрогнули. Воздух сгустился, и где-то вдалеке раздался рёв – низкий, вибрирующий, словно сама реальность трещала по швам.

– Что это может быть? – прохрипела я, хватая Леона за рукав.

– Понятия не имею… – ответил он, потянув меня к выходу, но дверь захлопнулась. На стенах начали появляться трещины, из которых сочился фиолетовый свет.

– Руби, берегись! – воскликнул Леон, прижимая меня к груди, когда с потолка рухнул шкаф.

И вот он, идеальный момент: я, прижатая к врагу номер один, в самом центре временной аномалии, с мыслью, что если выживу, то убью его лично.

Но когда его руки обвились вокруг моей талии, а голос прошептал «Берегись», я поняла, что всё гораздо хуже.

Потому что в этой сумасшедшей тишине, под рёв разрушающейся реальности, моё сердце билось в унисон с его.

И это было страшнее любого культа.